Сидя в кресле

                "Порою в нашем уме рождаются мысли
                в форме уже такой отточенной,
                какую он никогда не смог бы придать им,
                сколько бы ни ухищрялся."
                Франсуа де Ларошфуко

  Комната была довольно неплохо освещена, несколько неоновых ламп справлялись с рассеиванием темноты без помощи какого-либо окна или даже щёлочки, их тут не было. Кругом громоздились шкафы, шкафы на столько невзрачные и высокие с бесчисленными одинаковыми дверцами от самого их начала до конца метрах в двух с половиною от пола, что оставляли минимум свободного пространства и для постоянных посетителей таковой рабочей каморки сходившие за тридцати сантиметровые стены. На одном из них стоял давнишний касетный магнитофончик когда-то используемый здесь в качестве радио для поднятия боевого духа, но теперь потерявший даже это своё предназначение. К некоторым покрытым тёмным лаком деревянным дверцам были приставлены дешёвые кресла годов скорее всего шестидесятых. Кое-какие из них бессовестно пыльны, изъедены молью, но живы, другие лишь вытерлись за время, потускнели и немного сморщились.
  "Ровно два часа двадцать восемь минут,- думал человек в одном из них, севший явно по привычке и не сильно выбиравший,- Два часа двадцать восемь минут назад я сидел, также, беспомощно, равнодушно обмякнув на усталую подстилку, убивал одну за одной божественные минуты, каждая из которых в теории, в невообразимой фантазии могла нести зарождение идеальных, превосходных, масштабных и великих, важных кому-то идей. Тем не менее ни где кроме как исключительно здесь в голове разговаривают они. И сколько же незнакомых, неудержимых голосов на неведомых языках. Ещё течение, течение каждой капли в сотнях беспокойных труб надёжно спрятанных под штукатурку и пол. Толпы маленьких частиц в беспорядочном, но движении едином. Пока лишь просачиваются они сквозь стены, двери, заслоняющие от воздуха. Стоит открыть кран и все, все окажутся в чьих-то руках либо в пустоте очередного туннеля, системы, плана открывшего краны. А вот трещины, маленькое сомнение в прочности окружающей обивки - все разом свободны.
  Пока не даёт покоя голос, должно быть женщины молодой, что раздвигает рамки унося не то в стремлении, не то в отступлении диком в места разные от ситуации к ситуации и никогда, ни за какие подвиги, грехи не восстановимые до сих пор и впредь.
  Уже стою посередине незнакомой утыканной стульями и фонарями улице серой ночью без ещё не зашедшего солнца, смотрю на людей не в силах ни сказать, ни сделать ничего совершенно из привычного и простого. Чувство, чувство на ощупь забавное и само собой появившееся, начинающее раздражать в сторону противоположную сразу всем сторонам, куда может дуть ветер. Я как будто в броне в безысходной ловушке собственного рассудка - поле, отражающем бесконечные залпы мыслей в сантиметре от моего зрения так, что удар раздаётся по всей моей голове, но ни разглядеть, ни дотянуться, схватить не представляется реальным. Сколько боли посылают они в меня и я чувствую их слёзы вокруг. Всего лишь немые фигуры, разделённые призраки. Не стоит никакого труда, чтобы охватить всех, не меняя положения глаз видна самая мелкая деталь заблудшего облика, капли. Капли медленно и с надрывом скатывающиеся с ушей, носов, подбородков, бровей, льющиеся из глаз. Сколько нужно, чтобы познать людей? Я, пусть мне доступен этот взор серости и правды, отталкивая камни, лицезрю несчастных насквозь. Безумные ошибки и слишком мало сил, чтобы встать, но ведь это же не всё.
  Хотя кому какое дело, что вон та женщина с коляской в белой футболке с надписями из облаков, розочкой чуть ниже подбородка и серебряных серёжках никогда не станет ею. Этот образ слишком прост для неё. Так сложно, бесконтрольно от рыжих непослушных волос до трепетно-нежных цветастых босоножек и родинки на левом мизинце.
  И сколько можно стучаться в раскрытую дверь? Люди не ценят никого, не уважают больше, а если останется лишь пустое место от их презрения и смеха, разве не придётся им самим взяться за низменную работу. Слишком много сил на изменение мира, пускай для этого и нужно лишь в него влюбиться..."
  И снова стук. Слишком тихо было в коморке, чтобы недавно купленный вентилятор от душного затхлого воздуха смог хоть как-то заглушить его. Однако мужчина не двинулся с места и ровным счётом никак не реагировал на него. Да и зачем? Ведь стук в третьем часу ночи ничего не должен значить.
  Прошло минут ещё, наверное, около десяти, прежде чем настроение в комнате пришло в движение. Молодой человек медленно поочерёдно вытянул вперёд обе ноги и поднялся с кресла. Довольно неплохо одетый он слегка запачкался о старость своего обиталища и был не низкий и не высокий, не выражал даже глазами какой-либо особенности. Расхлябанный и совершенно не стандартные его движения в комплекте с серьёзным задумчивым лицом повергали любого встречного в непонимание. Мужчина поднял длинный зонтик слегка заплатанный в нескольких местах с соседнего сиденья, добрался до отпёртой двери покрашенной в ужасный несвежий синий цвет не спеша переставляя ноги, щелкнул выключателем и вышел.