День электрика

     На диване стоял стул. На пустом диване стоял пустой
стул. Довольно нелепый союз предметов, давно живших ря-
дом, но в других обстоятельствах места, в других соотноше-
ниях и конфигурациях.
     Похоже на двухэтажный агрегат и непредсказуемость.
Во всяком случае, с точки зрения стереотипов этого дома.
Пустой диван, а на нем пустой стул… Как козлик, на при-
горке… Как предпосылка…
     А вот и Дмитрий Александрович… Оказывается, этот
номер задумала его гражданская жена. Номер посвящен
Дню электрика и произносится с вопрошением: «Смена
лампочки?»
     Дмитрий Александрович по природе своей был коряв и
зависим. Вестибулярный аппарат вышел из строя три года
назад, тогда и появился этот номер.
Дмитрий Александрович всякий раз старался придать
ему законченный вид, одновременно с этим острить, скры-
вая свою неуклюжесть и страх, короче говоря, стараться на
разряд и аплодисменты, посвященные исполнителю тако-
го самобытного физического этюда… С другой стороны, ме-
роприятие на самом деле было довольно рискованное, по-
скольку неспортивному человеку предстояло вскарабкать-
ся на спину не какому-нибудь устойчивому буйволу, а суб-
тильному, домашнему козлику.
     Нечто подобное устраивали только «Бременские музы-
канты». А потом еще и: «Лампочку вкрутить?» – пытался
шутить эквилибрист. Конструкция вибрировала. Инстин-
ктивно он пытался хвататься за стену, но Анжелика Иванов-
на тут же предупреждала:
     – Стены залапаешь!
     – А как туда попасть по-другому?
     – Включи пропеллер за спиной, – подначивала она.
     Лампочка в люстре перегорела месяца два тому. Конеч-
но, можно было бы обойтись и той половиной дюжины, ко-
торая была еще исправна. В конце концов, дождаться еще
одной лампочки, чтобы потом заодно… Ну нет. Именно се-
годня. Более того, именно сейчас Анжелике Ивановне уда-
рило в голову.
     – Послушай-ка, герой? А кто, по-твоему, несчастную
лампочку вкрутит?
     – Думаешь, когда лампочка светит, – она счастлива?
Она ведь сокращает свою жизнь?
     – А ты чью сокращаешь жизнь, ты знаешь? Сижу тут
жду глаукомы!
     – Все понял. Сейчас или никогда!
     «Смертельный номер» начался.
     Женщина не любила Дмитрия Александровича, но
не без некоторых удовольствий его терпела. Удовольствий
всего было два или три от силы… Но все они являлись фун-
даментальными по своим жизненным показателям, по-
скольку соответствовали принципам женской философии.
Коротко это выглядит так. Удовольствие от зарабатывае-
мых мужчиной денег. Удовольствие от его пениса. И на-
верное, от какой-то питательной говорливости, – добавила
бы Анжелика Ивановна. От его, пускай даже слегка, ста-
ромодных, но весьма ярких высказываний о ней самой. В
остальном же – просто урод… Посмотрите на него!
     «Смертельный номер» и действительно начал склады-
ваться, как смертельный номер. Она сидела в углу комна-
ты, наблюдая за его нелепой попыткой добраться до люстры
и патрона. Внезапно она почувствовала на себе его запах…
Это от волнения… Но почему его? Фу! Надо поменять шам-
пунь… Чтоб тебя… Дмитрий Александрович! – произнес-
ла она, но ведь о том подумала? Он в это время поднялся во
весь рост. Схватился за потолок.
     Поймал люстру. Стул под ним завибрировал.
     – Сейчас его убьет током! – громко подумала она и не ис-
пугалась.
     В этот момент он вскрикнул и стал падать сначала на
диван, а потом, задыхаясь, сползать на пол боком.
     – Неужели это так легко? – с каким-то странным любо-
пытством произнесла женщина.
     Она захотела, и она сделала.
     – Так я что, действительно, захотела?
     – Неужели я его приговорила? – ей совершенно неваж-
но было прочесть это из газет. Важно было, что получилось!
     – Та-а-ак! Может быть, позвонить кому-нибудь? Спро-
сить, что делать? А что на самом деле делать? Дети? У него
есть дети? Лампочка оставалась у него в руке…А что дети?
Конечно, это их потрясет, но они, как правило, брезгливы в
процедурах и хотят жить как можно дальше, не встревая
во все эти передряги.
     Хотя... Почему им, а не ей? Я всегда хотела убить его,
когда он звонил ей! Это было невыносимо, как он это все
изображал…
     – Не шевелится и не дышит… Господи, он мертв! Мёртв!
Страшновато, конечно, но и в то же время как-то глупо…
Глупо быть мертвым. Очень глупо… Хорошо, а когда он
звонил другим женщинам, что, было приятней? Ужасно…
ужасно! Да. Но он ведь звонил и мне… Меня добивался…
Ухаживал… Это совсем другое…
     Лампочка сохранилась. Надо бы позвать соседа, чтоб
вставил. Куда вставил? Ужас! Теперь опять надо кого-то ис-
кать… если он умер… что делать, уж так мы устроены… Тем-
неть скоро будет. Звонит надо, звонить… А рука вроде бы не
холодная. Нет, звонить надо… О, Господи! Дмитрий Алек-
сандрович!?
     Миленький! А пульс-то у тебя есть? Живой! Живой, Го-
споди! Да, так-то лучше будет…
     – А лампочка цела? – протяжно произнес он. – С днем
электрика тебя, дорогая… Сколько ж меня здесь не было?
– Пара секунд, – мгновенно подсчитала она и подумала, – а
ведь действительно не больше, а как будто…
     – Я успел соскучиться, – протягивая к ней руки, ска-
зал он.
     – И я тоже, – подыграла она. – Ужас! Смертельный но-
мер, во мне наверняка что-то есть! Надо сходить в церковь,
на всякий случай.