Цветы и пыль

                Новелла

      Зимняя темная ночь, метель и шум кровельного железа от порывов взъерошенного, всерьез разбушевавшегося ветра. И, конечно, не первая, и таких было много; нет, не очень приятная, но, слава Богу, не последняя, напоминающая о том, что человек – лишь песчинка в пустыне, и холодная ночь в жизни слишком высокой и далеко не грациозной двадцатисемилетней Валентины, ночь зеленой тоски, одиночества – и это находясь среди людей, среди таких же, как она сама, чем-то обиженных и вечно озабоченных подруг по работе.
- Ну что, голубушка, вздремнем? – закончив все дела, предложила одна, уже немолодая ламповщица.
- В такую-то погоду – брр!.. – не очень хочется и спать! – съежилась Валентина. – К тому же мне надо еще кое-что сделать.
- Что-то ты долго копошишься. Небось, ходишь и грезишь о юном, прекрасном и, разумеется, богатом принце?
- А где такого, пусть небогатого, но порядочного человека нынче найти?.. Более или менее нормальных давно уже расхватали, остались алкаши… и никому ненужные  недоноски.
- Все же не стоит сокрушаться. Успевшие кого-то заманить, то есть выйти замуж и наплодить детей, втайне надеются, мечтают о других.
- Пусть помечтают, говорят, невредно!.. Как бы то ни было, а хороших мужей не бросают… если только не бросит, не уйдет к другой женщине сам… Но ко мне не придет, мне такой и не нужен…
- Как сказать, - улыбнулась замужняя женщина, - как сказать…
      И Валентина снова наклонилась и начала делать отметки в огромном журнале табельного учета шахты. Не прошло двух минут, зазвенел телефон. А звонить в это время могли, очевидно, из шахты.
- Табельная, - с недовольством ответила девушка.
- Сорока на хвосте мне принесла известие: завтра у Вас свободный вечер, - услышала знакомый, не смогла все же вспомнить, чей именно, голос. – Могли бы вместе этот вечер провести, выпить, к примеру, кофе…
- Приглашаете в гости?.. – спросила все-таки с издевкой явно повеселевшая Валентина. – И чтоб осталась до утра?..
- Не совсем, - не обиделся тот. – Увы, живу в не очень-то благоприятных, как сказал бы Аркадий Райкин, почти в антисанитарных условиях.
- Бедненький!.. Вне сомнения, приятный и добрый, и непьющий мужчина, а живете в грязи!..
- Не в такой уж в грязи… Я живу в общежитии, по-другому здесь сложно…
- Почему в общежитии?!.. Вас выгнала жена?..
- Нет у меня жены!.. – начал нервничать он. – Я об этом уже говорил!..
- Ах, простите, пожалуйста!.. Я, похоже, опять перепутала, разве всех вас запомнишь?.. Значит, вновь приглашение в кафе, может быть, ресторан?..
- Куда угодно!..
- Ой, не знаю, не знаю!.. Я спиртного не пью…
- Даже шампанского?!.. – с удивлением, мужчина.
- Только сок, в лучшем случае кофе.
- Может быть… - в замешательстве, он, - мне прийти в гости к Вам?.. Я бы взял с собой торт… много соку, хороших конфет…
- Чтоб потом уже прямо в постель?!.. Да и что мне сказать маме с папой?..
- Я об этом и думать не думал!.. – явно злился там, в шахте, горняк. – И потом, мне известно, Вы живете одна.
- Даже то Вам известно!.. Вы слишком много знаете, - посерьезнела девушка, - я же о Вас не знаю ничего, ни как Вы выглядите и ни сколько Вам лет, может быть, Вы мне вовсе не пара, может, мне не понравитесь?..
- Разведен, тридцать семь, но на вид много меньше, - отчеканил мужчина давно приготовленные слова, - а сыну скоро восемнадцать… Я уж Вам покажусь…
- Да уж, пожалуйста, покажитесь! Тогда и поговорим!.. – и положила трубку девушка, уже злясь на себя за чрезмерно длинный разговор с ним.
      За окном бушевала метель. И шум железа от порывов ветра… Ночь тоски, одиночества…
- Перед тем, как немного поспать, дай-ка вытру и здесь… - с тряпкой в руке другая, молодая красивая девушка.
      Прошло несколько дней. Дни и ночи; и пыль… В любое время суток; и повсюду висела, на столы и на вещи садилась, все покрывала пыль – иногда Валентине казалось, что на душе образовался толстый и несмываемый слой темно-серой, жирной угольной пыли. Много лиц и стакан… с давно остывшим чаем; к сожалению, тоже нечистый… И рука… нет, не рука, лапища, с темной полоской грязи под длинными, редко обстригаемыми ногтями; получив номерок, удалилась; в тот же самый момент и другая… просунулась в окошко и – о Боже! – в ней три цветка, три свежестью и радостью пылающие розы!..
- Это Вам, Валентина… - улыбнулся приятный, с добычного участка шахтер. – От того, кто звонил…
- Ой, спасибо, спасибо!.. – приняла, раскрасневшись, цветы.
- Я Вам из шахты позвоню…
- Да, конечно, конечно!..
      И мужчина отправился в шахту… добывать уголек… Небольшое затишье и пыль; цветы и пыль… и, конечно, надежда…
- Вот же, видишь, а ты… говорила, одни алкаши!.. – прервала ее мысли та самая, уже немолодая ламповщица.
- Такие добрые, веселые глаза… только вот ногти!..
- Ничего, пострижешь!..
- Очевидно, придется!.. – улыбнулась, вновь направив свой взгляд на цветы, Валентина.
    
                1994 г.