Тамара

Тамара считала себя вампиром, энергетическим вампиром. Она слепо верила в свою причастность к «поглатителям» настолько сильно, что люди, окружавшие ее, даже не сомневались в том, что она - вампир, энергетический вампир… Тамара предпочитала носить черное. Ведь, черный – цвет поглощения энергии. Так же, в арсенале Тамары имелись всевозможные побрякушки из темных металлов и черных камней, багровая помада для губ, отбеливающие средства для кожи и несколько линз для глаз, делающие их то черными как ночь, то белыми как снег. Ее истинный цвет глаз был серо-зеленым…

В доме Тамары всегда царил полумрак. Электричеством она практически не пользовалась, всевозможные черные и красные свечи помогали ей скрасить досуг за книгой Брема Стокера. Из еды у Тамары всегда имелось восхитительное бордо и черные оливки. Наверное, поэтому тело ее было настолько тощим, что плечо можно было обхватить кистью руки целиком. Сама Тамара особо не переживала по этому поводу. Она утверждала, что достаточно наедается энергией других людей и плотская пища ей ни к чему… Разве что… для развлечения.

Тамара всегда говорила очень тихо, монотонно и много… ее речь нельзя было прервать ни на какие «но», потому, что, как правило, ответить ей было нечем. Ее разговор бал абсолютно бессмысленным. Запутанным, многословным, но бессмысленным. От ее сонного монотонного бормотания начинала болеть голова, даже у меня… А ведь я никогда не попадал под влияние энергетических вампиров. Нет, не то, чтобы я был таким уж скептиком. Я очень даже верил во всякие чудеса, например, в настоящих кровопийц с длинными клыками и глазами, поблескивающими в темноте, как угли от костра. Просто… та манера, которую Тамара использовала в разговоре могла кого угодно вогнать в состояние апатии, мигрени и сонливости. Люди, которые как раз это и испытывали, общаясь с Тамарой, приписывали эту особенность исключительно ее вампиризму, а не как не монотонному и бессмысленному диалогу (или даже вернее монологу), который с ней вели. Наверное, все дело было в том, что некоторые, отдельные личности, очень любят считать себя жертвами. Жертвами в самом глобальном смысле этого слова! Они мягкие и плавкие, как воск под огнем и чрезвычайно быстро попадают под любое влияние, будь то уличная реклама или магия фокусника. В особенности, такие «жертвы» очень любят потом рассказывать как плохо они себя чувствовали после общения с Тамарой, как они тут же слабели и как энергия вытекала из них, подобно крови их глубоких ран.

Я не был жертвой. Даже когда кто-то очень пытался, меня было сложно ею сделать. Никто не смел навязывать мне свое мнение, разбивать мне сердце или что там еще… трогать меня? Я никогда не был жертвой обстоятельств, ограблений, преступников, тем более цыган-гипнотезеров, фокусников-шарлатанов, рекламщиков, пиарщиков и прочей заразы, что пытается отнести на жертвенный алтарь каждого, кто встретится на пути… Сюда же относятся завистники и порченакладатели, столь распространенные в обществах. И, наверное, это происходило вовсе не потому, что я «жил у Бога за пазухой», или был сверходарен сверхскепсисом. Просто я не был жертвой ни по натуре, ни по привычке. Даже усиленные страхи моих родных касательно зависти или порчи не сделали меня рабом иллюзий, будто бы я – пешка в чьей-то игре. Не ходите как пешка и вы не будите пешкой… Даже игры в «жертву и хищника» меня не забавляли. Иногда, я мог прикинуться хищником только чтобы принести удовольствие некоторым «жертвам», но сам же никакого наслаждения я не получал. Игры, которые нравились мне были слишком далеки от этого…

Но мы отвлеклись. Ведь речь шла о Тамаре, энергетическом вампире, который с легкостью обращал в жертву людей, делал их беспомощными куклами, вытягивая у них жизнь. Я познакомился с Тамарой на какой-то готической вечеринке, довольно скучной настолько, что я едва не начал клевать носом. Наверное, Тамара, которая общалась со мной в это время, решила, что я – идеальная жертва, так как меня клонило в сон от ее монотонного тихого голоса. Я даже не могу толком вспомнить о чем она говорила, все это было настолько несвязно, что мне хотелось только молчать. Ведь ответить ей что-либо по этому поводу было сложно. Это было что-то вроде «…Знаешь, я не люблю крабов, они такие маленькие, бегают туда-сюда, у них даже нет палочек, на что они мне. Мне нравятся палочки… большие и длинные, как те, что делают из муки с маком. Наверное, ты никогда не пробовал такие, здесь их не продают. Но лучше бы тебе их не пробовать, от них потом начинается жуткий кашель, вроде бронхита. Ты лежишь несколько дней в кровати и не можешь встать, потому что тебя ломит… Такое чувство будто бы пришел Мик Джаггер и хорошенько тебя дернул за волосы…» Продолжать в том же духе можно до бесконечности, тем более что весь текст не имеет никакой интонации и даже выражение на ее лице никогда не менялось. Иногда она вставляла в свои слова странные звуки, вроде придыхания, точно ей тяжело дышать и она так шумно втягивает воздух….

Надо ли говорить, что после такого «диалога» я уже зевал и клевал носом. Потом, когда я узнал, кем считает себя Тамара от наших общих знакомых, которые с таким страхом утверждали, что она вампир, я задумался. Я даже стал анализировать все ее действия и пришел к единогласному решению. Случись мне напялить на себя черные шмотки и говорить точно таким же тоном, выражением, как она, то клевать носом начал бы сам бесстрашный Ван Хелсинг, не говоря уже о простых людях, тем более о тех, кто любит быть «жертвой». Нет, я ни в коем случае не считаю, что вампиров не существует. Почему бы и нет, это было бы довольно забавно с ними сосуществовать. Просто порой люди несколько преувеличивают, выдавая желанное за действительное. Ну, да ладно, вернемся к Тамаре…

Как я уже сказал, она решила, что я идеально подхожу для ее стола и стула в качестве пищи, конечно же. И после этой вечеринки, не знаю каким образом, но ее номер телефона оказался у меня в кармане, а мой, соответственно - у нее в сумочке. И, не прошло и дня, как изголодавшаяся «вампирша» мне позвонила.  Видимо, запасы пищи у нее закончились и она, как все нормальные люди, решила отправится в магазин за свежими продуктами. Ну… или заказала их по телефону. Мне не стоило приходить к ней, тем более что никакого интереса к этой особе я не питал. Тамара была не в моем вкусе. Почти обезжизненная, высосанная и вялая, она в чем-то, действительно, походила на живого трупа. Но, с другой стороны, я подумал, когда еще представится такая возможность разоблачить ее? Разрушить эту иллюзию вампиризма для нее же самой? Показать ей, насколько она заблуждается, выдавая желаемое за действительное… Так что… я согласился. Энергетические вампиры, ровно как и всевозможная порча со всеми известными видами зависти меня совсем не пугала, даже не смущала.

В доме Тамары царил полумрак, электричество здесь совсем не жаловали, а от всевозможных свечей резало глаза и было очень душно. Тамар встретила меня с подсвечником в руке, в чьем свете ее лицо казалось каким-то осунувшимся и зловещим.
- Я рада, что ты пришел, - тихо проговорила она, одной рукой помогая мне избавится от верхней одежды. Мне стоило ответить что-то вроде «я тоже», но врать мне почему-то не хотелось. Ее дом, не смотря на горящие аромалампы и свечи, мне показался каким-то совершенно неуютным.

- У тебя душно, - только заметил я. Она промолчала.
Как и ожидалось, Тамара угощала меня вином и оливками или, если быть точнее, маслинами, черными как ее глаза этим вечером. Не могу сказать, что мне они нравились, но выбирать не приходилось. С одной стороны – сладкое густое вино, с другой – противные маслины с какой-то отдушкой, которую ты чувствуешь прямо во рту после их поглощения. После трех часов ее однотонного монолога и моего молчаливого поглощения маслин с вином, я, наконец, набрался смелости вставить слово и спросить:
 
- Чем займемся?
Лучше бы я молчал. Тамара была не только скучным собеседником, но еще более тормазнутым генератором идей. Она сделала какую-то невероятно длинную паузу. Мне даже показалось, она так ничего и не предложит, мы так и будем сидеть на ее кухне, потягивать вино и наблюдать как воск медленно капает на металлический подсвечник.

- Хочешь, включу музыку? – наконец, предложила она и на какое-то время скрылась в темной комнате, не взяв с собой даже фонарик. Видела ли она в темноте или пробиралась на ощупь к своему музыкальному центру, мне было все равно. Я сидел за столом и смотрел на трепещущее пламя свечи. Было темно и по-прежнему душно. Казалось рассосать эту тьму в доме невозможно. Наконец, я услышал, как зазвучала музыка. Это были какие-то совершенно психоделические звуки, медленно тающие во мраке, во всех тенях, что отбрасывало редкое пламя. Я начал чувствовать, что духота, вино и маслины, вместе с этой странной музыкой начали на меня действовать не самым лучшим образом. Постепенно сосредотачиваться на своих мыслях становилось все сложнее. Мой разум начал медленно плыть или таять как воск, по капле падая на подсвечник. Мне даже показалось, что кровь отхлынула от лица, от шеи, от рук, от всего тела сразу! Сжалась в какой-то маленький комочек в самом сердце или вовсе исчезла, оставив меня, обескровленного, обессиленного, сидеть на стуле.
 
Пребывая в этом странном трансе, я даже не заметил, как Тамара просочилась на кухню. В этом мраке, от которого вряд ли могли спасти свечи, она двигалась бесшумно и незаметно, точно невидимка.

- Потанцуем? – предложила Тамара все тем же безжизненным тоном. Ни намека на страсть, ни даже капли соблазна. Такое ощущение, будто бы танец – это бесконечная неподвижность статуй, сцепившихся в мертвые объятья. Однако, я согласился. Уже когда моя рука легла на ее талию, я понял, что у меня раскалывается голова, я пьян и мне тошнит от маслин. Но, как оказалось, это  было еще не самое худшее. Хуже всего было то, что Тамара меня пугала. Я понял насколько сильно я боюсь ее, ее прикосновений, взглядов, голоса и того монотонного бреда, который она так любила заводить. 

«Надо выбираться отсюда», - пронеслось в моей голове. Это была какая-то отчаянная мысль, которая тут же утонула в дикой мигрени и головокружении. Я понял, что мы уже чуть ли не целую вечность просто кружимся взявшись друг за друга. Все плыло перед глазами, превращалось в сплошные длинные линии цвета.

- Постой… - сказал я остановившись и медленно падая на одно колено. Меня вело куда-то в сторону, точно сознание вылетало из головы и оказывалось где-то за моей спиной.
- У меня голова разболелась, - послышался мой собственный голос где-то из темных углов комнаты. Тамара молчала. Быть может, она и ответила что-то, но я совершенно ничего не услышал. Это было где-то... где-то за гранью меня.

А музыка все играла, она сплеталась в дивные узоры, она танцевала с тенями, она заставляла свечи плакать, она опутывала все вокруг невидимой паутиной. На какое-то время мне показалось, что все исчезло. И дом и Тамара, и мрак. Остался только я и эта мистическая музыка, уводящая остатки моего контроля в самые дальние чуланы моего «Я».
«Вина еще будешь… у меня осталось немного на дне… мы могли бы… я погашу свечи…» - эти обрывки фраз прорывались ко мне сквозь плотную оболочку опьянения, оглушенности музыкой, тошноты. Конечно, говорила Тамара. Пыталась ли она привести меня в чувство или наоборот погружала в состояние оглушения? Как опытная паучиха медленно впрыскивала свой яд в жертву, чтобы обездвижить ее, превратить в идеальный кусок готовой пищи, которую потом можно высосать через трубочку, как колу.

Она погасила свечи и теперь все погрузилось в абсолютный мрак. Я понял что на чем-то лежу, на чем-то мягком. Кровать? Диван? Софа? Едва ли я смог разобрать. Мрак был густым, плотным из-за него было даже сложно дышать, он накрывал все – предметы, лица, голоса, воздух… Что-то твердое и угловатое скользило по моему телу, не слишком тяжелое, но достаточно ощутимое, чтобы даже через это сонливо-бредовое наваждение можно было понять – мне это не кажется. Кто-то трогал меня. И по ощущениям – это явно были не свечи, не вино и не музыка. Это была – Тамара. И у нас был секс. Или что-то похожее на это слово. От одной мысли, что мертвая душа и плоть этой дамы прикоснется ко мне заставляла кровь стыть в моих жилах. Это было похоже на безумие. Какие-то руки, совершенные, острые кости, врезающие в твой живот, затхлое дыхание и сухие губы, царапающие щеки. Тамара, эта костяная принцесса безумия и смерти, делала со мной что-то настолько странное, что холодный пот прошибал тело. Может быть, она ела меня?

Я любил жизнь. Это бурлящее, вечно двигающееся, бесконечно рождающее новое… Жизнь во всех ее проявлениях, стремлениях, остроте, которую можно ощутить лишь двигаясь вперед и ни на секунду не останавливаясь. Жизнь, полная солнца, света, вкуса, сока! Моя натура всеми силами стремилась к этому пульсирующему алмазу чудес и припадала к нему, и жадно пила его силы. Мне была это необходимо. Иначе… я был бы мертвец.

Тамара была абсолютной противоположностью жизни. Теперь, чувствуя ее прикосновения в этом удушающем мраке, мне начало казаться, что она никогда не была живой. Из нее невозможно было ничего выпить. Она была мертва, наверное, еще при рождении. Все детство Тамара провела в уединении и была на редкость тихим ребенком. Она не плакала, не шумела, не участвовала в коллективных детских играх. Она стояла там, всегда в стороне, осторожно наблюдая за резвящимися детьми, покорно выжидая, пока кто-нибудь из них подойдет к ней с каким-то глупым вопросом… И тогда Тамара в него впивалась, как в сочный плод, чтобы осушить до последней капли. Шли дни, года, целая вечность проносилось над Тамарой, но она никогда не изменяла своим привычкам. Ей нужно было хотя бы как-то поддерживать в себе жизнь, иначе она бы превратилась в груду обездвиженных костей.

Тамара мне была глубоко противна. Мне казалось, она может меня отравить своей нежизнью, своей смертью, своим холодным проклятьем мрака. Но даже в ней еще теплился какой-то механизм, который заставлял ее кости передвигаться. Мне пришлось его нарушить, чтобы выжить самому. Слишком ее вино, оливки и музыка ударили мне в голову. Всякий контроль потерял смысл. Я легко взял Тамару за талию и перевернул на скрипящий матрас, оказавшись сверху. Она была такой легкой, что мне практически не понадобилось для этого никаких усилий. Мне даже показалось, что я обнимаю свернутое одеяло, вместо человека. Всего один укус и Тамара исчезнет навсегда…

Утром мое сознание немного прояснилось. Возможно солнечный свет, просочившийся сквозь щель между сомкнутыми шторами, немного оживил меня. Тамара тихо лежала рядом, свернувшись калачиком, в своем длинном черном платье. Ее шея и плечи мне показались какими-то чересчур тощими, будто это были просто кости, плотно обтянутые бледной, болезненной кожей. Я не стал ее будить, да и вряд ли бы она захотела вставать в это яркое, ослепительное утро. Голова моя шла кругом, все тело трясло, точно через него пропускали слабый электрический ток. Я достаточно напился этой мерзкой нежизни здесь… пора было уходить в места, где все бурлило и двигалось, иначе эта леденящая душу отрава поглотит меня.

При свете дня дом Тамары выглядел как-то иначе, проще, но уюта ему это все равно не прибавило. Старые обтертые обои, местами отклеившиеся от стен, старые стоптанные ковры, протертые до дыр и старая скрипящая мебель, покрытая пылью. Я незаметно вышел в подъезд и облегченно вздохнул. Не знаю, была ли Тамара вампиром, во всем смысле этого слова. Энергетическим вампиром, как любили поговаривать люди. В конце концов, я вовсе не отрицаю их существование! Более того, я знаю, что где-то есть настоящие кровопийцы,  высасывающие не просто энергию мало кому видимых аур, но и кровь - сам сок, сок жизни. Поверьте, я бы не говорил так, если бы не был одним из них…