Кулига

Кулига – ровное место, чистое и безлесное. Вот что я выяснил при чтении «Толкового словаря живого, великорусского языка» Владимира Даля. Кулига - так называлась архангельская деревенька, в девять домов, добротных, срубленных из звонких сосновых брёвен, мастерами  плотниками. Было и другое название, официальное: деревня Яковлево – Запольская, Ленского сельсовета, Ленского района. И ещё были названия, происходившие от того,  к кому в деревню гость направлялся, с кем водился. В деревне три микрорайона: Капустины, Помылевы, Торковы. Так и говорили на стороне, в Лене, например: пошёл к Капустиным; или – из Ирты пошёл к Торковым. Была, правда, одна «неправильная» фамилия – Юринские, но общего порядка в деревне это не нарушало.

Деревня старинная, нашёл я упоминание о деревне Яковлевской погоста Лена, в «Сотной с писцовых книг И.Г.Огарёва и подъячего Ф.Юрьева на город Яренск с уездом» за 1585 – 86 годы. 

Почему место ровное, чистое и безлесное? Почему люди охотно селились на этих землях? Наволок  - заливной луг, созданный самой гуляющей в России, в пределах своей долины, реки  Вычегды. Весенний разлив, большая вода по - местному, половодье, делало добро, но и зло чинили немалое. Деревни в пойме реки, в лучшем варианте, находились на клочках суши, среди стремительного потока воды, шириной в несколько километров, в иные годы – даже «плавали». Лодки, у кого они были, привязывали к крыльцу;  живность загоняли по взвозу, наклонному бревенчатому настилу с земли на повети, на второй этаж хлева, куда зимой завозили на лошадях возы сена. Нижняя часть дома, от земли до пола, строилась высотой 1,5-2 метра. Вода до пола не поднималась.

Настоящая благодать перепадала сенокосным угодьям. Все они были на наносных песках, от излишка влаги не страдали, а ил, принесённый большой водой, хорошо удобрял, травы росли в рост человека. Больше всего доставалось обрывистым песчаным берегам: круговерть половодья с легкостью съедала их, не могли защитить родные берега деревья и кустарники, живущие на них.

Закон природы: ничто не исчезает бесследно. Река работает – в одном месте забирает грунт, на другое место откладывает его. По какой прихоти производится перемещение земляных масс, неизвестно, только река-матушка знает. Вот по такому стихийному проекту, за одну весну конца 40-х годов, на берег торковского микрорайона, Вычегда стала намывать песчаную косу. Проект был с изюминкой: до коренного берега коса, после первоначального примыкания, не доходила на полсотни  метров. Образовался глубокий залив, без речной быстрины, богатый рыбой.

В летнюю межень, деревня занимала луга своеобразного полуострова. С северо-западной стороны протекал вадьинский полой, направляясь к Лене; с юга – Вычегда блистала полуденным солнцем. Между полоем и рекой, восточная граница полуострова, – водная перемычка, Ручей называют местные жители, хотя по ширине это добрая река. Сухой путь только в другие деревни Ленского Наволока. Сплошные луга занимали обозримое пространство. На лугах много мелких озёр, не пересыхающих в летнюю жару, родной дом утиного народа. Есть одно порядочное озеро, с хорошим именем – Лукинское, место обитания упитанных, красномедных карасей. Несколько вековых берёз,  заросли ивы, черёмухи, рябины, с приложением шиповника и смородины – представляли лес благословенного уголка Севера, наволокской деревеньки – Яковлево-Запольской, Кулиги.

Здесь, в 30-х годах прошлого века, организовали колхоз. Назвали его мудро:  "Северное Сияние".  С таким именем  жил и работал до своего скончания. Соседи были не так дальновидны, назвали они колхоз именем Берии, пришлось печати переделывать и думать: кто будет дальше на знамени колхоза? Решили - Маленков, но и он долго не продержался. Ещё крепче задумались колхозники, мало того что ненадёжный товарищ, так и уполномоченным районным в выступлениях перед колхозниками, не надо будет нести крамолу: «Маленков должен сдать государству 8 тонн картошки…» А откуда у Маленкова 8 тонн картошки? Пришла, наконец, здравая мысль: назвали колхоз «Родина», отныне навеки.
 
Колхоз «Северное Сияние» получился неплохим  и для государства, и для членов колхоза, колхозники не были голодными даже во время войны. Небольшое хозяйство легче справлялось со сдачей продукции государству. Толковому хозяину – председателю, бригадиру, счетоводу – всё в одном лице, всегда можно было выкроить из произведённого продукта необходимую, для прожития колхозников, долю заработанного.  Пашня и сенокосные луга, небольшие по площади, обеспечивали кормами двадцать коровушек с приплодом. Услугами МТС колхоз не пользовался, обходился пятком лошадей, механизаторам за работу пришлось бы отдать добрую долю урожая.

Вот в такой необыкновенный и «богатый» край, весной 1950 года, переехала наша семья. Время жизни в этой деревне, осталось в моей памяти, лучшим временем юношеских лет. Я впервые, в своей, ещё малой жизни, почувствовал  тяжесть в желудке от натуральной пищи. Нет, мы ещё не ели хлеб из чистой муки, добавками шла картошка, ягоды шиповника, цветущие метёлки дикого щавеля, клевер, но про мох, ягель и сфагнум, про солому, про ворон, с их совершенно безвкусным мясом, имеющим потребительские свойства сырой резины,  начали забывать.

Место действия подготовлено, время определено, действующие лица и волнующие их заботы повседневной жизни, будут описаны в виде коротких рассказов.