Отражение

Целую неделю семья готовилась к отъезду. Были куплены билеты на самолёт. Каждый вечер папа рассказывал Сашеньке, как они полетят. А потом их фантазии простирались дальше. И вот уже завтра рано утром самолёт. Девочка с трудом заснула. Ей было 11 лет. Впереди встреча с югом, морем. Ещё только забрезжил рассвет, Сашенька проснулась от невозможной боли в коленях. Она села на кровати, а потом попыталась встать. Боль была  невыносимой. Казалось, что колени кто–то  выворачивает. Сначала она просто тихо заплакала, а потом постепенно прибавила голос. Тут же прибежали родители. И они поехали, но не на юг, а в больницу. Этот билет носил название «Ревматическая атака». Девочка плакала и потому что не поехали, и потому что надо было здесь быть без папы и мамы, с какими–то чужими детьми.
Девичья палата отделялась от мужской занавесками, что прикрывали окошечки. Чтобы заглянуть в них, надо было сначала забраться на кровать, а потом на столик. Преимущество было на стороне девчат. Это они командовали занавесом.
Вечерами рассказывались страшные истории перед сном. А ещё Сашенька стала замечать, как на неё совсем недвусмысленно поглядывает самый симпатичный мальчик соседней палаты. Она смущённо опускала глаза, когда видела его острые взгляды. А порой и краснела. 
Родители приезжали каждый день и не по разу. Мама привозила всевозможные вкусности, которые очень быстро съедались. А ещё их кормили четыре раза в день.
Сашенька всегда отличалась больше щедростью и простотой. А тут в полдник принесли булочки и сок. На разносе у няни стояло шесть стаканов – по числу девчат. И в одном стакане было на два миллиметра побольше сока. Девчонку как кто–то толкнул, и она рванула именно за этим стаканом. И буквально в следующее мгновение она со всей дури ударилась ногой о вкрученную в пол ножку кровати. Искры посыпались из глаз. Сашенька со стоном опустилась на ту же кровать, и еле перетерпела боль. Самое смешное, что этот стакан никто и не взял. Сок был настолько кислым, что сводило челюсти. Урок жадности был получен и запомнен. 
А вечером, после отбоя, снова рассказывали страшные истории. Правда, сначала они всей палатой пококетничали с мальчишками. И снова Сашенька видела этот горячий взгляд.
Истории были такие страшные, что иногда перехватывало дух. Вокруг больницы было темно. Деревья ещё больше сгущали темноту. Закончилась очередная история. И вдруг под самым окном они услышали возню. Кто–то молча тёрся о стену, задевал подоконник. Осторожно приблизившись к окну, девчата замерли. И в этой тишине до жути страшно прозвучал тихий мужской голос:
- Парни! Прошу, не убивайте!
Дальше снова шла молчаливая борьба. Было непонятно,  сколько их за окном. А потом шаги отдалились. Но напряжение не ушло. Девочки прилипли мордашками к стеклу. Когда всё как–будто успокоилось, они легли в свои кровати. И именно в этот момент тишину ночи разрезал до невозможности страшный мужской голос, тем более ужасный, что сильный и взрослый мужчина протяжно и с надрывом крикнул только одно слово:
- Мааааааа- моооооооо- чка!!!!!!!!!!!!!
От этого крика хотелось зарыться в кровати и не выглядывать оттуда…
Наступил новый день. Утро своею свежестью и благоуханием постепенно затмило впечатления ночи. Тем более, что ничего больше не напоминало о ночных приключениях. Вечером приехала мама. Привезла очередную сумку с продуктами и сказала, что Сашеньку отпустят на день домой – помыться в нормальных условиях. В эту ночь девчата не пугали друг друга. Заснули быстро, свернувшись калачиками под одеялами.
Рано утром Сашенька приехала домой. Она приняла ванну и вышла к зеркалу, чтобы причесаться. То, что она увидела в зеркале, заставило её просто онеметь. Из зеркального отражения на неё смотрел нормальный розовенький поросёночек. Щёки напоминали шары. Нос раньше пикантно курносый, теперь выглядел как мелкая кнопка. И совсем маленькие поросячьи глазки еле выглядывали из–за крутых щёчек. Сашенька села у зеркала и крупные слёзы в два раза медленнее стали стекать к подбородку.
«Это на что же ОН любовался?» - с горечью думала она.
Возвращаться обратно не хотелось. А ещё девочка чисто по–женски подумала: «Страх ночной – ничто по сравнению с этим страхом в зеркале!»
И она снова горько заплакала.