Love Song for a Vampire

- Ну что, вскрываемся? – предложил охотник, перекатывая изжёванную зубочистку в левый уголок рта. Эта самая зубочистка – вместе с потрёпанной кожаной шляпой, красным шейным платком и мужественно-ироничным прищуром – делала его похожим на героя классических, этакого Крутого Шерифа, Грозу Плохих парней, Мистера Быстрый Револьвер… Револьверы, кстати, имелись – с отделанными костью рукоятями, они скрывались в кобурах, широкий пояс с которыми был брошен на почерневшую от времени, пролитого пива и, вполне возможно, крови столешницу. Вампир с иронией называл охотника Диким Биллом; тот хмурился и целился в вампира пальцем поверх карт. От охотника исходил сложный смешанный аромат виргинского табака, чёрного пороха и чего-то трудноосязаемого; того, что зовётся мужским обаянием – обещание головокружительных трюков, едкого циничного юмора и небрежно-уверенных объятий в финальной сцене.
Вампир сидел напротив, прячась в тени – дурная пародия на элегантных носферату Голливуда; горилла на которую по недоразумению напялили фрак и обучили хорошим манерам… но всё же горилла. Дурацкий (в контексте вампира, конечно же) чёрный кожаный плащ, модные солнцезащитные очки, ботинки на толстой ребристой подошве, пирсинг и обесцвеченные волосы… даже смартфон, который вампир лениво крутил в руке – всё это выглядело нелепо. В контексте вампира, естественно.
Вампир в очередной раз крутанул в ладони смартфон и мельком глянул в сторону девушки. Положил смартфон на стол и поднял лежавшие перед ним рубашкой вверх карты. Посмотрел. Подумал. С легким вздохом бросил их, открывая рисунок.
- Пас. – Он неторопливо взял свою кружку, на три четверти наполненную алого цвета жидкостью, и сделал небольшой глоток. Жидкость оставляла на стенках кружки мутноватые разводы.
Охотник фыркнул и посмотрел на девушку.
- Стрит, – сказала она и продемонстрировала свои карты.
Охотник выругался, с тоской глядя на пару девяток у себя в руке.
- Раздавай, что ли, – буркнул он в сторону вампира. – Чёрт, везёт мне сегодня, как покойнику… О, прости. – Он вытянул из пачки «Честерфилда» сигарету и закурил.
Вампир методично перетасовывал колоду. В баре плавал надрывный южный блюз, музыка дьявола, что-то из Джонсона, или Кинга, или того, другого Кинга; стонущие, кровоточащие двенадцать тактов и пронзительная гармоника и хриплый тоскующий голос; синеватый табачный дым, свиваясь в причудливые формы, лениво поднимался к низкому некрашеному потолку. Охотник сходил к барной стойке и вернулся, неся ещё полдюжины желтоватых, поблёскивающих стеклянными боками бутылок пива. С призрачным хлопком отлетела в угол жестяная пробка.
Девушка поднялась, подошла к древнему, обшарпанному музыкальному автомату в углу бара и бросила в него монету. Механизм щёлкнул, игла с шипением пустила под себя дорожку пластинки, и в полусумраке зазвучала “Love Song for a Vampire”.
- Боже ты мой. – Вампир скривился. – Ненавижу эту песню.
- Эй, – сказал охотник и нацелился в него огоньком своей сигареты. – Чёрт тебя дери, не поминай имени Божьего всуе… и вообще, клятый кровосос, ты ж, нахрен, должен в прах рассыпаться на месте или что-то такое.
Вампир поднял брови. Затем поднял на лоб очки. У него оказались красные глаза – никаких зрачков, белка, радужки; два заполненных багровой лавой провала на мертвенно-бледном лице. Очень неприятные глаза.
- Боже ты мой, – с сарказмом повторил вампир и картинно воздел руки к небу. – А что, по-твоему, я должен говорить? Сатанус, именем твоим?! Что это за стереотипы? Что за бред? Или это расовая дискриминация такая нынче? Смотри, донесу на тебя куда следует…
- Пошёл в жопу, чёртов клоун. – проворчал охотник. – С другой стороны, конечно…. – Он замолчал, оборвав фразу, и уставился в потолок.
Вампир удовлетворённо кивнул, опустил со лба очки, ещё раз перетасовал колоду и начал сдавать. Девушка и охотник внимательно следили, как гибкие, тщательно ухоженные пальцы вампира с лёгким сухим шорохом выкладывают карты на стол. В баре воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком покерных фишек, шелестом карт и короткими репликами «Повышаю», «Поддерживаю», «Карту»… Щёлкнула зажигалка, и над игроками поплыли клубы дыма.
- Куришь одну за другой. – неодобрительно сказал вампир, бросая карты. – Я пас… Курить вредно для здоровья.
- Какого хрена, задолбал ты уже пасовать! Разве это игра?! – охотник в сильном раздражении хлопнул себя по колену. – Жить, кстати, ещё вреднее – это этого умирают.
- Как хочу, так и играю, – отпарировал вампир. – А вы, люди, всё-таки ненормальны – так целеустремлённо убивать себя…. – Он покачал головой.
- Кто бы говорил. – Охотник махнул в его сторону сигаретой, – да и вообще, что это за хрень такая – нормальность?
- Изыди, искуситель! – Вампир с деланно испуганным лицом отшатнулся от стола. – Нечего меня в эти казуистические споры втягивать. Я точно знаю, что я абсолютно нормален, и точка. Dixi, так сказать.
- Неожиданное заявление для вампира, – улыбаясь, заметила девушка. Улыбка у неё была очень светлая, добрая и при этом с лёгким оттенком грусти… совершенно замечательная улыбка. – Но…
- Никаких но, – твердо сказал вампир. – Я нормален, и это факт.
- Да ты, блин, Чеширский Кот хренов, – сказал охотник. – Только со знаком «минус».
- То есть? – удивился вампир.
- Чеширский Кот заявлял, что он безумен, – пояснила девушка. – Вы же утверждаете, что нормальны… но ведь истинный безумец не скажет никогда, что он безумен, ибо искренне считает себя нормальным. Следовательно, ваши слова говорят скорее о вашем…. – она замялась.
- О моём безумии, – ухмыляясь, закончил за неё вампир. – Интересное логическое построение, надо сказать. Причём логикой там и не пахнет. – Он задумался, постукивая пальцами по столешнице.
Об игре забыли. Охотник мелкими глотками пил пиво из бутылки и, судя по лицу, напряженно осмысливал последние фразы. Девушка вновь поднялась, прошла, слегка покачивая затянутыми в узкие джинсы бёдрами, к музыкальному автомату и опустила в него ещё несколько монет. Заиграла “Love Song for a Vampire”.
- Боже ты мой, – сказал вампир, и его передёрнуло. – Всё-таки я ненавижу эту песню. То есть… существует проклятая уйма песен про вампиров, но именно эта…Знаете, словно вам воткнули бур в голову и медленно проворачивают.
- Не знаю и знать не хочу, – сказал охотник. – Лично мне в голову бур не запихивали… жуть какая. Чем тебе песня-то не угодила? Обычная же эстрадная хрень.
- О! – Вампир подпёр голову кулаком. – Это очень странная история… и кстати, не слишком длинная. Хотите послушать?
- Валяй, рассказывай, – оживился охотник, прикуривая очередную сигарету. – Карты эти уже задолбали, нахрен… А история-то хоть интересная?
- А то! – сказал вампир. – Ну что, рассказывать?
- Давай, давай уже, – нетерпеливо сказал охотник, и девушка согласно кивнула.
Вампир оглядел их, вновь подняв на лоб очки, неизвестно чему усмехнулся, вытащил у охотника из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, неторопливо заговорил.

Знаете, есть такой городок – Вандерфоллз? Не слыхали? Ну и неудивительно, городишко-то далеко не из тех, что прописывают скучающей туристической публике. В перечень рекомендуемых к посещению мест он точно не входил; я буду очень удивлён, если он вообще куда-нибудь входил. Этот Вандерфоллз, он… самый обычный. Обычный милый провинциальный городок, из разряда тех обычных милых провинциальных городков, где непременно на въезде есть бензоколонка с магазинчиком всяких попутных товаров, в аптеке продают содовую и мороженое, на центральной площади торчит дурацкая статуя какого-нибудь Поля Баньяна, а местной достопримечательностью является какой-нибудь идиотский помощник шерифа, каждый год побеждающий в городском турнире по поеданию пирогов… или там гамбургеров. Весьма милое зрелище, надо сказать.
А ещё в таких обыкновенных городках все всё обо всех знают; каждый знает, сколько у кого припрятано скелетов в шкафу, и что это за скелеты… порой они довольно-таки неприглядны. Вот к примеру – всем прекрасно известно, что случилось с девятилетним сынишкой местного автомеханика… вернее, что могло с ним случиться такого, отчего рука его оказалась сломана в трех местах, и лицо превратилось в сплошной синяк… О да, конечно же; все знают, что у них в подвале перегорела лампочка, и парень в темноте слетел с лестницы.  А то, что папаша его в тот вечер принял в баре на несколько порций виски больше, чем обычно, так ведь это несущественно. Равно как и то, что за год пацан уже несколько раз побывал в больнице – поскользнулся в ванной, ударился об дверь… Несущественно. Или, опять же все знают, как дочка мэра, старшеклассница, красавица девчонка, надо отметить, так она слетела вдруг с катушек и принялась палить в школе из отцовского «кольта». Пристрелила двух учителей и своего парня, потом приставила пистолет себе к виску и нажала на спуск. И кому какое дело до сексуальных пристрастий её папочки, или того, что на самом деле являет собой школьная жизнь? Все знают, что девушка была не от мира сего; остальное же несущественно. Местные дела, скажут вам, пожимая плечами. Понимаете?
И эти маленькие уютные городки… Да, у них пасторально-идиллическая внешность, и всё благополучно. Но стоит соскрести этот наружный глянец, и там среди огромного количества секретов обнаружится сам Дьявол. Куда далеко ходить – возьмем, к примеру, Дерри или Сайлент Хилл… Шоссе с номером три шестерки всё-таки существует, друзья мои, и ведет оно именно к таким местам. И таким событиям. Эти городки, похоже, просто созданы для того, чтобы рано или поздно Зло наведалось туда; они словно гнойники, которые вот-вот лопнут, разбрызгивая вокруг себя муть самых чудовищных кошмаров. Вы понимаете, этот Вандерфоллз оказался своего рода огоньком, на который стремятся не только мотылки – во тьме таятся создания куда ужаснее… этот город светился как рождественская ёлка, а где рождественская ёлка, там и старину Санту недолго ждать, так ведь?
И в Вандерфоллз пожаловал его Санта… Вампир.
Надо, кстати, сразу кое –что уточнить.
Понимаете, я ведь не зря сказал – странная это история. Если по совести говорить, так это и не история вовсе. У истории должны быть сюжет, завязка, развитие, конфликт… или что-то типа того. И, конечно же, финал с каким-нибудь выводом – или без оного. Ну а в моей истории всё далеко не так… и пусть.
А второе… Знаете, мало ведь кто понимает, что такое вампир на самом деле. Тут нужно сразу же выбросить из головы все эти порнографические бредни из слезливо-сопливых романов и фильмов. Оставим это на долю недоудовлетворённых идиоток, которые всю эту муть смотрят и читают. Реальность ведь куда прозаичнее… прагматичнее. Да и страшнее. С другой же стороны… ну кому понравится читать или смотреть, как на самом деле вампир получает кровь; ничем романтическим и сексуальным там и не пахнет. Ведь, упрощённо говоря, вампир в сущности есть ни что иное, как гигантская вошь. Это далеко не метафора, друзья мои! Наши органы питания – те самые мифические клыки – устроены примерно так же, как и у этих кровососущих насекомых. Человеческий облик – это мимикрия. И кому же будет интересно читать, как огромная, маскирующаяся под человека вошь сосёт кровь у прекрасной блондинки?! Хотя… даже у гигантских вшей найдутся свои фанаты…
Простите, отвлёкся. Вернёмся к нашему повествованию. Думаю, для моей истории не так уж важно, как и зачем вампир оказался в Вандерфоллз. Ровно так же не имеет значения и исторический период, когда всё это происходило; скажу лишь, что было это достаточно давно. Куда важнее то, что он, не успев и шагу ступить, оказался в плену – образно говоря. Его вычислили;  раскрыли; он провалился словно шпион за линией фронта. И опять же, совершенно не имеет значения, почему и как это случилось; следует лишь сказать, что девушка, которая сумела это сделать, отнюдь не была идиоткой.
Да, вот и девушка в нашей истории; в любой истории  о вампирах должна быть девушка. Это неизменный элемент… похоже, он запрограммирован в ткани пространства… Девушка была молода и, наверное, красива с человеческой точки зрения. И очень умна, коль уж она поняла, кто оказался перед ней, и, более того, сумела справиться с ним!
О нет, нет! Ни о какой любви, романтике, сексе и речи не идёт! Я ведь предупреждал – это странная история. Заговори я о симпатии девушки к вампиру, введи элементы эротики и лирики, и моя история незамедлительно скатилась бы в литературный хлам; нет уж, благодарю покорно. Да и о какой романтике может идти речь, когда тебе ампутируют руки и ноги, а то, что осталось, этот вот огрызок, запирают в железный ящик?!
…Утерянную конечность вампир может восстановить в среднем за неделю; в чрезвычайных ситуациях, используя экстрарезервы – за сутки. В любом случае это больно… боже ты мой, это невероятно больно и требует огромного количества энергии. Чтобы регенерация протекала нормально, вампиру нужна кровь – как минимум два литра в сутки. Но девушка, в довершение к прочим её достоинствам, оказалась очень осторожна. Да, она давала вампиру кровь – где-то с полстакана раз в день; достаточное количество для поддержания жизненных функций… но не более того. И конечно же, не своей крови; я ведь говорил, что она очень умна… А потом она методично отрезала то немногое, что вампир успевал восстановить – и никогда при этом не торопилась.
Вы можете себе такое представить?! И ведь проделывала она всё это не в каком-нибудь тёмном и мрачном подвале… тогда это было бы, конечно же, страшно, но вместе с тем и обычно. И наш разум в итоге всё бы это принял – ведь тёмные и мрачные подвалы вполне традиционны в жанре ужасов. Но нет, всё происходило у неё в комнате – самой обычной комнате самой обычной девушки! Светлые обои, вырезки из модных  журналов, косметика, прочие девчачьи штучки… Розовое одеяло на кровати, боже! И она всегда – всегда! – включала эту проклятую песню. “Love Song for a Vampire”.

Охотника передёрнуло.
- Вот чёрт, – пробормотал он со своим тягучим южным акцентом.
Вампир взглянул на него.
- Ну да, – невыразительно сказал он. – Всё это очень неприятно, Дикий Билл.
- Чёрт, подожди-ка, а? – Охотник поднялся и направился к стойке бара.
Вампир перевёл взгляд на девушку – та безотрывно смотрела на него, глаза её были расширены. Вампиру вдруг стало тоскливо.
Вернулся охотник; со стуком поставил на стол прямоугольную бутылку с чёрной этикеткой.
- Вы уж извините, – сказал он, устраиваясь на своём табурете. – Нахрен, такое же невозможно спокойно слушать!
- Это что у тебя? – спросил вампир.
- Виски, чтоб его черти гнали…. – буркнул охотник. – Я деньги на стойке оставил, – сказал он девушке, и та кивнула. Охотник свинтил с бутылки крышку, плеснул в стакан янтарной жидкости – ровно на два пальца – подумал  и долил сверху пива.
- Виски…. – повторил вампир. – М-да.
Он задумчиво посмотрел в свою кружку, и тут девушка, словно набравшись некой отчаянной решимости, обратилась к нему; губы её подрагивали, сжатые кулачки она притиснула к груди.
- Простите. – сказала она. – Я не знала… про песню. То есть, я не думала… Честное слово, мне очень жаль. – Она осеклась под его пристальным немигающим взглядом и замолчала.
- Ну, – сказал вампир. – Жаль, значит.
- Твою мать, ты дальше рассказывать будешь или как? – осведомился охотник. Он уже расправился с первой порцией своего жутковатого коктейля и делал сейчас вторую. – Хотя, нахрен, я уже жалею, что согласился слушать.
- Не жалей, Дикий Билл, – серьезно заметил вампир. – Вполне возможно, ты ещё поменяешь свое отношение… ближе к финалу. Ну а я продолжу, если позволите.

Да, вот эту самую песню.
Изо дня в день. Без выходных. На протяжении многих лет… именно лет – безумие это длилось не один год – и даже не один десяток лет. Дольше. Намного дольше. И представьте, в какой чудовищный пласт боли и ужаса всё это спрессовывалось, пока началась и закончилась мировая война, человек побывал на Луне, а мир с помпой вступил в третье тысячелетие христианства… вампир же по-прежнему был заперт в железном ящике. И всё так же под аккомпанемент “Love Song for a Vampire” хирургическая пила каждый день вгрызалась в его плоть.
…Вы не находите, я ведь прекрасный в сущности рассказчик? Но знаете, при всём желании я не смогу найти слова, чтобы передать весь тот ужас, всё безумие… да пожалуй, и нет вовсе таких слов! Вы понимаете, зло отвратительно, и это естественно; те же вампиры, оборотни, тайные культы – это ужасно и порождает страх… но это привычно. Ведь зло, созданное нашим разумом зло, и должно быть ужасным; потому-то мы так готовы пугаться, ведь это вполне укладывается в те рамки, что мы определили для нашей Вселенной… Да, обыденный ужас – ну не парадоксально ли? Но когда происходят истории, подобные этой, ужас захлёстывает нас с головой, потому что это нечто неведомое. Это невероятно; это нереально; этого попросту не может быть… именно потому что не может быть.
Ведь это была самая обычная, вполне нормальная девушка. И это-то ужасает более всего.
Кто объяснит мне, какие чудовищные вещи способен породить человеческий мозг? Кто объяснит мне, когда, а главное – как – в мозгу человека что-то замыкает, и он становится воплощением самых жутких кошмаров? Что приводит его к насилию?
В данном случае – говоря о нашем запертом в ящике вампире – я склонен во многом усматривать страсть; стремление удержать прекрасное, стремление обладать неким совершенством. Вы поймите, ведь вампир и есть нечто в своем роде прекрасное; в каком-то смысле мы вершина эволюции, само совершенство, неуязвимое, бессмертное! Вы, люди, можете воротить морды, но мы – лучше. Совершеннее.
Да-да, вы кривитесь; естественная реакция. Согласен, всё же мы паразиты; но мы идеальные паразиты.
Ох, я вновь отвлёкся. Пора уже и заканчивать, ибо я вижу нетерпение на ваших лицах. Другое дело – как именно её закончить. Реальность – жестокая и неприглядная леди; она мало вписывается в хорошие истории. Но и выдуманный хэппи-энд – тоже ведь совершенно не то, хоть и понравится большинству. Впрочем, я в любом случае на стороне объективности, потому закончу эту историю так, как она и должна закончиться.
Долго продолжался этот кошмар; но всё на свете близится к финалу. Девушка постарела; её бдительность ослабла, ум потерял былую остроту… и однажды вампир обрёл долгожданную свободу.
В ту ночь на улицах Вандерфоллз воцарилась смерть.
Меньше чем через шесть часов в городке не осталось ни одного живого человека; и это стало концом истории Вандерфоллз… и моей истории тоже.

- Вот так, – заключил вампир и взял из пачки охотника ещё одну сигарету.
- Жутковато, – сказал охотник и поёжился. – Вот дерьме, чёрт возьми….Слушай, а он убил эту гадину?
- Гадину? – рассеянно переспросил вампир, задумавшийся о чём-то своём. – а, ты о девушке… А вот об этом, Дикий Билл, мне неведомо.
- Неужто? – не поверил охотник.
- Вот уж поверь, – твердо сказал вампир.
- Надо было убить, – убеждённо сказал охотник. – Это ведь что же у парня с психикой в итоге приключилось! Вот хрень, я его жалею даже! Он, конечно, вампир, и всё такое… но, чёрт побери, и с вампирами нельзя так! Я, нахрен, и думать о таких мучениях не хочу.
- А мне показалось, что всё-таки она романтична, эта история, – сказала девушка. – Пускай даже вы, – этим «вы» она отнеслась к вампиру, и тот благосклонно кивнул, – и говорите, что любви там не и в помине, но всё же… Я думаю, что вы очень многого не рассказали… впрочем, это ваше право.
- Ага, – сказал охотник, разминая сигарету. – Что-то в твоей истории есть такое…. – он  прищёлкнул пальцами, – трудноуловимое. И знаешь, имеются у меня кой-какие догадки. Кстати, теперь моя очередь тебя в расизме обвинять. Что это там ещё за ницшеанская хренотень была?!
Вампир несколько смущённо ухмыльнулся.
- Ну да, – признал он, – это я несколько загнул. Извините, занесло.
- Я вот только одного не поняла. – Девушка посмотрела на вампира. – Эта история… Она ведь не про вас?
- Боже ты мой, да конечно же! – Вампир картинно передёрнулся и фыркнул. – Никоим образом не про меня! Начать с того, что я бы в такую передрягу никогда не угодил… да и вообще.
- Вообще – что? – Охотник прищурился.
Вампир не ответил; поднялся, заскрипев кожаным плащом, потянулся лениво, словно огромная кошка… допил алую жидкость в своей кружке и направился к музыкальному автомату. Остановился у барной стойки, бросил на неё несколько монет – неожиданно ярко в полумраке бара сверкнуло серебро – и обернулся к охотнику.
- А вообще, – сказал он, – я эту песню всегда терпеть не мог.
Наступила тишина. В тишине этой звонко прощёлкал механизм джук-бокса, зашипела по пластинке игла, и из колонок бодро загрохотал какой-то древний рок-н-ролльный би-сайд.
- О, – с одобрением сказал вампир, притоптывая в такт ногой, – вот такую музыку я понимаю. – и он удовлетворённо покивал.
- Солнце село, – глядя на выуженные из кармана часы, сказал охотник и встал.
- Разве? – спросила девушка, и на лице её отразилась печаль. – Во сколько же закат сегодня?
- В восемь тридцать две, – ответил охотник, застегивая оружейный пояс. По очереди вынул и перезарядил револьверы. – Дни становятся всё короче… Мёртвые Земли пожирают обычный мир…
- Да…. – с грустью сказала девушка и прошла за стойку. – Вы за коктейль слишком много дали, – обратилась она к вампиру. – Вот, возьмите сдачу.
- Ой, да брось, – отмахнулся вампир. – Что в ней проку? – Он подошёл к двери и распахнул её. Постоял некоторое время на пороге, всматриваясь и вслушиваясь в густеющую темноту, потом шагнул наружу и растворился в фиолетовом сумраке. Взревел двигатель мотоцикла, завизжали по асфальту шины.
- Выпендрёжник хренов, – проворчал вампир, надвигая на лоб шляпу. – Ладно, утром увидимся… и не переживай ты из-за этой песни. Пусть что хочет, то и говорит. Спокой ной ночи.
Девушка кивнула, и охотник вышел, на ходу закуривая «Честерфилд». Звонко заржала лошадь; застучали, неторопливо удаляясь, копыта.
Девушка вздохнула, подошла к музыкальному автомату и бросила в монетоприёмник монету. Взяла из-за стойки тряпку и принялась протирать столы. Ей многое нужно было сделать, прежде чем наступит утро; губы её двигались, повторяя еле слышно слова песни – в баре звучала “Love Song for a Vampire”