Дневниковые записи. 1932 год. Часть 44

На фото: поездка на озеро Сенеж. В центре – М. Суббота. Справа – О. Иванова. 24 июня 1932 года.

*****

Часть 44


Москва, 18 июня 1932 года.
После двух уроков химии пошли к Лёшке Морозову проявлять кассеты. Ребята спрашивают: «Как погуляли, туристы?» Смеются над Лёшкиным аппаратом. Лёшка ещё не спал, он прямо с поезда поехал на завод. С завода — сюда. Дома ещё не был. Снимки получились хорошие.

Москва, 23 июня.
Сговорились завтра ехать на озеро Сенеж. Едем: я, Леонов, Морозов, Свиридов, Ольга Иванова, Роза Казацкая, Ольда Изосимова и Алла Мельникова. У Изосимовой красивое редкое имя — Ольда.

Роза Казацкая — обыкновенная, некрасивая, маленькая, толстая, рябая еврейка, 20 лет. Оля Иванова ничего себе, загорелая, высокая, весёлая. Она поедет. Всё время на уроках с ней шутим. Читали «Человека в футляре» Чехова. «Как бы чего не вышло» понравилось нам больше всего. Итак, завтра едем. Оля живёт у Каланчёвской площади, а сейчас на даче недалеко от Москвы. Завтра собираемся на Октябрьском вокзале в 7-30 утра. Раньше нельзя, потому что Оля работает в ночной смене до 7 утра. Она работает в геологоразведочном бюро. За Изосимову и Мельникову в том, что они поедут, я не ручаюсь.

Ст. Подсолнечное — озеро Сенеж, 24 июня.
В 7 часов утра я уже у Володьки. Там и Лёшка — сегодня не проспал, оба дожидаются меня. На вокзале нас встречает Оля Иванова. Скоро приходит Роза Казацкая. Ждём ещё полчаса, но никто больше не приехал. Отправились впятером. Купили и взяли с собой бутылку «Мадеры». Станция Подсолнечное находится в 60 километрах от столицы. Сели в поезд. Время идёт весело. Вот и село Подсолнечное, довольно большое. Из вагонов вместе с нами выходят экскурсанты и группы туристов. Мы себя тоже (я, Володя, Лёша) вполне можем назвать туристами. Недалеко от станции попалась речушка, заросшая кувшинками. По берегам два завода. Уже видно озеро. Оно не такое уж громадное, как я его себе представлял. Оля идёт со мной, поэтому мне не скучно. Разговариваем. Лодки в прокате все заняты. Будут позже. Мы пошли в лесок. Тут поели, побузили. Время летит быстро и весело. Снимались. Вновь отправились к озеру. Лодки пришлось ждать. Я с Лёшкой Морозовым искупались. Вода тёплая, свежий ветел поднимает волны. Дно илистое, берега обросли хвощём. В одной из сторон озера находится военная зона. К тому берегу нельзя подплывать ближе, чем на 0,5 километра, иначе отберут лодку и за неё придётся платить, или просто сшибут из винтовок. Об этом предупредили на лодочной станции. «Как бы чего не вышло!» — смеётся Ольга. Она рассказала, что несколько лет жила на море в Крыму и хорошо научилась там плавать. Вообще, она девочка ничего. Её нельзя назвать красивой. Она слегка горбится, что ей совершенно не идёт.
    
Выглянуло из-за небольших туч солнце. Мы поехали в заросшую хвощом территорию. Здесь почти всё заросло хвощом, высота которого с рост человека. Глубина в этом месте от 1 до 2 метров. Нарвали массу лилий. Поехали кататься по озеру. В озере много рыбы, об этом свидетельствуют сети, морды и т. п., разложенные на берегу для сушки. Но рыбную ловлю может производить здесь только артель.
    
Гребём я или Лёшка. На лодку дали только одну пару вёсел. Катались до 8 вечера. В 10 часов вечера последний поезд на Москву. Пошли на станцию. Девчата набрали цветов. В поезде Лёшка сразу лёг спать. Володька пристаёт к Ольге, не даёт ей отдохнуть. Сгоняет её с одного места на другое. Уже ночь. Поезд стоит, что-то впереди случилось. Освещения в вагоне нет. Я усадил Ольгу к себе. Она с радостью легла на скамейку, так как почти спала, при этом голову положила мне на колени. Первый раз в жизни, как это ни странно, я по-настоящему обнимал девушку. Ольга отвечает на ласки. Она, как я заметил ещё на рабфаке, должно быть давно хотела со мной познакомиться или, вернее, сблизиться, поэтому так легко идёт дело. Кое о чём поговорили. Она говорит, что хочет после рабфака тоже попасть геологоразведочный институт. Значит, я не один буду туда поступать. К концу дороги она совсем ослабела. Приехали в Москву около часа ночи. 12 июля опять едем на прогулку, Оля не откажется. Добавлю, что это пока единственная моя поездка, когда я коробки для насекомых привёз  домой пустыми. Не было солнца, да и некогда было на насекомых уделять много внимания. Ведь рядом со мной всё время была Оля.
 
Москва, 28 июня.
С 24 июня на рабфаке отпуск до 1 сентября. Помещение рабфака как будто отбирает машиностроительный институт, так что где будем заниматься осенью, неизвестно. Ездили с Лёшкой на лодке по Москве-реке. Он сказал, что у нас в группе на второй год осталось 6 человек, из  них трое — из нашей бригады: Барсукова, Ерошин и Тишков. Так что из бригады дальше будут учиться лишь Пчелинцев и я. К осени постараюсь перейти в бригаду Леонова, чтобы быть с Олей.

Москва — Тарасовка, 30 июня.
Сегодня спал до 11 часов — отсыпался. В 12 часов позвонил Леонов. Говорит, что Казацкая передала ему, что Ольга сильно заболела после нашей поездки воспалением лёгких. Может быть, поэтому я и не встретил Ольгу в парке, а она обещала прийти обязательно.
    
Поехал в Тарасовку. Солнечно, жарко. В Тарасовке я не был давно. Как всё здесь изменилось! Помидоры и картошка не только стали большими кустами, но и начали цвести.  Выросли горох, укроп, огурцы. Поспевает земляника. В этом году будет большой урожай малины. Вовсю цветут на клумбах цветы. Уже отцвели дедушкины петушки и ирисы, которые я привёз с Кавказа в 1930 году.
   
В 3 часа дня неожиданно с запада налетела грозовая туча. Небо потемнело, поднялся сильный ветер. Деревья гнутся, скрипят, летят сорванные листья и жёлтые кусочки коры с сосен. Полил сильный дождь. Сверкает молния. Дребезжат от грома стёкла в избушке. Через полтора часа всё прошло. Сегодня мама с Галкой переезжают на лето в Тарасовку.

Москва, 4 июля.
Пришли Лёша и Володя. Вместе пошли в кино на Арбатскую площадь смотреть картину «Любовь моряка». Говорили на разные темы. Девчатам Лёша нравится. Особенно когда он подстрижёт брови, нарядится в свою красную рубашку и чёрный костюм. Договорились 12 июля ехать в Голицино.

Тарасовка, 6 июля.
Вчера после работы приехал в Тарасовку. Сегодня с утра солнце, но ветер. У Кадомцевых рабочие соединяют коровник с курятником, опять отстраивают зимнюю дачу. Рабочих — 5 человек. Для отстройки незаконно срубили на участке пять деревьев.
   
Сегодня у Ольги Михайловны Кадомцевой день рождения. С утра готовят пироги, хлебы и т. п. Они это могут через свои закрытые распределители. А в магазинах пусто. Можно вполне сказать, что в текущем 1932 году мы переживаем настоящий голод. Мяса и масла нет уже с зимы. Паёк сахара довели до 500 граммов в месяц на человека. Даже конфет нет. Уже июль, а в магазинах ещё нет никаких овощей. Снабжение через кооперацию совершенно прекратилось. Дают лишь кое-какие пайки. Хорошо, что есть еда в столовых. По сравнению с прошлым годом, положение ухудшилось в полтора раза. В столовой простой обед стоит уже 65 копеек и 80 копеек, а хороший — 1 р. 20 коп и 1 р. 70 коп. А колхозные рынки годны только для хорошо получающих людей, опять тех же старых большевиков или профессоров.
    
Ходил по лесу, по заросшему ольхой заливному лугу у реки. Когда попадаешь из города в лес, испытываешь трудно объяснимое ощущение. Тут смешан и восторг, и любовь к природе, какая-то скрытая радость, восхищение. И вместе с тем, какая-то тоска и желание чего-то, хочется с кем-то поделиться. Хочется сделать чего-то больше. Вид леса и природы  восторгает дух и вместе с тем тормозит его. Сердце как-то замирает, и что происходит в мозгу — никто не разберёт. Описать это я не имею таланта. Но то, что испытывает человек, любящий природу и попадая в неё, — это что-то величественное и высокое. Вспоминаются старые, прошедшие времена, другие уголки природы, — не то грусть, не то тоска давит сердце и возбуждает мозги.
    
К трём часам дня я поехал в Москву — надо получить справку на рабфаке о дополнительном отпуске. Набежали тучи. В 3-30 была гроза. В Москве её не было.
    
По сообщению отца, в Тарасовке над участком разрядилась туча. Гром был очень  сильный, прямо потряс весь воздух. Молния ударила в радиоантенну. Провод, держащий антенну, расплавился. Один столб расщепило надвое. Антенна стоит, но от неё свисают много щепок. В большом доме разбит вдребезги электросчётчик. Везде, как говорят, посыпались искры, у самой избушки что-то на мгновение вспыхнуло. Это было во время сильного ливня с градом.

Москва, 10 июля.
Я с Володей Леоновым собрались у Лёши Морозова и решили ехать кататься на лодке. Сегодня мы должны окончательно решить, куда едем 12 июля. Лодку, как всегда взяли на лодочной станции «Динамо». На этой станции у Крымского моста лодки лучше, чем на других станциях, цена лодки 1 р. 50 коп в час за лодку.

По реке один «спортсмен» катается на водных лыжах, другой — за моторной лодкой на доске. Этот второй — уже спец по катанию на доске. Я с Лёшкой уже хорошо научились грести. После катания пошли в парк культуры и отдыха. Решили: 12-го июля едем в Голицино и пешком пойдём до Алабино.

Голицино — Алабино, 12 июля 1932 года.
К 7 часам пришли на сборный пункт к Володьке, а он, стерва, спит. Вскоре приходит Лёша и Гришка Ивлев — бывший, как говорят, студент нашего рабфака (он не смог и работать и учиться, поэтому ушёл с рабфака). Лёшка не раз ездил с ним ловить рыбу, так что парень бывалый. Он небольшого роста, чудной, ему 21 год. Ждём, пока Володька соберётся. Берём два фотоаппарата, винтовку и другие вещи. Нигде не могу найти фляжки для воды. Собрались. Поехали на трамвае № 6 до Белорусского вокзала. Ст. Голицино от Москвы находится в 44-х километрах.
    
В вагоне думали завести знакомство с девчатами, но начали поздно — пора сходить. От станции пошли вправо в сторону имения Голицина. Идём вдоль речки Вяземки. На пути — совхозное поле, где растут помидоры, огурцы, баклажаны. Мимо церкви прошли в ограду, и попали в бывшее имение Голицина. Ожидали действительно увидеть имение-дворец, а увидели обыкновенный дом постройки 1784 года, в котором нет ничего характерного как в архитектурном смысле, так и в историческом. Перед домом — липовый лесок, внизу — заросший заброшенный пруд и речушка. Отсюда пошли в направлении ст. Алабино. Если по шоссе, то до Алабино — 13 километров. Но идём по лесу. Лес густой. Берёзы, осины, ольха, попадается клён. Лес снизу порос кустарником: волчья ягода, вороньи глазки, молодые берёзки — всё мешает идти. Володька ругается, еле идёт. Где вода? Мы только и думаем, как бы  найти речку, или даже ручеёк. Тогда сделаем остановку. Лёшка за проводника, идёт впереди. Но вот он выдыхается, уступая место мне. Я пошёл напролом через густой кустарник, усеянный валежником и ветками когда-то вырубленного леса.
    
Вдруг впереди меня с шумом и криком  поднимаются две птицы, размером с сойку, с красновато-бурой головой и серым оперением. Лёшка бросает вещи, и с винтовкой мы вдвоём бежим в сторону полёта птиц. Володька с Гришкой остались сзади. Видим — ещё взлетает одна, две, три птицы. Их целая стая. Они не пугливые, подпускают на 30 шагов. Но ведь влёт второпях из винтовки не попадёшь. Пробегали с ним зря около часа. Стреляли по одному разу, но промазали.
    
Проходя через еловую рощицу, вдруг увидели конный красноармейский лагерь. В лесу сделаны стойла для лошадей. На лужайке перед речкой — площадка для игр. Но никого в лагере нет. Лагерь покинут дня три тому назад, наверно, ушли на маневры. У лагеря мы неожиданно наткнулись на лесную малину. Объелись ею! Не выходили из малины около часа. Забыли даже про речку. Тут же дикая земляника, но мы на неё не обращаем внимания.
    
Наконец, мы у речки. Перешли её по мосткам, сделанным красноармейцами. Речка Бутынка небольшая, но зато глубокая. Буквально в 20 сантиметрах от берега глубина доходит до полутора метров.
    
Время — 5 часов вечера. Это время, когда сделали первую остановку. С 7 утра до 5 вечера (12 часов) мы ничего не ели, кроме малины, и не отдыхали, кроме тех остановок, о которых рассказывал.
    
Развели костёр, разделись, как дома. Дальше никуда не пойдём. Да и станция Алабино в двух километрах от нас — вот сколько пропёрли. Я с Лёшкой искупались. Подурачились. Потом стреляли в цель. Я и Лёшка стреляем лучше всех, как будто одинаково.
    
Отдыхали до 9 часов вечера, потом собрались и пошли на станцию. Станция — небольшой домик и платформа. И больше ничего. По этой же дороге через одну станцию ближе к Москве находится станция Апрелевка, куда папа однажды ездил на охоту.

*****

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/12/1680