Повесть Калейдоскоп -3

на Спартаке -обе мои мамы и я


А ВОТ И ТЁПЛЫЙ СВЕТ ЯНТАРЯ, ПРИВЕЗЕННЫЙ, КОГДА-ТО ДАВНЫМ-ДАВНО ИЗ ПРИБАЛТИКИ, НЕИЗВЕСТНО КЕМ И НЕИЗВЕСТНО КОМУ…

Хорошо мне живётся на моей «маленькой Родине» в посёлке, при цементном заводе «Спартак», где если ветер дует с завода, то вся лист-ва во дворе становится белой, будто выпал первый снег! В двухэтажке двери квартир никто не запирает, все ходят друг к другу в гости когда вздумается. По вечерам в доме становится шумно и весело.

Лучшая мамина подруга – Нина Харитонова. Она мне кажется маминой сестрой – настолько они близки. С большими, как переспелые оливы, глазами, с черными кудрявыми волосами и хриплым низким голосом, она напоминает Шахерезаду из «1000 и 1 ночи». Сказочные «рецепты молодости» Нина и мама испытывают на себе каждый день, потому что Нина вечно болеет надуманными болезнями, которых нет ни в одном медицинском справочнике, а мама ей «ассистирует». За компанию.

Нинин муж, дядя Павел, работает на заводе вместе с папой Манолем (именно так в посёлке называют деда).
В шестилетнем возрасте я с родителями переехала в Москву. Но каж-дое лето мы ездили в посёлок «Спартак» и останавливались у тёти Нины. Привозили ей и всем друзьям гостинцы – московские продукты и хлеб. Да-да, московский хлеб для них был намного вкуснее, чем спартаковский: серый, вязкий, как глина и с «устюками». Каждый год, еле дождавшись каникул и, наконец, очутившись у Нины, я с трепетом шла в дом, загадывая желание: «если на полу террасы сохнут самые сладкие в мире яблоки, значит на этот раз соседский Юрка, наконец-то влюбится в меня». Не торопясь, я проходила в большую, светлую комнату, где на трюмо в ряд стоят матрёшки, от самой пухлой и здо-ровенной, до самой маленькой с полмизинца. «Всё как обычно!» – от-мечала я, с удовольствием плюхаясь на уже застеленную для меня кровать, над которой висит гобеленовый коврик, с изображением тол-стых курчавых детей и узкомордых собак.

А пока мы живём в посёлке. Ходим с родителями в гости к Нине почти каждый день, на другой конец «Спартака», через лесопарк, за которым течёт широченная речка Проня. В такую даль меня водят специально, чтобы мои ножки окрепли. Обратно папа везёт на черном, блестящем мотоцикле, усадив спереди на бензобак. И я ужасно воображаю перед соседями.

Мамина подруга Кава (Клара Васильевна) Федорова (этническая немка) – учительница немецкого языка и пения в школе: полная, смешливая, любящая над всеми подтрунивать, особенно над своей мамой Катей.
– Юлька, скажи: «Катька – дура»!
Я как попугай повторяю:
– Катька – дула!
И все смеются.
Однажды Клара снова просит меня сказать любимую издевку. Я задумываюсь и вдруг произношу:
– Катюшечка!
Баба Катя улыбается:
– Какая умная девочка, не то, что вы взрослые дураки!

Другая мамина подруга Кува (Шура) Горшкова – худощавая, вечно работающая в огороде, где стоит выкрашенная в жёлтый цвет будка, в которой живёт пёс Шарик: черный, огромный, смесь дворняги с водо-лазом. Он на всех рычит и зло лает, показывая здоровенные, крепкие клыки. А со мной дружит и позволяет кататься на себе верхом. Зимой я запрягаю его в санки, и Шарик, радостно виляя хвостом, возит меня по заснеженным дорогам посёлка. У Шуры есть муж дядя Коля и сын Витька – мой «жених», к тому времени уже взрослый парень, заканчи-вающий школу. Приходя на обед, он дразнит, пугая меня каждый день до слёз стуком в дверь, мерзким голосом произнося неизменное: «Я – Фантомас!».

Мне года четыре. Однажды осенью я возвращаюсь от своей подруги Ленки из дома напротив. Дороги раскисли от непрекращающегося уже несколько дней холодного моросящего дождя. Я неосмотрительно наступила на смешно чавкающий под резиновыми сапожками край лужи и неожиданно, словно на лыжах съехала на её мутное дно. Всё. Ноги накрепко увязли в грязи. Без посторонней помощи мне никак не выбраться. Я стою одна посреди дороги и реву-у-у! И тут, к моему счастью, вдалеке замечаю тёмно-зелёный дождевик дяди Коли. Шутник и любитель выпить – он всё время обзывает меня ужасно непонятным словом «хунвэйбиночка» моя. Только бы он меня заметил! Я кричу во всё горло: «Дядя Хунбинбин, вытащи меня!» Услышал... Оглянулся…  Подошёл и выдернул как гриб из сапог, взяв подмышку, отнёс домой, хохоча на весь посёлок. Так и прозвали его после этого случая «Красноносый Хунвэйбин».

А ВОТ И БЛЁСТКИ, ЕЩЁ МИНУТУ НАЗАД СИЯВШИЕ НА ПЁСТРОЙ ПОВЕРХНОСТИ, ЁЛОЧНОЙ ИГРУШКИ

Помню себя года в два, когда по уши влюбляюсь в мужа Нининой до-чери Лёльки и съедаю целую тарелку нелюбимой противной манной каши, чтобы он меня похвалил.
Мне года три. Мы с папой ходим по вечерам к школе «смотреть на Луну», и во время этих прогулок он вслух придумывает сказки: про дворец Султана Паши, про верблюда, который прошёл в игольное ушко, про огромный арбуз – в нём живёт школьный сторож дядя Коля.

продолжение http://proza.ru/2012/01/10/207