Хочу в другой город!

     Я встретила своего внука Максика около метро "Академическая". Там, на Гражданке, живет его семья на десятом этаже обычного современного дома, представляющего собой коробку, поставленную на попа. Максик - синеглазый мальчуган четырех с небольшим лет, воспитанный, любознательный, словоохотливый. У него каникулы и, пользуясь случаем, я решила показать ему Петербург. Вчера мы ездили на обзорную экскурсию "Вечерний Петербург". Максик то и дело хватал меня за рукав: "Смотри, смотри!", и все пассажиры автобуса глядели на него с умилением. Когда экскурсия подошла к концу, и мы вышли на Невский, я разразилась тирадой: "Вот Максик, в каком красивом городе мы живем. Это и есть настоящий Петербург. Сегодня тебе много показали, и теперь ты будешь знать, что помимо Гражданского проспекта и его окрестностей существуют ещё такие прекрасные ландшафты, как те, что мы сегодня видели из окна автобуса. Согласись, ведь это совсем другой город!". После своей пафосной речи я вопросительно посмотрела на Максика. "Да, - печально согласился мальчик, - это другой город". Его печаль я приняла за усталость, и мы поспешили к метро, чтобы вовремя вернуться домой.
     Сегодня я решила показать Максику Петропавловскую крепость. Мы долго, с переходом, ехали под землёй, потом вышли на Горьковской. "Смотри, какое голубое!" - Максик увидел мечеть и сотолбенел. А ведь и правда, красивая мечеть, не хуже Самаркандских медресе, а на фоне нашего, богатого оттенками исключительно серого цвета, неба смотрится как дорогой великолепный самородок. "А там золотой!" (купол) - показывает на часовню у Троицкого моста. "А там корабль", - радуется мачтам, возвышающимся над деревьями.
     Подошли к "Стерегущему". Я кое-как слепила рассказ из выражений вроде "вода льётся в окошки", "хорошие дяди-матросы", "кораблик тонет". Максик дослушал и спрашивает: "А кто это сделал?". Тут я впервые почувствовала себя балдой, так как автор памятника мне, к моему стыду, был неизвестен.
     Потом мы подошли к зданию с мозаичным изображением богоматери. Сразу вопрос: "А кто это нарисовал?". Я стала объяснять, что это мозаика, а не рисунок, что картина сложена из маленьких квадратиков, которые называются смальта, а имя художника, конечно же, утаила, ибо сама не знала.
     На мосту было много народу, и мы сразу прошли на территорию крепости. "Какие тут камушки!", - восхитился Максик, идя по булыжной мостовой. В это время на колокольне Петропавловского Собора забили куранты, было без четверти четыре. "Как красиво звенит!" - радостно воскликнул Максик. "А это здание построил архитектор Трезини", - гордо сказала я, желая продемонтрировать, что я всё же что-то знаю. Мы гуляли вокруг Ботного домика, когда пробило пять часов, и зазвучала мелодия "Как славен наш Господь в Сионе" - стояли и слушали, как на необычном и славном концерте. Потом, пройдя через Невские Ворота, мы гуляли вдоль кромки воды, слушали шипение и треск льдин, наползающих на прибрежный лёд, Максик подбирал кусочки льда и бросал их в Неву - одни из них скользили по прозрачному льду, другие с гулким звуком погружались в воду, но тут же всплывали и, увлекаемые течением, неслись дальше. "А куда они плывут?" - спросил Максик. "В залив", - сказала я. Этот ответ его не удовлетворил, и он спрашивал снова и снова: "А куда они плывут?". Идя вдоль берега, мы любовались чередой дворцов, расположенных на противоположном берегу, и мостами, украшенными переливающимися разноцветными огнями. 
     Когда мы шли по мрачной улице Яблочкина, я спросила: "Максик, а эта улица тебе нравится?". "Нет, - сказал внук, - мне нравится там, где звенит". В метро мы ехали молча, а оказавшись на поверхности, на станции "Академическая", Максик окинул взглядом бетонные коробки, помрачнел, насупился, вырвал у меня руку и встал как вкопанный. Я взяла его ручки в свои и спросила: "Ты устал?", "Нет", - помотал головой ребенок. "Ты замерз?" - "Нет". "Почему же ты не хочешь идти домой? Что случилось?". "Хочу в другой город!", - сказал Максик и расплакался.