Отвальная

                Новелла

     Настало лето – время отпусков, время отгулов и прогулов, частых пьянок-гулянок и блудных, если жены уехали в отпуск, разгулов. Все началось задолго до очередного и на вид будто бы благородного события  – участник всех, какие только были на участке, увеселительных мероприятий и хороший проходчик Иларион Кацуба купил достаточное количество водки, еще раз предупредил жену, чтобы приготовила закуску и, будто собираясь на последнюю перед отпуском смену, явился в нарядную своего участка в одной из шахт города. 
- Ты мужикам поможешь закрепить забой?.. – тихонечко подошел, шепотом спросил у горного мастера.
- Да, конечно, готовь выпивон, - с хитрой улыбкой, тот. – Только отметься в табельной!..
- Постарайтесь быстрее управиться, я буду вас ждать.
- Ладно-ладно, иди!..
     Иларион переоделся в спецодежду, но не беря с собой светильника, в табельной взял только жетоны для спуска и выезда из шахты, которые, конечно же, вскоре отдал напарнику. И опять в раздевалку, а потом в душевую…
     И спустя полчаса наш герой уже снова был дома, мирно беседовал с женой.
- Так что ты дашь нам закусить?.. – спросил глава семьи, заглядывая в холодильник.
- Есть колбаса и сало, пара банок консервов и огурцы…
- А помидоры?..
- Была большая очередь, а мне… я, увы, торопилась в детсад…
- Ничего страшного!.. – успокоил супругу горняк. – У меня время есть, могу сходить и сам!..
     Вновь собрался и вышел из дому. Стоял прекрасный летний вечер; прекрасное, соответствующее погоде настроение. Но его неожиданно подпортил из-за угла появившийся, с час назад видевший проходчика в нарядной начальник. Куда-либо скрываться было уже поздно.
- Дай-ка, пожалуйста, прикурить, - остановился он и, с насмешкой глядя на подчиненного, произнес издевательским тоном.
- Ради Бога, пожалуйста!.. – с готовностью услужить, щелкнул зажигалкой Иларион.
- Вы уже прошли два метра штрека, наверно, крепите забой?..
- Но я… - растерялся и не знал, что ответить рабочий. – Сегодня я уже, можно сказать, в отпуску…
- Насколько мне известно, ты в данный момент в забое, - уже более строго, начальник и, уже удаляясь, добавил: – Ой, попадешься ты мне, Ларик!..
     У овощной палатки очередь. Отстояв в ней, где на проходчика остервенело налетали комары, Иларион купил два килограмма помидоров и окончательно расстроенный вернулся домой. Но, к сожалению, и в кругу семьи не мог найти успокоения и чувствовал себя так, будто не выходил, а возвращался из отпуска – им овладело странное волнение, какое бывает у человека, долгое время отсутствовавшего и возвращающегося на работу вновь. И потому немного раньше, чем намеревался, сложив в большую сумку угощение приятелям, Иларион опять вышел из дома и опять направился к шахте.
     Мужики уже ждали в нарядной.
- Где тебя черти носят?! – отчитали его. – Мы уже успели дать стране два с половиной метра горных выработок, прямо горим желанием перекрыть все нормы выпивки спиртного, а ты где-то болтаешься, похоже, что над нами издеваешься!..
- Что вы, что вы, ребята?.. И впрямь два с половиной метра?!..      
- Представь себе, да!.. – не без бахвальства отозвался молчаливый, крупного телосложения и самый старший среди них Василий Михайлович. – А потом закрепили три рамы, к тому же и успели затянуть!..
- Не без моей, конечно, помощи, - тут же напомнил о себе и горный мастер Зацепин.
- Я всегда это знал, Станислав, ты - парень хоть куда!.. – с улыбкой произнес Иларион, разложив всю закуску, откупорил бутылку. – А потому тебе и начинать!..
- Я не против, давай, наливай!.. – улыбнулся горняк.
     И началось большое и вовсе не веселое веселье, с нескончаемыми речами… не о женщинах, нет, о работе! И казалось, не будет конца этим столь продолжительным, увы, банальным разговорам и хвастовству проходчиков. Как из дырявого ведра… Все слегка опьянели; отпускник заскучал, опечалился – белая северная ночь уже не была для него таинственной и сказочной, а была всего-навсего зеркалом голой и, увы, неприглядной реальности. Вовсе безрадостная ночь…
- Скоро последний автобус, - предупредил меньше всех опьяневший Василий Михайлович, - нам пора закругляться.
- На кой черт нам автобус, я сегодня на тачке?.. - отозвался Валерий Трофимов, звеньевой, весельчак и действительный лидер компаний. – Кроме того, мы не съели закуску, не пропадать же добру. Значит, надо добавить к ней водочки!..
- Снова вдатый за руль!.. – пожурил заправилу старик, хотя сам с ним таким, уже порядком захмелевшим, ездил. – И ничуть не боишься!..
- Ладно тебе, Милайлыч… Нынче вообще никто и никого не боится.
- Это уж точно!.. - поддержал звеньевого Зацепин. – Так что ты нам, Валера, насчет добавки хочешь предложить?..
- Может, хватит уже больше пить?.. – попытался их угомонить Иларион.
- Э, нет!.. – но не сдался Трофимов. - В гараже у меня, сами отлично знаете, довольно сносные условия труда…
- И над чем?..
- Двух бутылок, наверное, хватит… И они у меня там стоят. Ну а нет, значит, купим еще…
     Вопрос, против воли нашего героя был решен, как говорят, бесповоротно и окончательно. И вскоре все уселись в старую, но достаточно резвую «восьмерку» своего звеньевого и компания тронулась в путь. Решивший же повеселить товарищей, Валерий включил магнитолу. На всю катушку, разумеется. Казалось, задрожали окна и по ушам ударил голос Вилли Токарева. Однако все, даже Василий Михайлович, не предъявляя никаких претензии, молчали и, наверное, думали, что далеки от настоящего искусства, боялись быть уличены в невежестве. В конце концов не выдержал Иларион.
- Убавь, пожалуйста, децибелы, - прокричал он в ухо Валерию и, когда тот уменьшил громкость, со вздохом добавил: - Ой спасибо, уважил!..
- Ради Бога, я добрый!.. – усмехнулся нетрезвый водитель, тут же прибавив скорость.
     И машина неслась по извилистой, с глубокими выбоинами дороге, объезжая которые, Трофимов резко тормозил, а потом проезжал эти колдобины плавно, будто специально демонстрируя свое умение водить.
- Ой боюсь, что твои две бутылки кто-нибудь выпьет на поминки, - на это раз не выдержал старик.
- Не волнуйся, Михайлыч, - успокоил Валерий, - мастерство не пропивается.
     Как бы то ни было, до гаража они доехали благополучно и, разумеется, продолжили необходимое, как им казалось, занятие вливания в себя энного количества спиртного.
     Прошло примерно два часа, когда изрядно опьяневшим мужикам вдруг захотелось сделать нечто необычное, потянуло на подвиги.
- Было б недурно искупнуться, - заговорил вспотевший Станислав. – Мне что-то стало жарко.
- Почему бы и нет?.. – подпел ему Валерий. – Речка совсем рядом.
     Однако прежде чем пойти купаться, допили до последней капли водку, трезвее отчего, конечно же, не стали. И отправились в поиски новых, более острых ощущений.
     Разделись и нырнули в мутную, городскими отходами загрязненную воду лишь двое – всегда рассудительный Василий Михайлович и в стельку пьяный отпускник остались в роли наблюдателей. К сожалению, весьма неспокойным, туда-сюда болтающимся зрителем оказался основной виновник попойки. Едва держась на ногах, он подошел к самому краю крутого, обрывистого берега, пошатнулся и вдруг… как птица замахав руками, в одежде плюхнулся к приятелям.
- Черт побери!.. – кое-как выкарабкавшись из ледяной, даже летом чрезмерно прохладной воды, выругался Кацуба и кое-как вскарабкался на берег. – Эй, ребята, мне холодно! Я, кажись, весь промок!..
     Когда не очень-то и озабоченные происшедшим Валерий со Станиславом оделись, наконец пригляделись к продрогшему, аж посиневшему от холода Илариону, им стало жаль дружка.
- Боюсь, он может заболеть, - с сочувствием сказал за всем происходящим наблюдавший старик, - увы, не знаю, как ему помочь…
- Ему нужно лекарство! – произнес горный мастер решительно.
- В том числе нам самим!.. – и добавил Трофимов.
- А где взять?.. 
- Ты что, с луны упал?.. Нынче торгуют круглосуточно!.. Забота государства, так сказать…
- Жизнь прекрасна, ребята, - вставил словечко и Василий Михайлович, - особенно тогда, когда зальешь глаза!..
     Домой Иларион Кацуба пришел не помня как, как лег спать совершенно не помнил. Лишь к обеду проснувшись с больной головой, сразу отправился в ванную, прямо из крана напился и, глянув в зеркало, был крайне удивлен – вдоль всей щеки краснела неглубокая, все же заметная царапина, а нос и бровь были рассечены, чернела спекшаяся кровь.
     Может быть, до отъезда на юг заживет, - подумал бедный отпускник и тяжело вздохнул.

                1994 г.