Синдром отсроченного стресса

И зачем я домой возвратился…
О них не пишут в глянцевых журналах. О них не любят говорить ни на торжественных раутах, ни на всенародных праздниках. От них стараются отмахнуться многочисленные органы исполнительной власти. Родиной забытые ветераны. Их истории и беды похожи друг на друга, будь то седовласый ветеран Великой Отечественной войны или совсем юный инвалид Чеченской войны. И каждый день, преодолевая мученические страдания, они задают себе один и тот же вопрос – за что отдал здоровье и лучшие годы Отечеству?
Вот что рассказывает о своей жизни Андрей К.
- Прошу меня понять. Мне 21 год. Всего 21, или уже 21? Как на это посмотреть.
Я инвалид военной службы. Так уж получилось, что после окончания средней школы мне не удалось поступить в высшее учебное заведение, и осенью меня забрали на службу в армию. После “учебки” попал  в Северо-Кавказский регион, где пришлось пережить много тревожных дней и ночей. Но не о том сейчас разговор. Вот я вернулся домой в Сертолово. Ни профессии, ни образования у меня нет. Как только узнают, что я инвалид, на работу никуда не берут. Пойти учиться я тоже не могу, потому что на назначенную мне пенсию в 400 рублей разве проживешь? Родителей у меня нет. Папа ушел от нас, когда мне было 12 лет, а мама умерла, когда я служил в армии. Впереди пустота, никакой перспективы. Даже жениться я не могу, потому что не могу обеспечить своей семье нормальную жизнь. И мучает меня изо дня в день извечный русский вопрос – что делать?
Стресс.
Когда-то это модное слово теперь прочно вошло в нашу жизнь. С ним сталкиваются практически люди любого возраста и,  причем, буквально на каждом шагу. В первый раз привели ребенка в садик - стресс, экзамены в университет – стресс, призвали в армию – опять стресс.
Но есть еще одно понятие этого явления – синдром отсроченного стресса.
Это понятие вошло в жизнь после вьетнамской войны. Наше общество вплотную столкнулось  с ним после афганской войны и еще острее -  после начала чеченских событий.
…Молодые ребята возвращаются с войны. Многие из них месяцами жили в экстремальных условиях, и их организм полностью перестроился на отражение опасности. Каждый из них знал цену себе и своим товарищам. Каждый из них был нужен друг другу.
И вот окончилась служба и в вагоне пассажирского поезда, несущего их к мирной жизни, они строят сладкие грезы о своем будущем в гражданской жизни. Им кажется, что там, дома, все будет также просто и ясно, - без обмана, лжи и предательства.
И действительно, первая неделя проходит,  как во сне – материнские слезы счастья, отцовские объятья и крепкие рукопожатия школьных друзей.
Каким он был, таким он не остался
Но праздник когда-то кончается и наступает время устраиваться на работу.
И тут оказывается, что государство вовсе не ждало молодого человека с войны. Хорошо, если у него целы руки и ноги, а если боец вернулся калекой? Что тогда делать инвалиду – просить милостыню в вагонах электричек? Или стать обузой для родителей?
И этот первый шок надолго выбивает человека из колеи, потому что никакой серьезной программы, которая помогла бы бывшим военнослужащим адаптироваться к гражданской жизни, по существу,  нет.
И это тот самый первый момент, когда холостой ход спускового крючка уже сделан. Осталось лишь подвернуться случаю, чтобы ружье выстрелило. И оно стреляет.
Стреляет из дул бандитов, ряды которых пополняются бывшими военнослужащими, имеющими хорошую боевую и физическую подготовку, но так и не сумевшими найти себя в гражданской жизни. Стреляет из дул наркоманов, коими становятся некоторые ребята, попробовавшие суррогаты этого зелья еще во время службы на южных границах. Стреляет из дул алкоголиков, “нашедших” истину в вине. Стреляет, стреляет, стреляет…
Для того, чтобы понять психологию людей, принимавших участие в боевых действиях, надо попробовать взглянуть на существующий мир их глазами.
Еще вчера он был снайпером, который “снял” не одного боевика и получал награду из рук самого командующего, а сегодня он такой же, как и все. Еще вчера его знали не только в своем взводе, роте, а во всей бригаде или армии, а сегодня, в лучшем случае, его узнает сосед на лестничной площадке этажом ниже. Он жил войной,  и в этом был весь смысл его жизни.  Еще вчера он чувствовал себя нужным, значимым, его боевой опыт, сноровка и умение оценивались по достоинству, а сегодня это никому уже не нужно.

Вкус детской мечты
Я беседовал со многими ребятами, прошедшими Афган, Чечню и другие “горячие” точки. Многие из них ехали на войну сознательно, готовились к ней с самого детства.
Мы сидим в однокомнатной квартире майора запаса  Николая Т., прошедшего ужасы чеченской войны. Офицер рассказывает мне, что когда наше Правительство вывело войска из Афганистана, он плакал. Плакал от обиды, что не успел повоевать. В ту пору ему было 15 лет. Мечта привела его в Рязанское высшее военно-десантное училище. Служба в войсках, женитьба, неугомонный сынишка и все в жизни вроде бы хорошо. Но неуемная тоска  по войне не покидала его все время.
Серьезные перемены в жизни нашего государства разожгли много горячих костров: заполыхала война на Кавказе, активизировались душманы на южных границах, с позором распрощались с базами в Молдавии, Прибалтике, Германии. Наступил тот час “Ч”, которого Николай подсознательно ждал все эти годы. Никакие доводы и уговоры жены не могли его остановить – он “заболел” войной всерьез.
Ему нравилось воевать, нравилось убивать. Он до сих пор считает, что лучший “дух – мертвый дух”.
Я с интересом и болью слушаю его рассказы о войне.
Когда Николай говорит о тех днях, он не просто рассказывает - он живет той жизнью, где чувствовал себя хозяином чьей-то жизни и мог распорядиться ей так, как ему подскажет совесть и настроение. А они очень часто были далеки от христианских заповедей, особенно после потерь самых близких друзей.
Психология – момент серьезный. Те переживания, которые осели в подсознании и которые Николай тщательно старается скрыть, вновь и вновь поднимают его по ночам в кошмарных снах, когда вдруг заклинивает автомат и некуда бежать. Он переживает войну вновь и вновь, потому что во время сна отключаются тормозные центры,  ничто не отвлекает, а все внимание сосредоточено только на пережитых событиях. И это не кино.
Внешне Николай ничем не отличается от обычных людей, потому что простреленное легкое скрыто под одеждой,  а легкая хромота в какой-то мере компенсируется спортивной подготовкой.
По состоянию здоровья его “списали” на гражданку. В одночасье мир, которым он жил все эти годы, перевернулся.
Его друзья, которые когда-то завидовали его лейтенантским погонам, уже занимают солидные должности, имеют свой бизнес. Просить их помощи Николаю мешает гордость. Начинать гражданскую жизнь с самой низшей должности рядом с бывшими в его подчинении солдатами – унижение, хуже которого только смерть. А кормить семью надо.
И вечный русский вопрос – что делать? безжалостными челюстями разъедает его мозг.
На смену надеждам пришли апатия и безысходность.
Полное отсутствие жизненных интересов, чувства удовлетворения и удовольствия от чего бы  то ни было, нарушение аппетита и сна, упадок сил, снижение концентрации внимания и полового влечения, чувство собственной неполноценности и вины, повторяющиеся мысли о смерти и самоубийстве – все это преследовало его изо дня в день.
Небольшое отступление или почему уходят люди
Каждый день тысячи людей добровольно уходят из жизни. Статистические данные говорят о том, что безработные и неквалифицированные рабочие совершают самоубийства чаще, чем работающие высококвалифицированные специалисты.
Распространенность самоубийства выше среди милиционеров, музыкантов, страховых агентов, врачей (особенно психиатров, офтальмологов, стоматологов, анестезиологов), авиадиспетчеров и юристов.
Наиболее высок риск самоубийств у холостяков (никогда не состоявших в браке), затем следуют овдовевшие, разведенные, состоящие в браке, но бездетные и, наконец,  состоящие в браке и имеющие детей. Мужчины совершают самоубийства примерно в 3 раза чаще. Риск особенно высок у мужчин среднего возраста в моменты тяжелых жизненных кризисов – например, при тяжелых заболеваниях, при крупных финансовых неудачах, после развода, если они начинают искать выход в алкоголе.
Распространенная причина самоубийства – чувство профессиональной непригодности или несостоятельности в семейной жизни.
Забыться и уйти
Иногда Николаю казалось, что, уйдя из этой жизни, он избавится от отчаяния, безнадежности, мучительной неудовлетворенности собой, постоянной боли в груди и ногах, мрачного и безнадежного будущего. И не раз приходили на память строки из трагедии Софокла “Аякс”: “Какая радость день за днем влачить, И только лишь отодвигать кончину?”, которые процитировал в своей в предсмертной записке, полной безнадежности и отчаяния,  Джеймс Форрестол, министр обороны США, покончивший с собой 22 мая 1949 года.
И только сынишка, для которого отец был любим в любом состоянии, удерживал его от драматического исхода.
В жизни Николая было все: и уход в полугодовой запой и абсолютная трезвость, и неуемное желание задавить всех и попытка обратиться к Богу, и неотступные мысли о самоубийстве и желание жить на радость людям. 
И этот калейдоскоп желаний порой вмещался  не в дни или месяцы, а в минуты.
Часто приступы гнева, депрессии, тревожного состояния у него возникали внезапно на фоне полного благополучия, а он даже не задумывался о них. Все это он  относил к черте своего характера. И у того, кто решался посоветовать ему проконсультироваться у психолога, были большие неприятности. Он и сейчас  очень больно реагируют на любое замечание в свой адрес, потому что зачастую считает, что его мнение абсолютно верно и никак иначе.
Убежать можно от всех и всего. Кроме самого себя
Его метания по жизни – типичная реакция на опасность, реакция борьбы и бегства.
Серьезные медицинские исследования говорят о том, что постстрессовая тревога развивается после экстремальных, обычно неожиданных ситуаций – пожаров, наводнений, участия в боевых действиях и т.д.
Если весь комплекс - расстройство сна и кошмары, включающие картины пережитой ситуации, чувство одиночества и недоверия, ощущение собственной неполноценности, избегание общения и любых видов деятельности, которые могут напомнить происшедшие события, - развивается спустя определенный латентный период после экстремальной ситуации и приводит к существенным нарушениям жизнедеятельности, то врачи ставят диагноз постравматического стрессового расстройства.
Пока неясно, почему одни могут без последствий переносить экстремальные ситуации, а другие нет, и почему у одних психические нарушения развиваются немедленно, а у других бывают отсроченными или развиваются только после повторных экстремальных ситуаций.
И чтоб не лились детские слезы
… Эшелон за эшелоном бойцы возвращаются на Родину. Не все из этих сильных, мужественных и отважных людей,  не раз смотревших смерти в лицо, найдут себя в гражданской жизни. Отправив их на войну, наше государство или не захотело, или просто не готово предоставить пережившим психические потрясения людям ни ребиалитационные, ни адаптационные центры, где за определенный период времени они смогли бы не только привыкнуть к мирной тишине, но и получить востребованную гражданскую специальность. Более того,  зачастую вместо бережного к ним отношения, для того, чтобы предболезненное состояние не переросло в органическую патологию,  месяцами не выплачивают кровно заработанное. Разве может быть у прибывшего с войны нормальное психологическое состояние, а в семье доброжелательный климат, когда глава не способен одеть, обуть и накормить свою семью? И эта проблема адаптации бывших военнослужащих к гражданской жизни с каждым днем будет стоять все острее и резче.
…Часики отстукали три часа нашей беседы.
Руки Николая плетьми повисли на подлокотниках. Воспоминания о прошлом снова всколыхнули переживания, и слезинка медленно, как бы нехотя,  покатилась по его щеке. Он в мыслях снова вернулся к боевым товарищам, которые  уважали и ценили его.  Они и теперь для него всех роднее, ближе, дороже…
А я корю себя за то, то заставил его  пережить былое, за то, что сегодня ночью он долго будет ворочаться в кровати от так и незаживших душевных ран.
И я молю Бога, чтобы после каждого пробуждения Всемогущий отгонял от Николая чувства ужаса и безысходной тоски.

2001 г.