Дневник мертвеца Оборона Берлина. Флэшбэк

- Передовые отряды докладывают, что войска Красной Армии сомкнули кольцо вокруг Берлина. – Оберст-лейтенант Вольф склонился над картой, опершись ладонями на край стола, и сокрушённо покачал головой. – Не хочу показаться пессимистом, но шансов у нас осталось катастрофически мало.
 - Достаточно быть реалистом, чтобы увидеть исход всего этого. – Майор Шварц снял фуражку и пригладил волосы. – Это конец, герр Вольф. Когда их войска ворвутся в город, пощады не будет никому. Мы должны организовать эвакуацию гражданских. Немедленно.
 - Господи. Шварц, и как, по-твоему, мы будем вывозить их из города, под землёй что ли? Вокруг нас чёртова туча русских!
 - Вот именно. Под землёй. – Кивнул Майор и протянул Вольфу папку с грифом «секретно». – Здесь схема сети подземных железнодорожных линий, уходящих из города далеко за кольцо оцепления.
 - Не может быть… - Пробормотал оберст-лейтенант, пролистывая содержимое папки. – Почему фюрер не объявил об их существовании раньше?
 - А он и не объявлял. – Стены бункера задрожали от взрыва упавшего где-то совсем близко снаряда. – Я украл эти документы из архива. – Майор развёл руками и улыбнулся, глядя, как Вольф меняется в лице.
 - Если в рейхстаге узнают, что ты это сделал, то тебя точно расстреляют. – Вольф, хоть и не сразу, взял себя в руки, то и дело переводя взгляд с Майора на папку и обратно.
 - Давай, для начала, провернём это дельце, а потом уж, хоть лично меня расстреляешь, я тебе даже пистолет сам заряжу. – Шварц усмехнулся и подошёл к карте. – Итого, входы здесь, здесь, и вот здесь. – Он обвёл карандашом три станции метро, недалеко от центра города.
 - Нам понадобится не менее суток, чтобы вывести всех. – Вольф потёр подбородок, глядя на карту.
 - Будут тебе сутки. И даже чуть более. – Взгляд Шварца блеснул холодной решимостью. – Рад был служить с тобой Рихард. Прощай. – Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом вышел из комнаты.
 Воздух на улице был затянут дымом и копотью, бетонная крошка кружила вокруг, оседая на одежде, лицах и волосах солдат. Интенсивность артобстрела заметно снизилась, лишь изредка сотрясая воздух грохотом взрывов. Но никто не питал иллюзий по этому поводу, ведь если перестали бомбить, значит скоро пойдут в атаку. И, чёрт его знает, что было лучше: сидеть в укрытиях и молиться, чтобы следующий фугас упал не тебе на голову, или встретиться лицом к лицу с солдатами врага, ослеплёнными жаждой мести. Каждый понимал, что они не будут разбираться, кто виноват, и что делать, а пустят в расход всех, кто попадётся под руку. Теперь они были победителями, а их, как известно, не судят.
 Едва Майор спрыгнул в окоп, к нему подбежал лейтенант, с пропитанной кровью повязкой на голове.
 - Герр майор, докладываю… - Едва было начал он, но Шварц жестом прервал его.
 - Остынь, боец. Сейчас звания и прочая кутерьма больше не важны. – Майор пробежал взглядом по сидящим в окопе бойцам. Тёртые боями ветераны и трясущиеся от страха новички, едва прошедшие обучение – они все уже были мертвы… Он видел это, видел Смерть, стоящую рядом, готовую забрать их души на суд.
 - Мы начали эвакуацию гражданских. Через двадцать четыре часа наши семьи будут в безопасности, до тех пор мы обязаны не дать врагу дойти до центра города. Судьба наших родных сейчас только в наших руках. И да пребудет с нами Господь. – Майор достал из ящика на дне окопа пахнущий маслом МГ-42 и выставил его на бортик. – Связист! Мне нужны командующие частей первого и второго кольца обороны, живо!
 Вскоре новость разлетелась по всем батальонам, которым «посчастливилось» держать оборону первыми. С одной только оговоркой – ни один офицер в рейхстаге не должен был пронюхать об этом.
 Минуты шли томительно долго, растягиваясь в года, и выматывая последние нервы. Кто-то молился, склонившись над грязной иконкой, кто-то боролся со скукой и страхом при помощи спиртного. Майор же курил уже чёрт знает какую за сегодня сигарету, выстукивая незамысловатый мотивчик пальцами по прикладу пулемёта. Пальцы замерли посреди такта, когда до слуха Майора донёсся быстро нарастающий гул.
 - Спаси нас, Господи… - Пробормотал лейтенант, всё это время поглядывающий в бинокль на укрепления врага. – Они пошли в наступление! Всем в ружьё!
 Шварц выплюнул недокуренную сигарету на дно окопа и упёр сошки пулемёта в бортик.
 - Не отступать. Мы сможем, бойцы. – Со спокойным лицом соврал Майор и нажал гашетку. Пулемёт гулко зарокотал, выплёвывая в сторону наступающих целый шквал свинца. Спустя секунду, в окопе уже никто не сидел: бойцы, вдохновлённые примером Майора, и прекрасно понимающие, что отступать они не имеют права, повскакивали с земли и открыли огонь по надвигающейся живой стене. Первые ряды падали, скошенные свинцовым вихрем, под ноги бегущим позади, погибая, если не от пуль, то под сапогами своих же товарищей. Преодолев уже более половины расстояния до окопов, наступающие открыли ответный огонь, не столь заметно, но всё же проредив строй обороняющихся. Автоматная очередь взрыла землю в полуметре от Майора, и оставила стоящего рядом бойца практически без головы. Подбежавший к нему санитар мог лишь констатировать смерть, не более того. Секундой позже и сам Майор повалился спиной на дно окопа – пуля, выпущенная снайпером со стороны временного лагеря русских, вошла в скулу и вышла за ухом. Санитар, в один прыжок, оказался рядом с ним и приложил ладонь к его шее.
 - Герр Штайнер! Он ещё жив! – Санитар поднял взгляд на лейтенант а, занявшего место за пулемётом.
 - Так оттащи его в тыл и перевяжи! – Проорал лейтенант, едва перекрывая сотрясающую воздух канонаду. Санитар молча кивнул и поволок Майора по ответвлению окопа, подальше от фронта. Шварц пришёл в себя спустя полминуты, даже у него подобное ранение вызывало массу неприятных последствий. Голова ещё гудела как колокол, а в глазах плыли разноцветные круги. Сквозь это безобразие он видел, как, один за другим, падают защитники, прошитые пулями, а к грохоту яростной перестрелки добавились крики раненных. Несмотря на то, что места убитых занимали вся новые бойцы и даже санитары, оставившие попытки спасти смертельно раненных товарищей, прорехи в рядах становились всё заметнее. Живых оставалось всё меньше, и их время стремительно истекало.
 - Рано умирать.- Пробормотал Майор и вырвался из рук волокущего его санитара. Впрочем, из-за перебитой челюсти, слова были больше похожи на бессвязное мычание. Поднявшись в земли, Шварц, неуверенной походкой, вернулся в окоп, сопровождаемый ошалелым взглядом санитара. Пропитавшаяся кровью грязь противно чавкала и налипала на сапоги бурой кашей, но никто уже не обращал на это внимания. Солдаты понимали, что скоро и их кровь будет точно так же липнуть к чужим сапогам, но отступать было некуда, ведь у каждого за спиной были те, кого они должны спасти, пусть даже ценой своей жизни. Майор разжал уже остывающую, но всё ещё держащую рукоять карабина, ладонь лежащего в грязи рядового, и занял место у края окопа. У него тоже был кое-кто, кого он пообещал вытащить отсюда.
  Сквозь грохот стрельбы свист падающего снаряда донёсся до слуха Шварца уже слишком поздно, чтобы что либо предпринять. Он лишь успел прыгнуть в сторону, развесисто матерясь про себя. Ударная волна и шквал осколков от упавшего прямо в окоп фугаса настиг его посреди прыжка, отбросив в промежуток между домами. В голове всё закружилось, а потом, после удара об кирпичную стену, и вовсе потухло. Прошло не меньше часа, прежде чем Шварц пришёл в себя. Всё тело ныло, протестуя такому обращению с собой, и только спина и левая рука отдавали острой болью, сигнализируя о совсем уж хреновом состоянии. Из спины, чуть ниже грудной клетки, торчал покорёженный кусок металла, а левая рука была оторвана у самого плеча. Майор приподнялся на одной руке и осмотрелся по сторонам. Вокруг были беспорядочно разбросаны изуродованные и развороченные тела солдат, что были в окопе. Совсем рядом, глядя в небо остекленевшими глазами, лежал лейтенант, всё ещё сжимая в ладони рукоять пулемёта. Попытавшись встать, Шварц понял, что всё ещё хуже, чем показалось сначала – торчащая из спины железка перебила хребет, и ноги отказывались слушаться. Ситуация осложнилась ещё хлеще, когда со стороны окопов донеслись голоса, говорящие по-русски. Времени уходить уже не оставалось. Единственное, что Майор мог успеть – это выдернуть из спины мешающий заживлению кусок железа и прикинуться мёртвым, благо в таком виде он был на него очень даже похож.
 Вскоре на усеянной трупами улице появились пятеро солдат, быстрым шагом направляющихся в сторону центра города, откуда всё это время доносилась прерывистая срельба, говорящая о том, что русские завязли в позиционной борьбе среди полуразрушенных домов.
 - Чёрт возьми, Михалыч. Ты только погляди, какая жуть… - Произнёс один, отпинывая чью-то оторванную по локоть руку.
 - Так им, фашистам и надо! – Ответил второй, видимо Михалыч, и подошёл к лежащему без движения Майору. – Ты гляди, ажно цельный офицер. – Он ногой перевернул тело на спину и широко улыбнулся, завидев висящий на груди железный крест. Солдат оторвал награду от кителя, снял с пояса кортик и плюнул в лицо «мертвецу» - Вот так и лежи, мразь.
 - Да на кой тебе эти цацки сдались-то? – Спросил стоящий рядом солдат в замызганной чужой кровью форме.
 - Дома над печкой повешу, как вернусь. – Фыркнул Михалыч и отошёл от тела. – Пошли уже.
 Майор проследил за отдаляющимися солдатами из-под полуприкрытых век и пошевелил ногами. Чувствительность к ним ещё не вернулась, но ходить было уже можно, Шварц это прекрасно знал – такое происходило уже далеко не однажды. Он тихо потянулся за лежащим рядом пулемётом – оружию, в отличие от стрелка, повезло остаться почти невредимым. Эхо пулемётной очереди ещё не стихло между домами, когда Майор сорвался с места и подбежал к подкошенным солдатам, так и не успевшим отойти и на полста метров. Он выхватил из ослабевшей руки харкающего кровью Михалыча, кортик вместе с честно добытой наградой и, криво усмехнувшись в ответ на ошарашенный взгляд, вогнал лезвие в шею несостоявшегося мародёра. Стрельба не осталась незамеченной, и вскоре совсем рядом послышался приближающийся топот нескольких десятков ног. Кто бы это ни был, Майору было совершенно ни к чему светиться перед людьми в таком виде, так что он, сдёрнув ППШ с плеча ближайшего мертвеца, прыгнул в окно дома. Пробежав по пыльному паркету, Шварц выскочил на соседнюю улицу и снова скрылся в доме напротив. Передвигаясь от строения к строению он достаточно удалился от места недавней перестрелки, и, наконец, позволил себе немного отдохнуть. Привалившись к стене, он огляделся по сторонам и закурил, на всякий случай, прикрывая ладонью огонёк сигареты. Посреди коридора, прямо у ноги Шварца, лежал, глядя в потолок глазами-пуговками, забытый кем-то в спешке, белый плюшевый медведь. Майор потянулся к нему и посадил рядом с собой у стены, закрыл глаза и прижался затылком к холодной штукатурке.
 - Становишься сентиментальным, зараза. – Пробормотал он сам себе и усмехнулся. Восстановление руки отнимало последние силы, и приходилось прилагать неслабые усилия, чтобы оставаться в сознании. Вскоре на улице послышался топот и голоса – ещё один отряд русских спешил на помощь войскам, прорывающимся вглубь города. Устроить перестрелку означало привлечь сюда ещё больше солдат, а тихо уничтожить их всех не позволяло изрядно подпорченное недавними событиями здоровье. План по улучшению собственного самочувствия созрел практически мгновенно, оставалось только привести его в исполнение. Майор встал с пола и подошёл к выходящему на улицу окну, оставшемуся во время артобстрелов не только без стекла, но и вообще без рамы. Закрыв глаза, Шварц весь обратился в слух. Первый солдат пробежал мимо окна, бряцая оружием и громко пыхтя, за ним второй, третий. А вот и последний, слегка хромающий, но рвущийся в бой не меньше остальных. Шварц, со скоростью жалящего скорпиона схватил его за шею, и втянул через окно, пока тот не успел издать ни звука. Резким, просчитанным до последнего сантиметра, движением, он свернул бойцу позвоночник и, не дожидаясь пока тело перестанет конвульсивно подёргиваться, впился зубами в его шею. Кровь, противно отдающая потом и грязью, хлынула из раны, но сейчас было не время для потакания внутреннему гурману, она возвращала силы, и этого было более чем достаточно. Шварц оторвался от шеи солдата только тогда, когда сознание перестало пытаться потухнуть от истощения. Тем не менее, одной только крови было мало для полного и, что немаловажно, скорого восстановления: вместо руки на плече всё ещё зияла открытая, хоть и не кровоточащая, рана. Шварц достал из ножен кортик и сделал первый глубокий надрез на плече ещё тёплого трупа. Спустя пять минут приложенная к ране чужая рука уже не только не отпадала, но и вполне пригодно слушалась её нового обладателя. В любом случае перерабатывать уже готовую плоть было заметно менее затратно, чем растить новую руку с нуля. Майор подошёл к трупу и снял с него ППШ, передёрнул затворы на обоих пистолет-пулемётах, и вышел на улицу. Потянув носом наполненный порохом и смрадом развороченных тел воздух, он направился к центру города, откуда доносилась всё не прекращающаяся стрельба. Последние лучи заходящего солнца быстро угасли, уступив место безлунной ночи. Ночи, о которой потом с содроганием вспоминали выжившие, и упорно молчали официальные документы. Это был безумнейший, за последние годы войны, танец смерти, начатый одним и продолженный тысячами. В рядах русских войск, вошедших в Берлин, из тьмы появлялся тот, кого позже называли демоном. Он расстреливал бойцов из их же оружия, сеял сумятицу и оставлял подоспевшим немцам лишь добивать раненных и оттеснять деморализованного врага к окраинам. Только танковые соединения, подошедшие на подмогу, смогли смять контрнаступление и заставить обороняющихся вновь окопаться в руинах.
 Утро и половину следующего дня, войска обеих сторон потратили на перегруппировку и короткий тревожный отдых. К полудню воздух уже изрядно пропитался смрадом разлагающихся тел, нагромождённых в узких улочках окраин. Майор бросил из окна взгляд на сидящих за наспех сколоченной баррикадой немцев. Бедолаги спасались от вони повязанными на лицах платками и ветошью, многие были ранены, но никто, похоже, не собирался сдавать позицию, с боем или без. Каждый был готов отдать свою жизнь, но не пропустить врага дальше этого места. Шварц спустился по ступенькам на первый этаж и выбрался из окна, сопровождаемый удивлёнными взглядами поверх оружейных прицелов.
 - Погодите…да это же, кажись, наш… - Пробормотал один из бойцов, разглядевший под несколькими слоями крови и грязи офицерскую форму.
 - Да, бойцы, наш. Майор Дитрих Шварц, если быть точным. – Ответил Майор и коротко кивнул. – Позовите командира.
 Бойцы вздохнули с облегчением и, отсалютовав, опустили оружие. Один них, тот самый, что узнал в Майоре своего, скрылся в дверях соседнего дома. Командир появился уже тогда, когда Шварц, напившись из предложенной ему фляги, закурил.
  - Оберфельдфебель Крупп. – Отсалютовал командир и сел рядом с Майором. – Все высшие чины погибли вчера, поэтому я принял командование на себя.
 - Хорошо, герр Крупп. Есть новости от оберст-лейтенанта Вольфа? – Ответил Шварц, и, поймав красноречивый взгляд сидящего неподалёку рядового, бросил тому помятую пачку сигарет.
 - Так точно. Полчаса назад был доклад о том, что операция почти завершена и последний поезд уйдёт в три часа дня. Пару раз до этого из рейхстага поступал приказ о перегруппировке в центре, но у нас как назло сломалась рация. У остальных, похоже, тоже были проблемы со связью.– Круп коротко улыбнулся, проследив за действиями Майора.
 - Итого, у нас два часа на всё про всё. Собирай бойцов, и максимально тихо продвигаемся к метро Осткройз.- Он кивнул и бросил окурок под ноги.
 - Тут такое дело, герр майор. – командир бросил взгляд на своих бойцов. Те кивнули в ответ, и он продолжил. – Многие из нас уже потеряли всех, кто им дорог, на этой войне. Я соберу желающих под Ваше командование. Мы же с остальными останемся здесь и прикроем отступление. Нам больше нечего терять, герр майор. – Круп отвёл взгляд и провёл ладонью по лицу.
 - Пять минут. – Кивнул Шварц и встал на ноги. – Передайте приказ об отступлении всем частям.
 Отступление к метро заняло у Майора с группой чуть более полутора часов. Нескольких раненных пришлось нести на носилках, что отнюдь не прибавляло скорости. Выйдя на площадь у станции, они примкнули к ещё нескольким группам таких же потрёпанных и уставших людей, стекающихся с окраин.
 - Эй, Дитрих! Шварц, это ведь ты! – Раздался громкий крик, проталкивающегося через толпу бойца.
 - Ха! Адерс, живой! – Майор узнал измазанное копотью лицо старого знакомого и принялся проталкиваться в его сторону. – Райнер, ну ты даёшь! – Наконец дотянувшись до товарища он сграбастал его в охапку и потрепал по волосам.
 - Не оставлять же мне Хельгу вдовой в двадцать лет. – Райнер похлопал Майора по плечам и усмехнулся. – Ну ладно тебе, раздавишь чего доброго.
 Увлекаемые толпой они спустились на станцию, где люди паковались в наспех переделанные вагоны метро. Когда на платформе уже почти никого не осталось, к Майору подбежал солдат с нашивками сапёрных войск. Шварц перебил бойца, едва тот раскрыл рот:
 - Заряды уже установили?
 - Так точно, герр майор, всё готово к подрыву. Недавно уже были два взрыва, так что, похоже, остальные благополучно уехали.
 - Отлично. – Кивнул он и толкнул Адерса к вагону. – Грузитесь и отчаливайте. А детонатор оставь мне.
 - Ты чего это удумал, Дитрих? – Райнер, нахмурившись, посмотрел на друга.
 - Удумал поиграть в неизвестного героя. – Шварц усмехнулся и взял детонатор из руки сапёра. – Тебя там Хельга ждёт, а меня здесь – неоконченное дельце.
 Майор, буквально силой впихнул друга в вагон, придавив, для верности, сапёром, и закрыл двери. Поезд отошёл от платформы и, медленно набирая скорость, скрылся в тоннеле. Неторопливо поднявшись по ступеням, Шварц вышел на площадь. На его лице играла довольная улыбка, ведь он знал, что его любимая Хельга теперь будет в надёжных руках. Подождав ещё полчаса, он достал из кармана детонатор и нажал на кнопку. Асфальт под его ногами затрясся от взрыва, а часть площади просела, намертво закупоривая тоннель, в который уехали поезда.
 Спустя три дня советскими войсками был найдён боец, чудом выживший после падения на его отряд шального фугаса. Несмотря на тяжёлую контузию на следующий день он ушёл добровольцем в поддержку войск, штурмующих рейхстаг. Самоотверженность, с которой сражался рядовой Черновский, была, впоследствии, отмечена медалью «За отвагу»

P.S.
 Я никогда не разделял идеологии нацистов. Просто так получилось, что в то время я служил именно в немецкой армии. Такие как я воюют не ради идеи, но ради процесса. Да и чего уж тут скрывать, форма у них была просто шикарная. (Эфемер «Майор» Блэк)