Шурик блок жарит мясо белых братьев

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл.
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы – отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами!

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..

В последний раз – опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз – на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

Можно сказать, что этим «последним разом», наивным, инфантильным, юношески романтичным была перестройка. Только Горби с Раисой и на мгновение увлеченный ими народ забыли, что  братский пир – это может по-блоковски быть понято лишь как дар западу, а не предание ему,  это может быть «братский пир труда и мира», какой предлагали древние полабские вожди германцам, а те их коварно убили  и не побрезговали запомнить об этом в своих летописях. 

Географический топос Блока порядком архаичен и аморфен также. Брюсов восклицал: «Кто мы в этой Европе?».То есть, вопрос, бесспорно, был, а ответ был расплывчат.
Мы - смесь рас белой и желтой. Так чувствует и понимает Блок. Он даже где-то писал:  «финская Русь». Он понимал. И это не сложно для знающего историю и этнографию России.

Но если это возможно объяснить в коротком посте, то попробуем. Что же это за расы? Что за шахматы такие черные и белые? С негроидами проще: они из тропической Африки, с юга, поэтому черные. А в чем «большая разница» между белыми и жёлтыми. Желтые, кстати, никакие не жёлтые. Их раса обозначена желтизной формально, символично. Да и вообще,  не очевидно ли, что цветовое деление рас – индикатор чисто поверхностный. Есть и иные различия. Например, цивилизационные очаги древности да и современности попадают преимущественно в ареалы  белой расы – тоже же признак.

Если черная раса сформировалась в Африке, то где сформировались белая и желтая расы?
Что касается расы (понимая под этим, например, цвет кожи), она могла образовываться в разных местах. Но вот язык или языковая семья не могла образовываться в разных местах, и даже если языковая семья распространилась на большие пространства, то произошла-родилась она всё же в каком то «одном». Самой большой языковой семьёй считается индоевропейская языковая семья (санскрит, хинди,  фарси, армянский, греческий, албанский, славянские, германские, романские, кельтские, прибалтийские языки). О происхождении индо-европейцев до сих пор не утихают споры (Индия, Персия, Средняя Азия, Украина, Германия, Польша, Балканы) – масса версий. Но если семья столь большая, и так широко распространённая, то ареал прародины должен быть также значительным, широким, прародины для такой великой семьи должно быть много. .  Кроме того, у индоевропейских языков есть ещё одна важная особенность, эти языки - флективные, то есть, в морфемах языков принципиально часто присутствуют фонетические чередования.  Скорее всего, такая особенность могла возникнуть в открытом географическом пространстве, куда проникали бы самые различные языки и беспрепятственно друг на друга воздействовать.  Добавим, что первичные цивилизации должны были возникать в сравнительно теплых климатических условиях и в долинах больших рек, которые являлись как естественным транспортным средством, как источником пресной воды и рыбы.  Все три свойства таким образом указывают на юг и центр восточно-европейской равнины (Дон, Днепр, Днестр, Дунай).   
 То есть, Россия-щит – идеология западническая (строго говоря, пушкинская). Смысл в ней двоякий: щит – и защита, и вынужденное отвлечение от спокойного развития. Но Россия защищалась от Запада не меньше, чем от Востока в разные периоды истории.  Есть суждение, что от нашествие немцев мы получали бы лишь баварское пиво, а от нашествие орды одни разорения. Но это суждение очевидно ассиметрично. Карамзин считал несколько иначе: «Российской государственностью мы обязаны ханам».  Россия, так или иначе, получала и с Востока и с Запада, как беспокойства от нападений так и культурные инновации (это к тому, что не надо прибедняться).
 Стих Шурика Блока геополитический.
 Российская парадигма колеблется от её евразийской метисности, до азиатскости и некой футуристической избранности. Идеи, что Россия - прародина как индоевропейцев, так и монголоидов, этой идеи, конечно, у Блока нет. Но, тем не менее, он по наитию  приходит идеологии сверхмодернистского проекта. Он зовёт Запад на
«братский пир труда и мира». Россия - альтер-европеоид. Западные люди различны, разобщены, там царит конкуренция.  Но конкуренция оборачивается благом лишь тогда, когда она взята в мирные рамки, в формат единства.  То есть, единство, присущее для русско-российского мира, -  безальтернативное его достоинство и преимущество. Блок исходит не из привычной марксисткой идеи победившей пролетарской революции, у Блока уже появился этнографический, геополитический, миросистемный взгляд.
«Скифы-россияне» - особый этнос-суперэтнос, наиболее близкий к всечеловеческому, срединное положение России на Большом Острове между Японией, Китаем, Азиатским мусульманским Востоком (Средняя Азия, Кавказ, Иран, Турция) и Европой тому причиной. Запад «стремится» к единству лишь такому, которое её даст выгоды и преимущества над другими, чужими, иными. Это ещё не та всеобщесть, не та планетарность, это лишь «старое, доброе» мировое господство. Скифы же Блока говорят о «братском пире» сверхмодерна.
 Миросистемное  опосредование социальной жизни мы стали применять лишь в постсоветскую эпоху.  Но Блок уже тогда в начале 1918 года очертил образ миросистемного взгляда. Мы не воспринимали очень серьёзно это стихотворение. Она для нас было лишь  метафорой  нашего патриотизма, может быть, революционного патриотизма, пассионарного русского порыва. Символизм Блока нас толкал к тому, чтобы понимать «Скифов» как символ-образ. Но и скифы, и галлы, и гунны, и германский гений, и Урал, - всё это реальные географические меты. Невозможно это стихотворение прочитать иначе как геополитический гимн, альтер-глобалистское воззвание.
        Оно актуально и сейчас. Хотя круг «пьяниц с глазами кроликов» нынче очень расширился и оживился, а в «жолтых окнах» смеются над «проведенными нищими»  ещё громче…
        Возвращаясь к Блоку,  и внимательно его прочитывая, мы увидим, что Урал для Блока вовсе и не место «стальных машин», это место монгольской скифской орды, площадка для встречи Запада и Востока, это нечто «доуралмашевское». Во времена Блока там не было ещё «опорного края» (которое увидел лишь Твардовский в 50-60-ые годы), и Блок строит свой символ совсем не как предвидение, Урал у него – лишь символ европейско-азиатской России, не более. 
 Блок не видел, а мы видим, что Урал стал местом «стальных машин». Поэтому стихотворение интересно…
 Но  вот «мясо белых братьев» похоже на «предвидение» взятия рейхстага. А в наши  дни это стихотворение выступает ещё и как пропись, как шпаргалка той метафизики, которую мы должны исповедовать, чтобы спасти нашу страну и наш народ… Наверно, впрочем,  такими же «прописями» являются и стихи Маяковского, Есенина, Пушкина… Но «Скифы» вспоминаются в этой связи в первую очередь.
--
Продолжение темы :http://www.proza.ru/2014/01/18/1077