Сын Яги и Марья Искусница

Однажды прознал Яги, что у одного чародея, Ялдазара, в железной башне томится в заточении дочь – Марья-краса по прозвищу «Искуственница», ой то есть «Искусница». И така она распутна была, така охоча до мужского полу, что отцу пришлось её заточить в башню. А искусна в любви, говорят, что равных ей нет на земле. Воспылал Яги страстью и решил, во что бы то ни стало похитить девицу себе на усладу.
Ялдазар пожелал выдать дочь замуж и кажное воскресенье открывал на башне кованное железом окно, дабы народ узрел неземную красоту его дочери, а могет кто и соблазница её прелестями, которые так и вытекали из сарафана за подоконник, словно тесто из кадки. Надобно сказать, что повелел он на дочь надеть пояс НЕверности, наложил (в волшебном смысле) на ключ страшное заклятье, и проглотил его. Само надёжно место- и при тебе и не мешает.

Вот в одно из воскресений и явился Яги к железной башне, чтобы насладиться красотой Марьи. Как увидел, глаз оторвать не мог от такой красы. Весёлка так и зачесалась, засвербила, чувствует не совладать ему с ней.
Надобно сказать, что чародей построил помост прям супротив башни, чтоб женихи, всходя на него, демонстрировали свои достоинства, в хорошем смысле этого слова, а Искусница могла себе кого-нибудь выбрать поискуснее. Ну, знамо дело, Яги то этого помоста мало, решил он залезть на ярмарочный столб, торчащий посередь площади. Вот лезет, значится, он по столбу, а верёвица то на шароварах возьми да лопни и обнажилось, значится, евошнее мужское естество, его могучая весёлка. Что тут началось, рассекретился он: - «Яги вернулся, спасайте свою честь!!!» – неслось по площади. А надысь, он надругался над караваном, причём над всем. Так верблюды его как узрели, бросились бежать, караванщики, прикрываясь подносами, ускакали быстрее верблюдов. В общем, площадь вмиг опустела.

Сколько заноз понасажали стражники пока снимали Яги со столба, одному богу известно. Наконец сняли и повели в замок, где в просторной зале на кресле из человечьих костей  и в облачении из человеческой кожи, восседал Ялдазар. Был он огромен и могуч. В его густой и сваленной, как валенок бороде, свили гнезда мыши, большие, красные, как угли глаза, горели адским огнём. Из огромной чаши он поедал «салат» из червей, лягушек, мышей и других живых тварей. Как только ввели Яги вся живность из «салата»,  выглянув из чаши, даже те которые были уже в пасти у чародея, произнесла хором: «Здравствуй, Яги!».
- Ба! Да никак к нам сам повелитель мух, тараканов да мышей явился! – прокатился по  зале рык чародея. Слышал я, что ты вернул себе утраченную весёлку? И глаз положил на мою дочюру, поди и на половину моего замка? Как говориться, хочешь и рыбку съесть и в сани сесть!
- Да что ты, Ялдазар! Токо на девицу взглянул, а ты уже!
- Знаю я, только взглянул! Ты только глянешь, а девка уже в интересном положении. Так что не обессудь брат, посиди в темнице, доколе я не выдам дочь замуж.

Нужно сказать, что Марье то тоже Яги запал в душу. И когда он лез по столбу, знак ему тайный подала. Люб значиться, мол, мне.
Сидит, стало быть, Яги в заточении, грустить даже и не думает. Как только стемнело, вызвал он к себе всю живность, которая в замке обиталась. Поползли из всех щелей к нему: гады ядовитые, крысы да жабы.
- Чего надо хозяин?
- А вот что, ступайте ко вы в чащу лесную, да найдите корень рвотный. Пронесите его на кухню, да положите в пищу чародею. Затем сообщите Марье, что мол, знак подам, пусть ждёт.
Как сказано, так и сделано.
Одна из змей укусила охранника, мыши принесли ключи от темницы и Яги выбрался на волю. А во дворце, корчился в спазмах чародей, да и отрыгнул он ключ то от пояса неверности, даже и не заметил. Крысы передали тот ключ Яги. Прокрался он к окну Искусницы, камушек кинул, Марья то ему свою косу и скинула, по которой он к ней и забрался.
А уж что меж ними было, то только стены железной башни знают.