Письмо маме

Милая, дорогая моя мамочка!

Так сложилось, что мы всю жизнь прожили вместе и практически не писали друг другу писем. И вот теперь, когда тебя не стало, я пишу тебе.

Благодаря тебе я появилась на свет. А ведь ты вполне могла бы и не рожать меня, потому что еще шла война, вы с отцом не были записаны, так как обе части стояли в Прибалтике, и кроме того, наверное, было страшно потерять друг друга.

Но наступил уже сорок пятый год, казалось, вот-вот придет  Великая Победа и настанет мирная и счастливая жизнь. Однако когда я начала подавать в тебе первые, робкие признаки жизни, ты горевала и оплакивала меня уже как сироту: отец погиб 22 апреля 1945-го в Германии, за полмесяца до Победы. Ты даже не была на его могиле. Да и кто скажет, была ли она, эта могила?

Но ты и тогда оставалась в строю: вместе с одной из групп отдельной роты особого назначения (ОРМУ) дошла до Румынии, встретила Победу там и даже не раз искупалась в теплом, солнечном Дунае.

Ты еще долго не снимала гимнастерки и сапог, и едва вернувшись домой, в Вятку, и сделав короткую передышку, начала готовить ребенку приданое и собираться в роддом. Там тебя прозвали «негритоской»: ты была темноволосая, коротко стриженная, кудрявая, загорелая до черноты.

Знаю, что мало, обидно мало выпало тебе обычного женского счастья за такую долгую и трудную жизнь. Жила одна, работала за двоих, всю мужскую работу в доме выполняла сама, будь то заготовка дров, ремонт квартиры или перестановка мебели. Помню, как мой первый диван, купленный в каком-то дальнем магазине,  мы с тобой везли вместе, погрузив его на самые обычные детские санки. Мне тогда было лет десять.

Ты долго была очень красива, пела и танцевала, чертила и рисовала, шила и вязала, казалось, умела все и все могла. Ты находила время читать и умела подбирать первые книжки и мне: «Белый пудель», «Муму», «Два капитана», «Республика ШКИД», «Двенадцать стульев»…

Однажды я заметила, что как-то вдруг ты поседела, постарела, устала, начала болеть. Но и тогда ты не теряла присутствия духа, никогда не жаловалась на болезни, не плакала, а находила утешение во внуках, которых любила и баловала, да в людях, которым ты как врач всегда приходила на помощь по самому первому зову.

Деньги у тебя появились поздно, с назначением персональной пенсии и получением ветеранских льгот. Но собственные желания уже исчезли, поэтому ты никогда не отказывала в исполнении желаний и мне, и моим детям. И в этом было твое главное счастье.

Ты приходишь ко мне во сне красивой и молодой, хотя я больше помню, какой ты была последние годы: седой, беспомощной словно малый ребенок, обреченной лежать практически без движения, иногда капризной (и тогда я, прости, сердилась на тебя), но до самых последних дней ты была безмерно терпелива, интересовалась жизнью, нашими делами, успехами, здоровьем.

Как мне тебя не хватает, мама! Мама нужна человеку в любом возрасте, ибо она одна поймет и простит.

На столе стоит твой портрет, где ты в парадном пиджаке с орденами и медалями на груди, а рядом с портретом - букет цветов. Хочу, чтобы так было всегда. Спасибо за все и за все прости…