Перепугаевские хроники. Часть IV Доброе дело

В кресле главы Перепугаевского района на протяжении последних шестнадцати лет сидел Владимир Иннокентьевич Клыков. Из семьи староверов, он отличался хитростью, животным чутьем и злой памятью. Мордатый, с рыхлым носом и маленькими глазками, глава внешне напоминал откормленного борова. Многие бы охотно отправили его на забой, да были в области у Владимира Иннокентьевича серьезные покровители, а посему трогать его было себе дороже.
 Как всякий местечковый руководитель был Клыков суров с подчиненными и улыбчив с начальством. Отношением к жизни Владимир Иннокентьевич пошел в папу. Тот аферюгой был первостатейным. В советское время, работая начальником передвижной механизированной колонны, толкал налево соляру и бензин, а за три летних месяца умудрился оприходовать средства на уборку снега. Тут и сесть бы, но старшие товарищи заступились и Клыков – папа отделался выговором по партийной линии.
Сынок к папе относился с почтением и всегда внимал. По мелочи щипал в сельхозартели, потом мухлевал в ремстройучастке, в начальниках строительного управления специализировался на приписках. В общем, папа сыном гордился и был несказанно рад, когда ветер перемен занес наследника на самую верхотуру местной власти. За шестнадцать лет сын Володя распилил и сдал все, что гремело и лязгало, включая машиностроительный и овощеконсервный заводы.  Пустил с молотка гордость Перепугаева – ликероводочный комбинат. Город превратился в поселок дачного типа, утыканный как еж иголками магазинами, питейными заведениями и аптеками.
Поэтому, когда по городу пронесся слух, что на главу района совершено покушение, горожане затаили дыхание в  тихой надежде. Радости не случилось. Глава, вроде как с огнестрельным ранением,  укатил куда-то под охраной доблестной милиции, а следственная группа из областного центра принялась шерстить город.
За сутки до этого происшествия, в Перепугаев негласно прибыл губернатор в компании очень известного столичного кинорежиссера. Режиссер этот считался заядлым охотником, имел кресло в Государственной Думе, был на «ты» с самим. Губернатор, дабы сделать московскому гостю приятное, пригласил его в Перепугаевский заказник поохотиться на кабана. Клыков получив сигнал, бросился организовывать все «по высшему разряду». Кабана отловили и подготовили, холодильник забили провизией, главврачу ЦРБ заказали медсестер.
Короче. Гость завалил кабана, тяпнул пол-литра, медсестры потерли ему спину в баньке, дело шло к чаепитию. Клыков, стоя на четвереньках, раздувал остывший после шашлыка костер. Звук раздувания, похожий на хрюканье привлек внимание захмелевшего режиссера. Инстинкт охотника, притупленный алкоголем, вспыхнул с новой силой и тут же два нуля самокрутом из «зауэра» шестнадцатого калибра нашли по косой филейную часть главы района. Режиссера по-шустрому спеленали два охотоведа, а медсестры оказали первую помощь подстреленному главе. Чтобы не выносить сор, приняли решение представить несчастный случай как покушение. Предложил кстати режиссер, все-таки талант не пропьешь!
Киллера, понятное дело, не нашли. Зато в рамках следствия правоохранительные органы изрядно проредили местный криминалитет, раскрыв по ходу девять краж и четыре грабежа. Это было первое и последнее доброе для Перепугаева дело, связанное с именем Владимира Иннокентьевича Клыкова.