Под парусами в прошлое 8

1976 год
ПО МОРСКОМУ РЕГЛАМЕНТУ

В начале апреля 1976 года Е. В. Краснов побывал в Москве на приеме у заместителя министра морского флота А. И. Трегубова. Во время встречи всесторонне обсуждался вопрос об участии яхт ДВВИМУ в моделировании маршрутов Первой Камчатской экспедиции. Было окончательно решено – моделирование маршрутов проводить, но в обратном хронологическом порядке. В навигацию 1976 года с целью накопления опыта, отработки методики моделирования разрешить плавание яхт по маршруту В. Беринга 1729 года с тем, чтобы в 1977 году вернуться к вопросу об основном маршруте Первой Камчатской экспедиции – плаванию 1728 года на Север через Берингов пролив в Чукотское море.
В плавании 1729 года «Св. Гавриил» под командованием В. Беринга, выйдя из устья реки Камчатки на восточном побережья полуострова, Первым Курильским проливом прошел в Охотское море и после короткой стоянки в устье реки Большая на западном побережье Камчатки пересек Охотское море и прибыл в Охотск.
Так как продолжительность плавания яхт с учетом перехода из Владивостока до Усть-Камчатска и возвращения из Охотска во Владивосток намного превышала наши отпускные возможности (плавания яхт всегда проводились только во время ежегодных отпусков), а погрузка яхт на судно в Охотске очень затруднена, то решено было моделировать путь «Св. Гавриила» в обратном направлении, то есть по маршруту Охотск-Усть-Большерецк-Первый Курильский пролив-Петропавловск-Камчатский.
Флагманом отряда яхт стал Л. К. Лысенко. Командовать «Родиной» он предложил сотруднику училища, яхтенному капитану Виктору Яковлевичу Белову. Капитаном «России» был я.
Тринадцать человек двух экипажей - большинство преподаватели, сотрудники, выпускники-курсанты ДВВИМУ, кроме трех человек, приглашенных Л. К. Лысенко: двух из Иркутска и одного из пос. Большой Камень Приморского края. Для курсантов принцип отбора в поход сложился за многие годы. Он прост и суров, и по-настоящему справедлив – естественный отбор. Право идти в поход получил тот, кто делом доказал свое желание сменить комфорт 20 века на быт 18, кого не пугала мокрая одежда, холод, авралы со сменой парусов днем и ночью, полнокровная, крутого замеса романтика. Даже при таких «перспективах» конкурс среди курсантов за право идти в поход обычно держится на уровне конкурса во ВГИК. Характерная деталь: трое молодых штурманов Алексей Медведев, Валерий Давлятшин и Виктор Бехтерев окончили ДВВИМУ весной этого года и получили назначение к месту работы, но они (с большим трудом) добились отсрочки. Последние месяцы перед походом жили и питались за счет внутренних резервов (а каковы они у вчерашних курсантов!), занимаясь ремонтом яхт. А на работе их ждало тоже море, но с уютом и бытовой беззаботностью кают-компании, с вниманием и опекой буфетчиц, с обеспеченностью судового командного состава.
За несколько дней до выхода в море были расписаны экипажи по яхтам, хотя ремонт велся общими усилиями. При этом мы старались учесть личные симпатии, пожелания каждого и, конечно, распределение дипломированных штурманов и яхтенных рулевых. Оказалось, учли не все. Витя Бехтерев, предварительно назначенный старпомом «Родины», негромко, по своему обыкновению, но настойчиво начал проситься перевести его на «Россию». Довод о том, что на «России» ему придется быть всего лишь матросом, он никак не воспринимал. Его желание объяснялось просто – на «России» были его однокашники А. Медведев и В. Давлятшин. Двухдневные попытки уговорить его успеха не принесли, пришлось согласиться с ним. Ребята уже перестали быть курсантами, но их шестилетнее курсантское братство будет жить долго.
Наступило 11 июля. Солнечное воскресное утро.
Когда в девять часов я появился на «России», там все уже были в сборе и заканчивали последние приготовления: перевозили воду, раскладывали по местам продукты и одежду. Странно было при жгучем июльском солнце видеть овчинные полушубки, шапки-ушанки, шерстяное водолазное белье. Закончив с укладкой, тройка штурманов поехала на берег с последними визитами. Поехала и… пропала.
Час до отхода, полчаса. Во мне все кипит, но стараюсь, хотя бы внешне сдерживаться. На борту только курсанты Валера Пузько, Миша Войтенко. За двадцать минут до отхода парни появляются на берегу. Рослые, красивые, подтянутые. Чуть сумрачный, с горячим блеском цыганских глаз Леша. Тонкий в талии, с широченными плечами Валерий. Спокойный, молчаливый Витя. Строгая форменная одежда на них безупречна – темно-синие куртки, черные брюки без единой пылинки, ослепительно белые рубашки. Все это сидит с таким изяществом, на самой грани перехода от допустимой моды к недопустимому нарушению формы одежды.
Единственное, что я позволяю себе:
- Господа российские штурманы знают, что я хотел бы им сказать?
Господа штурманы, улыбаясь, ныряют в люки. Через минуту уже в рабочей одежде они появляются на палубе, и работа начинает кипеть в их руках.
На линии старта «Россия» появляется вовремя. Я не оговорился, что на линии старта. Проводить «Родину» и «Россию» в далекий поход собрались десятки яхт всех клубов города. В душе почти каждого яхтсмена неистребимо желание погоняться с соперниками, выжать из своей яхты, своего паруса все, на что они способны. Грех было бы лишать в последний раз этого удовольствия и наши экипажи, и провожающих, поэтому и решили устроить неофициальную гонку от яхт-клуба ДВВИМУ до бухты Боярин на острове Русский.
Отдаю первый приказ по «России»:
- На время гонки до бухты Боярин капитаном назначаю старпома Медведева. Вмешаюсь в управление яхтой только в случае явной угрозы безопасности плавания.
Усаживаюсь на кормовую банку. Алексей быстро и четко распределяет обязанности, сам садится за румпель.
Мой приказ объясняется очень просто: у Алексея гоночного азарта и опыта хватит на пятерых.
Минута до старта. Алексей пускает секундомер - самое время занимать выгодную позицию, но не пересекать стартовой линии. При ветре яхта не может стоять на линии, поэтому удачный выбор места перед стартом очень многое значит в парусных гонках.
Полдень. Звучит выстрел сигнальной пушки на сопке Тигровая*, и на судейском катере «Антей» взлетает ракета. Вся крылатая армада, только что в кажущемся беспорядке метавшаяся перед стартовой линией, рванулась к юго-западу. Почти сразу же уходят вперед наиболее быстроходные яхты: хотя и тяжелогруженые «Родина» и «Россия» и однотипная с ними «Романтика» яхт-клуба «Наука».
Ветер юго-восточный, сначала в два-три балла, потом три-четыре. Яркое солнце, отличная видимость и почти нет волны - мыс Эгершельд* и остров Русский не дают ей разгуляться.
Интересно смотреть со стороны на Алексея. Он весь подобранный, напряженный. Каждые несколько секунд резкий, короткий,  взгляд на паруса. При малейшей заминке в исполнении его команд экипажем глаза вспыхивают гневом. Команды тут же повторяются, но уже более требовательно. И только когда обходим впереди идущую яхту, он позволяет себе энергичное «Оп», заканчивая его протяжным «а-а-а».
Гонка закончилась к вечеру. Скоро все яхты, кроме наших, стали возвращаться во Владивосток. Следом уходит «Антей». Мы остаемся - и надолго одни.
Доканчиваем самые неотложные дела.
Меня беспокоит заметная даже на глаз девиация ходового компаса, то есть отклонение его стрелки от направления на север под действием судового железа. Думаю, что это из-за новой ванны кокпита. Старая ванна - ящик из оцинкованного железа, вставленный в палубу (в нем помещаются нактоуз[113] – подставка компаса и ноги сидящих на вахте), проржавела. В ремонте ее заменили новой и, вероятно, жесть оказалась намагниченной. Определить девиацию можно различными способами, например, по нанесенным на карте точным направлениям на какие-либо предметы (по створам), по небесным светилам. Но эти способы сейчас мало пригодны. Есть еще один способ. По удаленному береговому предмету, но принцип, на котором основан этот способ, я подзабыл. Валерия Давлятшин с наслаждением берется за дело, ему помогает Витя Бехтерев.
Быстро садится солнце. Как только Валера и Витя заканчивают измерения, сразу снимаемся с якоря. Скоро переборку над штурманским столиком украшает идеально вычерченная Валерой синусоида девиации. А сам Валера с огромным удовольствием начинает рассказывать мне суть изящной простоты идеи, лежащей в основе этого способа. На всякий случай, когда яхта оказывается на одной линии с южной оконечностью острова Рейнеке* и островком Козлова*, засекаю направление и сверяюсь с графиком. Все верно, ошибка в пределах допустимого. Только после этого одобрительно хлопаю по плечу Валеру и говорю:
- Молодец!
Реакция его своеобразна. Чуточку обиженно, но с гордостью и назидательно, отвечает:
- Этой науке тысячи лет!
Действительно, наука судовождения – древнейшая, и цена, которую люди заплатили за нее, слишком велика, чтобы даже в шутку сомневаться в ней.
Глубокой ночью проходим пролив Японец между островами Рейнеке и Рикорда*. В густой, сыроватый запах моря в последний раз едва заметно вплетаются теплая струйка запаха свежескошенной травы, аромат леса, горьковатый дух ночного костра.
Жемчужная россыпь островов, прикрывающая Владивосток с юга, остается позади. Впереди за проливом полоса тумана.
Следующие двое суток туман не покидает нас. Иногда он становится осязаемо плотным, иногда белесовато прозрачным. По левому борту изредка, неясной, исчезающей тенью виден контур берега.
Передавая нас из рук в руки, заунывно перекликаются маяки Аскольд, Лихачева и, наконец, Поворотный*. В тумане со всех сторон слышны басовито-низкие до озноба гудки судов, короткие визгливые всхлипы сирен катеров. Мы отвечаем им детским «у-а-а» нашего пневматического туманного горна, но никого не видим. Да и нас видно тоже только в локатор. Хорошо, что все время есть ветер. Яхта постоянно на ходу. Пересекаем фарватер для иностранных судов, идущих в Находку, на них вахтенные офицеры не славятся своей бдительностью, и не привыкли они в наших водах часто встречать яхты.
После Поворотного становится спокойнее. Мы уходим от берегов Приморья, так и не увидев их.
«Родина» в тумане расходится с нами. Судя по их сообщениям (каждые четыре часа по радиостанции УКВ обмениваемся с ней новостями), они идут чуть севернее нас.
На яхте налаживается и остается таким до конца похода четкий распорядок дня. Две пары по два человека, вахтенный помощник и матрос стоят вахту, сменяясь через шесть часов. Один человек, назначенный на неделю, кашеварит, затем его сменяет матрос другой вахты. Первому эта доля выпала самому молодому нашему участнику, первокурснику Мише Войтенко. Между мной и им самая большая разница в возрасте - 28 лет! Завтрак, обед и ужин приурочены к смене вахт: в 8, 14, 20 часов. Я вахту не стою. Моя вахта – все ночи и туманы, поэтому вместе со мной на палубе практически круглые сутки три человека. Этого достаточно для любого маневра.
Все реже становятся встречи с судами, каждая из них становится памятной.
14 июля. Я задремал после завтрака, вдруг слышу, что на палубе суета, гомон, грохот блочков[114] – делают поворот. Выскакиваю наверх. Низкая облачность, хороший ровный ветер, нормальная видимость. В чем же дело? Сзади нас быстро догоняет какое-то судно. В бинокль четко различаю знакомые контуры «Профессора Ющенко» - учебного судна ДВВИМУ. Говорю, обращаясь к Мише, который вчера накормил нас пересоленным супом, напоминающим селедочный рассол:
- Ну все, Миша, сейчас «Ющенко» нас догонит, спустит бот, и отправим мы тебя в объятия твоего командира роты.
Спрашиваю у остальных:
- Как, мужики?
Мужики, улыбаясь, молчат.
На «Ющенко» во главе с командиром проходят практику курсанты роты, в которой учится Миша. Он не очень уверен, шучу ли я, и, на всякий случай, исчезает в каюте.
Огромный белый плавучий университет обходит нас с правого борта, описывая широкую плавную циркуляцию. Низкий бас его гудка-тифона[115] рождается, кажется, где-то в стальной утробе. Трудно плавать на учебном судне, нельзя ни на минуту забывать, что за каждым маневром судна следят, впитывая все впечатления, сотни внимательных курсантских глаз
Вот и сейчас наша встреча с «Профессором Ющенко» проходит в лучших традициях хорошей морской практики. Судно не приближается к нам ближе, чем на полмили. Отчетливо слышу свисток вахтенного помощника. Сразу же вниз, на положенную треть высоты флагштока приспускается кормовой флаг, на мачте поднимается флажный сигнал: «Счастливого плавания!» Над спокойным морем тысячекратно усиленный динамиками звучит голос:
- Желаем счастливого плавания, «Россия»!
Такой подчеркнуто уважительный церемониал этой встречи, встречи равных (в море мы оба просто суда, только «Профессор Ющенко» по водоизмещению ровно в тысячу раз больше чем «Россия»!), встречи коллег стоит для курсантов на его борту десятка нравоучительных сентенций[116].
Мы стараемся тоже быть на высоте положения. На палубе прекращается суета, следует четкий ответ флагом и туманным горном. «Россия» сохраняет курс и скорость, как того требует та же хорошая морская практика. Теплоход должен уступать нам дорогу и как парусному, и как обгоняемому судну, от нас же требуется одно – не дергаться.
Палубы судна черны от курсантских бушлатов. Лиц даже в бинокль разобрать невозможно. Описав вокруг нас круг, теплоход спокойно, с достоинством ложится на курс к проливу Лаперуза и скоро исчезает за горизонтом.
До конца дня на «России» все улыбаются. Миша тоже.
Еще через пару дней туман и низкая облачность разом сменяются ослепительным солнцем на совершенно безоблачном небе. Прямо по курсу очень далеко, но довольно высоко над горизонтом появляется равносторонний, вытянутый вверх треугольник японского острова Рисири*. Его высота (это потухший вулкан) около двух тысяч метров, поэтому видно его очень далеко. Сначала контур острова почти неразличим на фоне бело-голубого неба. Затем цвет его становится все более густым, насыщенным, изменяясь от размыто-бирюзового до синего. Постепенно однородный тон его окраски начинает распадаться на отдельные зелено-синие пятна, становятся видимыми леса и кустарники на его склонах. Вскоре появляются и его соседи, более низкий остров Ребун* и крошечный островок Тодо*.
Миша не сдерживает свой восторг – ведь это первая иностранная земля в его жизни, и почти по-детски восхищенно, с изумлением восклицает:
- Провались ты, сколько дней шли, кроме моря ничего не видели, а пришли куда нужно!
Валера Давлятшин неодобрительно смотрит на него. Для Валеры сама мысль о возможности сомнений в навигации невыносима, тем более, что навигация основывается на четких точных правилах, которые он выполняет с пунктуальностью влюбленного в свое дело человека.
Чуточку завидую Мише. Через несколько лет он также, как и Валера, будет знать науку (или искусство) судовождения, но при этом почти наверняка потеряет способность удивляться чуду - тому ежедневному на море чуду, когда судно, выйдя из пункта «А» приходит в пункт «Б», не видя ничего, кроме волнующегося моря, зыбкого горизонта и далекого неба.
К концу дня начинает усиливаться ветер и к вечеру доходит до шести баллов. По официальной морской классификации - это сильный ветер.
Паруса заменили на штормовые, то есть меньшей площади. Подняли трисель* вместо грота. Никаких особых причин для беспокойства нет. Прогноз погоды, в общем, благоприятный.
Яхта хорошо отыгрывается на волнах, только самым кончиком носа подхватывает гребешок очередной и, задирая нос, опрокидывает его себе на палубу. Трисель работает тоже хорошо, даже позволяет лавировать.
Немного хлопотно с ужином из-за качки, но у Миши уже появились кое-какие навыки, да и за столом все внимательны. Вот только Витя чуточку зазевался, и горсть яичной скорлупы летит ему на колени. Хорошо, что яйца сварены вкрутую. Он собирает скорлупу с дивана, и ни к кому не обращаясь, ровным голосом, без интонаций, произносит:
- Кругом - враги - погоди; Леша; выйду - на – вахту - будешь - яйца - с подволок[117] - соскребывать.
Алексей сидит за рулем и, конечно, монолога Вити не слышит.
К ночи ветер и видимость остаются прежними. Хороший ход. Вокруг фосфоресцирующие бело-зеленые гребни волн, а над нами совершенно черное небо с крупными пушистыми звездами, с часто падающими яркими метеоритами. Даже огонек сигареты в этом мраке кажется ярко вспыхивающей лампочкой.
Рассветает. Первый признак конца ночи – небо, оставаясь почти таким же черным, как и море, начинает разделяться с ним все более четкой линией горизонта. Оно светлеет все больше. Звезды уже не кажутся огромными. К синеве неба начинает примешиваться розовый цвет, вначале почти равномерный по всей восточной половине небосвода, затем все более интенсивный там, где взойдет солнце. Оранжево-розовая полоска зари на горизонте становится нестерпимо яркой. Пока, наконец, через нее не прорывается первый луч. И хотя появившийся над горизонтом чуть сплюснутый солнечный диск по-прежнему ярко ал, розовый цвет неба быстро сменяется желтым, затем голубым. Стала видна коническая вершина острова Рёбун, с небольшим пышным, четко очерченным жабо* облаков ослепительно белого цвета.
Рано утром 20 июля «Россия» стала входить в пролив Лаперуза. В проливе довольно сильное течение (особенно к югу у мыса Соя* острова Хоккайдо*), поэтому стараемся держаться севернее, ближе к сахалинскому мысу Крильон. Хорошо различимы границы между участками моря с разной скоростью течения. Кое-где видны и небольшие водовороты, но ход у нас неплохой - ветер три-четыре балла.
В нескольких милях правее видна четкая вертикальная палочка островка с многозначительным названием – Камень Опасности*.
Сразу же за мысом Крильон* поворачиваем к северу и ложимся на курс в Корсаков. Слева в двух-трех милях быстро проплывают берега уже российской земли – Сахалина. Ветер попутный, можно ставить спинакер[118], который намного увеличивает ход. Но что-то удерживает меня от команды - то ли это нежелание возиться со сравнительно капризным парусом, то ли опасение, что ветер может усилиться и тогда спинакер станет излишним.

Валера Пузько вертит головой, вопросительно смотрит на меня, на паруса, на море, снова на меня. Его взгляд так выразителен. Скоро он не выдерживает и говорит:
- Владимир Борисович, надо бы спинакер ставить.
- Да, надо бы...
Через полчаса Валера уже вспыхивает:
- Владимир Борисович, такой ветер даром пропадает! «Родина» уже черт-те где, а мы плетемся за ней еле-еле!
«Плетемся»: на сухопутные мерки бежим со скоростью стайера - наш ход не менее 7 узлов, то есть около 13 километров в час.
Но я уже принял решение:
- Разве так плохо в море, Валера? Спинакер ставить не будем.
-  Эх, Владимир Борисович… - Сдержанно красноречивый жест рукой.
Беда с этими гонщиками.
Мысленно сопоставляю два взгляда на паруса. Можно, подняв их чуточку меньше, чем позволяет ветер, идти ровным, хорошим ходом. Идти, имея возможность наслаждаться великолепием моря и неба, но отстать при этом на полчаса. На немного, но достаточно для фразы: «Соперник выиграл с подавляющим преимуществом». Или нести их чуточку больше, чем хотелось бы при этом ветре, в струну вытянувши все снасти и вытянувшись; идти, не позволяя себе ни на секунду отвлечься от управления яхтой, ибо даже мгновенная рассеянность может кончиться звоном лопнувших тросов, треском ломающейся мачты, но выиграть эти полчаса.
Что лучше? Хорошо и то и другое, но в разное время.
Тяжело быть капитаном. Каким бы неправильным не казалось остальным твое решение, будет выполнено именно оно, твое решение. Но если ты хоть чуточку самокритичен, ты понимаешь, что не может один челвоек быть всегда и во всем правым.
Через полчаса появляется моральное оправдание моей медлительности. Ветер усилился, и спинакер был бы сейчас явно излишним.

Еще через полчаса Валера говорит мне:
- Да, Владимир Борисович, сейчас спинакер уже ни к чему.
Глубокой ночью с хорошей скоростью входим во внутреннюю гавань Корсакова и становимся борт о борт с «Родиной». Их вахтенный будит свой экипаж и на обеих яхтах начинается:
- А мы вас...
- А вот у нас...
- А нам...
И так далее.
Приходится вмешаться (доля капитанская!) и прервать этот диспут:
- Стоп, сначала стать как положено. Закрепить концы[119], уложить паруса, навести морской порядок, а затем обмениваться новостями!
После того как все это было сделано, им на сон осталось не более двух часов.

Закончился первый этап плавания - этап взаимного притирания  друг к другу, налаживания службы, выбирание слабины везде и во всем. И хотя в будущем эта слабина может кое-где потребовать дополнительной регулировки – основное уже сделано.
На следующий день сразу после завтрака почти весь экипаж «России» оптравился на помощь «Родине». Миша пошел за покупками, а я  остаюсь один на «России».
«Родине» требовалась замена мачты. Яхта вышла из Владивостока с экспериментальной металлической мачтой, которая показала себя на переходе не лучшим образом. Так как это можно было предвидеть, то Лысенко заранее позаботился, чтобы старую добрую деревянную мачту, слегка подремонтированную, доставили в Корсаков на попутном судне.
Подъем мачты на яхте – непростое дело. Длина ее 16 метров, вес около 250 килограммов. Мачта настолько гибка, что подвешенная горизонтально за середину может переломиться от собственной тяжести. Только раскрепленная к носу и корме штагом и ахтерштагом[120], а к бортам – вантами[121] и бакштагами, то есть стальными тросами разного диаметра, она получает нужную жесткость и прочностью. При подъеме мачту,  закрепленную за топ[122], необходимо вертикально опустить в пяртнерс[123]. Яхта же непрерывно раскачивается на мелких волнах от снующих по гавани катеров. Ко всему этому добавилось еще то, что при перевозке мачты куда-то запропастился ящик с металлическими деталями от нее. Детали эти обычно изготавливаются из латуни и нержавеющей стали, форма их самая разнообразная. Заменить их будет нелегко.
Вот тут я впервые увидел, каков в работе Владимир Сергеевич Романов - старпом «Родины», а «в миру» - инженер-судостроитель. Он с двумя помощниками за полтора-два километра приносит мачту. Естественно, Владимир Сергеевич подставил плечо под нижний, более тяжелый ее конец – шпор[124].
Утерянные детали для крепления мачты пришлось делать самим. В ближайшей мастерской у Романова уже появились приятели. Он легко и свободно переходит от сварочного аппарата к токарному станку, потом к слесарным тискам, успевая рассказать и показать своим подручным, как и что нужно делать. И все это споро, спокойно, без «Давай, давай!», «Подналяжем!». Как только работники втягиваются в его ритм, он понемногу увеличивает его, успевая и помочь отставшему, и самому делать работу троих. Не человек, а ровный, неиссякаемый источник работоспособности. Единственный вид агитации, который он признает, агитация делом.
Леня Лысенко охарактеризовал его коротко и четко: «Лом», подчеркивая тем самым напористость, надежность в работе и отсутствие какой-либо боязни трудностей.
К вечеру мачта готова. Начинается самая ответственная операция – подъем ее. «Родину» перетягивают к борту соседнего судна, чтобы воспользоваться его грузовой лебедкой. Лысенко удаляет с яхты всех посторонних. Так на корме «России» оказываются двое незнакомых, женщина и мужчина, с ними наш фотокор (он же матрос «Родины») Виталий Николаевич Белоколодов. По их разговору понимаю, что незнакомцы - местные журналисты. Развлекать их светской болтовней мне не хочется, да и устал, поэтому ограничиваюсь тем, что даю им по меховой куртке – к вечеру свежеет. Не думаю, что их профессиональный улов был более обилен и на «Родине» - там тоже не до них. Ну что же, в таких случаях безотказно работает формула «трех П»: палец, перо, потолок - напишут что-нибудь все-равно. И уже по возвращению из похода с изумлением прочитал, что «Из поста Владивосток экспедиция Беринга взяла курс на Чукотку». Автору совершенно невдомек, что пост Владивосток был основан через 119 лет после смерти В. Беринга! Впрочем, это немногим хуже, чем утверждение одной из уважаемых центральных газет, что мы собираемся ловить давно вымершую «корову Стеллера»[125].
На следующий день ребята из местного яхт-клуба пригласили нас провести беседу с молодежью. Особого интереса ни у слушателей, ни у меня беседа не вызвала. Рассказывать пока еще не о чем, но зато я познакомился с интереснейшим человеком, Георгием Ивановичем Мартыненко. Кто он по профессии, я в разговоре не понял, но по страсти – парусник. Я с удовольствием побывал на его яхте «Скиталец». Она производит очень хорошее впечатление. Простое, без всякой вычурности, надежное и удобное суденышко, с современными формами и тщательной отделкой, хотя материалы, пошедшие на нее, самые простые и обыденные. Впрочем, это не главное и, может быть, не стоило бы так подробно говорить о яхте, если бы не одно обстоятельство - яхта была построена в стандартной двухкомнатной квартире на пятом этаже.
Я хохотал до упаду, слушая сдобренный лукавым хохлацким юмором рассказ Георгия Ивановича о строительстве яхты. О том, как его дети устроили в ней спальню, и как он уверял соседей и домоуправление, что его хобби – новые виды мебели, как он автомобильным краном выдергивал яхту из окна, словно коренной зуб.
На «Скитальце» он уже сделал несколько дальних плаваний. Когда же у него стали возникать трудности с разрешением на плавание без радиосвязи, он просто стал радиолюбителем. Что скрывается за этим «просто» - знает только он. Сейчас у него на яхте любительская радиостанция со своими позывными, и в мире радиолюбителей он становится известностным.

На рассвете 21 июля мы оставили гостеприимный Корсаков. «Родина» вышла чуть раньше нас.
Наша пресс-двойка, фотокорреспондент В. Н. Белоколодов и кинооператор В. А.Чепурной - оба матросы «Родины» и иркутяне, взмолились в Корсакове об организации специальной встречи наших яхт в море для съемок. Встречу назначили у мыса Анива*, то есть на юго-восточной оконечности Сахалина.
«Родина» делает какие-то непонятные маневры, явно не желая сближаться с нами, потом вызывает нас по УКВ и сообщает, что съемки отменяются.
Отменяются, так отменяются. Уже на закате огибаем мыс Анива и ложимся на курс к мысу Терпения.*
Сразу за Анивой резко усиливается ветер. Срываясь с высокого и крутого берега Сахалина, он почти вертикально падает на яхты. Стремительные пенные потоки извиваются по поверхности моря как под винтом гигантского вертолета, а сама поверхность вдавливается под напором ветра. Но едва мы отошли от Анивы на две-три мили, ветер принял нормальное, горизонтальное положение, хотя и остался достаточно сильным.
Через день при слабом ветре, легком тумане и сильной зыби мы стали подходить к острову Тюлений. Подходить не без опасений. Район вокруг острова объявлен запретным для плавания судов и полетов самолетов, потому что на острове крупнейшая в Советском Союзе колония котиков[126]. Есть еще только два места в мире, где обитают эти редкие животные – остров Медный* (Командорские острова) и острова Прибылова* (американские владения в Беринговом море). Чтобы не беспокоить котиков и введен этот запрет. Но мы-то на своих парусных судах никак не можем их потревожить, вот и решили нарушить запрет.
Становимся на якорь в четверти мили к югу от небольшого и невысокого островка. На сотни метров вокруг него море кипит от стремительных глянцевых тел. Вскоре с берега к нам направляется моторная лодка. Человек за рулем широким гостеприимным жестом приглашает нас на берег. Все разом заулыбались, засуетились в поисках фотоаппаратов и начали прыгать в лодку.
Вдоль острова, вытянутого с запада на восток на 300-400 метров, сплошной деревянный забор, отделяющий северную часть – лежбище котиков, от южной - жилой части. На острове и звери, и люди живут с ранней весны до поздней осени. Бытовые условия на острове (для людей, конечно!) довольно приличные: двухэтажный жилой дом, дизельная электростанция, баня и научный домик. В пограничном заборе через десяток метров сделаны отверстия для наблюдения за котиками. Единственные искусственные сооружения на северной стороне – деревянные, поднятые над землей площадки для молодняка - «детские сады». Входы и пандусы[127], ведущие на эти площадки, слишком узки для взрослых котиков.
На галечном пляже десятки тысяч котиков. Верхнюю, плоскую часть острова занимает птичий базар – сотни тысяч кайр и топорков. На острове обитают и сивучи[128].
На свежего человека острый запах, неумолчный рев самцов, самок и детенышей, мелькание блестящих тел, постоянное кипение воды у берега от падающих в воду и выходящих из воды животных, гвалт птиц производят ошеломляющее впечатление.
Особенно поражает поведение самцов-секачей[129]. В воде их движения стремительно-изящны, кажется, что они при этом не делают никаких усилий. Как же они меняются на берегу! Подтягивая и подворачивая под себя задние ласты, сросшиеся в единый, с кожистыми перепонками хвост, они сгибаются в гигантскую дугу, затем резко выпрямляются, тяжело ударяясь о землю передними массивными короткими ластами. Огромные складки кожи и жира под ней безобразно колышутся по всему телу. Головы надменно-вызывающе задраны вверх. Передвигаясь таким способом к раз и навсегда облюбованным камням, они равнодушно беспощадны к лежащим на их дороге детенышам. Это какие-то непрерывно орущие, с оскаленными зубами, тяжело перекатывающиеся живые бульдозеры.
Что заставляет котиков и сивучей тесниться на этом крохотном клочке земли? Почему грозно-недоверчивые самцы котиков так равнодушны к невозмутимо дремлющим на солнце сивучам? Как матери находят среди этой толчеи своих детенышей, и находят ли они их? На эти и многие другие вопросы приходится получать только готовые ответы от людей, работающих на острове. Для собственных выводов не хватает ни времени, ни знаний. К сожалению, мы вынуждены ограничиться этими первыми впечатлениями.
Наша фотокинопара потеряла покой. Бегая от одной амбразуры к другой, они снимают и снимают, успевая только менять кассеты.
После обеда при слабом ветре мы покидаем остров Тюлений.

Ночью 24 июля случилось нечто неразгаданное, непонятное до сих пор, поэтому постараюсь быть максимально точным.
Было около трех часов ночи. Непроглядная темень. Низкая, плотная облачность. На небе ни звездочки. Линия горизонта совершенно не видна. Единственное едва заметное светлое пятно – картушка[130] компаса, освещаемая лампочкой от карманного фонаря.
На вахте Леша Медведев. Он сидит на носу впередсмотрящим. За рулем Валера Давлятшин, я рядом с ним. Вдруг крик Леши:
- Чудо!
По носу, чуть с левого борта, светящееся пятно тускло-желтого цвета словно электрическая лампочка малой мощности. Под пятном едва угадываемая черная огромная масса – полная иллюзия корпуса судна с горящей где-то высоко на палубе слабой электрической лампочкой. Пятно быстро перемещается вверх, как будто судно, на котором она горит, совсем рядом. Ничего похожего на ходовые огни, огни специального света и расположения, включаемые всеми судами ночью, нет. Если это, действительно, судно, то через несколько десятков секунд, «Россия» сплющится об его корпус, как спичечный коробок о чугунную плиту.
Командую:
- Фальшфейер!
Валера через мгновение зажигает белый фальшфейер. Его ослепительный, мертвенно-голубой свет резко, контрастно освещает яхту, но, увы, ослепляет и нас. Когда фальшфейер погас, и глаза немного отдохнули от его света, снова вижу пятно. Оно быстро перемещается с левого борта на правый, персекает наш курс, становится тусклее, ниже над горизонтом, и, наконец, пропадает. В бинокль видно немногим больше, чем без него. Мы резко поворачивает влево.
Вызывает недоумение тишина, сопровождающая это пятно. Если это было судно, то был бы слышен шум его машины. А сейчас, то ли это едва различимый стук судового двигателя, то ли звук собственного пульса в ушах.
После такой встряски начинаешь понимать, почему вахтенные старинных парусников осеняли себя иногда крестом. Мы ограничиваемся сигаретами.
Через полчаса молчания начинаются попытки анализа, попытки понять, что же это все-таки было. Предположения самые разнообразные - от шаровой молнии до судна-браконьера. Трудно остановиться на каком-либо, все они в меру правдоподобные.
На утреннем сеансе радиосвязи «Родина» говорит, что наш фальшфейер она видела отчетливо, то есть тумана или дымки в это время не было. НСП - неопознанный светящийся предмет, был виден тоже, но дальше, чем нами.
С 26 по 29 августа стоянка в портпункте Ноглики. Это районный центр Сахалинской области, который расположен на реке Тымь, впадающей в Ныйский залив на северо-востоке Сахалина и, казалось бы, ничем не примечателен. Но в 1849 году именно здесь впервые ступил на сахалинскую землю Г. И. Невельской. А в 1973 году экипажи яхты «Россия» и «Родина» встретились здесь с сухопутным отрядом курсантов ДВВИМУ, и установили в центральном сквере села Ноглики мемориальную доску от имени училища в честь первой высадки на Сахалин российских моряков.
От бара[131] в устье реки Тымь до Ногликов около 15 километров вверх по узкой извилистой реке. Яхты самостоятельно не пройдут, поэтому пришлось воспользоваться буксиром.
Стоянка была три дня. Мы немного подремонтировали доску Г. И. Невельскому, также подштопали паруса, пополнили снабжение. Осталось время и на интервью.
Миша Войтенко первый раз в жизни по выступил по радио. Рассказывая слушателям о своих впечатлениях от Японского моря, он упомянул и о ветре у острова Ребун:
- Я уже думал все, придется нам туго, но смотрю, никто особенно не волнуется, значит и на самом деле ничего страшного. Я тоже успокоился.
Ай, да Миша! То-то он в те дни сидел мрачный и молчаливый. Оказывается, он готовился дорого отдать свою жизнь…
После выхода из Ногликов потянулись вдоль левого борта низкие песчаные берега северного Сахалина с редкими маяками. Погода в море неустойчивая: то штиль и великолепный закат с вытянутой по горизонту радугой и тенью яхты на радуге, то промозглый туман и ветер с мелким дождем. Мы словно ждем от Охотского моря подтверждения записи в его лоции: «Климат этого района исключительно суров». И дождались. Едва миновали мыс Елизавета на северной оконечности Сахалина, как получили прогноз, что циклон, глубиной до 985 миллибар из района Комсомольска-на-Амуре смещается в Охотское море и пересекает наш курс.
Конечно, циклоны умеренных широт - это не их буйные тропические собратья с нежными женскими именами, но 985 миллибар говорят сами за себя. Нас ждет значительное усиление ветра.
Особенность парусного судна в том, что даже зная, как будет двигаться циклон, оно редко может уступить ему дорогу – не та у него скорость.
Нам остается приготовиться, то есть прежде всего принайтовить[132] на яхте все, что может перемещаться, и надежно задраить люки и все лишние отверстия, а также заблаговременно сменить паруса и терпеливо ждать. Ждать, когда либо циклон уйдет своей дорогой, либо мы выйдем из зоны действия.
Вечер 31 июля. Ветер усилился до пяти баллов, но парусность у нас пока полная. Небо с быстро перемещающимися перистыми[133] облаками залито огненно-алым светом закатного солнца. Вершины волн начинают вскипать бело-розовой пеной, а впадины между ними почти черны. Яхты идут на виду друг у друга, иногда стремительно сближаясь, иногда расходясь на две-три мили.
При каждом сближении яхт у киногруппы В. Белоколодова и В. Чепурного начинается тихая паника. Они идут на «Родине», в их видоискатели очень редко попадает наша «Россия». На своей яхте они отсняли уже все и отовсюду, даже с мачты. И сейчас они мечутся по яхте от носа до кормы, отыскивая лучшие ракурсы.
Особенно эффектно любая яхт выглядит, делая поворот оверштаг, когда она становится носом против ветра и на секунду останавливается. Гребень волны в это время разбивается о нос яхты, окутывая ее всю стремительно летящим облаком брызг. Неудержимо бьется стаксель. Мы стараемся помочь сделать хорошие снимки, затягивая повороты. Правда, если на носу в это время стоит человек, то трудно понять, где он – в воде или в воздухе. Такой любимой некоторыми журналистами «борьбы со стихией» - хоть отбавляй.
К ночи пришлось паруса заменить на штормовые, а к утру уже было 8-9 баллов. На крупных волнах наша яхта, стремительно скатываясь по склону одной волны, втыкалась в следующую. Затем нос ее с шумом вырывался из воды вверх, похватив с собой гребень, который, рассыпаясь, летел вдоль яхты до самой кормы. Под таким пульсирующим потоком остаться сухим можно только в водолазном скафандре[134]. Наша «непромокаемая» штормовая одежда, меховые куртки и шапки, толстое шерстяное белье сопротивляются напору воды не больше часа, постепенно становясь все более мокрыми и тяжелыми.
Быстро и сильно похолодало, температура остается едва плюсовой (август!). У рулевых не только от холода, но и от большой нагрузки, коченеет кисть руки, держащей румпель. Яхта волнами сбивается с курса, рыскает, поэтому руль приходится перекладывать часто и резко. К концу вахты пальцы руки, работавшей румпелем, приходится разгибать по одному.
Камбузом[135] заведует сегодня Валера Пузько. Его попытка при такой качке сварить на обед хотя бы кашу закончилась тем, что сейчас он собирает в каюте с палубы и переборок полусырую, горячую гречневую размазню, чтобы никто не подскользнулся. Он не очень громко, но отчетливо перечисляет все достоинства и недостатки шторма и его ближайших родственников. Валера упрям. Час стережет кофейник, держа его за ручку над газовой плитой, сам расклинившись ногами, туловищем и свободной рукой, но добивается своего: кофе готов! Как все относительно в этом мире – приготовление кофе на яхте в шторм из гастрономического ритуала превращается в акробатический этюд. Пить кофе приходится тоже расклинившись. Но какой это блаженство, держать мокрыми, совершенно скрюченными пальцами обжигающую эмалированную кружку с чем-то средним между сгущенным молоком и кофе (Валера прав – чем гуще, тем меньше плещется) и ощущать, как каждый глоток согревает твою иззябшую душу!
Вероятно, нет таких людей, на которых совершенно не действовала бы морская качка, только на каждого она влияет по-своему. Вот и сейчас, бледный, с глубоко запавшими глазами сидит за рулем Валера Давлятшин. На все попытки сменить его раньше времени он отвечает только отрицательным жестом. Держится, в основном, на самолюбии и чувстве долга. Для него сейчас даже разговор о еде непереносим.
Миша же с жадностью выскребывает из консервной банки бобы, залитые застывшим томатным соусом. Я уверен, в нормальных условиях этой банки ему бы хватило аж на два дня.
Всегда поющий или напевающий Алексей продолжает свои сольные концерты, только репертуар у него изменился: вместо веселых песенок звучит «Песня варяжского гостя».
Внутри яхты тоже нелегко от непрерывных глухих ударов волн, словно кто-то с остервенением бьет по корпусу туго набитым мешком с песком. От этих ударов ходуном ходит мачта, скрипят даже закрытые двери, а любые вещи стремятся попасть в самое устойчивое место – в трюм. Постоянно горящая газовая плитка почти не согревает каюты. Все вентиляционные отверстия задраены и внутри сырая промозглая духота с запахом мокрой овчины и ткани парусов. Через полчаса такой обстановки все начинает казаться безразличным и бесцельным, остается только одна мысль – поскорее забраться в сырой спальный мешок, хотя понимаешь, что уснуть нормально  невозможно, будет какой-то полусон, полудрема. От такой апатии устаешь намного больше, чем от вахты, поэтому в каюте редко кто задерживается, даже подвахтенные дремлют на палубе, привалившись в уголок кокпита.
С левого борта далеко, почти на горизонте, нас обгоняет какое-то судно класса «река-море». Временами над морем видна только мачта и краешек ходовой рубки, все остальное скрывается взлетающим из-под носа облаком воды и пены.
В общем же, наши дела не так уж и плохи. Мы продолжаем идти нужным курсом с приличной скоростью и даже можем маневрировать, так что наш запас мореходности[136] еще далеко не использован.
На следующее утро ветер не утих, только стал немного слабее, но к нему прибавился туман. Он, то сгущался, то рассеивался, то налетал полосами. Иногда яхты сходились на совсем малое расстояние, тогда было видно, как «Родина» белым безмолвным призраком выныривала из тумана. Чтобы ночью не столкнуться, решили разойтись подальше.
Разошлись …. и встретились только в Охотске.
Туман полностью исчез только к вечеру. Ветер тоже стал слабеть. Утром 3 августа он ослабел еще больше и перешел в штиль. Видимость стала отличной - охотское побережье было видно на десятки миль.
С первым лучом солнца прощально мигнул маяк Марекан*, а к вечеру «Россия» вошла в устье рек Охота и Кухтуй.
В Охотске мы соединили символическую цепочку плаваний яхт ДВВИМУ по путям Невельского с экспедициями по маршрутам В. Беринга. Именно Охотск* оставался для нас тем местом на побережье Дальнего Востока, связанным с именем Г. И. Невельского, где еще не побывали наши яхты. И в Охотске же начинался главный этап наших плаваний этого года, который в служебных документах получил название «Моделирование маршрута бота «Св. Гавриил» 1729 года».

Охотск. Скромный по грузообороту, неудобный (в него могут входить и то лишь во время прилива, только мелкосидящие суда) и не слишком благоустроенный порт.
Во времена Беринга он был расположен на западной косе, названной Охотской, а сейчас – на восточной, Тунгусской. Обе косы – это сложенные из крупной гальки неширокие полоски берега. Между косами узкий фарватер, ведущий в лагуну[137].
Вот как писал об Охотске В. Беринг: «…и возят собой повседневно в зимнее время дрова верст шесть и семь, а воду – две и три весты… ибо то место близ самого моря и все мелкой голой камень и из древних лет из моря наносной…»
С южной стороны кос слышен неумолчный, могучий грохот прибоя Охотского моря. Каждая волна с нарастающим шелестящим звуком, переходящим в гул, вкатывается на косу: гребень волны все более вспенивается и изгибается, наконец, обламывается, тяжко ударяет по гальке[138], так что земля заметно содрогается, и сразу же сползает вниз, волоча за собой миллионы обкатанных камешков. Звуки ударов камешков друг о друга и шелест волны слившиеся в громогласное шипение.
С северной стороны кос - соленые устья рек Охота и Кухтуй сливаются в лагуну, которая в прилив[139] разливается до синеющих вдалеке сопок, а в отлив[140] превращается в узкий, шириной несколько десятков метров, стремительный поток. Самое сильное течение здесь во время весеннего паводка[141], но даже сейчас каждая наша яхта едва удерживается на месте двумя якорями.
Мы на шестидесятом градусе северной широты. Заморозки в августе. Чтобы вырастить на этом голом гравии хотя бы луковицу, нужно привезти не только пресную воду, но даже и землю.
Нет на свете городов без прошлого, но не так уж много таких, почти каждая страница истории которых начинается словом «первый». Здесь великая Россия впервые встретилась с Великим океаном. Именно Охотск - первый и почти долгих двести лет единственный порт на Дальнем Востоке, имевший сухопутную связь с остальной Россией. На этих бесплодных отмелях[142] были построены первые морские корабли, открывшие Родине дорогу в Тихий океан. Отсюда впервые на поиски неведомых земель к Японии и Чукотке, к Сахалину и Аляске уходили русские моряки-первооткрыватели - отважные соотечественники, наши предки.
Охотск – не просто скромный городок и неудобный порт. Это отец Петропавловска-Камчатского, дед Владивостока, прадед Находки. И если к городам применимы мерки человеческих взаимоотношений, то большие, современные и благоустроенные города, по праву гордящиеся своим размахом и мощью, могли бы и увидеть в покосившемся заборе на какой-либо улица Охотска заплатку на пиджаке своего постаревшего отца.

5 августа. С приливом по высокой воде портовый катер вывел на буксире «Родину» и «Россию» из Охотска. На яхтах нет механического двигателя, поэтому наши плавания по рекам, вход и выход из них проходили, как правило, на буксире. Медлительный 18 век мог позволить себе двигаться в таких случаях с помощью верпов[143] – малых якорей. Эти верпы завозились вперед с помощью шлюпок, и к ним вручную кабестанами[144] подтягивалось судно.
Остался позади Охотск. Молниеносное построение яхт в караван за катером, когда секундное промедление при съемке с якоря и приемке буксира может дорого обойтись: течением яхту моментально выбросит на отмель. Остался позади и узкий проход между Охотской и Тунгусской косами. Стремительные желтые потоки воды, крутыми буграми встающие на крупных валунах совсем рядом, в десятке метров от борта яхты.
Катер отдает буксир и делает прощальный круг. С удивлением вижу на его носу перед рубкой девичью фигуру. Катер –  обычный, замурзанный портовый работяга, с закопченой трубой, ржавыми помятыми боками, увешанными лоснящимися от жирной копоти автомобильными покрышками, с черной палубой, заваленной чудовищной паутиной сваленных в кучу, ощетинившихся ржавыми проволоками стальных тросов. И среди всего этого – ослепительно алое пятно спортивной куртки девушки, такое яркое, что больно глазам. Кто она, как и зачем попала на катер? Оглядываюсь на ребят и не вижу никакого оживления, каждый преувеличенно озабоченно занят своим делом. Двенадцатикратный бинокль ставит девушку совсем рядом. Как же она хороша! Мягкие, легкие, рыжевато-золотистые волосы невесомыми струями вьются под порывами легкого ветерка. Слегка удлиненное, начинающее женственно смягчаться лицо с чуточку великоватым ртом, серо-голубыми широко раскрытыми глазами, немного раскраснелось от волнения. Поднятые над самой головой руки девушки просят, умоляют, заклинают в отчаянии. Она что-то кричит, но оглушительный, металлический, разболтанно хриплый грохот дизеля катера заглушает ее голос, да и все остальные звуки тоже.
Что кричит девушка? Слова прощания? Благославление? Мольбу к морю быть милосердным к тому, кого она провожает? Кто знает…
Катер поворачивает и начинает медленно уходить. Исчезают приметы его трудолюбивого безобразия, но по-прежнему видна режуще-огненная точка куртки. Наконец, и она не исчезает.
Так и осталась в памяти эта картина воплощением извечного женского отчаяния перед неизбежностью разлуки, перед неумолимо беспощадным морем, куда сотни лет уходили и будут уходить мужчины, оставляя тем, кто на берегу, свою любовь, свою тоску и мечту о возвращении. А Девушка в Алой Куртке – словно символ тех, кто любит, верит, ждет и обязательно дождется.

Охотский рейд, штиль.
Мы начинаем моделирование, как я уже говорил, в обратном порядке, то есть от Охотска до Петропавловска-Камчатского.
Последняя запись в шханечном журнале «Св. Гавриила»: «…26 июля 1729 года. Мрачно и ветр по полуночи. Все служители с бота переехали в острог, токмо оставлен на карауле и для сдачи вещей всяких охоцкому управлению подшхипер и матрозов 5 человек…»
Вахтенный журнал «России»: «5 августа 1976 года, 19.00 вышли на буксире из Охотска, штиль. 20.00, лежим в дрейфе на рейде порта Охотск, ясно, видимость 10 миль…»
В полдень на рейде Охотска были проведены самым тщательным образом астрономические обсервации для определения координат устьев рек Охота* и Кухтуй* и сравнения этих координат с записями шханечного журнала «Св. Гавриила». Очевидно, что сравнение истинных координат с результатами наблюдений А. Чирикова и П. Чаплина* можно было бы сделать и за письменным столом: эти координаты определены более точными геодезическими методами и по ним составлены навигационные карты.
Как известно, определение координат судна способами мореходной астрономии основано на измерении угла между горизонтом и каким-либо небесным светилом с помощью угломерного прибора - секстана. Причем время такого измерения должно быть известно с точностью до долей секунд, для этого и нужны морякам точнейшие часы – хронометры[145].
Мы измеряли эти углы с палубы небольших судов, при непрерывной качке размахом в несколько градусов, при малой высоте глаза над уровнем моря, значительном рыскании, отклонении судна от курса. Все эти трудности существовали и в 18 веке, но отсутствие карт превращало эту трудную работу в подвиг. Штурманы наших яхт, в отличие от В. Беринга и его офицеров, вооружены хронометром, а не песочными часами, удобным и точным секстаном, вместо градштока[146], совершенными навигационными пособиями и возможностью проверить свои наблюдения и вычисления по точным координатам береговых предметов.
Сравнение результатов обсервации 18 и 20 веков было поразительным: штурманы Беринга допустили ошибку по широте менее одной минуты, а по долготе – около 7 минут. Таких результатов не постесняется любой современный штурман!

Ночью штиль сменился слабым западным ветром, и яхты легли на курс к устью реки Большая* на западном побережье Камчатки. Я не помню за последние восемь лет другого плавания, которое проходило бы в столь благоприятной обстановке.
Каждые сутки, с точностью почти железнодорожного расписания, яхты оставляли за кормой по сто миль. За шесть дней перехода («Св. Гавриил» затратил на это восемь дней) ни разу не был спущен для замены грот. Всю эту ходовую неделю были устойчивые, средней силы попутные ветры, отличная видимость и днем и ночью, удивительно редкие для этого времени года и района плавания туманы.
На «России» шла обычная, чуточку монотонная жизнь парусного судна, когда каждый твердо знает свое дело и выполняет его без каких-либо напоминаний. Недаром один из поэтов Валера Сигитов, по совместительству матрос «Родины», однажды сказал с легкой ноткой зависти: «Там (он имел в виду нашу яхту «Россия») вахта топает по палубе размеренно, народ по графику обедает и спит».
Управление парусами и яхтой и никогда не прекращающийся мелкий ремонт парусов и такелажа – тут, в ремонте, Валерий Пузько не знает себе равных. У него золотые, неустанно работающие руки. То он перебирает и смазывает блочки и талрепы, то наводит блеск на камбузе, но меняет лопнувший гика-топенант[147].
Написал «гика-топенант» и подумал, все ли поймут, что это такое? Мне иногда приходилось слышать, что употребление морской терминологии, понятной без специального словаря далеко не всем, объясняется, главным образом, своеобразным морским снобизмом, профессиональным ложным щегольством, что ли. Это совсем не так!
Морская терминология – это обязательная необходимость для каждого предмета и понятия на судне иметь свое, только ему присвоенное название. Кажущаяся бессистемность и причудливость русского морского языка с его многочисленными иностранными заимствованиями только кажущаяся. В основе морского языка лежит сравнительно небольшое количество слов, отношения между которыми просты и логичны. Позволю себе маленький экскурс: гика-топенант – это стальной тросик, поддерживающий в горизонтальном положении гик – деревянный брус, к которому крепится нижняя кромка основного паруса, грота. Он (гика-топенант) проходит от конца гика к вершине (топу) мачты. Как видно, это объяснение полностью соответствует термину – гика-топенант. Важно еще и то, что ничто другое на судне не может быть названо словом «гика-топенант». Поэтому при четком и твердом знании морской терминологии путаница и взаимное непонимание исключены. Непонимание команд и докладов или даже их многословность слишком дорого обходятся на море.
Но я, кажется, снова отвлекся.

Вот как проходила одна из ночей этой восхитительной недели.
Медленный поздний закат. На 59 градусов северной широты в это время года темнота наступает только к полуночи, а рассветает уже к 4 часам утра. Но сегодня нет даже такой короткой ночи: по правому борту, склоняясь к западу, светит чуть ущербная луна. Иногда резкие контуры лунного диска расплываются за пеленой легких, почти прозрачных облаков. А иногда вытянутые по горизонту узкие плотные тучи перерезают этот диск, на несколько минут закрывают его полностью, и снова ослепительное сияние луны. Лунная дорожка то расходится сверкающим широким трактом, то узенькой тропинкой убегает за горизонт. Блеклые пылинки звезд привольно рассыпались по небосводу, ярче и гуще по левому борту, становясь почти невидимыми и совсем редкими справа, на юго-западе, рядом с луной.
Ровный попутный ветер в 3-4 балла. Хороший ход. Паруса поставлены на «бабочку»: нижний задний угол стакселя вытянут на левый борт, а такой же угол грота на правом борту. Яхта и в самом деле словно большая бесшумная ночная бабочка, с развернутыми, расправленными без единой складки парусами-крыльями. Выпукло, без единой морщины, наполнив ветром свою грудь, работает и не своевольничает спинакер. Он ставится только при попутном умеренном ветре, и управлять им, пожалуй, сложнее, чем каким-либо другим парусом. Нижняя кромка его крутой дугой охватывает нос яхты, а сам он широким изогнутым клином уходит к вершине мачты. Плотная, чуть влажная ткань парусов, с пробегающей по ней едва заметной рябью, блестит в лунном свете.
Ритмично, с интервалом в несколько секунд яхта на гребне волны чуть замедленно до киля обнажает нос. Затем, слегка наклоняясь вперед, ускоряя свой бег, скатывается с волны с тихим, нарастающим, шелестящим звуком у форштевня, мягко с негромким всплеском погружается до палубы в гребень следующей волны. Ласково журчащий, тихий звук воды особенно хорошо слушается внутри яхты.
Вдоль сиренево-белых бортов яхты узкая, в несколько сантиметров, полоска совершенно черной воды, которая четкой, резкой гранью отделяет фосфоресцирующий сплошным внутренним светом струящийся вдоль яхты широкий поток воды. Чем дальше от борта, тем чаще и крупнее темные пятна на поверхности этого потока. Наконец, остаются от ровного голубого свечения только редкие, зыбкие блестки света. Еще десяток метров от яхты, и опять все гуще и сильнее сверкающий блеск воды, но уже отраженным лунным светом. Приглушенно и мягко пахнет сыростью, водорослями, пахнет морем.
Все снасти для управления парусами отрегулированы и закреплены. Яхта послушна малейшему движению руля. На румпеле чуть заметная, едва ощутимая дрожь от набегающих на руль струй воды. Невольно вспоминаешь, с какой свирепой нечеловеческой силой во время шторма яхта рвется из-под власти рулевого! Сейчас же, даже на ошибки его, она отвечает мягким, плавным, кажется, чуточку укоризненным поворотом.
Только что сменилась вахта, но все остаются на палубе. Зачарованный великолепием ночи, едва слышно перебирая струны гитары, тихо напевает Витя Бехтерев: «…И вновь паруса «Крузенштерна» шумят над моей головой…»
Постепенно, почти незаметно, куда-то уходят из сознания реальности мира, исчезают громыхающие города, уплывают ракеты и электроника, растворяется всеобщая изнурительная гонка за успехом, за карьерой, за комфортом, а взамен всего этого душу заполняет покой.
Море. Беспредельное. Крошечная яхта в нем. И стучится в душу понимание нелепости и бессмысленности призывов и оценок – «борьба с морем», «победа над стихией». Эти нелепости рождены противопоставлением разума и природы. А может быть в природе моря смысла и разума не меньше, чем в делах и мыслях человека?...
Уходит, исчезает в этом зыбком мире то, что разделяло тебя с ним. Море перестает быть чужой, могучей, враждебной силой, с которой нужно бороться, от которой нужно отгораживаться. Завораживающая волю мысль о затерянности и одиночестве в огромном море сменяется счастьем понимания бесконечности того мира, частицей которого ты был всегда, но понял это только сейчас.
Смотрю на ребят. В сотый раз задаю себе вопрос: что тянет  в парусное море этих по-современному ироничных, легких на шутку, неравнодушных к комфорту парней? Неужели только желание убедиться, что экспедиция Беринга сделала не десять, а двадцать четыре географических открытия?
Гаснет ночь. Приходит рассвет. Исчезает колдовство лунного света. Медленно, осторожно потягиваясь, просыпается трезвость, и возвращается утилитарность оценок солнца, луны, планет и звезд: их можно использовать для определения своих координат, координат не в мире, а в море.
«Где я?» - ответ на этот вопрос с глубокой древности для моряка было первостепенным знать. Сейчас ответить на него помогают точнейшие и сложнейшие приборы, радионавигационные сети, густой невидимой паутиной затянувшие всю планету, даже искусственные спутники земли.  Во времена же Беринга и Чирикова можно было положиться только на педантичную, не знающую минуты рассеянности, скрупулезную точность наблюдений и расчетов, неусыпную зоркость бдительной вахты и… счастливую судьбу.
Кроме этого, для современного штурмана ответ на вопрос «Где я?» исключает второй, не менее важный вопрос: «Что впереди?».

Русские моряки. Это им выпала тяжкая и славная доля – быть первыми. Это они вместо лежавших по курсу их кораблей мифов и вымыслов оставляли за кормой реальность географических карт.
Чем же мы, их потомки, можем заплатить долг нашей сыновьей благодарности? Только тем, что еще раз более убедительно докажем – они были первыми.

11 августа «Родина» и «Россия» вошли в устье реки Большая и стали на якорь у рыбокомбината Октябрьский.
Последнее пополнение запасов воды и продовольствия. Экскурсия на место, где когда-то был Усть-Большерецкий острог. Традиционная беседа в клубе пограничной заставы.
Прошел месяц после нашего выхода из Владивостока. Обе яхты снова рядом, почти весь переход из Охотска мы шли порознь.
Ловлю себя на мысли, что любуюсь четкой работой на швартовке при постановке на якорь всех трех наших первокурсников, будущих штурманов, А. Винокурова, В. Сигитова, М. Войтенко. Впрочем, и ходовые вахты они стоят тоже вполне уверенно, да и слова «курсовой угол»[148], «румб», «девиация»[149] для них уже стали не графическими абстракциями, а реальностью, бытием.
Давно замечено, что на парусных судах процесс «отделки щенка под капитана» идет быстрее и бескомпромисснее, чем на каких-либо других судах. На парусниках, где успех любого маневра зависит непременно от всех, вчерашние, чуточку инфантильные, школьники быстро становятся (либо не становятся совсем) самостоятельными, уверенными, разумно-осторожными моряками. Месяц назад наших мальчиков было страшно выпускать на палубу без страховочного пояса, а сейчас они ловко, даже с некоторым изяществом, делают нелегкую, по-настоящему мужскую работу.
Решился даже очень сложный, часто больной вопрос, и не только для самодеятельных экипажей – кулинария. Постепенно она наладилась, правда, в первые дни приходилось отражать попытки вышвырнуть коков за борт. Но «кто старое помянет, тому…»
Пройдут годы, наши ребята поднимутся на мостики современнейших судов, станут у пультов сложнейших установок. Но, уверен, никогда не забудут, как не забывают школьную парту, свое первое судно. Судно, которое открыло им дорогу в море, дало первый урок любви к нему не через логику, а через эмоции, не через рассудок, а через сердце.

13 августа яхты начали последний, самый короткий, но и самый ответственный этап плавания от устья реки Большая вдоль западного охотского побережья Камчатки через Первый Курильский пролив и вдоль восточного океанского побережья Камчатки, затем в Авачинскую губу.
Этот этап был самым ответственным по двум причинам. Во-первых, это очень сложный для мореплавания район: вдоль побережья и в довольно узком Первом Курильском проливе много навигационных опасностей. В самом же проливе сильное, неправильное, плохо прогнозируемое течение, чаще всего встречное. О туманах и говорить не приходится. Вряд ли вообще есть какие-то разновидности туманов, которых не было бы в проливах Курильской гряды и у берегов Камчатки! Вторая же причина состояла в том, что именно на этом участке моряки «Св. Гавриила» сделали наибольшее количество географических открытий, подавляющая часть которых до находки и теоретического анализа шханечного журнала считалась принадлежащими другим, в том числе и иностранным мореплавателям.
10 часов утра, 13 августа. Яхты стоят за баром в устье реки Большая.
Первое сопоставление записи в шханечном журнале с фактическим наблюдениями. По указанным в журнале пеленгам[150]  «Опальная гора» и «большая гора за озером» не видны, хотя, как следовало из предварительного анализа, это должны быть горы Опала* и Большая Ипелька*. Определение координат устья реки Большая и сравнение их с результатом, записанным в шханечном журнале, дало расхождение по широте на 2 минуты, по долготе на 14 минут. И хотя не следует особо удивляться такой ошибке штурманов «Св. Гавриила» - в те годы обыденными были ошибки в несколько градусов, особенно в определении долготы, – все же двойное несоответствие настораживало. Впрочем, момент для выяснения причин возможного несоответствия был не совсем подходящий – к яхтам подходил катер для буксировки через бар.
Обычно нам не удавалось убедить шкиперов[150] катеров, что осадка яхт намного больше, чем кажется им по внешнему виду, и уж во всяком случае, больше чем осадки их катеров. Вот и сейчас на самой середине бара катер посадил нас на песчаную мель и тут же засуетился, помогая сойти с нее.
Миновали бар. Чуточку отдышались, огляделись по сторонам. Горы Опала и Б. Ипелька видны совершенно отчетливо, так, что их просто трудно перепутать с другими горами. Пеленг на горы отличается от указанных в шханечном журнале на два-три градуса.
Углубляюсь в шханечный журнал и скоро нахожу причину: «…послали шлюбку, чтобы осмотреть устье, понеже во все годы устье переменяется…», запись в шханечном журнали от 3 июля 1729 года. Об этом же говорит и то, что поселок Усть-Большерецк  ныне расположен в тридцати километрах от устья реки Большая, которое за два столетия сместилось к югу.
Яхты, сближаясь друг с другом и снова расходясь, медленно двигались к югу, находясь от берега в пяти-десяти милях. Иногда яхты пересекали полосы тумана, границы этих полос были видны совершенно четко. Как только яхта погружалась в туманную пелену, исчезала всякая видимость, грани между морем и небом становились неуловимо зыбкими и, казалось, что яхты плывут в белом, едва прозрачном облаке, пронизанном солнечными лучами. Туманная пелена сдергивалась, исчезала чаще всего внезапно, словно театральный занавес природы, и тогда становилось видно на десятки миль.
Слева, словно штормовое каменное море, уходят в высь гряды гор Камчатки. Первая гряда совсем невысокая и почти без остроконечных вершин. На каждой следующей все более крутыми и высокими становятся пики сопок[151], пока, наконец, в синей дымке упиравшиеся в небо вершины, не начинают вспениваться пятнами снега. Сначала снег виден на северных склонах, затем белыми шапками увенчивает их целиком.
Чуть левее курса, далеко, там, где горы Камчатки сплющивались и вытягивались в длинную косу, была видна белая тонкая спичка маяка Лопатка – самой южной оконечности Камчатки. Впереди на фоне темно-синего неба еще более темные и еще более синие, четкие, словно вырезанные из бумаги, контуры островов Шумшу* и Парамушир*, слившиеся в один остров, вытянутый по горизонту от Лопатки до Атласова*.
Справа от яхты прямо из моря на высоту двух с половиной тысяч метров вырастает вулкан Алаид* на острове Атласова. По склонам его глубокие, резкие трещины – овраги, сбегающие от вершины до самого моря. Его остроконечная заснеженная вершина едва курится белесоватым прозрачным дымком, но ее скоро скрывает плотная туча.
Яхта приближается к островам. Становится видимым узкий пролив между ними, а на самих островах начинают различаться леса, кустарники, постройки, огромные поляны на плоскогорье, и прибрежные скалы.
Утром и днем 14 августа яхты через каждые несколько часов выходили в те точки, откуда 1 и 2 июля 1729 года вели наблюдения моряки «Св. Гавриила».
Вот пример одной из таких точек. Шханечный журнал, 2 июля 1729 года, 2 1/4 часа по полудни, координаты 51 градус 07 минут сев. широты, 156 градусов 28 минут вост. долготы, видны «зюйдовый угол 144 градуса, гора Отвесная 89 градусов, острова Середина 187 градусов». Вахтенный журнал «России» - 14 августа, 17 часов: «…южная половина горизонта закрыта туманом, по пеленгу 93 градуса (…гора Отвесная 89 градусов…) видна гора Мошковского, по пеленгу 146 градусов (зюйдовый угол 144 градуса) временами, скрываясь в тумане, видна южная оконечность Камчатки, мыс Лопатка, пеленгу на гору Озерную на острове Шумшу (острова Середина 187 градусов) закрыт туманом…».
На подходе к Первому Курильскому проливу нас обогнал с левого борта метрах в двухстах какой-то рыболовный траулер. Когда он поравнялся с нами, откуда-то из кормовой надстройки на палубу вышел обнаженный по пояс парень, судя по всему, моторист. В бинокль отчетливо видно, как блестит от пота на солнце его мускулистый торс. Несколько секунд он смотрит в море по сторонам, замечает яхты и со всех ног кидается в надстройку. Он сразу же появляется снова, взбегает на мостик и начинает соло на сверкающей на солнце латунным блеском трубе. Со страстью, громко отбивая такт взмахами трубы, неимоверно фальшивя, он играет нам марш «Прощание славянки».
Почему так взволновал его редкий, почти исчезнувший с морей парус? Что хотел сказать он своим маршем-приветствием? Кто знает, но спасибо тебе, незнакомый друг!

Экипажи яхт напряженно работали: определяли по компасу направления на береговые предметы (брали пеленг), делали зарисовки и фотографии побережья; составляли описания всего, что было видно; непрерывно контролировали координаты яхт, стараясь проложить курсы так, чтобы они проходили через точки, где 247 лет назад легли первые пеленги командора В. Беринга, лейтенанта А. Чирикова, мичмана А. Чаплина.
Работа эта нелегка и на современных, оснащенных самыми совершенными приборами судах. На яхтах же, как и на кораблях 18 века делают эту работу особенно сложной несовершенство магнитного компаса. Он требует учета и зависящей от курса девиации и изменяющейся от района плавания поправки на склонение, то есть отклонение стрелки от его направления на север из-за несовпадения географического и магнитного полюсов. Вот когда особенно хорошо стала видна та школа, те навыки, которые вложены за годы учебы в Алексея, Валеру и Виктора - наших штурманов. Мне трудно судить, какой творческий потенциал, желание и умение создавать новую технику, новые методы судовождения получили они, но что касается конкретных знаний, практических навыков – тут их подготовка безупречна. Они работают уверенно без шпаргалок в виде справочников и пособий, свободно переходя от одного способа к другому, четко ориентируясь в непрерывно меняющейся обстановке. Но каждый из них остается при этом верен себе. Алексей решителен и напорист, свободно выбирает из десятков методов определения координат только тот, который считает наиболее целесообразным. Валерий точен до педантизма, совершенно не признает каких-либо упрощений и приблизительности, делает по несколько измерений, суммируя и перепроверяя их. Виктор терпелив, спокоен и настойчив. Он может минутами не отрываться от пеленгатора компаса, зрительной трубы секстана, ожидая, когда нить совершенно точно совпадет с каким-нибудь предметом. Тяжело эту основательную школу, эти прочные навыки заменить самообразованием.
Уже в сумерках с маяка Курбатова* прожектором запросили названия яхт. Мы ответили, как могли, миганием нашего слабенького сигнального фонаря.
В ответ: «Счастливого плавания!»
К вечеру 14 августа яхты вошли в Первый Курильский пролив. Слева от нас риф Лопатка, справа отмель Курбатова. Временами судоходная часть пролива сужается чуть ли не до мили. Велико желание не лезть в эту щель, особенно глядя на ночь. Можно сделать крюк в пару сотен миль и спокойно выйти широченным Четвертым Курильским проливом из Охотского моря в Тихий океан. Но «Св. Гавриил» прошел Первым Курильским проливом, нам нужно идти тем же путем, хотя мы знаем об опасности плавания в этом проливе больше, чем знали моряки «Св. Гавриила». Конечно, мы знаем больше, но эти знания добыли для нас поколения русских моряков и гидрографов, известных и безвестных.
Начинает беспокоить ослабление ветра, слишком медленно уходят назад берега. Сильное течение, и, если настанет штиль, то оно нас играючи вынесет в Охотское море, и хорошо, если при этом не посадит на какую-нибудь подходящую скалу - выбор тут богатый. Но все обошлось. Когда к трем часам ночи окончательно стих ветер, мы уже были в океане.
Перед рассветом упал черный непроглядный туман. В нем исчезли огни маяков Лопатка и Курбатов, были лишь слышны бередящие душу тягучие стоны их наутофонов*. Откуда-то слева, из мрака доносились четкие стуки двигателя судна, гудки его тифона. Улышал ли он наш туманный горн? Едва ли.
Первый серый рассвет в Тихом океане. Крупная пологая океанская зыбь, слабый неустойчивый ветер. Слева Камчатка. Ближайшая же земля справа от нас за тысячи миль - это Америка. Оттуда катятся, не зная усталости, бесконечной чередой волны Великого океана.
По берегу Камчатки дикие, бесприютные, обрывистые скалы, низкая облачность. Берег, придавленный сверху тяжелыми, неподвижными облаками, кажется огромной плоской равниной. Но нет, это не равнина. В редкие просветы между тучами видны острые вздыбленные пики гор. Медленно проплывает остров Уташуд* «…и от того камчацкого угла до Авачинской губы по восточному берегу подле моря сухим путем описи сочинить никак не можно, понеже де полегли тамо великие горы, каменные утесы, которыя ни пешему человеку, ни, по здешнему обычаю, на собаках никоим образом пройтить невозможно…», - вот какой увидел впервые эту землю штурман Елагин*.
Природа словно еще не решила, что же делать с этой землей. Или оставить такой, какой она получилась с первого раза, или все переделать заново? А потом погасить вулканы, срезать скалы, разровнять горы и покрыть их лесами и лугами.
Наше плавание и самый напряженный участок его идут к концу. Все устали, особенно за последние дни. Но работа по моделированию прекращается только тогда, когда побережье полностью скрывается в тумане. Вот и сейчас, воспользовавшись вынужденным перерывом, весь экипаж «России» забился в носовой кубрик. «Россия» проиграла «Родине» какое-то небольшое пари, по его условиям проигравший должен сочинить в честь победителя стихотворную оду[152]. Капитан, по причине его полной поэтической бездарности, от сочинения оды устранен, поэтому сижу на палубе за рулем один. Поэты, вооружившись подсобным материалом, сборником стихов о любви Хабаровского издательства «Душа полна тобой», шумно, с азартом обсуждают свое детище. Атмосфера самая созидательная, творческая, но по отдельным репликам предполагаю, что ода едва ли получится - рождается что-то другое.
На очередном сеансе связи микрофон берет Алексей. Он приглашает к радиостанции самого молодого из экипажа «Родины» Валеру Сигитова и голосом Юрия Левитана начинает:

Ты на злобу его не натаскивай.
Ржавой цепью его не бей,
Я ведь знаю Валеру - он ласковый,
Ищет дружбы у всех людей!

На «Родине» минутное замешательство.
Приходит очередь и старпома:

- Океаны ломают сушу,
Ураганы сгибают небо,
Исчезают земные царства,
А Романов идет обедать!

На «Родине» все получают свою хлесткую, точную характеристику - этакие своеобразные, не без плагиата, стихотворные дружеские шаржи. Наступает черед и флагмана.
Леонид Константинович говорит:
- С ужасом жду своей очереди.
И выслушивает:

- У тебя суровый нрав,
Не помогут сорок трав,
Все по-твоему выходит,
Ты всегда бываешь прав!

Короткая, такая нужная разрядка кончается - «Россия» достойно проиграла пари.

И снова наблюдения.
Наблюдения, которые завершаются в сумерках уже у мыса Поворотный рядом с Петропавловском-Камчатским.
В общей сложности, на этом участке было по нескольку раз проверено и сопоставлено из разных точек, под разными ракурсами описание и положение двадцати четырех географических пунктов, о которых упоминает шханечный журнал «Св. Гавриила».
Вот еще один пример такого сопоставления:
«СВ. ГАВРИИЛ» - «…увидели землю меж западом и северо-западом, разстояние 6 1/2 минуты (6,5 мили – авт.) и пошли параллель оной, на земле горы высокия, каменный берег к морю крут…»
 «РОДИНА» - «…по пеленгам запад и северо-запад видны мысы Три сестры* и Трехполосный*, участок побережья между ними в 9 миль. Мыс Три сестры обрывистый, крутой, мыс Трехполосный скалистый…»

Днем 16 августа море передало нам свой прощальный привет - яхту окружили дельфины. Разбившись парами, изредка тройками, они стремительными безмолвными тенями проплывают вокруг яхты. Ныряют под нее. Пытаются держаться в двух-трех метрах перед носом, но это получается плохо, потому что у них слишком велика скорость, и они сразу же уходят вперед. Разителен контраст между быстротой их движений и почти неподвижным телом, только самый конец их хвоста-плавника, расположенного плашмя, неторопливо и ритмично колышется в воде. В каждой паре и тройке – идеальная субординация[153] один впереди и чуть выше, другой чуть ниже, отставая на четверть корпуса. Изредка, с коротким всплеском, они вспарывают спинным плавником поверхность моря; ни голова, ни хвост при этом на поверхности не показываются. Твердо знаешь, что они дышат воздухом, но как они умудряются делать такие редкие и короткие вдохи?
Увы, их желание играть с нами сразу исчезает, как только яхта, заштилев[154], останавливается. Может быть это и совпадение, не знаю, но через минуту после нашей остановки, их уже нигде не было видно.
Среди ночи яхты вошли в Авачинскую губу, и на «России» были в последний раз разыграны калачики. Здесь нужны кое-какие пояснения. На всех яхтах, где плавал Леша Медведев, он вводил своеобразный обычай. По особому рецепту, секрет которого хранил в глубокой тайне, он жарил в масле маленькие, очень вкусные калачики. Но калачики эти имели значение скорее не пищевое, а премиальное, ибо первые порции доставались тому, кто отличился на вахте: первым увидел берег, опознал маяк, встречное судно и так далее. Почти у всего экипажа нормальное зрение, но калачики, как правило, доставались самому Леше. По-моему, в его темно-карих, почти черных глазах спрятано по маленькому биноклю, и он страшно переживал, если калачики выигрывал другой. Вот и в этот раз, правда, с помощью бинокля настоящего входные створные огни Петропавловской бухты первым видит кто-то другой. Впрочем, кто его знает, может это щедрый подарок самого Алексея?
На рассвете 17 августа обе яхты стали рядом на якорь у исторических сопок Никольская* и Сигнальная*. Здесь сохранена доныне артиллерийская батарея, которая в 1855 году под командованием Д. Максутова* отражала высадку англо-французского десанта в Петропавловск-Камчатский.
Утром случился заключительный эпизод плавания. К яхте подошел большой портовый буксир «Восточный» и застопорил машину. Я, откровенно говоря, даже стал опасаться такого близкого соседства. Рубка буксира по высоте возвышалась где-то на уровне верхней половины нашей мачты. Из рубки выглянул капитан буксира и, улыбаясь, предложил:
- «Россия», есть ли желающие на берег? Я к Вашим услугам!
В предложении капитана было поровну доброжелательности и юмора. Если бы мы были на борту обычного судна, пришедшего в Петропавловск и ставшего на якорь в Авачинской губе, то в этом предложении не было бы ничего особенного, так как портовый буксир как раз и предназначен для обслуживания таких судов. Наши же яхты могли бы обе с удобством разместиться на палубе этого буксира (хотя они, без сомнения, суда дальнего плавания). Единственное, что нам оставалось, так это вместе посмеяться над своеобразием ситуации, не менее вежливо поблагодарить за предложение и отказаться... - через полчаса мы сами будем у причала.
В 10 часов под новыми, по-настоящему белоснежными парусами (мы их подняли в первый раз) яхты в кильватерном строю: впереди «Родина», «Россия» - сзади. Салютуя ракетами городу и порту, основанному экспедицией Витуса Беринга в 1740 году, входим в гавань Петропавловска-Камчатского и швартуемся у пирса.
Поход завершен.

Несколько дней после этого были заполнены изготовлением кильблоков[155], суматохой предстоящей погрузки яхт на судно. И 20 августа наши стойкие маленькие суденышки разом превратились в груз, а мы в пассажиров самого крупного в нашей стране пассажирского лайнера «Советский Союз».
Через несколько часов «Советский Союз» вышел во Владивосток. Мы снова вернулись в 20 век с его комфортом судовых кают, с обилием пресной, даже горячей воды, с хрустом накрахмаленных простыней, с чинной тишиной кают-компании и с… практически непрекращающейся пресс-конференцией. Стоило кому-либо из нас появиться на палубе судна, как вокруг тотчас же замыкался тесный кружок. Вопросы, вопросы, самые разнообразные вопросы: от традиционных  (какой на яхте мотор?) до каверзных (а не сумасшедшие ли мы?). Женщин больше интересовало, почему мы не берем с собой в походы наших жен. Приходилось отвечать, что мы слишком любим женщин, чтобы брать их в такие плавания.

Во Владивостоке, немного отдохнув и в коротеньких яхтенных прогулках-пикниках отогревшись на солнышке ласковой приморской осени, мы принялись за обработку полученных в экспедиции материалов.
Решили, что правильнее всего будет отчет о плавании сделать в форме статьи в каком-либо солидном центральном журнале. Хотелось, чтобы статья была не только хорошо аргументированной, но и достаточно интересной - такой, чтобы при чтении ее не сводило скулы от тоски. Аркадий Сопоцко получил оба вахтенных журнала «Родины» и «России» и через пару недель принес на подпись нам с Леонидом Лысенко готовую статью.
На мой взгляд, этот вариант статьи нуждался в переработке и переверстке, да и не в моих это правилах подписывать статьи, если в работе над ними я не принимал участия. Переработанный вариант я вернул Аркадию Александровичу. Так вот и перекидывали мы с ним статью, пока не остановились на четвертом варианте.
Забегая вперед скажу, что наш материал, объемом в готовом виде почти двадцать пять страниц, появился в журнале «Морской сборник» только через полтора года. В него дополнительно вошли итоги плавания и 1977 года. Хотя от первого варианта нашей статьи осталась едва ли пятая часть, я лично был счастлив и горд тем, что она была напечатана в одном из старейших журналов нашей страны. В этом журнале публиковались П. С. Нахимов, Г. И. Невельской, С. О. Макаров и многие другие выдающиеся русские моряки.

Во время работы над нашей первой статьей мне стал достаточно ясным и смысл понятия «физическое моделирование» применительно к нашей экспедиции. Хотя, конечно, решающим для такого понимания было само плавание, само моделирование.
Физическое моделирование маршрута корабля прошлых веков с целью проверки достоверности сделанных его экипажем географических открытий – это, во-первых, как можно более точное повторение маршрута оригинала, и, во-вторых, сопоставление наблюдений оригинала и модели. Причем точки наблюдения, способы и условия его должны быть, если и не идентичными, то как можно более близкими.
В практике отечественной (да и мировой) науки опыты физического моделирования маршрутов мореплавателей прошлых веков с целью проверки достоверности географических открытий пока единичны.
При таком моделировании, на мой взгляд, существуют две крайности. Первая, это буквальное воссоздание техники и быта прошлого, полный отказ от современности. Не говоря уже о дороговизне такой экспедиции (стоимость судна, построенного по технологии и из материалов, применявшихся в прошлом, в несколько раз больше стоимости современного судна такого же водоизмещения[156]), следует упомянуть и о значительной степени риска при проведении такого моделирования. В наше время невозможно допустить то, о чем поется в старинной английской морской песне:

But one man of her crew alive,
What put to sea with seventy-five.

А кроме того, где же логический конец такого воссоздания прошлого, не придется ли вводить в обиход треуголки, царскую чарку перед обедом, линьки и плети? Но даже если оставить сегодняшние навигационные карты на берегу, обрядить экипаж модели в камзолы и парики, вооружить его Морским уставом Петра I, все это только подтвердит невозможность добиться главного – превратить современного моряка в морского служителя петровских времен. Неизменным остается решающее – мировоззрение, знания и опыт человека наших дней, которые немыслимо вынуть из головы и заменить чем-то другим.
С другой стороны, использование для моделирования современных судов, методы навигации которых и условия наблюдения резко отличаются от методов и условий кораблей прошлого, сводит почти на нет доказательность такого моделирования. В самом деле, современные оптические и радионавигационные приборы позволяют моряку увидеть почти все (разве что пока еще не дают возможности определить цвет глаз капитана встречного судна). Неограниченное использование этих приборов сможет доказать достоверность любых географических открытий, в том числе и тех, которые не были сделаны.
Предвидя возражения со ссылкой на маршруты Тура Хейердала*, хочу сказать, что его плавания ставили своей главной задачей доказательство возможности тех или иных плаваний прошлых веков (в отношении экспедиций В. Беринга таких сомнений нет), но не определение достоверности и приоритета географических открытий. Поэтому, для маршрутов Хейердала наличие бальсового плота «Кон-Тики»*, папирусных лодок «Ра»* и «Тигрис»* было обязательно.

2 ноября Приморский филиал Географического общества СССР провел совместно с Советами клубов капитанов заседание, на котором был заслушан доклад Л. К. Лысенко об итогах экспедиции яхт.
Доклад сопровождался показом фотографий, диапозитивов и любительского кинофильма, снятого Виктором Беловым. Профессиональный фильм иркутян готов еще не был.
Интересно сравнить это заседание с предыдущим, на котором обсуждалось наше предложение о проведении экспедиции. В Совет клуба капитанов входят старейшие и опытнейшие капитаны нашего бассейна, отдавшие служению морю и самой почетной морской профессии десятки лет. Некоторые из них начинали морскую службу юнгами парусных судов. Трудно упрекнуть их в известном скептицизме при обсуждении наших предложений. Они лучше, чем кто-либо другой знают цену и морю, и поведению человека на море. Они не раз были свидетелями и судьями скоропалительных сенсаций и недолговечных прожектов. Не скрою, нам, участникам плавания, было особенно приятно услышать именно от них, что экипажи яхт проявили высокую морскую выучку, дисциплину и организованность, упорство и настойчивость в достижении поставленной цели, оказались достойными наследниками традиций мореплавателей России парусного века. Еще более приятно было слышать, что успех этого плавания и накопленный опыт позволяют надеяться, что планируемое на 1977 год моделирование основного маршрута Первой Камчатской экспедиции 1728 года от Петропавловска-Камчатского до Чукотского моря будет также успешным и плодотворным.
Участники заседания отметили, что результаты экспедиции яхт, подтверждающие теоретический анализ шханечного журнала, служат веским доказательством приоритета русских моряков. Отныне есть все основания полагать, что плаванием бота «Св. Гавриил» в 1729 году были либо открыты, либо впервые описаны и положены на карту побережье Камчатки от Авачинской губы до устья реки Большая: северные острова Курильской гряды, их мысы и горы.
*ТИГРОВАЯ – сопка. Самая высокая точка на полуострве Шкота во Владивостоке. Первоначальное название - гора Семенова. Так же гору называли горой Немцев. Окончательное название - Тигровая, как бытует легенда, сопка получила из-за водившихся в тех местах в изобилии тигров. С сопки открывается круговая панорама на Амурский залив, бухту Золотой Рог, пролив Босфор Восточный, о. Русский и вид на г. Владивосток.
*ЭГЕРШЕЛЬД ГУСТАВ ХРИСТОФОРОВИЧ - (1831-1871)
Исследователь залива Петра Великого, капитан 2 ранга.
Окончил Морской корпус.
В 1847-53 годах ходил на Балтийском и Северном морях.
В 1856-1857 занимался гидрографическими работами на Балтийском море.
В 1858-1859 на корвете "Гридень" перешел из Кронштадта в Японское море.
В 1860-1861 годах командовал корветом «Гридень», зимовал в бухте Золотой Рог, охраняя пост Владивосток, занимался снабжением постов Южно-Уссурийского края. Выстроил на северном берегу бухты казарму, офицерский флигель и несколько хозяйственных помещений. Офицерами корабля были сделаны первый ледовый промер бухты и съемка берегов, составлена первая карта этого района, включая бухты Диомид, Улисс, Патрокл. Штурман также произвел астрономическое определение широты и долготы Владивостока.
15.05.1861 года назначен командиром клипера «Стрелок», 24 сентября вышел из Николаевска и возвратился в Кронтшадт.
В честь Густава Христофоровича Эгершельда назван мыс в бухте Золотой Рог залива Петра Великого.

*Мыс Эгершельд – южная оконечность полуострова Шкота во Владивостоке.

РЕЙНЕКЕ МИХАИЛ ФРАНЦЕВИЧ – (1801 – 1859)
Ивестный русский гидрограф.
Первоначальное воспитание получил в в частном пансионе. В 1814г. поступил в Морской кадетский корпус и в июне 1815г. выдержал экзамен на гардемарина.
В марте 1823г. Рейнеке произведён в лейтенанты.
4 марта 1827 г. по предложению И.Ф. Крузенштерна Михаил Францевич был назначен руководителем Беломорской экспедиции.
В 1833—1852 годах Михаил Францевич занимался гидрографическими исследованиями в водах Балтийского моря.
В 1840 году Рейнеке было присвоено звание капитана I ранга.
6 декабря 1849 года Рейнеке был произведён в генерал-майоры.
В июне 1855 года Михаил Францевич вернулся в Петербург и был назначен членом Морского Учёного Комитета, а также произведён в контр-адмиралы. Уже через два месяца, 30 августа 1855 года, произведён в вице-адмиралы и назначен директором Гидрографического Департамента, инспектором Корпуса флотских штурманов и председателем Морского Учёного Комитета. Удостоен Императорской Академией Наук полной Демидовской премией.
Умер 16 апреля 1859 года.
Автор многих работ по гидрографии, самый близкий друг адмирала Нахимова. В честь адмирала названы остров и поселок Рейнеке в Японском Море у Владивостока, остров и залив в Охотском, залив на Новой Земле.

*остров Рейнеке - остров архипелага Императрицы Евгении в заливе Петра-Великого Японского моря, в 25 км к югу от центра Владивостока.
Остров обследован в 1862—1863 годы экспедицией подполковника корпуса флотских штурманов В.М. Бабкина. Тогда же назван по фамилии директора Гидрографического департамента Морского министерства вице-адмирала М.Ф. Рейнеке. Подробно снят в 1885 году штабс-капитаном корпуса флотских штурманов А.А. Мальцевым.

*остров Козлова -  остров в Амурском заливе Петра Великого Японского моря, в 2,3 км к юго-западу от м. Алексеева на острове Попова, в 2,2 км к северо-западу от о. Рейнеке, в 26 км к юго-западу от Владивостока. В честь кого назван остров не установлено.

РИКОРД ПЕТР ИВАНОВИЧ (1776 - 1855)
В 1786 г. поступил в Морской корпус; в 1792 г. произведен в гардемарины. В этом чине участвовал в двух походах от Кронштадта до Копенгагена, а в 1894 г. выпущен из корпуса мичманом.
В 1807-1813 гг. плавал на шлюпе «Диана» (под командованием капитана II ранга В. М. Головина) старшим офицером, а после захвата японцами в плен В. М. Головина - командовал шлюпом; освободил Головина с товарищами. Во время этого плавания участвовал в описях Камчатки, Алеутских и Курильских островов.
В 1810 г. - капитан-лейтенант, а в 1814г.- капитан 2 ранга.
В 1817 г. произведен в капитаны 1 ранга и назначен начальником Камчатки.
В 1822 г. назначен командиром 7-го флотского экипажа.
В 1826 г. - капитан-командор, начальник над Кронштадтским портом.
В 1827г. - контр-адмирал. В 1828-1829 гг. командовал отрядом из 9 судов, блокировавшим Дарданеллы.
В 1833 г. произведен в вице-адмиралы и назначен начальником 1-й флотской дивизии Балтийского флота.
С 1836 г. - член адмиралтейств-совета, председатель комитета по постройке пароходов для Балтийского флота.
В 1843 г. произведен в адмиралы, а в 1850 г. назначен председателем Морского ученого комитета.

*остров Рикорда - остров в заливе Петра-Великого Японского моря, в 32 км к югу от Владивостока, часть архипелага Императрицы Евгении между островами Попова и Рейнеке. Назван в честь адмирала русского флота П. И. Рикорда.

*мыс Поворотный - мыс в Приморском крае, разделяет восточное побережье Приморья и Южное Приморье. Входной мыс залива Петра Великого.
Мыс Поворотный похож на знаменитый мыс Код.
У мыса расположена артиллерийская батарея № 110 Сучанского сектора береговой обороны, построена в 1939 году.
На мысе круглогодично действует одноимённый маяк.

*остров Рисири (яп. ;;?) - вулканический остров в Японском море примерно в 20 км от северо-западного побережья Хоккайдо к западу от города Вакканай. Принадлежит Японии. Название острова происходит от айнского rii-shiri — «высокий остров».
Вместе с расположенным рядом островом Ребун и прибрежной полосой северо-западного побережья Хоккайдо (Саробецу) остров Рисири входит в состав национального парка Рисири-Ребун-Саробецу, образованного в 1974 году.

*остров Ребун - небольшй остров рядом у самой северной части о.Хоккайдо. Является частью национального парка Рисири-Ребун-Саробецу и предлагает живописные тропы с альпийскими цветами и маленькими рыбными деревушками. Ребун известен мысом Сукотон и районом Моточи с потрясающими живописными пейзажами.

*остров Тодо – низкий, равнинный остров, расположенный южнее Малой Курильской гряды. Территория Япнии. Вместе с островм Кабуто представляют собой отдельные группы скал высотой до 42 м.

*мыс Сои - 1) мыс на Сахалине, в южной части острова, на северном берегу залива Анива, между мысами Эндума и Отани-Эндума. Он составляет окончание хребта Сусунайского. 2) Мыс на западн. берегу Сахалина, к северу от устья рч. Халезовки, южнее мыса Воздвижения. Мыс возвышенный и скалистый.

*остров Хокка;йдо (яп. ;;; Хоккайдо:?, «северный морской путь», «путь к Северным морям») Второй по величине остров Японии. Самая северная из 47 префектур. Пролив Цугару отделяет Хоккайдо от Хонсю, хотя эти два острова связаны железнодорожным тоннелем Сэйкан. Административный центр губернаторства - город Саппоро.
Остров Хоккайдо расположен в северной части Японии, рядом с Россией, омывается водами Японского моря, Охотского моря и Тихим океаном.

*скала Камень опасности - (яп. ;;; Нидзёива) - скала, расположенная в 14 км к юго-востоку от мыса Крильон - крайней южной точки острова Сахалин в проливе Лаперуза (Охотское море). Представляет собой небольшую группу голых, лишенных растительности, камней. Для европейцев её открыла в августе 1787 года экспедиция Лаперуза, который и назвал скалу Опасная (фр. La Dangereuse).
В 1913 году на скале была возведена бетонная башня с маяком.

*мысАни;ва - труднодоступный скалистый мыс в Охотском море, юго-восточная оконечность Тонино-Анивского полуострова и всего острова Сахалин. В 1939 году на скале рядом с мысом был воздвигнут маяк. Мыс получил название по заливу Анива. Происхождение названия залива, скорее всего, связано с айнскими словами «ан» и «ива». Первое обычно переводится как «имеющийся, находящийся», а второе - как «горный хребет, скала, вершина»; таким образом, «Анива» можно перевести как «имеющая хребты» или «находящаяся среди хребтов».

*остров Ме;дный - второй по величине остров в составе Командорских островов. Расположен к востоку от Камчатского полуострова Камчатки, в Беринговом море, в нескольких десятках километров от острова Беринга, от которого отделён проливом Адмирала Кузнецова.
Вся территория острова входит в состав Командорского биосферного заповедника.
Остров был открыт в 1741 году экспедицией Витуса Беринга. В поисках путей к берегам Северной Америки устюжский купец Афанасий Бахов и казачий подпрапорщик Тимофей Перевалов с командой в 1748—1749г. зимовали на острове Медном. В конце XIX века на острове обосновались первые поселенцы - алеуты, переселившиеся с острова Атту Алеутских островов и основавшие посёлок Преображенское.

*острова; Прибыло;ва - вулканические острова в Беринговом море. Названы в честь русского мореплавателя Гавриила Прибылова. Принадлежат США, входят в штат Аляска.
Острова лежат в 320 км к северу от острова Уналашка и примерно на таком же расстоянии к юго-западу от ближайшей точки материка.
Острова, о которых Гавриилу Прибылову было рассказано сыном алеутского вождя, были им обнаружены в 1767 году, и впервые посещены в 1788 году. Изначально острова были необитаемыми, но в связи со спросом на меха там стали поселяться добывавшие морских котиков алеуты. В 1867 году, вместе с продажей Аляски, острова перешли от России к США.

ПРИБЫЛОВ ГАВРИИЛ ЛОГИНОВИЧ - (? - 1796).
Русский мореплаватель, промышленник. В 1781 - 1786 командовал судном "Св. Георгий", принадлежавшим Российско-американской компании. Подштурман Прибылов в 1768—71 гг. участвовал в экспедиции под командой М.Невочикова в Беринговом море и северной части Тихого океана.
В 1788 г. в восемнадцатый раз вышел в поисковое плавание. Командовал судном Российско-Американской компании «Св. Георгий». Плавание проходило почти все время в сплошном тумане. На 22-й день пути матрос-наблюдатель сообщил о каком-то непонятном шуме на море. Корабль пошел на этот ориентир, и вскоре открылись обрывистые берега и пляжи вулканического острова. Так были открыты «два острова небольших, от которых и еще видны острова» - о-ва Св. Георгия и Св. Павла из группы, названной позже, Г.И. Шелиховым в 1789 г. островами Прибылова. На них находились уникальные, миллионные стада котиков. Позже он плавал с промысловыми целями в заливе Аляска, доходя до островов Королевы Шарлотты у берегов Северной Америки.

*острова; Прибыло;ва - вулканические острова в Беринговом море. Названы в честь русского мореплавателя Гавриила Прибылова. Принадлежат США, входят в штат Аляска.
Острова лежат в 320 км к северу от острова Уналашка и примерно на таком же расстоянии к юго-западу от ближайшей точки материка.
Острова, о которых Гавриилу Прибылову было рассказано сыном алеутского вождя, были им обнаружены в 1767 году, и впервые посещены в 1788 году. Изначально острова были необитаемыми, но в связи со спросом на меха там стали поселяться добывавшие морских котиков алеуты. В 1867 году, вместе с продажей Аляски, острова перешли от России к США.

*Марекан – мыс и маяк в заливе Анива о-ва Сахалин. Происхждение названия неизвестно.

*Охо;тск - рабочий поселок в России, административный и промышленный центр Охотского района Хабаровского края. Расположен вблизи устья реки Охота, в 1677 км от города Хабаровска на берегу Охотского моря.
Охотск - первый город и одно из старейших русских поселений на Дальнем Востоке. В 1647 году казаками под предводительством Семёна Шелковникова основано было зимовье, на месте которого в 1649 году поставлен Косой острожок.
В 1716 году Кузьма Соколов построил в Охотске первое судно и достиг морским путем Камчатки, таким образом Охотск стал портом. Постоянный город и порт заложены в 1731 году Девиером.
Для охраны побережий и островов Тихого океана, открытых русскими землепроходцами и мореплавателями, создана Сибирская военная флотилия с главной базой в Охотске, перенесенная в Петропавловск-Камчатский после основания последнего.
В 1732 году по инициативе Витуса Беринга создана «Охотская навигацкая школа». В ноябре 1737 года в Охотске были заложены корабли для морского отряда Витуса Беринга и Алексея Чирикова - пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел», в честь которых впоследствии будет назван город Петропавловск-Камчатский.
В 1783 году Охотск стал областным городом Иркутского наместничества.
До первой половины XIX века - основной порт России на её восточных рубежах, колыбель отечественного тихоокеанского флота, с начала XVIII века - отправной пункт экспедиций, исследовавших северную часть Тихого океана и открывших западное побережье Северной Америки.

*Охота - река в Хабаровском крае.
Длина реки составляет 393 километра. Истоки Охоты находятся на хребте Сунтар-Хаята, далее река течёт на юг в широкой долине между Юдомским и Кухтуйским хребтами, а после впадает в Охотское море.
Река Охота используется для сплава леса, а в низовьях судоходна.
У устья реки расположен первый в истории страны русский населённый пункт на побережье Тихого океана - Охотск.

*Кухтуй - река в Охотском районе Хабаровского края России.
Протяженность реки составляет около 384 км. Впадает в Охотское море.Место нереста лососёвых. Относится к Амурскому бассейновому округу.

*ЧАПЛИН ПЕТР АВРАМОВИЧ - (1699–1765).
Капитан-командор, участник и один из историографов Первой Камчатской экспедиции В. Беринга, исследователь Берингова моря.
Родился в семье военного. По окончании Морской академии (1724) был зачислен в отряд А. Чирикова, совершил с ним широтное пересечение Сибири и помогал ему в определении широтной протяженности Евразии. На боте "Святой Гавриил" (капитан В. Беринг) принимал участие в открытиях и топографических работах в плаваниях 1728 и 1729 годов. Совместно с Чириковым вел дневник "Журнал бытности Камчатской экспедиции" (частично опубликован в 1823 году), позволивший воссоздать ее историю. Вместе с Берингом и Чириковым составил итоговую карту плавания.
В 1732–1760 годах Чаплин командовал различными судами и отрядами фрегатов Балтийского флота; в 1760–1762 годах был капитаном Ревельского и Архангельского портов. Помогал готовить высокоширотную экспедицию В. Чичагова.

*Больша;я - река на полуострове Камчатка в России.
Протяженность реки составляет около 275 км. Берёт начало в Ганальском хребте, впадает в Охотское море.
Река имеет 227 притоков, длиной менее 10 км. Во многих местах по реке выходы тёплых ключей и минеральных источников. Судоходна в нижнем течении. Место нереста лососёвых.

*Опала – (Опальская сопка, Апальская сопка, Апачинская сопка) - действующий стратовулкан на юге полуострова Камчатка, относится к типу Сомма. Расположен неподалёку от рек Толмачёва и Опала и является частью депрессии Толмачёв Дол.
Вулкан считается активным, известные извержения происходили в 1776, 1827, 1854, 1894 годах.
Среди многочисленных вулканов Толмачёва Дола, большинство которых относится к потухшим и сильно разрушенным, Опала является самым высоким вулканом. Одиночно стоящий конус Опалы хорошо виден с автотрассы из Петропавловска-Камчатского в Усть-Большерецк, пролегающей к северу от вулкана. С западной стороны от Опалы располагается древний щитовой вулкан Большая Ипелька, с восточной - озеро Толмачёва, за которым находятся вулканы Горелый и Мутновский.

*Большая Ипелька - вулкан в Камчатском крае. Находится на юго-западе полуострова Камчатка, лежит на западном продолжении хребта Балаганчик, западнее депрессии Толмачёв Дол, между реками Плотниковой, Карымчиной и Удочкой. Вулкан Большая Ипелька в Камчатском крае является самым западным на Южной Камчатке, северо-западнее от него виден конус сопки Опала.

*Шумшу; (яп. ;;;, Сюмусю-то) - один из островов северной группы Курильских островов. Отделён от Камчатки (мыс Лопатка) Первым Курильским проливом шириной около 11 км, от острова Парамушир - Вторым Курильским проливом, шириной около 2 км.
Остров не имеет постоянного населения, имеется погранзастава и маяк. Это самый низкий из крупных Курильских островов. На острове имеются несколько пресных озёр (самое крупное - оз. Большое), реки (Озёрная, Маячная и др.), болота. Аборигенными жителями острова были айны. В 1711 году остров посетила экспедиция якутского казака Ивана Козыревского.

*Парамушир - (яп. ;;; парамусиру-то: от айнского «широкий остров») - один из островов Северной группы Большой гряды Курильских островов. Второй по площади после Итурупа остров архипелага.
На севере Парамушира расположен город Северо-Курильск единственный на начало XXI века жилой населённый пункт острова. Остальные населенные пункты (Анциферова, Васильево, Галкино, Каменистый, Китовый, Майорово, Океанское, Прибрежный) были уничтожены во время разрушительного цунами 1952 года.
Парамушир отделён проливом Алаид от острова Атласова, расположенного в 20 км севернее; Вторым Курильским проливом - острова Шумшу, расположенного в 2 км северо-восточнее; проливом Лужина (Третьим Курильским) - от острова Анциферова, расположенного в 15 км западнее; Четвёртым курильским проливом - от острова Онекотана, расположенного в 54 км юго-западнее.

АТЛАСОВ ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ (по некоторым документам Отласов) –(1661/1664 -1711)
Русский землепроходец, сибирский казак.
Александр Пушкин назвал Владимира Атласова «Камчатским Ермаком», а Степан Крашенинников - «обретателем Камчатки».
Родился в Великом Устюге, службу по сбору ясака начал в 1682 году на реках Алдан и Уда. В 1695 году, дослужившись до пятидесятника, был назначен приказчиком Анадырского острога. Весной 1697 с отрядом из 120 человек предпринял поход на юг от Анадырского острога, через Корякский хребет. Достигнув Камчатки, отряд Атласова разъединился. Лука Морозко со своими людьми отправился исследовать восточное побережье Камчатки, а Владимир Атласов отправился исследовать западный берег полуострова. В ходе похода был заложен Верхнекамчатский острог. В Якутске Атласов систематизировал собранные в ходе похода материалы, написав подробные «скаски», к «скаскам» прилагалась и первая карта Камчатки. В 1706 году Атласов вновь отправлен приказчиком на Камчатку со служилыми людьми. На Камчатке восстановил против себя население, и своих подчинённых. Ему удалось спастись от взбунтовавшейся его команды, бежать в Нижнекамчатск, где он был зарезан в 1711 году, по свидетельству одних, или скоропостижно скончался, по удостоверению других. Его преемником был Данило Анцыферов.
Именем Атласова назван остров, бухта и вулкан на Курильских островах, а также посёлок в Мильковском районе Камчатского края.
В.Л. Комаров назвал в честь В.В. Атласова травянистое растение из семейства бобовых, произрастающее только на Камчатке - астрагал Атласова (Astragalus atlasovii KOM.)

*Атласова - (Алаид, яп. Оякоба) - самый северный остров Большой гряды Курильских островов.
Остров необитаем, ранее существовал населённый пункт Атласово и пограничная застава Девятка. В 20 км юго-восточнее острова Атласова находится более крупный Парамушир.
Остров сложен вулканическими горными породами и является надводной частью одного вулканического конуса. Вулкан Алаид (2339 м) - самая высокая точка Курильских островов. Это наиболее активный из курильских вулканов. Сильное извержение в 1778 году «срезало» верхушку конуса. Последнее извержение произошло в 1986 году.
Своё русское имя остров получил в честь первопроходца Владимира Атласова.

*Алаи;д -  действующий вулкан на острове Атласова Большой Курильской гряды; самый северный и самый высокий вулкан Курильских островов. Стратовулкан с вершинным кратером. Возраст - 40—50 тыс. лет. Характерной особенностью вулкана является наличие большого (более 30) числа побочных конусов, расположенных как у его основания, так и на склонах, и сконцентрированных в нескольких группах. Вместе с подводным вулканом Григорьева образуют единый вулканический массив. Исторические извержения 1793, 1854, 1860, 1894, 1933—1934, 1972, 1981, 1986гг.

*КУРБАТОВ ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ - 1747)
Деятель времен Петра Великого. Сын дьяка; в 1698 ездил с А.А. Матвеевым в Голландию; неоднократно сопровождал Петра Великого в его путешествиях по Европе.
В 1707 году по поручению Петра I пытался склонить Францию к посредничеству между Россией и Швецией при заключении мира. Однако французский министр иностранных дел де Торси уклонился от вмешательства, и переговоры в Париже были безрезультатны.
С 1708 года - секретарь посольской канцелярии. С 1719 года - секретарь-асессор в Коллегии иностранных дел.
В 1723 году подготавливал коронацию Екатерины I, а впоследствии - Петра II и Анны Ивановны. Именем Курбатова назван мыс на острове Шумшу.

*Утащуд - небольшой скалистый остров высотой 80 м в бухте Вестник в 4 км от берега, почти напротив устья р.Вестник. Это один из богатейших островов на юго-восточном побережье Камчатки. Лишен древесно-кустарниковой растительности, но его уплощенные склоны задернованы. Собственно это не один, а 3 смежных островка, два из которых сообщаются в большие отливы, а до третьего можно добраться пешком по мелководью. Остроконечные кекуры высотой 153 и 183 м украшают берег. Пейзаж оживлен корпусом полузатонувшего корабля. Остров окаймлен рифом, местами густо заросшим морской капустой.

*ЕЛАГИН ИВАН ФМИЧ (1708 или 1709 — 1766)
Штурман мичманского ранга Елагин Иван Фомич Иван Фомич Елагин был уроженцем Псковщины, поступил в 1721 г. в Морскую академию. Учился блестяще и после окончания академии служил главным образом в Кронштадте. В 1729-1731 гг. он побывал в Астрахани, а в 1732 г. назначен во 2-ю Камчатскую экспедицию по собственному желанию и по рекомендации А.И.Чирикова.
29 сентября 1739 г. по приказу руководителя 2-й Камчатской экспедиции Витуса Йонассена Беринга из Охотска на Камчатку на боте "Святой архангел Гавриил" отправился штурман мичманского ранга И.Ф.Елагин. Беринг послал Елагина в Авачинскую губу промерить ее глубину, определить возможность захода пакетботов экспедиции и "та-кож де подле гавани для обер и унтер-офицеров и других к сей экспедиции принадлежащих людей потребные дома построить". Ему поручалось описать морской берег от устья реки Большой до Авачин-ского залива, продолжить исследования Авачинской губы, составить ее карту, построить склады и жилые помещения для экспедиции, а также осуществить промеры устьев рек Большой и Камчатки для выяснения возможностей захода крупных морских судов, поскольку "при оной губе надлежит быть для жилья служителем строение, також и для клажи провианта магазеинам, да и от Большой реки до означенной губы морской берег поныне еще не описан". 16 мая 1740г. И. Елагин отправился от устья реки Большой, а 10 июня прибыл в Авачинскую губу, где приступил к описанию губы и строительству складских и жилых помещений на северном берегу гавани Ниакиной (Петропавловской) у ительменского стойбища Аушина. Бот "Святой Гавриил" был первым в истории морским судном, вошедшим в Авачинскую губу. Осмотрев губу, Елагин окончательно решил, что новый русский поселок в Авачинской губе будет создан в Ниакиной бухте, и сразу же приступил здесь из заранее приготовленного леса к строительству русских изб - "хором" и "светлиц". Так стал зарождаться будущий Петропавловск-Камчатский. Именно И.Ф.Елагин по праву считается его первостроителем. 20 сентября 1740г. И. Елагин составил в гавани Ниакиной рапорт и сообщил, что служилыми и местными жителями построены в гавани "жилых покоев в одной связе пять, да казарм три, да три ж анбара в два апартамента". Елагин доложил также о завершении промеров глубин Авачинской губы, составлении карт западного и восточного берегов Камчатки на предполагаемом пути экспедиции. Также Елагиным был составлен подробный план Ниакиной (Петропавловской) гавани и сооруженных к тому времени построек. Кроме того, Елагин начертил первую обстоятельную карту Авачинской губы с указанием глубин, рельефов берегов, растительности, местных географических названий, составил карты западного берега Камчатки от реки Большой до Лопатки и восточного берега от Лопатки до Авачинской губы. 6 октября (17 октября по н. ст.) 1740г. в Авачинскую губу прибыли пакетботы "Святой апостол Павел", ведомый Алексеем Чириковым, и "Святой апостол Петр" с командором Витусом Берингом. Этот день и принято считать днем рождения города. В 1741-1742 гг. Елагин принимал участие в плавании к берегам Северной Америки на пакетботе "Святой апостол Павел" под командованием А.И.Чирикова. После окончания 2-й Камчатской экспедиции Чириков поручил Елагину доставить ее материалы в Петербург. По ходатайству Чирикова в 1743 г. Елагину присвоено звание лейтенанта. Он продолжал службу на Балтике и дослужился до капитана 1 ранга и командира Рижского порта, оставаясь в этой должности до самой смерти.
Умер Иван Фомич Елагин в 1766 г. в Риге.
Именем первостроителя Петропавловска названа одна из улиц города - это улица Штурмана Елагина.

*Три сестры - мыс и бухта Три Сестры названы по трем скалам-кекурам того же имени, расположенным у входа и являющимся самым характерным ориентиром этой части побережья. Ввиду небольшой величины бухта отмечается лишь на детальных картах Юго-Восточной Камчатки. Историю бухты Три Сестры вполне закономерно начать с 1740 года. Именно в этом году штурман мичманского ранга И. Ф. Елагин осуществил на боте «Св. Гавриил» первую морскую опись берега от мыса Лопатка до Авачинской губы. Составленная Елагиным карта сделана по результатам наблюдений с судна, не рисковавшим особо приближаться к незнакомому берегу. Поэтому его очертания не детализированы.

*Трехполосный –  мыс бухты Три Сестры. Описан штурманом мичманского ранга И. Ф. Елагиным при плавании на боте «Св. Гавриил» для производства морской описи берега Камчатки от мыса Лопатка до Авачинской губы.

*Нико;льская - сопка, расположенная в городе Петропавловске-Камчатском, в непосредственной близости от исторического центра города. Никольская сопка обладает богатой историей, в частности, на ней разворачивались боевые действия во время Петропавловской обороны 1854 года.

*Сигнальная – сопка получила свое название от своего прямого назначения: здесь маяк, указывающий вход в Авачинскую бухту, а с Сигнальной сопки оповещался город и порт о приближении судов. И, как правило, в городе - порте Камчатки успевали подготовиться к встрече и друзей и недругов. Так было и во время англо - французской осады Петропавловска. Русские моряки не только сами смогли достойно встретить десант врага на сопке Сигнальной, но и отправить посыльного в город. Он вовремя сообщил о нападении.

МАКСУТОВ ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ - (1832 - 1889)
Князь, контр-адмирал, главный правитель РАК, участник обороны Петропавловска.
Родился 10 мая 1832 - родился в Перми в семье надворного советника.
1840—1851. В 8 лет (1840) поступил в Морской кадетский корпус, по окончании (1847) стал гардемарином.
1851—1854. В 1851 произведен в лейтенанты с назначением в 46-й Амурский экипаж и выехал через Сибирь на Дальний Восток. Ходил в Тихом океане, Охотском, Японском и Китайском морях.
В середине июня 1854г. прибыл в Петропавловск с целью участия в обороне Петропавловска. Командовал батареей №2, отличился в бою с англо-французской эскадрой.
За боевые отличия награждён Орденом Святого Георгия 4 класса: «Командуя батареею №2, из 11 орудий при 127 нижних чинах, подавал пример неустрашимости, в течение 8 часов, в бою 20 Августа 1854 г., при отражении нападения на Петропавловский порт Англо-Французской эскадры, состоявшей из 3 фрегатов с 156 пушками и парохода, вооруженного бомбическими орудиями, причём меткими выстрелами нанёс неприятельским судам значительные повреждения»
1859 - 1869. В 1859 году князь Дмитрий поступает на службу в Российско-американскую компанию и отправляется на Аляску. Там он сначала был помощником Главного правителя РАК, а затем последним её Главным правителем.
1869 - 1882. После возвращения на родину 30 апреля 1869г. служил на коммерческих судах. 17 мая 1882 произведён в контр-адмиралы с увольнением от службы.
Умер 21 марта 1889 в Санкт-Петербурге, похоронен на Новодевичьем кладбище. Именем Максутова названы улицы в гг. Ситка и Петропавловск-Камчатский.

*ТУР ХЕЙРДАЛ - (норв. Thor Heyerdahl, 1914 - 2002)
Знаменитый норвежский путешественник и учёный-антрополог. Автор нескольких книг.
Родился 6 октября 1914 года в небольшом городке Ларвик на юге Норвегии..
В 1933 году поступил в университет Осло на естественно-географический факультет.
Для подтверждения своей теории заселения Полинезии из Америки в 1947 г. проплыл с экипажем на плоту «Кон-Тики» от Перу до Полинезии. В 1969 и 1970 гг. проплыл на папирусных лодках «Ра» от Африки до о-вов Центр. Америки. В 1977-78 гг. - на тростниковой лодке «Тигрис» по маршруту Эль-Курна (Ирак) - устье Инда - Джибути.
Умер 18 апреля 2002 года

*«Кон-Тики» (Kon-Tiki)  - плот из бальсовых брёвен, на котором Тур Хейердал и пять его спутников совершили путешествие в 1947 году по маршруту миграции предполагаемых предков полинезийцев из Южной Америки (согласно теории Хейердала).

*«Ра» - египетский корабль из папируса, один из самых древних в мире.
Экспедиции Тура Хейердала на папирусных плотах Ра-1 (1969 г.) и Ра-2 (1970 г.) показали, что папирус выдерживает два месяца плавания в море. Ра-1 затонул раньше, но это было связано с большим волнением на море и с тем, что экипаж не подтянул снасти, управляющие изгибом кормы. На Ра-2 корма была с самого начала плавания подтянута достаточно высоко. Ра-2 отплыл из Сафи и через два месяца, перейдя Атлантический океан, достиг Бриджтауна, столицы Барбадоса.

*«Тигрис» - в 1977-1978 годах на тростниковой лодке "Тигрис" команда Хейердала (в нее снова входит Юрий Сенкевич) совершила переход по маршруту от иракского порта Эль-Курна до Джибути (Сомали). На этот раз целью плавания было выяснить, какими морскими путями пользовались древние шумеры.

[113] нактоуз (голл. naghthuis) - деревянный шкафчик цилиндрической или призматической формы, на верхнем основании которого устанавливается судовой компас.
[114] блочки (техн) - простой механизм в форме колеса с желобом по окружности, через который перекинут канат; служит для изменения направления каната или цепи.
[115] тифон (греч. typhon) - прибор для производства звуковых сигналов, подаваемых маяками во время тумана; действует сжатым воздухом.
[116] сентенция (лат. sentential – мысль, изречение, приговор) - изречение нравоучительного характера.
[117] подволок - потолок на судне.
[118] спинакер (англ. spinanaker) - треугольный парус из легкой парусины, который ставится на яхтах при попутном ветре.
[119] конец - коренной конец (морск.) - наглухо закрепленный конец какой-либо снасти бегучего такелажа; его противоположный конец называют ходовым.
[120] ахтерштаг - снасть стоячего такелажа, раскрепляющая мачту от топа в корму.
[121] ванты - (голл. want), 1) снасти судового стоячего такелажа, раскрепляющие к бортам мачты и стеньги. 2) Гибкий растянутый элемент (растяжка), обычно в виде стального троса, для крепления висячих конструкций, радиомачт, антенн и др.
[122] топ (англ. top) - вершина, верхний конец (срез) мачты, стеньги.
[123] пяртнерс (англ. partners) - отверстие в палубе, через которое проходит мачта.
[124] шпор (голл. spoor) - нижний конец всякого вертикального дерева (мачты, стеньги).
[125] «корова Стеллера» - морское млекопитающее отряда сирен. Длина до 10 метров, весила до 4 тонн. Место обитания - Командорские острова (однако имеются сведения обитания и у берегов Камчатки и Северных Курил). Это малоподвижное беззубое темно-бурое животное с раздвоенным хвостом обитало в мелких бухтах, практически не умело нырять, питалось водорослями.
Открыта в 1741 году Георгом Стеллером (ученым экспедиции В.И. Беринга)
Животное совершенно не боялось людей и безжалостно истреблялось. В основном люди использовали подкожный жир и мясо морских коров.
В результате хищнического промысла к 1768 году Стеллерова корова была полностью истреблена.
[126] котик - млекопитающее семейства ушастых тюленей. Клония (здесь) – скопление животных.
[127] пандус (фран. pente douce - пологий склон) - наклонная площадка, служащая для входа или въезда.
[128] сивуч - млекопитающее семейства ушастых тюленей. Сивуч-секач - взрослый самец морских котиков.
[129] самец-секач - взрослый самец морских котиков.
[130] картушка - диск (или кольцо) из немагнитного материала, укрепляемый на подвижной системе компаса для удобства ориентирования по странам света. На картушку наносят деления градусной и румбовой системы.
[131] бар - гряда в прибрежной полосе морского дна, образованная наносами. Различают подводный, островной, приустьевой и береговой бары.
[132] принайтовать - скреплять найтовом. Найтов (морск.) - всякая обвязка, скрепа веревкой на корабле; отсюда слова найтовить, т. е. скреплять. Найтв - (счаливать), найтовщик и т. п. Найтов состоит из нескольких оборотов, или шлагов; шлаги найтова крепко затягиваются, и ходовой конец закрепляется и для большей прочности обматывается поперек самого найтова, между снайтовливаемыми предметами, т. е. крыжуется, и уже после этого крепится. При выходе в открытое море найтов кладут на якоря, запасный рангоут, гребные суда и т. п. При креплении орудий, кроме служащих для того задних и боковых талей, кладут на дуло орудия найтовым, которым оно и привязывается, выше своего порта, к борту корабля. Во время сильной качки, все подвижные вещи на судне, во избежание порчи их самих и окружающих предметов, должны быть принайтовлены. Несоблюдение этой предосторожности в море всегда опасно, а иногда и гибельно для судна. Ветхие суда снайтовливают из борта в борт, поперек корабля, употребляя для этого кабельтовы и перлини окружностью в 6-12 и 3-6 дюймов; в прочих случаях на найтовы идут, большей частью, веревки, уже не годные на снасти.
[102], [133] перистые облака - раздельные, тонкие, нитеобразные облака в виде белых тонких волокон или чуть сероватых вытянутых гряд и клочьев, часто имеющие вид бородки пера, обыкновенно белого цвета; иногда располагаются полосами, пересекающими небесный свод подобно меридианам и, благодаря перспективе, кажутся тогда сходящимися в одной или двух диаметрально противоположных точках горизонта (чаще всего юго-запад и северо-восток). В рассветные и закатные часы перистые облака приобретают розовые и золотистые цвета.
[134] водолазный скафандр - специальное снаряжение, предназначенное для изоляции водолаза от внешней среды. Части снаряжения образуют специальную оболочку, непроницаемую для газов и воды. Скафандры подразделяются на жёсткие (нормобарические, или атмосферные) и мягкие.
[135] камбуз (голл. kombuis) - судовая кухня.
[136] мореходность - всесторонняя пригодность судна для успешного совершения обусловливаемого рейса, включающая: - обеспечение технической годности судна к плаванию; - надлежащее снаряжение судна; - укомплектованность экипажем и всем необходимым…
[137] лагуна - мелководная часть океана или моря, отделённая узкой полосой суши (баром, косой, коралловым рифом). Соединяется одним или несколькими проливами.
[138] галька - окатанные в разной степени обломки горных пород диаметром от 1 до 10 см.
[139] [140] - прили;вы и отли;вы - периодические колебания уровня Мирового океана, атмосферного давления и деформации твёрдого тела Земли, обусловленные силами притяжения Луны и Солнца. Под воздействием этих небесных тел возникают приливообразующие силы, которые пропорциональны массе этого тела, его расстоянию от центра Земли и обратно пропорциональны кубу расстояния от Земли.
[141] па;водок - фаза водного режима реки; сравнительно кратковременное и непериодическое поднятие уровня воды в реке, вызванное усиленным таянием снега, ледников или обилием дождей.
[142] отмель - относительно мелководная подводная равнина, прилегающая к берегам материков и генетически составляющая часть материковой платформы.
[143] верп - вспомогательный якорь для снятия судна с мели или перетягивания его на другое место.
[144] кабестан (фран. cabestan – шпиль) - лебедка с барабаном на вертикальном валу для выбирания якорных и швартовных канатов.
[145] хронометр (греч. cronos - время и metron - мера) - особо точные переносные часы, ход которых практически не зависит от колебаний температуры, механических вибраций и тяги заводной пружины. Применяется в навигации для хранения времени начального меридиана, что необходимо для определения географической долготы.
[146] градшток - 1) астрономический угломерный прибор 1760г 2) шест, разделенный на дюймы, для измерения прибыли и убыли воды в прудах, реках и др.
[147] топенант - (нидерл. topptnant) - снасть бегучего такелажа, предназначенная для удержания в нужном положении ноков, реев, гиков, выстрелов и грузовых стрел. При помощи топенантов можно разворачивать рей в вертикальной плоскости.
[148] угол (курсовой) - угол между направлением движения судна и диаметральной плоскостью судна.
[149] девиация (лат. deviation - отклонение) - отклонение стрелки магнитного компаса направления магнитного меридиана под влиянием близко расположенных намагниченных тел (напр. стального корпуса судна.).
[150] шкипер (англ. skipper) - устарелое название управляющего судном, командира грузового судна.
[151] со;пка — общее название холмов и гор с округлой вершиной в Забайкалье, на Кольском полуострове и на Дальнем Востоке России, а также вулканов на Камчатке и Курильских островах, грязевых вулканов в Крыму и на Кавказе.
[152] ода — поэтическое, а также музыкально-поэтическое произведение, отличающееся торжественностью и возвышенностью, посвященное какому-нибудь событию или герою. Первоначально в Древней Греции любая форма стихотворной лирики...
[153] субординация (лат. Subordinatio - подчинение) - военная дисциплина, система служебных отношений, связанных с иерархией, подчинением одних руководителей, вместе с их подразделениями, руководителям более высоких уровней.
[154] заштилить - (морское) выражение, употребляющееся при плавании под парусами; когда постепенно уменьшающийся ветер совершенно стихнет, тогда говорят, что "заштилело". Такое штилевание на парусных судах в особенности неприятно при сохранившемся волнении (зыби), так как сильная при этом качка на оба борта вредно отзывается на такелаже, который, ослабевая, может повлечь за собою потерю некоторых частей рангоута, а иногда даже и мачт.
[155] кильблок — элемент опорного устройства, предназначенный для установки судна.
[156] водоизмещение - количество воды вытесненное плавающим судном. Объем судна выше ватерлинии.