и тишина, тишина в ответ

Комната тиха, она как будто брошена и заброшена одновременно. Никакого звука, ни шороха. И так же пусто у меня в душе. Какая-то потерянность: я как будто оказался там, где не должен находиться, не в том состоянии, не в таком виде, не так и не то, всё. Я будто оторван от мира, от того, что считал своим миром. И не понятно, то ли он меня бросил, то ли я его. Хотя какая разница? Факт в том, что я здесь, а мира моего здесь нет. И дело не в том, что жизнь изменилась или предстала в каком-то ином свете. А просто встала на паузу, остановилась и стала отдаляться. Как всего лишь один единственный кадр на бесконечной пленке, тогда как я думал, что живу, ассоциировал себя с этим фильмом, был в этом уверен. Теперь же я не могу быть уверен абсолютно ни в чем. И от этого в душе возникает такая пустота, такой вакуум, что похож на безысходность, но гораздо, гораздо хуже. Потому что в безысходности есть предопределенность, которую нельзя изменить, а в моем случае безысходность никак не определяется, она есть сама по себе как данность, и не требует никаких причин и доказательств, она постулируется всеми моими ощущениями.
Для нас всегда есть небесный верх и земельный низ, и мы живем между ними. Но преодолев силу притяжения человек приходит к очень важному пониманию: верха и низа не существует, мир бесконечен в любых направлениях, как их ни называй. Как и космическая, духовная невесомость не является нормой для человека, все протекающие физические процессы меняются, все меняется. А эта сила притяжения, доставшаяся мне по наследству, измененная мной, модифицированная, модернизированная, ни что иное как иллюзия верха и низа. Именно в такие дни потерянности я все это понимаю, более того, я это ощущаю. И этому ощущению тесно в моей груди, оно странно щемит внутри и рвется наружу слезами ли, словами ли, более от того, что снова вернется спустя некоторое время, когда я вновь всецело поверю в новый придуманный мир.

Все повторится вновь, опять и опять, и нет у тишины новых слов и новых фраз, как нет и у меня, чтобы передать ту пустоту, что наполняет меня. Я как оболочка для нее, бывшей и грядущей, снаружи и внутри того, что я по привычке называю собой. Она хозяйка здесь и там, и всюду, куда моего хватает взгляда, хватает мысли. Пустота вечна и самодостаточна, а все хитросплетения слов и образов, которые я мудрено вывожу мыслями в строчки, есть ни что иное как ничто на ее фоне. На фоне пустоты все оказывается в итоге ничем, просто стоит присмотреться внимательнее. Но это понимание покидает меня периодически, в некоторые моменты придуманный иллюзорный мир захватывает меня в свои сети и я вновь начинаю во что-то верить, делить на прошлое и будущее, черное и белое, важное и второстепенное. Так легко упасть обратно в омут калейдоскопического мировоззрения и всеобщей отделенности друг от друга и, тем более, от меня самого. Но колесо продолжает вращаться, чья неведомая рука продолжает монотонно его раскручивать? Все повторяется вновь и вновь в этом круговороте и само колесо есть все та же пустота, сколько бы мы не вставляли стальные спицы, не вбивали железобетонные сваи постулатов и догм, все это только упрочняет ее зыбучую власть над всем сущим, где высший порядок до сих пор скрывается за маской недерминируемого хаоса.

И зачем нужны все эти диалоги и фразы?
Ведь они лишь сковывают и ограничивают мышление.
Зачем нужны слова, если они не могут передать реально существующее даже с малой долей истинности?
Зачем вообще передавать что-то кому-то, если даже самому невозможно в полной мере ощутить бескрайность бытия?
Зачем пытаться создавать что-то еще, когда и этого мира уже безнадежно много.
Невозможно много для одного.

А здесь тишина и нет слов. Вам только кажутся эти черные буквы на белом листе, бумага выцветает, монитор гаснет, все в конце концов сводится лишь к тому, что нет букв, нет слов, а есть лишь тишина, которая от скуки приобретает некоторые мысленные образы внутри вашего мыслительного аппарата – вечного двигателя и двигателя вечного одновременно.
Да, кстати, чуть не забыл. Может, не стоит быть настолько уверенными в своем собственном существовании? Быть может, это лишь еще один отблеск пустоты в чьем-то разуме, обеспокоенном и разбуженном кругами на воде от каплепадений несуществующих маленьких черных букв, написанных для какого-то конкурса?