Мышка Моя

                Дети любят наши рассказы про то, как мы, взрослые, были когда-то маленькими.  И мы рассказываем,  вспоминаем… И с удивлением понимаем, что тоже боялись... невесть чего. И эти разные страхи действовали на нас, оказывается, по-разному. Кому-то мешали жить, а кому-то и помогали. Всё зависело от того, как мы относимся к страху и как спасаемся от него. И кто нам поможет спасаться.

                *  *  *

                Больше всего на свете маленькая бабушка не любила спать. Потому что... немножко боялась. И нет тут ничего удивительного: столько дел интересных осталось, а тут – закрываешь глаза и улетаешь, уходишь – куда? Неизвестно. Это потом, когда подрастаешь, сон начинаешь любить: там фильмы, картинки цветные, и угадать невозможно, куда тебя сон унесёт...

                Спала она за шторкой под названьем «гардина». И быт такой строгий порядок – лёг – и чтоб тебя совершенно не было слышно. И – «никаких фокусов быть – не – должно!», - так говорил бабушкин папа, а спорить с ним тоже не полагалось. Порядок неправильный, и очень не нравился маленькой бабушке, и она всегда старалась потихоньку его изменить; иногда получалось: попить… пописать… сказать всем «спокойной ночи» - это считалось серьёзным делом, но, если дело затягивалось, получался серьёзный выговор. Так что спать ложиться бабушка маленькая  не любила, ну, просто терпеть не могла.

                Правда, был у неё способ себя утешать. Это был тайный способ, и бабушкина  мама и бабушкин папа не знали о нём - не догадывались. Потому что они считали дочку честным – пречестным человеком, который всё им рассказывает; маленькая бабушка тоже себя такой же считала, но ночная кроватка -   такое неинтересное место, что на него честность не рас-про-стра-ня-лась, да.

                Так вот. В той самой гардине, которая отделала кроватку от светлого места, была такая маленькая щель, щёлочка во-о-от такая... (Ну, вы все знаете, как щелочкой пользоваться). Дочке, конечно, уже говорили, что подсматривать плохо, («не-хорошо!»), но ещё хуже было заснуть, когда, может быть, того и гляди пропустишь самое интересное. И это подсматривание, и это ожидание неизвестно чего скрашивали маленькой бабушке скучное, длинное и очень противное время в кроватке. И очень одинокое.
                А ещё Маленькой бабушке почему-то казалось, что, отправляя в кровать раньше всех, её отрывают от чего-то самого важного... и спать было вовсе не правильно... а надо думать, лежать -  вспоминать... и потихоньку вертеться, чтоб нечаянно  не уснуть.

                Позже, когда маленькая бабушка росла – росла и доросла до школы, она научилась ночью смотреть на звёзды, и ей это очень понравилось, потому что, если долго – долго смотреть, внутри что-то так замирало, и как будто она вспоминала что-то, и казалось ей, будто там, на самой дальней звезде, такой далёкой, что даже не видно, есть такая девочка, такая же как она, и эта самая звёздная девочка тоже сидит и слушает, и смотрит оттуда, и ищет её, и хочет ей что-то сказать… И внутри у неё становилось так протяжно, печально и странно.

               Но вот однажды, тогда, когда маленькая бабушка на самом деле была маленькой, и её кроватка стояла за шторкой, которая называлась «гардина», и оттуда звёзды были не видны, однажды - всё изменилось.
                К ней в гости мышка пришла!

                На стенке у бабушкиной кроватки висел ковёр: рисунок такой, который нарисовали на холстине и прицепили на длинные палочки – рейки.  Эту картину маленькая бабушка не любила. На ней была лиса, и колобок, и заяц, похожий на волка, и много – много зелёного. Фу!   Маленькая бабушка смотрела  и думала, какая обжора лиса, и как было бы хорошо, если бы папа и мама сняли бы этот коврик и подарили кому-то другому, кому-то ещё, Ваське противному, например. Заяц был толстый и длинный, и как-то так улыбался, что было ясно: он слопает всё, что в рот попадёт. Лиса сидела за кустиком, и тоже ждала, и тоже хотела чего-нибудь съесть. Не любила маленькая бабушка эту картинку, и даже побаивалась её.

                Но однажды всё изменилось, и маленькая бабушка обрадовалась, что коврик её не сняли и не стали передаривать никому. 
                Потому что однажды на этом коврике, наверху,  вдруг появилась настоящая мышка. Жи-ва-я! Взяла и вдруг появилась на реечке, над кроватью, там, где ковёр заканчивался и начиналась белая стенка. Сидела мышка на реечке, как на полочке. Такая маленькая, меньше ладошки. Такая серенькая, и  шкурка поблёскивала, и блестели две тёмных точки - глаза. Их маленькая бабушка  Нина увидела первыми, потом увидела носик, чёрненький - маленький, будто  капелька, и длинные усики  по бокам. Они  были такие светленькие, и торчали в разные стороны.
                Мышь шевельнула  носом, длинные серые усики тихонько так вздрогнули…и смешно.
                А ещё у ней был хвостик, то-о-оненький, он свешивался вон туда, туда, где были Нинины ножки; хорошо был виден только самый-присамый  кончик, и до ножек он, конечно, не доставал: ведь это был маленький хвостик от маленького зверька.

                Мышка сидела на верхней реечке и смотрела на маленькую бабушку. А маленькая бабушка во все глаза -  на неё. И было это приятно и долго. И лежалось – сиделось им тихо-тихо. И было совсем не страшно.
                А потом вдруг – раз! и мышка исчезла; или это бабушка, она же была маленькая,  заснула; и про мышку, пришедшую в гости, забыла...

                Но - вот что вышло на следующий вечер и ночь
                На следующий вечер мышка снова пришла. Наверное, вскарабкалась по боковой перекладине, цепляясь  тонкими коготками, потом пробежала по реечке и уселась – поближе к маленькой бабушке, почти у неё над головой. Устроилась наверху. А  хвостика в этот раз не было видно. «Наверное, он как у кошки, - подумала Нина, - когда кошка садится, она прижимает хвост свой поближе к себе». Мышка тоже прижала, наверное…».

                И вот они снова лежали – сидели и смотрели друг на друга тихонько во все глаза. А потом маленькая бабушка с мышкою заговорила.  Сама первая с нею  заговорила, стала её расспра-а-ашивать. Но мышка на вопросы не отвечала, и даже не шевелилась – почти. «Мама, - позвала свою маму маленькая бабушка, - иди посмотри». Мама пришла – и  мышка тут же исчезла.

                И Нина  тут поняла, что мышка её, а  больше ничья, и не хочет она, эта мышка, чтоб её увидали другие. И маленькая бабушка  так обрадовалась, и подумала, и так и сказала: «Ты мышка моя». Мышка Моя. Это было её настоящее имя,  и маленькая бабушка лежала и думала: «Ну и что, что не откликается щас, зато можно её называть, и даже,  привстав на цыпочки, насыпать крошек на верхнюю реечку, и думать, как мышка обрадуется».

                И  на другую ночь мышь появилась снова, и появилась на третью ночь… И они опять играли в гляделки.
                А  крошек мышка есть не желала. «Наверное, уносит с собой, - подумала Нина, - когда я засыпаю, она убегает в норку и там их кушает,  аккуратно».
                Зато  мышь показала маленькой бабушке, как умеет смешно умываться: быстро- быстро водила лапками… Поводит – поводит – замрёт – послушает – и ну опять умываться,  опять…
                Иногда она появлялась не на ковре, а прямо в Ниночкиной кроватке, там, где начиналась подушка, у самой стены, пробегалась по одеялу, наискосок (и по Ниночке под одеялом), и, забегая сбоку, быстро-быстро карабкалась по ковру, туда, на привычное место, откуда всё видно, где можно сидеть и глядеть.

                Что чуть – чуть огорчало маленькую бабушку, что  ни мама, ни папа не могут  никак увидеть Мышку Мою, познакомиться.  «Ма-ма! Папа!» - кричала шёпотом Нина, - и они подходила тихонько, но  на месте мышки уже была пустота.
                И маленькая бабушка Нина не говорила, зачем же звала. Просто просила: «погладьте!»
                И ей было даже приятно и гордо, что Мышка никому-никому  на глаза  не показывалась. Только маленькой Нине. Не хотела знакомится -  ну ни с кем. Только с маленькой Ниной!
                И хотя мама-папа ничего своей дочке не говорили, она откуда-то  знала, что, если она расскажет,  они ей скажут, что мышки никакой нет. А мама ещё и перепугается, и спросит про «что случилось?»
                Она вообще была фантазёркой, эта маленькая бабушка. Но тут нисколько не фантазировала: мышка была настоящая, совершенно живая. Мышка Моя.
                И тогда маленькая бабушка стала дружить с мышкой молча. И не рассказывать ни-ко-му.

                Если вечером тихо сидеть,  прислонившись спиною к стене, Мышку Мою  можно было дождаться на одеяле. Но такое случалось редко, чтоб мышка  бегала по одеялу…  и потом… она всегда ускальзывала от рук. (Нет, маленькая бабушка её не ловила! Просто погладить хотела. Чуть – чуть).
                Ну и пусть. Нина привыкла. Главное ведь, что она приходила всегда. Каждый вечер. Если лежать в кроватке тихо – тихо и сквозь ресницы смотреть на ковёр, нарисованный на холсте какими-то несимпатичным красками.

            Почему приходила мышка, зачем сидела на речке наверху, маленькая бабушка так и не узнала. Впрочем,  это не так и важно. Главное, что когда-то, когда  ей было печально и одиноко, и страшно чуть – чуть, и что-то казалось неправильным в мире, мышка сидела на реечке. И смотрела своими чёрными бусинками, словно чего-то ждала. А может, о чём-то спрашивала? или  рассказывала неслышно? И утешала.
                И сколько же это длилось... Маленькой бабушке  казалось, что долго – долго, может быть, всё то время, пока она жила в том финском домике, и кроватка  её стояла за занавесочкой, и ей было тревожно и одиноко, и не нравилось засыпать.


И только... когда маленькая бабушка стала совсем – совсем большой... однажды... она рассказала эту историю  маленькой внучке. Как приходила к ней в гости Мышка Моя.

                *  *  *

            ... Внучка слушала меня, распахнувши  и рот, и глаза, просила рассказывать снова и снова...  И я рассказывала, и повторяла.  И тогда-то мне впервые пришла в голову простая мысль: а была ли та мышка? И в первый раз я в этом засомневалась.  И в первый раз вдруг подумала: а может, мышки-то и не было, не было Моей Мышки совсем?
Или была? И сидела ночами на реечке. И всё было так хорошо. Жаль, что в ладошке ни разу не посидела.



Рассказ - http://www.proza.ru/2011/12/03/1642


Рецензии
Очень светлая и трогательная история.
Удачи!!!

Роман Есиков   24.11.2012 23:12     Заявить о нарушении
Спасибо! Удача - дама капризная, но будем надеяться ))

Заряна Нина Некрасовы   27.07.2013 17:23   Заявить о нарушении