Детская фабрика

- Здавствуйте, здравствуйте! – им навстречу из-за стола поднялся хозяин кабинета. Да и не только кабинета, но и всей Фабрики. – Очень рады вас видеть, мистер и миссис Брэдли. Чрезвычайно рады. Меня зовут Кевин Кидман, - он схватил Николаса за руку и с остервенением принялся её трясти.
- Отлично выглядите, миссис Брэдли, - мистер Кидман с восторгом в глазах оглядел Мэрион. – Премилейшее платье. Где Вы его купили? Надо будет своей жене подарить что-нибудь подобное.
- Мы тоже очень рады Вас видеть, мистер Кидман, - наконец смог ответить Николас.
- Да, путь к Вам был неблизким, особенно для Ника, но теперь мы готовы, - добавила Мэрион. - Неблизким не в плане того, что далеко ехать, а в том плане, что мы очень долго обдумывали это решение, готовились. Ведь ребёнок – это очень ответственно. – Она улыбнулась и с любовью посмотрела на мужа. Николас в ответ взял её за руку.
Мистер Кидман ещё раз оглядел семейную пару и произнёс:
- Ну что ж. В таком случае, присаживайтесь, - и он развернул в их сторону два кресла, стоящих у стола.
Когда все трое сели, мистер Кидман сказал:
- Перейдём сразу к делу, вы не против?
Семья не высказала отказа, и он продолжил:
- Я не буду вам в подробностях рассказывать всю процедуру, вы же ознакомились с нашими брошюрами?
Николас нервно успехнулся.
- Да, конечно, не надо. Мы настолько хорошо изучили все ваши брошюры, что можем сами проводить лекции на тему деторождения. Начиная от детских операций и заканчивая передаванием новорождённого ребёнка родителям в стенах Вашего учреждения.
- Мне вот вспомнилось, - вставила Мэрион, - как мне делали операцию. Это было лет двадцать назад, и я не помню всех подробностей, но родители долго меня к этому готовили. Этой операции уделялось очень большое значение, и родители говорили, что она – одно из самых важных событий в моей жизни.
- Ну да, - добавил мистер Брэдли, - я тоже плохо помню свою операцию, - и он положил ногу на ногу и сцепил ладони на коленке.
- Что ж, тогда продолжим, - сказал мистер Кидман. - Не сочтите за грубость, но не могли бы вы сказать пару слов относительно того, как вы пришли к решению завести ребёнка? Как давно и какие были на это причины?
Он смущённо улыбнулся и продолжил:
- Повторю, не сочтите за грубость, но это очень важно. Эти сведения анонимны и нужны только для государственной статистики.
Пара переглянулась, Николас незаметно от жены вытер вспотевшие ладони о брюки; Мэрион погладила мужа по ноге и, глядя на мистера Кидмана, сказала:
- Давайте лучше я скажу. Мы с Николасом женаты уже три года. До этого ещё около года просто жили вместе, в незарегистрированном браке.
Мистер Кидман перебил её:
- Простите, - и нажал на какую-то кнопку на столе.
На столе проявился экран, и он нажал на ещё одну кнопку.
- Вы будете записывать наш разговор? – спросил Николас.
Кидман развёл руками и ответил:
- Если Вы не против. Повторю, это только для статистики. Всё, что вы скажете в ближайшие несколько минут, останется в документах только в виде цифр и конторских формулировок. Никаких имён, дат и прочей личной информации. 
Николас пожал плечами. Мэрион переводила взгляд с одного мужчины на другого.
- Прошу Вас, миссис Брэдли, продолжайте. Вы не против, если я буду называть вас просто Николас и Мэрион? А меня можете называть просто Кевином.
- Хорошо, Кевин, - одновременно ответили будущие родители.
- Так вот, - продолжила Мэрион. – Мы с Николасом познакомились ещё в колледже. Он учился на два курса старше меня.
Николас откинулся на спинку кресла. Кресло было очень удобным.
«В таком кресле можно и всю жизнь просидеть, и не захочешь вставать» - подумал он.
Он оглядел кабинет директора Детской Фабрики. Белые стены, светло-коричневый пол, серый потолок. Окно за спиной мистера Кидмана открывало отличный вид на город. Фабрика находилась в деловом центре города, а кабинет Кевина Кидмана – под самой крышей. Величественное десятиэтажное здание окружали офисные строения поменьше: двух- , трёх-, максимум - пятиэтажные здания из стекла и бетона. Через несколько кварталов начинались жилые районы. Дома там были тоже небольшими – два-три этажа. Чем больше достаток семьи – тем более высоким и просторным был дом. Двухэтажный домик Брэдли находился в тридцати минутах езды от Фабрики. Николас напрягал зрение, но все его потуги увидеть знакомые кварталы были напрасными.
«Интересно, Кидман – его настоящая фамилия? С такой фамилией заниматься детьми - какая шутка судьбы» - подумалось Николасу.
- Спасибо Вам большое, Мэрион, - сказал мистер Кидман. – Ваш рассказ был не только очень полезным, но и удивительно интересным. Очень рад за Вас с мистером Брэдли.
- Ну что Вы, - смущённо ответила Мэрион.
Оба посмотрели на Николаса. Тот провёл рукой по волосам, как бы приглаживая их, и пожал плечами.
- Ну что ж. А теперь давайте перейдём к самой главной части нашего разговора, - произнёс мистер Кидман, нажимая какие-то кнопки на столе. – Давайте сначала проверим правильность информации о вас, которую вы предоставляли ранее.
- Да, пожалуйста, - ответил Николас.
Далее проследовала череда вопросов о семье Брэдли: дата и место рождения обоих из супругов, информация об их родителях, даты свадьбы Брэдли и их родителей, род занятий обоих и информация о доходах семьи. Мистер Кидман зачитывал все эти данные с интонацией судьи, выносящего приговор. Супругам Брэдли оставалось только отвечать «Да», ведь все эти сведения о себе они прислали на Фабрику ещё месяц назад, когда подавали заявку на ребёнка.
- Ещё раз большое спасибо, что ответили на мои вопросы, - наконец сказал Кидман, когда рассказал Брэдли всё об их жизни, начиная с рождения, до прошлой недели, когда супруги Брэдли приезжали на Фабрику сдавать анализы и заканчивая вчерашним днём, когда Николас получил повышение по службе, а Мэрион подписала документы о покупке загородного участка.
- А теперь давайте перейдём к самой приятной части нашего с вами разговора, - продолжил Кевин Кидман. – Я имею в виду программирование, как мы, сотрудники Фабрики, между собой называем эту процедуру, вашего будущего ребёнка.
Николас заёрзал в кресле, а Мэрион улыбнулась и взяла мужа за руку.
Мистер Кидман снова нажал на кнопку на столе, и на экране появился список вопросов.
- Первым номером в нашем списке, конечно же, идёт пол вашего будущего замечательного ребёнка. От этого зависят многие дальнейшие вопросы, - Кидман с улыбкой на лице приготовился фиксировать ответы.
- Мы с Ником много об этом думали, - начала Мэрион.
- Прости, дорогая, - Николас осторожно выудил свою ладонь из руки жены, - мы же это всё обсуждали не один раз, так что, ещё раз прости меня, но ты сама справишься? То есть, мне надо выйти. Ты же умничка?
Мэрион с непониманием смотрела на мужа.
- Конечно, хорошо. Я всё заполню сама.
- Я же говорю, извини, но зов природы. От него не скрыться даже в наш современный век всеобщего благополучия и счастья.
Он встал с кресла и повернулся к Кидману:
- Простите, Кевин, а где тут у вас..?
- Да, я Вас понял. Сейчас из кабинета направо по коридору. Упрётесь в ещё один коридор, и снова направо.
- Спасибо большое.
Николас повернулся к жене:
- Дорогая, я вернусь так быстро, что вы с мистером Кидманом даже не заметите моего отсутствия, - наклонился, поцеловал её и направился к двери.
За пару шагов до двери остановился и обернулся к жене.
- Я люблю тебя, Мэри, - и нажал на ручку двери.
В спину ему смотрел удивлённый и непонимающий взгляд Мэрион.
Николас вышел из кабинета главы Детской Фабрики и прижался лбом к стене. Расслабил галстук на шее, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и взъерошил волосы на голове.
Из кабинета можно было пойти в три стороны. Прямо – там находился лифт, на котором они с Мэрион и крайне любезным секретарём поднялись сюда. Направо – по словам Кидмана, цель Николаса находилась именно там. И налево – что было там, мистер Брэдли не хотел даже думать.
«Значит, из кабинета направо, потом ещё раз направо».
И Николас Брэдли медленно пошёл по левому коридору, в сторону, противоположную той, куда его направил директор Фабрики.
Упёрся в другой коридор, уходящий в две стороны, и повернул направо. Коридор делал поворот, и за углом Николас увидел дверь. Простая чёрная дверь без каких-либо опознавательных знаков. Николас открыл её - узкая железная лестница уходила вверх и вниз. Он развязал галстук, снял его с шеи, сунул в карман пиджака и начал спуск. Через несколько пролётов Николас остановился на некоем подобии площадки. Тяжёлая железная дверь с трудом, но поддалась, и Николас Брэдли переступил порог. Огромный зал, слепящий белизной и светом. Он занимал, наверное, три этажа здания. Стройные колоннады пересекали зал. А под потолком, вдоль стен, по колоннам – переплетения труб: от широких, в обхват человеческих рук, до тоненьких коктейльных трубочек. А на полу бесчисленными рядами стоят резервуары с водой, а в них что-то плавает, и дышит, и двигается. Николас спустился по лестнице и подошёл к одному из резервуаров. Наклонился над поверхностью воды и с ужасом отпрянул. В резервуаре, в жидкой питательной среде плавал эмбрион, человеческий зародыш. У Николаса перехватило дыхание. Вокруг него в безмолвной белизне огромного зала находились, жили и развивались тысячи будущих человеческих детей. Стройными рядами – от десятидневных микроскопических зародышей до сороканедельных полностью сформировавшихся детей, готовых с минуты на минуту «выйти в свет» на радость своим родителям, у которых от самих этих родителей ничего и нет, которые на самом деле – всего лишь две слитых воедино клетки, запрограммированные файлы в реестре, бездушные копии. И буквально через несколько дней, а возможно и часов, где-то здесь, в одном из этих чанов, окажется и его, Николаса, будущий ребёнок. Мистер Брэдли, который в этот момент уже перестал быть мистером Брэдли, который ощущал себя одним из этих скрюченных эмбрионов, в панике крутился на месте, пытаясь отыскать выход из этого ужасного помещения. Не видя ничего вокруг, он метался между рядами с резервуарами, заполненными питательной жидкостью, цеплялся ногами за трубки, соединяющие ёмкости с трубами под потолком, падал, ронял на пол «колыбели», разливал на себя воду, вставал и снова хватался руками за ужасные сосуды. Наконец он добрался до другого конца зала, нашёл в углу дверь, выходящую на железную лестницу, подобную той, по которой он попал в это помещение, и побежал вниз, перепрыгивая через две, три ступеньки, поскальзываясь мокрыми ногами, падая, хватаясь руками за перила. Добравшись в этом сумасшедшем спуске до первого этажа, он распахнул дверь, выходящую на задний двор Детской Фабрики. Двор был пуст, не считая двух грузовиков с государственными двухцветными флагами на борту. С четырёх сторон на него смотрели тёмные задние стены строений Фабрики. Человек, ещё несколько бесконечно долгих минут назад бывший мистером Брэдли, стоял, глядя в высокое синее небо, и тяжело дышал. Отдышавшись, он оглядел себя, отметил отсутствие пиджака, который он потерял за время побега из страшного зала, отряхнул от пыли и грязи брюки, расправил рубашку, застегнул расстёгнутые пуговицы и направился к дальнему углу двора, где виднелся проход.
Выйдя в узкий переулок, он ещё раз оглядел себя, вздохнул, покачал головой и пошёл по направлению к оживлённому проспекту. Осторожно озираясь, он вышел на проспект, перешёл на другую сторону и прошёл пару кварталов, уходя всё дальше от здания Фабрики. Открыл дверь такси, стоящего у какого-то офисного здания с двухцветным флагом на крыше, и сел на заднее сиденье.
- Куда поедем? – спросил таксист.
Человек, который когда-то был Николасом Брэдли, достал из кармана брюк бумажник, вытащил из него несколько мокрых смятых купюр и, протягивая их водителю, сказал:
- Вперёд. Куда-нибудь. Без разницы.
Он поймал в зеркале удивлённый взгляд таксиста, который не привык слышать такие непонятные и расплывчатые речи и видеть деньги в столь неподобающем для них виде, откинулся на сиденье и махнул рукой:
- В аэропорт.