Истории Рижского Таксиста

Николай Казаков





Весёлый велосипед – 2
(мысли, фразы;
рассуждения, наблюдения;
мелочи, не мелочи; грустно, весело;
по-разному, но всегда
увлекательно и интересно)



ИСТОРИИ РИЖСКОГО ТАКСИСТА
(рассказанные им, ему, в его присутствии в такси,
ресторане, скором поезде «Рига – Одесса»
и прочая, прочая, прочая…)


РАССКАЗЫ ИЗ СЕРОЙ ТЕТРАДИ
(исповедь старого холостяка)
               

                Вступление

Лучше, чем сказал Марк Твен, не скажешь, поэтому повторюсь вслед за ним: «Писатель, который написал книгу, похож на человека, который выходит на люди, сняв штаны».
Без чувства стыда, страха перед неизвестностью и волнения в крови тут не обойтись.
Не все тебя поймут, не всем это надо, некоторые будут показывать на тебя пальцем, а некоторые будут крутить им у собственного виска, забывая, что на себе не стоит показывать.
Но.
Как не поется молча глазами песня,
как не утоляется голод разговорами о еде,
как баснями соловья не кормят,
так и книга пишется не для того, чтобы её, как бисер, разбрасывали перед неблагодарной публикой.
У кого есть уши, пусть услышит, у кого есть глаза, пусть увидит, у кого есть мозги и хороший вкус, пусть прочитает, у кого есть деньги, пусть купит себе после этого еще что-то стоящее и достойное внимания.
О чем эта книга?
В двух словах не скажешь.
А с третьего уже начинается пересказ содержания и копирование оригинала.
Я старался её написать нескучно, познавательно и занимательно.
Насколько это получилось, судить Вам.
Не претендую на истину в последней инстанции, но мне кажется, что в ней есть то, что Вас может заинтересовать, если не от самого начала и до самого конца, то хотя бы до такой степени, когда трудно оторваться и хочется одновременно и ускорять события и замедлять чтение. Когда хочется и побыстрее узнать, что там дальше, на следующей странице и одновременно хочется остановиться, чтобы получше разглядеть какую-то любопытную строчку, попытаться понять, что интересного прячется в ней глубже, сразу под первым слоем красного словца и обтекаемой формы.
Есть мечта заинтересовать Вас до такого состояния, когда одновременно и летишь на крыльях увлекательного сюжета.
И вдруг тут же замираешь от восторга на неопределенно долгий миг эстетического наслаждения, приятно зависая в чарующих оборотах и поворотах динамичной мысли на разных горизонтах изменчивой жизни.

Приятных ощущений
и полезного чтения!


Автор
                ИСТОРИИ РИЖСКОГО ТАКСИСТА

Зима. Наше время. Купе скорого поезда «Одесса – Рига». До Риги добираться почти двое суток. Мы в купе вдвоем. Не сильно молодой мужчина, слегка располневший, с пронзительным взглядом из-под густо сросшихся между собой бровей. И я. Мужчина сидит напротив и не подает ни малейших признаков желания завязывать знакомство.
«Да куда ж ты с купейной полки в открытом поле железных дорог от меня, капитана пера, денешься?!» – скаламбурил я про себя, и, как всегда, был прав только наполовину. Много чего рассказал он мне тогда, но по всему чувствовалось, что за душой у него еще не один камень водой времени точится…
Тем не менее постепенно он стал оживать, раскрывать рот и говорить… Правда, больше спрашивал. Видно, хотел сначала определиться, что за гусь свинье не попутчик рядом с ним в Ригу вместе едет.
…Прошло уже шесть часов, он уже устал от моей болтовни, мы успели два раза выпить и закусить, под нами пробежало несколько сотен километров стальных рельсов, и только тогда он начал выдавать на гора свои таксистские истории. Их у него было множество. На каждый случай жизни своя шоферская байка… Не все я запомнил, не все решился воспроизвести на бумаге, но некоторые истории так запали в мою душу, что не только остались там надолго, но со временем стали стучаться ко мне изнутри и проситься наружу. Много чего видел он сам, кое-чем поделились его попутчики, что-то для складности сюжета додумал я.

Ну, а теперь слушайте Вы.

                Полный блонд

Вез я однажды дамочку из Риги в Юрмалу. Дамочка молодая, видная, полный блонд, волосы чудной красоты, глаза чудной глубины. Ноги от ушей, бюст – памятник всем кормящим матерям. Сама – форменная куколка, но при том, сразу видно, - далеко не дура.
Довез я ее до Майори. Жду денег.
- Слушай, командир, денег нет сейчас у меня… - Красотка хлопает в мою сторону пушистыми ресницами. – Собралась, спешила, кошелек дома забыла. Я сама из России. Муж меня на отдых отправил. Он у меня в Сибири, в городе N. большой начальник. Ему сейчас некогда, но меня он страшно любит и ничего для меня не жалеет… Прилетела я сегодня утром в Ригу, немного по старому городу побродила и решила ехать в Юрмалу в свой пансионат, здесь у меня трехнедельный отдых по путевке в пансионате в Майори. Смотрю – путевка есть, а кошелька с деньгами нет. Ну, ничего. Отправлю телеграмму муженьку, завтра денежки будут. На все про все, да еще с большим запасом. Веришь мне, касатик?! – И смотрит так, словно сразу в рай приглашает.
А я молодой, горячий, но глупый… И глупый еще больше, чем горячий…
У нее сумка на коленях лежала. Я те изумительной красоты ножки в стильной мини-юбке уже давно сфотографировал и не один десяток раз. Понравилась она мне, надо честно признаться, с самого начала. И она это видела. Да и было любому дураку понятно, что только мертвому она могла не понравиться. А был я тогда парень видный. Мне было 25 лет. Красотой бог не обидел. Рост 185, весу под 90. Усы гусарские, чуб казацкий, улыбка – как у молодого черта. Все девки были мои… Ну, думаю, что ты мне тут лепишь – и сумочку ее хвать с коленок… Раскрываю, достаю паспорт, смотрю, да, все сходится – Мещерякова Наталья, 28 лет, замужем, детей нет, прописана в сибирском городе N.
Взял паспорт себе, сумочку аккуратно положил ей обратно на полные округлые, слегка раздвинутые колени.
- Верить тебе, Наташа, я верю, но все-таки немножко сомневаюсь. Для полной гарантии я твой документик до завтра похраню у себя. Завтра смена у меня заканчивается в 16.00, в 16.30 я буду ждать тебя здесь. Поедем на почту. Не столько о деньгах пекусь, сколько порядка в жизни таксистской ради.
Выхожу, открываю дверь с ее стороны, помогаю выйти. Отдаю багаж. Она мило улыбается.
- Я сразу догадалась, Валера, что вы настоящий парень! – И одаривает меня одной из своих волшебных улыбок. Держится при этом на удивление спокойно.
Я больше нервничаю, хотя чего ради – понять не могу.
А вот она – молоток. Внешность – высший класс. Нервы – стальные. Характер – правильный. Поведение мягкое, приятное, но ты понимаешь, что воля у нее присутствует, ситуацию она контролирует полностью, и скорее всего мужики у нее находятся как раз где-то под каблуком.
Так думаю я и понимаю, что попадаю в двусмысленное положение: с одной стороны, настоящие парни из-за каких-то десяти рублей (а именно столько тогда в далекие уже 80-е годы стоило прокатиться из Риги в Майори на такси) хорошую девушку обижать не станут, а, с другой стороны, если каждая девушка будет говорить, что она честная и на этом основании я ее должен бесплатно из Риги в Юрмалу везти, то долго так я в таксистах не поработаю.
Наташа все это понимает и не обижается. Я тоже понимаю, что в ее глазах, я настоящий дуб и поэтому страшно злюсь, хотя стараюсь виду не подавать.
Сажусь в машину и уезжаю.
Весь вечер рассматриваю ее фотографию в паспорте. Она мне нравится все больше и больше. А я себе все меньше и меньше. С горем пополам кое-как откатываю смену и ровно в 16.30, как штык, подкатываю на Йомас.
Наташа подходит, как честным девушкам это положено, минут через десять. Мы идем на почту, она получает по паспорту, который я ей отнюдь не победно вручаю, 500 рублей, она сразу сует мне красненькую в руки и сладенько так говорит: «Валерочка, я теперь дама при деньгах и хочу немного покутить. Ты мне компанию не составишь?»
В таких случаях настоящие парни никогда не говорят «нет».
Я облегченно, обрадованно и обнадеженно киваю, и мы едем в Ригу.
Сначала заезжаю к себе в парк, чтобы сдать сменщику машину, где он меня уже битый час и страшно недовольный ждет не дождется.
Наташа опять открывает свою сумочку.
- Валера, твой напарник не может нас немного покатать по городу? – И дает мне еще 25 рублей.
Я парень не дурак. Понимаю с полуслова, иду к напарнику Сашке и через 20 минут он подбрасывает нас к ресторану, откуда же через три часа должен будет забрать. Мы культурно развлекаемся, едим, танцуем, разговариваем и по восхищенным взглядам всех присутствующих там мужиков понимаю, что мне страшно повезло.
К концу вечера я пьян, счастлив и влюблен. Она, кажется, ничуть не опьянев, хотя бутылку шампанского уговорила не моргнув глазом, предлагает, в третий раз открывая свою заветную сумочку:
- Если ты дашь своему другу Саше немного денег, он сможет подменить тебя на дня три-четыре?
- Да не вопрос, - полупьяно, полувосторженно выдыхаю я, понимая, что нахожусь на пороге чудесных приключений.
Весь обзавидовавшийся Сашка везет нас опять в Юрмалу.
И мы, наконец, остаемся одни.
Да! Что это была за женщина! Богиня! Полный блонд! Мечта любого поэта, а не то что простого таксиста. Хотя таксисты тоже кое-чего в жизни понимают.
Через три дня я пошел к своему начальнику и взял отпуск за свой счет на две недели.
Короче, пока она отдыхала в Юрмале, мы были вместе и к концу отпуска выглядели уставшими, замученными, но страшно довольными и счастливыми. Я сам отвез ее в аэропорт, проводил.
Она на прощание немного поплакала и обещала, что напишет…
Прошел год. Я постепенно стал забывать об этом случае. Жизнь берет свое, а у таксистов, да еще к тому же молодых и холостых, это происходит сильно и часто. Были уже у меня за этот год романы с другими женщинами, но никто из них и близко не мог мне заменить мою белокурую Наташу.
Так вот. Проходит год. Получаю я однажды письмо из Сибири.
Она пишет: «Валера, большое спасибо тебе за все. Хочу тебя обрадовать. Три месяца назад у меня родилась дочка. Очень красивая и спокойная девочка. Мы ее назвали Валерией. Муж мой счастлив. У нас долго не было детей, и он, отчаявшись и боясь меня совсем потерять, отправил меня в Прибалтику на отдых.
К тебе я тогда в Риге подошла не случайно. Я часа два стояла в аэропорту и переговорила с таксистами. Один пожилой, седой еврейчик (назвался Фимой) посоветовал иметь дело с тобой. Он не ошибся. (Увидишь его, передай от меня привет). И я не ошиблась.
Слава Богу! Все чудесно!
Через годик мы с дочкой приедем к тебе в гости…»
…Валера печально посмотрел на меня. Поезд громко стучал колесами, мы уже ехали по Белоруссии.
- Приезжала она еще раз ко мне… Вдвоем с дочкой. Побыли они у меня недолго. Уехали. А потом началась перестройка, независимость, развал страны и полный кырдык на букву «пи». То ли с мужем ее что случилось, то ли комбинат, где он работал, закрыли, то ли переехали они куда-то в поисках лучшей жизни. Но больше ко мне она не приезжала. И ничего о них я не знаю… Пробовал было я их искать, но бесполезно. В том городе они больше не проживают и где их искать, я не знаю. Есть у меня слабая надежда, что Наташа и Валерия сами найдут меня, но это тоже вряд ли. Дай Бог, чтобы с ними было все в порядке. Жизнь есть жизнь. А забыть о них я никогда уже не смогу… – тихо закончил он, и я понял, что Наташа – полный блонд, ноги от ушей, бюст – памятник всем кормящим матерям – до сих пор часто снится ему по ночам.
И сны те – хорошие и приятные!!! Наверное. Да даже наверняка.
По-другому просто не может быть!
Не тот Валера парень. Просто так такие, как Наташа, таких, как Валера, не выбирают.

                Пожар

Вез я раз клиента в Елгаву. И вот что по дороге он мне рассказал.
«Работаю я в дорожном управлении завгаром. Не заведующим гаремом, как шутят иногда мои завистливые собутыльники, но заведующим гаражом. Предприятие у нас большое, техники много, часть приходится периодически списывать и резать на металлолом. Подошла очередь однажды и синему автобусу ГАЗику, острорылому рыдвану, точь-в-точь такому, на каком Жеглов с Шараповым Горбатого в магазин ездили брать в знаменитом сериале «Место встречи изменить нельзя».
Говорю с утра своему сварщику:
- Марис, после обеда будем резать автобус, а сейчас я на часик съезжу по делам в город.
А время 10.30. Обед у нас с 12.00 до 13.00. Почему я так подробно? Объясняю. Сейчас сам поймешь.
Выезжаю в 10.40. Цель – купить стиральную машину. Покупаю стиралку, везу домой. Только с грузчиками начинаем возле моего подъезда ее разгружать, звонит мой заместитель Серёжа:
- Коля, срочно приезжай, автобус горит.
- И сильно горит?
- Сильно! Пять огнетушителей выдули – ничего не помогает. Вызвали пожарников, скоро должны приехать.
И тут я начинаю тихо седеть, не сходя с места. Ясно представляю себе вероятный вариант дальнейшего развития событий. По уму, прежде чем начинать резку, автобус надо было бы вытащить из общего ряда техники.
После обеда мы это бы и сделали. А сейчас автобус стоит под забором, во дворе, в общем ряду дорожной техники. С одной стороны грузовой самосвал МАЗ, с другой водовозка (слава Богу, что не бензовозка). А дальше еще куча техники. А если эта куча начнет пылать с одного края до другого? А сварщик этот мой молодой. Ему всего 22 года. Недавно из армии пришел. Опыта никакого, но стремления отличиться выше крыши. Редкий случай. Обычно у меня работают тихие алкоголики, которых на работу надо активно приглашать, а они деликатно, но всегда, от работы отнекиваются. Здесь же что-то прямо противоположное. Парень непьющий, настроенный трудоголически. Готов работать с 8 до 5 часов, а вот в обед с 12 до 13.00 отдыхать не готов.
Я его спрашиваю как-то раз в обеденное время:
- Марис, ты почему работаешь, а не обедаешь?!
Он мне отвечает:
- Мне скучно без работы сидеть. Мне надо чем-то себя занять. У меня без работы давление поднимается, и голова начинает кружиться…
Вот такой редкий неправдоподобный случай. Что другой сварщик делает за два дня – плохо и с частыми понуканиями, с тем Марис справляется за полдня, самостоятельно и вполне качественно. Так, по крайней мере, было до сегодняшнего утра. Пока не загорелся этот злосчастный «горбатый» «Фердинанд», или «Шарапов», как у нас в колонне его обозвали
Совсем недавно перед этим Марис уже резал похожий автобус. Резал один, справился за два дня, дело сделал без шуму, без пыли, и нигде ничего не загорелось. А тут такое… Время бежит, время – деньги, которые сейчас не тают, но горят в самом прямом смысле, горит как моя зарплата, так и основные фонды предприятия. Ну, ладно. Прекратить панику на борту судна.
Короче, опускаю я на асфальт стиральный автомат и уже знаю про пожар… Что делать? Бежать, как на пожар?! Все равно не успею. Опускаю бережно стиралку и так же бережно беру в руки себя. Так – говорю себе. Ты человек уже немолодой. Сейчас, главное, только не казни себя. У тебя слабое сердце. У тебя жена и дети. И старая больная мама. И любовница. К тому же не одна.
Кому ты лучше сделаешь, если тебя сейчас инфаркт свалит или инсульт разобьет? Кроме врагов, такого пожелать больше некому.
Нет уж, если уж что… Пожар там, крупные потери, жертвы, тюрьма и ссылка, - то лучше встретить это во всеоружии, на коне и в хорошей спортивной форме. ТО есть здоровым. Без нервного срыва.
Говорю так себе, и странное дело, начавшийся было нервный мандраж отпускает. Становится легче.
Я понимаю, что уже почти победил. По крайней мере, себя я уговорил. Теперь можно ехать с пожаром договариваться.
Заносим стиральный агрегат в квартиру. Я рассчитываюсь с людьми, благо квартира находится на первом этаже и разгрузка много времени не занимает. Закрываю квартиру, сажусь в машину и нормальной скоростью перемещаюсь в сторону родного предприятия.
Краем уха слышу где-то впереди сирену. Ага! Значит, пожарники не спят, а уже едут. И делают это в пожарном порядке! Молодцы пожаротушители!
Еду дальше. Очень внимательно рассматриваю горизонт. Сильного задымления  в виде большого облака, закрывавшего бы полгородского небосклона, не наблюдается. Уже слава Богу!
Мне навстречу начинают попадаться знакомые лица, смотрящие на меня из-за лобовых стекол встречных автомобилей. Машины работников предприятия разъезжаются по домам на обед в плановом порядке. Выражения лиц у них, насколько я успеваю заметить, немного соболезнующие, но не сильно злорадствующие. Эти два обстоятельства позволяют мне сделать два вывода: 1) что пожар, видно, локализован и 2) видно, небольшой, если люди едут на обед, а не стоят с раскрытыми ртами, как это любят делать зеваки, когда горячо.
Тут навстречу мне едет пожарная машина, без сирены и без превышения обычной скорости.
Дыма по-прежнему не наблюдается. Только за каких-нибудь 300-400 метров от забора мастерских я вижу слабые струйки блеклого тумана. Так – очаг возгорания ликвидирован – с выдохом констатирую я. Ну, а размеры? Какие размеры ущерба? – Ставлю себе вопрос и прямо с ним на устах заезжаю в открытые ворота.
Наблюдаю следующую картину: во дворе без окон, без дверей, тихо догорает бывший автобус. Пожарный расчет и одна пожарная машина успешно справляются  с поставленной боевой задачей. Жертв нет. Сторожевой пес Рекс, помытый и успокоенный брандмейстером (чтобы не отвлекал лишним брехом), виновато скулит поодаль у себя в дневном вольере.
Рядом суетятся любознательные репортеры из местной газетенки. Очкастая журналистка и дохлый фотограф.
Чумазый и зачумленный от обрушившегося на него стресса возле автобуса стоит сварщик Марис. Я подхожу к своему заму Сереге. Ну, Серега, рассказывай. Тот улыбается. Он вообще у меня всегда улыбчивый и жизнерадостный. За что я особо его ценю. И по работе, и по жизни.
- Ну, что рассказывать. Идем мы с Эдгаром (наш местный автоконюх – автомеханик) на обед, смотрим, автобус горит, как новогодняя елка. В салоне шланги от газорезки, в двух метрах баллоны с пропаном и кислородом, а рядом ни одной живой души, только Рекс заинтересованно хвостом машет. Мы – быстро за огнетушителями, тушили-тушили (показывает на пять пустых баллонов с использованными средствами пожаротушения) – ничего не выходит. Огонь только силу набирает. Ели успели газорезку оттащить от автобуса.
Тут подключается Эдгар:
- Стал я звонить пожарникам, от волнения сначала на службу спасения попал, потеряли еще ценных несколько минут. Но когда уже пожарники приняли вызов, то тут все уже было отработано как на учениях, - быстро и хорошо.
Перехожу к Марису:
- Ну, а теперь ты рассказывай.
Тот разводит руками:
- На две минуты только отлучился. Пошел за кувалдой… Возвращаюсь, все уже полыхает…
Тут ко мне браво подходит пожарный командир для оформления протокола:
- Вы завгар?
Журналистка заинтересованно подгребает поближе. Фотокорреспондент на полусогнутых семенит следом, на ходу приводя свои фотоаппараты в боевую готовность.
- Я, - не моргнув глазом, спокойно реагирую я – и газетный работник немного тускнеет взглядом. Сенсации не получается: техника списания, материальные ценности не пострадали, жертв и трупов нет, полиции и прессе поживиться особо нечем.
Итак, протокол я подписал, через день пожарникам заплатил (виноватыми оказались мы вдвоем с Марисом: я как завгар, а он как сварщик).
Тут бы истории и конец близко, но есть еще одно маленькое недосказанное и существенное «но».
По пожарной линии наказание я понес, по полицейской линии меня демократично амнистировали, на первый раз, но еще оставался наш директор…
В тот день и на следующий его на месте не было, он был в командировке. Но через два дня он появился…
А тут надо особо отметить, что наш директор личность пренеординарнейшая. Чтобы немножко тебе понять суть проблемы, расскажу историю, которую мне рассказывал слышавший ее собственными ушами наш главный механик.
…Дело происходило в директорском кабинете. Директор проводил совещание. Каким было совещание, уже не важно, но там он, между прочим, произнес одну историческую фразу, которую никто из присутствующих оспорить, тем не менее, не смог.
- Здесь, в поселке (наше предприятие находится за городом в поселке, для которого является главным и единственным шефом),  –  начал  он. – Есть  только два хозяина. Господь Бог. И я.
Так как Бог редко здесь показывается, то со всеми вопросами прошу обращаться ко мне лично.
И вот вызывает он меня к себе на ковер.
Ну, что, Николай, давай поговорим немного о пожарах…
Я чувствую себя немного сбитым с толку. Предполагалось, что ответ придётся держать за автобус. (Кстати, за эти полтора дня, пока директора не было, мы его оперативно порезали и благополучно отвезли на пункт приема металлолома. Территорию убрали и навели полный марафет. Соответственно кое-какой мусор пришлось по ходу сжигать в отдельном месте в отдельных контейнерах).
Тут на тебя жалуются местные жители, Николай жалуются они мне, а я… от их звонков даже пообедать спокойно дома не могу.
Они белье на улице повесить не могут. Утром вешают, а вечером закоптившееся  от дыма, что с твоих мастерских в поселок ветер несет, снимают.
- Что скажешь?! 
- Да вот автобус резали, - начинаю я…
- Про автобус я знаю, - перебивает директор. – Тут все понятно, с каждым может случиться.
(Ни черта себе, про себя тихо думаю, - если каждый работник у нас по одному автобусу начнет сжигать, то на второй день на работу можно уже и не приходить, потому что работать не на чем будет).
Так себе тихо думаю, но не возражать директору благоразумия тем не менее хватает…
- Почему ты мусор в контейнерах повадился сжигать?! – прижимает меня к директорской стенке хозяин поселка и предприятия.
- Машин-то свободных нет, - пытаюсь оправдываться я. – Все на объектах. А порядок должен быть. Дворники работают быстро и продуктивно. Чтобы замедлить наполнение мусорных баков, мусор предварительно сортируем и горючую его часть периодически в отведенном месте сжигаем, - стараюсь четко, пока не остановили, доложить я. – Если прикажете не сжигать, больше такое не повторится.
н почему-то улыбнулся:
- Прикажете?! Ладно, иди. Пожарники тебя уже наказали?
- Да, я штраф уже заплатил.
- Хорошо, иди работай.
Я пошел и только… уже через несколько дней от того же главного механика узнал, что наш не предсказуемый директор меня не только пожалел, но и защитил. И от пожарников, и от полиции. И от прессы.
Звонили не только ему. Оказывается, звонил кому надо и он. А кому надо звонить, он знал.
В результате штраф пожарникам мы заплатили, но по минимуму.
Участковый нас даже не трогал. В местной газете появилось-таки сообщение о пожаре. Но было оно куцым, без фотографий. И без фамилий.
Ну, и правильно. Зачем нам дешевая популярность.
Хорошие работники и без нее проживут. А вот без хороших работников предприятию прожить будет нелегко.
Так решил, наверно, наш директор, по крайней мере, так я его тогда понял, потому что объяснять мне никто ничего не стал.
Так вот закончилась эта история.

P.S. Есть здесь еще одна мистическая деталь: в тот день, утром, когда я ехал в город за стиральной машиной, на выезде из поселка дорогу мне собирался перебежать черный кот… Собирался, собирался, но не перебежал. Может, он уже раньше ее перебегал, до меня…
А может, меня пожалел?! Тоже. Как наш директор…
Мир не без добрых людей.
И не без добрых зверей…
Я так думаю! Хотя стараюсь и сам не плошать.


                Экзамен

Месяц назад сдавал я экзамен на гражданство (Латвии). Сдал. Стал вроде бы гражданином. Но пока без паспорта. Всем все, казалось бы, доказал. Но не окончательно. Теперь, говорят, надо подождать, пока где-то там, но не здесь, решат окончательно, нужен ли я кому-то им, таким, какой я есть.
С момента подачи заявления до момента получения паспорта должно пройти не менее 8 месяцев, а то новогражданин будет считаться явно недоношенным. И роды могут закончиться плачевно.
А то, что некоторым новообращенным скоро на пенсию идти или в лучший мир пора начинать собираться, порядок и процедуру никак не меняет.
Но вернемся к порядку по порядку. Экзамен сдавала группа в 25 человек. Принимала экзамен комиссия втроем. Про комиссию слова плохого сказать не могу. И не буду. Люди добрые, в меру строгие, но далеко не звери.
Какая инструкция у них была, так они ее и выполняли.
Экзамен начинался в 10.00 и состоял из двух независимых частей: 1) латышский язык: а) прослушивание текста, б) чтение, в) письмо, г) интервью; 2) государственный гимн и герб Латвии, основы законодательства, Сатверсме (Конституция ЛР), сейм, история Латвии.
Захожу я в аудиторию плохо сохранившегося с советских времен здания бывшего военкомата и занимаю как старый студент-заочник стратегически правильное место за столом где-то посередине с левого краю.
Ко мне тут же подсаживается молодая, довольно встревоженная особа ярко выраженной славянской наружности, родом, судя по всему, из средней полосы Подмосковья.
- Можно я с вами экзамен буду рядом сидеть сдавать?
- Можно все, - философски реагирую и веско добавляю: - Если только не мешать при этом творческому процессу.
Она согласно кивает и начинает активно делать все не так, как мне хотелось бы, а наоборот.
- Я, - говорит, - ничего не знаю, ночь совершенно не спала, пять таблеток выпила, в голове шумит и трушу отчаянно.
И начинает дрожать.
А тем временем комиссия занимает свое место за учительским столом. Две женщины и мужчина. Напряжение нарастает. Женщина помоложе и потоньше начинает возиться с магнитофоном. Женщина постарше и потолще начинает ходить между столами и раздавать каждому листки с заданиями.
Моя соседка продолжает дрожать в остро заразительной форме. Я себе тихо начинаю не нравиться.
- А у вас тоже руки дрожат, - радостно сообщает мне девица, когда тонкая тетка включает аудиозапись.
Экзамен начинается. Пошел текст. Я все понимаю, отвечаю правильно, но от волнения совсем в другой графе экзаменационного теста. Концентрируюсь. Чудовищным усилием воли беру себя под мышки и встряхиваю. Поправляюсь.
Девица укоризненно смотрит на меня и ее доверие ко мне начинает таять, как снег в марте.
Но это меня и успокаивает.
Перехожу на автомат. Все становится по местам. Вопросы понятны, ответы – молниеносны. Я спокоен, как не оторвавшийся от ледяного безмолвия айсберг.
Славянка умиротворенно сопит у меня под ухом. Руки и ноги больше не дрожат.
Ни у меня. Ни у нее. Ни у стола.
Первая часть первого задания выполнена успешно. Вторая проскакивает тоже на «ура».
Третья часть. Надо писать письмо. Своему коллеге по работе. По условиям задания я якобы заболел, и мне надо письмом сообщить об этом на работу.
Все ясно. Приступаю делу.
Моя соседка по предлагаемой легенде отправляет на лето детей в деревню к бабушке, но те у нее почему-то слабо понимают по-латышски, что им надо складывать в дорожные сумки.
Подруга помочь им не может, поэтому спрашивает у меня. Я отвечаю, но видно недостаточно тихо, потому что тетка, которая потолще и построже, становится не очень довольной и вам своим видом старается дать понять мне, что ничего хорошего я, по ее мнению, не делаю.
Славянка думает по-другому, потому что опять толкает меня под бок.
Опять приходится надевать ежовые рукавицы и таким макаром брать себя в руки.
Возвращаюсь  к своей условной болезни.
С грехом пополам, но достаточно бойко доцарапываю vзstule, и тут неугомонная мама непоседливых деток опять наваливается на меня своим вспотевшим от нервного напряжения молодым, а потому достаточно глупым телом:
- Ну как тут мне написать, что мы поедем к бабушке на машине, но только в начале следующей недели?! Я начинаю отвечать, а строгая представительница экзаменационной тройки начинает меня перебивать:
- Вы уже проверяю…
- Я сама проверю… Подождите, пожалуйста, за дверью.
Выхожу. Там таких отличников, как я, уже человек десять. Стоят, переминаются с ноги на ноги, томятся в ожидании следующего чуда (этапа).
Прислушиваюсь. Стоит немного в стороне пара. Молодые, симпатичные, хорошо одетые. Как он, так и она ему под стать. Подходят друг другу идеально, поэтому и не отходят друг от друга ни на шаг. Воркуют. Аки голуби сизокрылые. Краем уха слыша, краем мозгов понимаю, что эта элитная пара залетела сюда ненадолго из самой Риги, но после получения синекожей паспортины полетит еще дальше – к самому синему морю где-то то ли возле Англии, то ли возле Франции.
«Ну, что ж, мир вам да любовь, - думаю. – Флаг в руки и ветер в спину».
И больше ничего не думаю, потому что выходит в коридор моя напарница.
- Ну, как, - участливо спрашиваю.
- Ай, не знаю… Чего-то там написала. Наверное, не сдам. Не верю я, что сдам. Не может быть, что не сдам.
- Но ты хоть что-то написала?
- Да, написала, - тянет неопределенно. – Ладно, - встряхивает своей черной гривой. – У вас докурить не найдётся?
- Категорически нет, - мягко шучу я. – Курить – здоровью вредить, - тупо острю в банально-назидательной форме.
- Ну, да, ну, да, нудить мы все умеем, а как помочь бедной девушке сигареткой, так некому. Пойду на улицу стрельну у кого-то, а то, если сейчас не покурю, то ровно через пять минут помру от нехватки никотина в крови.
Убегает, но тут же возвращается:
- Если начнут без меня, позвоните мне, пожалуйста. Дает свой телефон и представляется Аней.
Стою дальше.
- Я тоже не знаю… - поднимая голос до громкого полушепота, берет слово какая-то явно послепенсионного возраста женщина. – Я тоже не знаю, сдам или не сдам этот латышский… Он уже по ночам мне снится. И не хотела я идти сюда – внуки заставили. Чего тебе, бабушка, за визы платить. Сдашь себе на гражданство,будешь к нам в гости часто-часто приезжать. Они у меня в Германии сейчас. Я, конечно, все это понимаю. И хочу. И старалась, как могла.  Да где уже с моей памятью эти три тысячи слов латышских наизусть выучить. Да еще знать, куда, в каком месте и когда их в разговор  правильно вставить. Я гимн этот, два куплета, восемь строчек неделю учила. Вечером учу, ложусь, утром встаю  - ничего не помню. Да и сейчас слабо помню, в какой карман шпаргалку клала.
Возразить было нечего и нечем, поэтому выхожу на улицу подышать свежим воздухом. Там у входа стоят два мужика. Курят.
Один: - Мне уже 58 лет, у меня жена гражданка, две дочки – гражданки. Я всю жизнь был персональным водителем у районного начальства. На Волге десять начальников отвозил. По очереди. Одни уходили, другие приходили. Одни уходили на повышение, других выгоняли к чертям собачьим. Второе, правда, редко бывало. Кадры тогда умели подбирать. А раз уже подобрали, то потом ценили долго.
У всех начальников я был на хорошем счету. Секреты они мне свои доверяли, как по работе, так и лично-интимного характера. А вот теперь гражданство доверить  - сомнения их начинают разъедать. А я и латышский знаю, и живу здесь всю жизнь, а вот под старость на тебе  - иди еще и историю учи.
Надо мной уже внуки не смеются. Потому что устали смеяться.
- Да, - второй поддакивает. – Так оно есть. Слушал тут я одного политика. Из местных, радикально заточенных. Нам, говорит, не надо, чтобы они место свое знали, а нам не мешали на теплых местечках штаны протирать. Если что, мы это им и по-русски сможем объяснить.
А вот если они на ломаном латышском нас подвинуться попросят, то это уже будет наглая конкуренция. Зачем нам лишний рот у корыта – кормушки? Всего на всех и так не хватит. Пусти русского козла в огород латышский, так он за собой всю Россию следом приволочет. А зачем нам Россия, если мы в Евросоюзе и в НАТО и так по самые помидоры?!
– Интересный поворот событий, - почесал затылок я, но пора было возвращаться  к своим баранам, то бишь в аудиторию.
Следующим вопросом повестки дня было интервью. Пока остальные разновозрастные студенты медленно сомневались, кому за кем идти следом, чтобы сдаться на милость экзаменаторов, я быстро сориентировался и пошел на сближение с комиссией первым.
– Каким видом спорта вы занимаетесь? – последовал первый вопрос от повернутого на спорте, подтянутого, моложавого мужчины, члена комиссии.
– Теоретически всеми, когда смотрю Евроспорт по телевизору, - скромно отвечаю, - а практически надо уже немного себя поберечь. Потому что до гарантированной пенсии имеет шанс дожить только хитрый и осторожный спортсмен.
– А где вы работаете? – встрепенулась дама потоньше.
– В строительстве, – не добавил определенности в разговор я, более склонный в тот момент к правильной лаконичности, нежели к плохому и многословному латышскому устному.
– Ну и как там у Вас в строительстве идут дела? – добавил язвы в разговор дама погрубее.
– Изумительно, – парировал я с настоящим латышским шепелявением. – Немецкие деньги ложатся асфальтом на латышские дороги, аж пыль столбом стоит. Правда, есть одна проблема, - потянул интригу за хвост я.
– Какая? – не замедлила клюнуть меня в темя дама, тонкая на вид.
– С переводчиками проблема, - стал набирать очки (не штрафные ли, с опаской себе) я.
– С какими переводчиками, - не въехали с парадного крыльца в тему все члены без исключения.
– С немецкого на латышский, - просветил я ими некоторую ихнюю темноту в обсуждаемом вопросе. По теме, как важно быть полиглотом в современном неспокойном мире. – Фирма у нас немецко-латышская, а работники в основном латышско-русские. И в основном с отсутствующим знанием немецкого. Руководство фирмы в основном немецкое. И латышский язык учить почему-то не хочет, – в надежде на положительную реакцию посмотрел я в ясные очи комиссии.
Комиссия реагировать не спешила, но дипломатично молчала, давая мне возможность поглубже влипнуть в дебри сюжетной линии.
– А так как у нас объектов фактически много, а переводчица практически одна, то на всех желающих инспекции немцев  ее явно не хватает, – закончил я свою мысль. 
Дама пополнее зажглась искренним интересом:
-У меня знакомая как раз сейчас работу переводчика ищет…
– Laipni lыdzam, - радушно улыбнулся я, и тонкий лед непонимания между мной и комиссией дал трещину. Дальше все пошло как по маслу: какие могут быть у людей проблемы, если люди понимают друг друга с полуслова! Неважно, с какого языка. И неважно, кому это полуслово первым на ум пришло. Лишь бы человек был хороший!!!
А люди там, не побоюсь повториться, были исключительно добрые и хорошие.
Выхожу я опять в коридор, ко мне опять Аня подходит. Накурившаяся, посвежевшая, но все равно немного нервная от незаконченного стресса. Экзамен-то продолжается.
– Ой, я не сдан. Ой, я ничего не знаю.
Я ей рассудительно возражаю:
– Если ты до половины успешно доползла, то какие у тебя основания сомневаться насчет второй половины?! Дальше легче будет. Ты уже ветеран в сдаче экзамена – почти дембель. А дембелю все по плечу и все по барабану. Запомни. Дембеля не сдаются! В крайнем случае погибают непобежденными!
Мой юмор вглубь ее сознания явно не прошел, но спокойные интонации моего голоса подействовали на нее. Тем не менее благотворно. Она стала немного верить себе  и в свое возможное латышское синепаспортное счастье тоже. Ведь, в конце концов, не важно, во что верить. Важно – ВЕРИТЬ!!!
– А где ты работаешь, такая ты летучая, – невинно спросил я.
– В салоне красоты, парикмахером, - скромно почему-то потупилась Аня. – Если хотите, приходите ко мне, я вас обслужу без всякой очереди и без малейшей спешки.
Я благодарно улыбнулся ей, провел пятерней по своему почти голому черепу и сказал, что спасибо, мол, я сам справлюсь.
– Ну, что вы, – села она на своего любимого парикмахерского коня. – У вас еще волосики достаточно густенько растут. И вы их коротенькими держите. У меня недавно один клиент подстригся: два волоска в три ряда, а сам капризный как карапуз на горшке. И трогать ему ничего нельзя, и расчесывать сильно нельзя, а подстригать надо так, чтобы ему самому понравилось. А что там может понравиться, если ему уже видно с рождения ничего в жизни не нравится. Она кокетливо поправила кудряшку, упавшую на гладенький лобик, и я понял, что не все  так плохо, как на самом деле.И тут на самом интересном месте нас тормознули. Подошла пора проверки на знание гимна, Сатверсме и истории горячо любимой, как родной, страны постоянного места жительства в качестве некачественного негражданина. Но постоянного подати плательщика государству.
Чтобы было короче, скажу без лишней тягомотины: дальше было, как раньше, – с гимном и прочей историей  история повторилась, как в зеркале.
С комиссией я не спорил, а у нее не было ни малейшего повода усомниться в прочности моих знаний.
На прощание мне мило пожелали счастливого пути, и я тихо отчалил. Выхожу из военкомата (учебного центра), как путана из ресторана: замуж поздно, а сдохнуть рано. И тут я вспоминаю про Анну – не пулеметчиц, но парикмахершу. Нет, конечно, не с целью подстричься, но почему бы не «поодеколониться» типа вовнутрь где-нибудь в культурно-развлекательном заведении вместе с вновь приобретенной боевой подругой?!
Не задвигая дела далеко в длинный ящик, с ходу набираю свежий номерок.
– Ну, Аня, сдала?
На другом конце – лавина эмоций:
– Сдала!!! Сама не верю!!! Никогда не думала!!! Ни в жисть не надеялась!!! Я тут уже всем подругам обзвонилась! Все в шоке! Все не верят!!!
Я, на этой волне тоже поднимаясь куда-то вверх в синее небо, в предвкушении вполне заслуженного праздника сердца, так невзначай и так мимоходом прозрачно намекаю:
– Может, Аня, где-то обмоем это дело, тем более не пора ли нам уже и подкрепиться?
– Легко! – на встречном курсе идет вразнос Анка.
Подхватываю ее на борт (собственно машины), и мы катим в ближайшее кафе.
Там сидим и нежно отмокаем душами в «Советском шампанском».
– Ну, ты меня подвезешь, конечно?! – еще сомневается Аня, спустя несколько часов, проведенных в приятной болтовне обо всем и ни о чем.
Я даже в мыслях не думаю отказываться. В такой день я никому не могу отказать. Даже себе.
– Может, зайдем ко мне, – предлагает Анюта.
– А почему бы и нет!..
А дальше уже начинается другая история!
Но, поверьте, история более занимательная практически, чем весь этот теоретический экзамен по латышскому языку, литературе и всему остальному серьезному «до нельзя» государственно независимому официозу.
Кто с фантазией, тот поймет, остальным желаю счастливыми оставаться и в дальнейшей личной жизни. А этой истории здесь конец.
P.S. Привет вам от Ани.