Зачем вы девочки...

Замуж Юля вышла по залёту и по любви одновременно, потому что в Севу своего влюбилась сразу и, как это обычно кажется, навсегда. Когда дело дошло до тела, она не стала больше носиться с девственностью, как дура с барабаном, а с удовольствием положила её на алтарь их с Севой любви. И так уж затянула с этим делом, до восемнадцати лет парней динамила.

А Сева -  красивый брюнет с голубыми глазами и фигурой Аполлона Бельведерского, легко идущий по жизни. Люди с тяжёлой поступью застревают в любых, даже мелких  жизненных проблемах. Эти проблемы липнут к ним как грязь к обуви и мешают идти вперёд. Сева решал все проблемы по мере их поступления и  просто любил жизнь. Кстати, и она отвечала ему взаимностью.

Юля и Сева были, что называется, из разных песочниц. Юля училась в институте, а Сева автослесарем в мастерской на жизнь зарабатывал.

Из всех однокурсниц Юлька выбрала в поверенные своей личной жизни именно меня, поэтому я была в курсе событий.               
В одну прекрасную ночь, окончательно потеряв голову и бдительность, Юля забеременела. Сева, узнав об этом факте, вполне искренне удивился, как будто они с Юлькой по ночам не любовью занимались, а в шахматы играли, или кроссворды разгадывали. Но потом Сева решил, что с судьбой лучше не спорить, и так, же просто, как предлагают сходить в кино, предложил Юле руку и сердце. Юля переехала в его однокомнатную квартиру.  А через девять месяцев, когда родился Славик, она взяла в институте академический отпуск и погрузилась в неизбежную бытовую рутину. Общались мы теперь в основном по телефону.

Сева выполнял свои  семейные обязанности и часто помогал Юле справляться с ребёнком, но делал это только тогда, когда сам хотел. Если желание пропадало, Сева отстранялся от всех забот и шёл гулять.

Гулял Сева по-разному. Проводил время с друзьями, сидя за картами и  заливая в себя литры  пива, шумной  компанией зависал в ресторане или ночном клубе и возвращался под утро полупьяный, а иногда даже ночевал у любовниц, меняя их, как офис менеджер рубашки.

Юля всё знала, но не знала, как на это знание реагировать, поначалу она ещё наивно полагала, что он сам одумается, всё-таки семья, ребёнок, но потом поняла: совесть любимого окончательно заблудилась в бесконечных лабиринтах его удовольствий.

Сева же ничего не скрывал, не оправдывался и однажды, уходя в очередной загул, даже написал на Юлиной фотографии  «ты мир не можешь заменить»... А, уже придя поздно ночью, глядя на Юльку, которая во сне раскрылась и лежала на постели полуголая, с рассыпавшимися по подушке волосами, взял ручку, дописал «но ведь и он тебя не может» и юркнул к ней, тёплой и влекущей, под одеяло. Одному богу известно, откуда в примитивном Севином мозгу возникли эти известные поэтические строки.

Устраивать скандалы Юля посчитала пошлостью, да и нельзя ей было сильно нервничать, всё ведь ребёнку передаётся. Малыш и так, от её постоянного тревожного состояния стал плохо спать и плакал по ночам. И Юля принялась действовать по-своему.

Каждый день, ближе к концу рабочего дня, положив Славика в коляску, она отправлялась к автосервису, где работал муж, ждала, когда тот закончит работу и словно кортеж важную персону, сопровождала его до самого дома, лишая любой возможности уйти налево. Скоро, работающие с Севой автослесари, едва заприметив Юлю с коляской ярко зелёного цвета, начинали отпускать в его адрес шуточки типа: «Севыч, глянь, опять за тобой зелёное такси  приехало, пора выходить». И смех после этого в мастерской стоял гомерический.

Но однажды сопровождаемый женой Сева зашёл в магазин за сигаретами и не вернулся. Местные грузчики, проявив сочувствие и пресловутую мужскую солидарность, вывели  его через чёрный ход. А Юля ещё долго и бессмысленно ждала мужа, пока не поняла, что идея с кортежем провалилась.

Изобретательность мужчин в борьбе за свою свободу не знает границ, но те способы, которыми женщины пытаются запихнуть мужчин в слишком  узкие для них моральные рамки, нужно вообще заносить в книгу рекордов Гиннеса.

Обычно после очередного загула, мучимый жаждой, Сева брал из холодильника заранее приготовленную двухлитровую  банку молока и выпивал всю до конца залпом. Юлька, недолго думая, стала добавлять в молоко слабительное. Наблюдать бегающего в туалет растерянного и жалкого Севу было зрелищем не из приятных, к тому же мучила совесть, но для Юльки цель оправдывала любые средства. При этом несколько раз  Юлька  намекала, что, наверное, у Севы желудок так на алкоголь реагирует, поэтому пить ему вообще нельзя. Сева промолчал, но с загулами завязал… на какое-то время. Потом до него дошло, что всё дело в молоке. Сева перестал пить молоко, а для Юли снова наступило время проверки не прочность.

Однако Юлькина фантазия оказалась неисчерпаемой. Соседка Зинаида Петровна из квартиры напротив, одинокая и общительная, часто угощала Юльку мёдом с пасеки своего отца, который приезжал к Зинаиде по субботам. Однажды  за чаем, выслушивая  жизненные советы Зинаиды Петровны и наслаждаясь свежим акациевым мёдом, Юлька заметила: «Говорят, пчелиными укусами  разные болезни лечат, а у меня после родов вены на ногах вздуваться стали, варикоз, наверное, начинается». Зинаида Петровна отреагировала незамедлительно, и после очередного приезда отца, заботливо вручила Юльке банку, в которой было несколько пчёл.

Обычно Юлька сообщала мне обо всех своих замыслах уже после претворения их в жизнь, то есть, она со мной не советовалась, а уже ставила перед свершившимся фактом. В любом случае, остановить её я бы не смогла, ну, разве может лежащее на дороге деревце остановить танк?

Хотя, даже после свершившихся  Юлькиных деяний, я не могла скрыть своего негативного отношения к ним. «Как ты можешь творить такое с Севой, ведь ты же его любишь?» - искренне возмущалась я и неизменно слышала в ответ: «Вот именно, люблю и как могу, борюсь за свою любовь и, вот увидишь, мой Сева станет таким, как я хочу».
 
Поздней ночью, когда Сева спал крепким алкогольным сном после бурно проведённого дня, Юлька тихо подошла к мужу и приступила к тому действу, которого боялась и жаждала одновременно. Боялась, потому что, ну кто их знает, этих пчёл! А жаждала, потому что, казалось - уж этот способ верный на сто процентов.

Несколько секунд Юлька смотрела на лицо безмятежно спящего мужа, подобно художнику, который глядя на чистый холст, представляет себе композицию новой картины, потом вздохнула и принялась за дело. Утром она услышала крик Севы, наверное, именно так кричал дикий человек при первой встрече с мамонтом. Сева стоял перед зеркалом и впервые видел отражающееся в нём лицо. То есть, лицо было, конечно Севино, только походило оно больше на воздушный шарик. Круглое, как будто надутое, с едва заметными глазами-щелками.

«Что это? – тихо спросил Сева, показывая Юльке на своё лицо – Что это с ним?»   «Это – отёк Квинке, – спокойно сказала Юля и уверенно добавила – аллергия на алкоголь, пить больше ни капли нельзя, а то может всякое случиться, вплоть до анафилактического шока». Сева как-то сразу погрустнел и обмяк. Но с этого момента стал примерным отцом и мужем..

Неизвестно, как долго продолжалась бы эта идиллия, если бы не Зинаида Петровна. Увидев однажды на лестничной клетке молодую пару, она, возьми  да и спроси Юлю: «Ну что, пчёлы то помогли тебе или, может ещё сеанс нужен?»  Юлька пробормотала что-то невнятное, а Сева выстроил в уме логическую цепочку и сразу понял, кто устроил ему отёк Квинке.

Только не стал Сева так и этак прокручивать в голове Юлькин поступок, а улыбнулся какой-то своей мысли и легко всё простил. Нет, всё-таки хорошо, когда человек с такой легкостью ко всему относится. Ни  тебе скандала, ни банальной ссоры, ну, прямо хэппи энд в лучшем виде.