Партия обиженных

               


Верите – нет, а я решил  в политику податься. И что бы там ни говорили, как бы ни отговаривали меня – остаюсь верен своему решению. Решил – буду политиком – и баста!
В ту субботу с приятелями своими – Александром Николаичем и Евгением Богданычем в баню ходил. Александр Васильевич – старший наш приятель – тоже было решил к нам присоединиться, но в последний момент отказался, решил, что это будет с его стороны политически близоруко. Ну, решил – так решил. Мы в этом отношении никакого насилия не допускаем, человек сам знает – что ему важнее: или приятельское расположение сохранить, или политическую целесообразность соблюсти. Да, оно и к лучшему получилось. Что ни говори, а Василич нас своим авторитетом всё же придавливает. Как-то скованно я перед ним себя ощущаю, особенно в последнее время. И не в том дело, что он чемпионом четырёх флотов по боксу себя называет. Меня этим не удивишь. Я, бывало, по-пьянке то родным племянником Софии Ротару себя назову, то участником  Полтавской битвы. И всегда, надо сказать, окружающие с пониманием относились к моим заявлениям. А вот здесь, чувствую, что Василич, как на работу устроился, так сразу как-то изменился:  одеколоном приличным запах, от голоса холодной сталью повеяло… Ну, ладно, не об этом я!
В баньке, как обычно, вначале пивком расслабились… Хотя, нет… вру! Первым делом я Александра Николаича веничком берёзовым «отжарил» как положено. Хлещу его по всем – приличным и неприличным частям тела и приговариваю, чтоб расслабился до человеческого состояния, чтобы скинул с себя чиновничью личину. А он, надо отдать ему должное, не сопротивлялся, и на мои приговоры только согласно поскуливал. Не то, что Евгений Богданыч. Тот, как увидел такое «жаркое» дело, сразу – хитрец – за пивом засобирался: а ну как не хватит нам на вечер! Вот ведь всегда он так: как жареным запахло, ему тот час куда-то бежать надо, и всё по делам государственным. Ну,  со мной-то не пошутишь. Я всё-таки выждал момент, когда он в парную погреться зашёл, да так его отхлестал, что от визга Богданыча люди с улицы в банные стены колотить стали и милицию грозились позвать. Хотя, опять не о том я!
Ну, попарились, как положено. Пивка выпили. Евгений Богданыч, спасибо ему, не поленился, пока я Николаича веником охаживал, сбегал до пивзавода за «братским-светлым». Я в этом отношении скажу честно, как был, так и остаюсь при своём мнении: братское пиво – самое лучшее, и никакие «козелы – мозелы» ему в подмётки не годятся. Смирнов молодчина – марку держит! В общем, как выпили, Николаич – распаренный такой, размякший – сразу политический разговор завёл.
- Нам, - говорит, - братцы, надо свою партию создать, чтобы народ к ней потянулся, чтобы мы на всех выборах первенство держать могли. – А мы ему: а как же создать такую?

Умён же он, чертяка! Ведь в каких только партиях за свою жизнь не побывал: и в «зелёных», и в «красных», и в «фиолетовых»… Я давно заметил: его, как хорошенько отхлещешь, так он сразу нормальным мужиком становится, по-человечески разговаривать начинает.
Так вот, говорит нам Николаич, что название партии надо такое придумать, чтобы люди наши сердобольные, если не жалостью, то, как бы, состраданием к ней прониклись.
- Да говори же, - кричим мы ему с Богданычем, - как ты эту партию назвать предлагаешь?!
А он, не спеша так, пивка из бутылки отхлебнул и говорит:
- А давайте, братцы, назовём её «партией обиженных»!
Мы с Богданычем невольно переглянулись и отвечаем ему в некотором смущении:
- Ну, Николаич, это как-то… ну, не очень… Может, например, «партией огорчённых»?
А он нам в сердцах, и громко так:
- Да что вы слова извращаете?! «Обиженные» - это же те, с кем когда-то несправедливо поступили! А вы чёрте что вообразили!.. Не-е-т, «огорчённые» - это не то. Это, как будто, вам жена за ужином рюмку не налила, а вы и огорчились… Нет, «партия обиженных» - это как раз то, что надо! И не спорьте со мной!
Видим мы, что спорить с ним бесполезно, и, как бы, согласно киваем.
- А ты вот скажи, Николаич, - спросил я, - а в чём же эта «обиженная» политика наша будет заключаться?
Александр Николаич мечтательно так улыбнулся, и ответил почти сладострастно:
- А в том, что всех с нами прежде не согласных, сразу же  от дел отстраним. А тех, кто вслух своё несогласие не высказывал, а лишь только выражением глаз не соглашался – тем кратковременный контрактик предложим, месяца так на три. Если за это время выражение глаз человека изменилось в лучшую сторону, пусть дальше работает. А если нет, то позвольте, так сказать, вам выйти вон! Сразу все у нас шёлковыми станут.
Мы опять с Богданычем переглянулись: ловко же задумал, чёрт лысый! А того опять понесло:
- Сильно умных нам в партии не надо, с ними возни много. Надо преданных побольше, чтобы землю ели, доказывая свою преданность. А ума и моего хватит. Так что партия наша будет с умом, честью и совестью. Ум буду я… гы-гы-гы… а вы с Богданычем – честь и совесть… гы-гы-гы…
Меня от смеха его сатанинского аж передёрнуло!
- Погоди – погоди, - говорю, - а ты, значит, только ум, и без чести, и без совести?!
- Да ты не придирайся! – огрызнулся Николаич. – Я же говорю: в зависимости от ситуации, и честь и совесть изыщем… А что вы, скажите мне, с вашей честью и совестью без ума моего делать будете?!
- А Василич как? – вступил в разговор Евгений Богданыч. – Мы же все вместе идём или как, Николаич, а?
А Александр Николаич, как будто ждал этого  вопроса, и невозмутимо произнёс:
- А что Василич? Пусть как был, так и будет… Всем роль определим… Он же всё равно без меня ничего не решает, и мнением моим дорожит. Я ведь плохого не посоветую… Я стану лидером партии, мозгом как бы её… А ты, Евгений, будешь деньги для нас добывать. Ты это делать умеешь хорошо…
- Не-е-т, так дело не пойдёт. – Богданыч решительно встал. – За пивом сбегать – я, деньги добывать  - снова я… А ты, значит, мозг?.. Я так не согласен. Ты, Александр, я смотрю, круче Василича стать метишь?..
Обстановка накалялась. По всем признакам, «партия обиженных» рождалась в муках сомнений и противоречий.
- У меня, может, обид больше, чем у вас вместе взятых! – продолжал запальчиво Богданыч. – Я, может, свою стратегию имею…
Александр Николаич, не ожидавший такого поворота в разговоре, решил разрядить обстановку.
- Мужики, а давайте выпьем, закусим, да и обсудим, не спеша, наши дела! Ссориться нам ни к чему. Правда ведь, Богданыч, мозг ты наш воспылавший?..
Насупившийся Евгений Богданыч, помолчав, тихо, но решительно произнёс:
- Я за пивом больше не пойду…
 Ну, тут уж и я не выдержал.
- Я не понял, Женя! Ты не пойдёшь, а кто пойдёт?!  Ты ж у нас самый молодой, так что будь любезен…
- Сказал не пойду, значит, не пойду… - уже громче отрезал Евгений Богданыч.
Тогда мы с Николаичем, не сговариваясь, хвать его! – и в парную… Он кричит, конечно, сопротивляется. «Обижусь!»- грозится… И тут на пороге появился Василич. Слегка навеселе, стоит – ус покручивает.
- Ну и чего вы тут разгалделись? Орут, что аж на улице слышно. Да отпустите вы этого обиженного! На-ка вот, порежь…
Увесистый кусок колбасы полетел в сторону Александра Николаевича. В мою сторону полетела бутылка  «берёзовой». Василич, не спеша, снял и повесил на гвоздь пальто, присел к столу и заговорил:
- Щас с приезжим политработником встречался, с этим… как его… с Гитаровым… Три часа с ним просидели… О-о-чень уважительно ко мне отнёсся. Ты, говорит, мужик трезвомыслящий, давай дурью не майся… Вступай, говорит, в партию власти, и никто тебя больше обидеть не посмеет…
- Как это вступай?! – Голос Александра Николаича  дрожал от возмущения. – Я лично против!..
- А тебя никто и не спрашивает, - прозвучало в ответ. – Сиди и не рыпайся. Хватит нам уже «в обиженку»  играть. Пора начинать политически грамотно мыслить и рассуждать.
- И как же это – грамотно? – с издёвкой в голосе спросил Николаич. – Подкладываться под сильного – это, по-твоему, политически грамотно?!
- Я же тебе говорю: сиди – и не рыпайся! – Чувствовалось, что Василич настроен был явно не демократически. – Хочешь есть белые булки – держись с нами. А желаешь горчицы с хреном – свободен.
Николаич обиженно замолк.
После  «берёзовой» нам захорошело, а Василич долго ещё просвещал нас о том, как действовать в сложившейся обстановке политически грамотно. И ничего, между прочим, в этом хитрого нет. Я так понял, что с утра надо одно пообещать, в обед – совершенно противоположное, ну, а к вечеру  - вообще заявить, что тебя неправильно поняли. Тут действительно, ни в «обиженку», ни в «принципиальность» не поиграешь. Тут или волчком крутись, или «маятник качай». В конце концов, никакой «партии обиженных» решили мы не создавать, а действовать, как  и все политически грамотные – по обстоятельствам.  Николаич обиду молча проглотил, и сидел молча слушал. Потом мы ещё за одной сбегали. Хорошо так посидели. А политика мне понравилась. И политиком я, можно сказать, уже стал. А обиженные… Ну, что обиженные? Обижаются только дураки, и на них, как известно,воду возят.