Джеймс Пакер. Пуританское благовестие

ПУРИТАНСКОЕ БЛАГОВЕСТИЕ
Джеймс Пакер (1990)
http://www.the-highway.com/articleJune09.html

В докладе архиепископского Комитета по благовестию, опубликованном в 1945 годк под заглавием «На пути возрождения Англии», благовестие было удачно определено как «представление Иисуса Христа во Святом Духе, чтобы люди пришли к Богу в  уповании на Христа, чтобы принять Его как своего Спасителя и служить Ему как своему Царю в общении с Его Церковью».
Решали ли пуритане задачу благовестия? На первый взгляд может показаться, что нет. Они соглашались с Кальвином в том отношении, что «евангелисты», упомянутые в Новом Завете как помощники апостолов, ныне не существуют, а что касается миссий, крусейдов и кампаний, то они не имели понятия о таких вещах. Но мы не должны впадать в заблуждение и полагать, что благовестие не было одной из главных проблем для них. Это не так. Многие пуритане были успешными и превосходными проповедниками для необращенных. Ричард Бакстер, апостол Киддерминстера, является, пожалуй, одним из наиболее известных сегодня пуритан-благовестников, но для современников было обычным оставить такие сведения, например, о Хью Кларке: «у него родилось множество сыновей и дочерей Божьих», или о Джоне Коттоне: «присутствие Господа венчало его труды по обращению многих душ» (Clarke S. Lives of 52 Divines. L., n.d. P.131,222). Кроме того, именно пуритане изобрели евангелизационную литературу. Стоит вспомнить хотя бы о такой классике, как «Воззвание к необращенным» Бакстера и «Предупреждении необращенным» Джозефа Аллейна, которые были пионерскими работами в этом жанре. Выработка форм практической работы с обращаемыми в книгах пуритан XVII века может рассматриваться как нечто имеющее уникальное значение для протестантского мира. «Достойной славой протестантской религии было то, что она возродила доктрину спасения и обращения, и преображения таким образом в новую тварь… Но еще более величественным образом Бог почти служителей и проповедников этой нации, которые получили известность и за границей своим открытием значения завета и закона» ((T. Goodwin and P. Nye, Preface to T. Hooker, The Application of Redemption, 1656).
Истина такова, что в ходе истории протестантизма были разработаны две различные концепции и два типа благовестия.  Мы привыкли называть эти типы пуританским и современным. Сегодня мы настолько привыкли к евангелизации современного типа, что едва замечаем существование другой. Чтобы мы могли в полной мере осознать характер пуританского благовестия, я установлю здесь его отличия от того типа, который в значительной мере заменил его в настоящее время.
Начнем поэтому с характеристики евангелизма современного типа. Представляется, что он предполагает концепцию поместной церкви как переменного цикла возрождения и научения. Евангелизация приобретает характер почти что периодической  кампании рекрутинга. Это чрезвычайная и непостоянная деятельность, дополнительная и вспомогательная к функционированию поместной общины. Для нее служат специальные собрания особого рода, а также, как правило, особые проповедники, уполномоченные их проводить. Часто их называют встречами, а не служениями; в любом случае они воспринимаются как нечто каким-то образом отличное от регулярного публичного поклонения Богу. В ходе встреч все, что на них происходит, непосредственно направлено на обеспечение того, чтобы добиться от необращенных немедленного, сознательного и решающего акта веры во Христа. В конце встреч все, кто откликнулся или желает сделать это, приглашаются выйти вперед или поднять руку, или сделать нечто подобное как акт публичного свидетельства и принятия решения. Это, как утверждается, великое благо для того, кто это сделает, так как помогает им сделать «решение» определенным, и предоставляет дополнительное преимущество заявить о себе, чтобы с ними можно было связаться лично. Такие люди могут быть немедленно направлены в поместные церкви как новообращенные.
Этот тип благовестия был изобретен Чарльзом Финни в 1820 году. Он ввел длительные встречи или, как мы теперь говорим, интенсивные евангелизационные кампании, и скамьи покаяния, куда в конце встреч можно было прийти для «решения» и иногда личной беседы, чтобы «принять решение быть на стороне Господа» (см. об этом его «Религиозное возрождение», особенно гл.14). В этом состояло отличие введенных Финни новществ.
Финни был открытым и сознательным пелагианином в своем учении о человеке, и поэтому его «новые меры» должны были претерпеть эволюцию. Финни отрицал, что падший человек никоим образом не может покаяться, верить или делать какое-либо духовное добро без благодати, и вместо этого утверждал, что все люди всегда имеют возможность обратиться к Богу. Человек – бунтарь, но он всегда совершенно свободен сложить оружие и сдаться. Соответственно, вся работа Духа Божия сводится к предоставлению уму человека доводов в пользу этой капитуляции, то есть ограничивается моральным убеждением. Человек всегда может отказаться от этого убеждения; грешники могут отправиться в ад, презрев Бога. Но чем сильнее убеждение, тем больше вероятность того, чтобы добиться успеха в разрушении сопротивления человека. Все средства, следовательно, должны быть направлены на увеличение силы и живости, с которой истина преподается уму, и самый бешеный азарт, самые мощные эмоции, самые волнующие нервы евангелизационные кампании являются правильными средствами евангелизации. Финни дал выражение этого принципа в первой же из своих лекций по ривайвелизму. «Рассчитывать на пробуждение без душевного волнения является абсурдной философией… Пока в мире не будет религиозного принципа, достаточного для подавления нерелигиозных чувств, напрасно пытаться продвигать религию  иначе, чем с противостоящим миру душевным волнением. Оно должно быть достаточным, чтобы спящие нравственные силы проснулись… И так как каждый человек, если он сможет вовремя пробудить эти спящие силы, может в любое время уступить Богу и стать христианином, труд евангелиста и его долг – всегда проповедовать для немедленного решения, чтобы сказать людям, что это их долг – прийти ко Христу, причем сейчас, и для этого он должен использовать все средства, такие, как разжигание внимания, привлечение и скамья покаяния, чтобы убедить людей сделать это». «Я попытался, - говорит Финни о типичной миссионерской проповеди, - представить людям веру и покаяние как вещи, которые Бог от них требует: настоящее и немедленное принятие Его воли, принятие Христа здесь и сейчас» (Finney C. Autobiography. N.Y.,1921. P.64). Вряд ли можно красноречивее сказать, что Финни воспринимал евангельскую проповедь как битву воль между собой и своими слушателей, в которой его обязанность состояла в том, чтобы довести их способности до предела. 
Если учение Финни о естественном состоянии грешного человека правильно, то его методы евангелизации тоже должны быть правильными, ибо, как он часто настаивал, «новые меры» были средством, хорошо приспособленным к тому, чтобы с его точки зрения достичь результатов». «Именно в такой практике, если пелагианская система естественным образом выражает себя, она становится агрессивно-евангелизационной» (Б.Уорфилд). Но если его взгляд на человека неверен, то его методы, как мы увидим, будут иметь катастрофические последствия. И это в настоящее время вопрос первостепенной важности, ибо методы Финни, модифицированные и адаптированные, характеризуют всю современную евангелизацию. Мы не утверждаем, что все, кто их использует – пелагиане. Но у нас возникает вопрос, согласуется ли использование этих методов с любой другой доктриной, чем у Финни, и мы постараемся показать, что если учение Финни будет отвергнуто, то его методы неуместны, как и вся современная работа евангелизации. Можно было бы сказать, что результаты оправдывают их использование, но если истина такова, что большинство «обращенных» по методам Финни отпадают, и так, как представляется, было с большинством тех, кто с первого дня работы Финни принял «решения», обусловленные использованием таких методов. Большинство современных евангелистов, похоже, отказались ожидать меньший процент «новообращенных», чтобы вообще выжить. Вовсе не очевидно, что результаты оправдывают такие методы. Мы покажем далее, что за ними стоит вполне естественное стремление произвести урожай ложных обращений, что и происходит в результате их использования.
Тип пуританского благовестия, с другой стороны, был последовательным выражением на практике убеждения пуритан, что обращение грешника – это благодатное дело суверенной Божественной власти. Остановимся на некоторое время на этом моменте.
Пуритане не использовали понятие «обращение» и «возрождение» как технические термины, и поэтому внесли в их использование некоторые изменения. Возможно, большинство богословов воспринимает эти слова как синонимы, каждый из которых обозначает весь процесс, посредством которого Бог приводит грешника к его первому акту веры. Техническим термином пуритан для обозначения этого процесса было действенное призвание. Призвание - это библейское слово, используемое для описания этого процесса в Рим.8.30, 2 Фес.2.14, 2 Тим.1.9 и т.д.; прилагательное же «действенное» добавляется, чтобы отличить это призвание от недейственного, внешнего призыва, упомянутого в Мтф.20.16, 22.14. Вестминстерское Исповедание (10.1) ставит «призвание» в свою богословскую перспективу, толкуя парафраз Рим.8.30: «Всех тех, и только тех, кого Бог предопределил к жизни, Он призывает Своим Словом и Духом, всякого в свой предназначенный час, и устоять перед этим призывом  невозможно.  Он призывает их из состояния греховности и смерти, в котором они пребывают по своей природе, к благодати и спасению через Иисуса Христа». Вестминстерский Краткий катехизис анализирует понятие призвания в своем ответе на Вопрос 31: это «действенная работа Духа Божия, которой Он, убеждая нас в нашем гребе и убожестве, просвещает наш разум познанием Христа и обновляет нашу волю, чтобы убедить нас и позволить нам принять Иисуса Христа, свободно по благодати предложенного нам в Евангелии».
Об этом действенном призвании, если мы хотим понять точку зрения пуритан, необходимо сказать три вещи. 
1.Это работа Божьей благодати, и это не то, что человек может сделать для себя или для другого. Это первый этап применения искупления к тем, для кого оно было достигнуто, и это момент, когда на основании его вечного союза со Христом в Завете, избранный грешник вводится Святым Духом в реальный, жизненный и личный союз с Искупителем и Главой Завета. Таким образом, это дар свободной Божественной благодати.
2. Это работа Божьей силы. Она осуществляется с помощью Святого Духа, Который действует, как опосредованно, через Слово, в уме, что дает понимание и убеждение, так и непосредственно, минуя Слово, в скрытых глубинах сердца, внедряя новую жизнь, со властью развенчивая грех и делая так, что грешник хочет и может ответить на приглашение Евангелия. Работа Духа, таким образом, является как моральной, путем убеждения (что признают все арминиане и пелагиане), так и реальной, действенной (что они не признают).
Оуэн писал: «Есть не только моральное, но и реальное действие Духа на умы и души людей при их возрождении… Действие благодати описуемо в словах и выражениях, обозначающих реальную внутреннюю действенность, таких, как новое творение, оживотворение, дар нового сердца… Там, где об этой работе говорится как об активной и действенной, она усваивается Богу: Он рождает нас свыше и творит заново, оживотворяет нас; но когда она описывается применительно к нам, о ней говорится в пассивной форме: мы созданы во Христе Иисусе, мы новая тварь, мы рождены свыше и т.п.; одного этого наблюдения достаточно, чтобы отвергнуть все арминианские предположения о благодати» (Works 2:369). «Служитель стучит в дверь сердца человека, убеждая его; Дух приходит с ключом и открывает дверь» (Watson T. The Body of Divinity. L.,1869. P.154).  Возрождающее действие Духа, продолжает Оуэн, является «непогрешимым, победоносным, неотразимым и всегда действенным»; оно «сдвигает все препятствия, преодолевает всякое противостояние и непременно производит эффект, для которого предназначено». Благодать является неодолимой не потому, что она «тащит» человека ко Христу против его воли, а потому, что она меняет сердца людей так, что они приходят вполне свободно, соделавшись готовыми к Его благодати (ВИВ 10.1). 
Пуритане любили останавливаться на библейской мысли о том, что Божественная сила явлена в действенном призвании, которое Гудвин постоянно описывает как «величайшее чудо» Церкви. Они были согласны с тем, что при обычном ходе событий возрождение не есть захватывающий роман, однако Гудвин отмечает, что иногда бывает и так, и таким образом Бог показывает нам, насколько велика Его власть, осуществляемая в действенном призвании человека. «Призвание возносит в неописуемую высоту неожиданный и властный характер избрания-обращения (я называю его так). Надлежит видеть, как избрание завладевает человеком, вытаскивает его с могучей силой, ставит на нем печать Божественной природы, иссушает до корней старую и растленную природу, подрубая все ростки себялюбия, вкладывает принцип любви к Богу и позволяет ему возрасти в нас» (Works 9:279). Такое драматичное преображение, говорит Гудвин, является «видимым знаком избрания как призвания такой силы, какую все силы неба и земли не могли бы произвести в душе человека, чтобы он изменился столь внезапно, но которое дано лишь Божественной силе, что создала мир и воскресила Христа из мертвых».
Причина того, почему пуритане придавали такое огромное значение оживотворяющей силе Бога, ясна из отрывков: они воспринимали достаточно серьезно учение Библии о том, что человек мертв во грехе, он в корне порочен, будучи беспомощным врагом греха. Во грехе есть такая сила, что только Божественное всемогущество может разорвать ее власть, ибо только Бог есть Автор жизни, которая может воскрешать мертвых. Там, где Финни предполагал полную способность, пуритане учили о полной неспособности падшего человека.
3. Действенное призвание должно быть работой Божественного суверенитета.  Только Бог может произвести его, и Он делает это по Своему благоволению. «Не от желающего и подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим.9.16). Оуэн излагает этот момент в проповеди на Деян.16.9 «Взгляд на неизменную, свободную милость в направлении средств благодати ко грешникам». Сначала он утверждает следующий принцип: «Все дела и события, особенно в отношении распространения Евангелия и Церкви Христовой, где это происходит в наибольшей мере, управляются вечной целью и волей Божией». Затем он объясняет это. К некоторым Евангелие послано, к некоторым нет. «Евангелие запрещено было проповедовать в Азии или в Вифинии, и поскольку Господь удерживает его Своим провидением, его пока еще нет во многих частях мира», в то время как Евангелие проповедуется в некоторых странах – в Македонии (как в тексте) или в Англии. «Теперь, - спрашивает Оуэн, - откуда эта различительность? Почему некоторые слышат, а другие нет? И когда Евангелие услышано, почему мы видим различные следствия, ибо некоторые пребывают в нераскаянности, другие же искренне принимают Иисуса Христа?.. Откуда, как вы думаете, берется в действенной работе благодати то, что она направлена на Иоанна, но не Иуду, на Симона Петра, но не на Симона Мага? Потому что это различение есть воля Божия от вечности… Цель Божьего избрания – это верховенство Его воли в раздаянии спасительной благодати».
Джонатан Эдвардс, великий пуританский евангелист, часто говорит о том же самом. В типичном отрывке проповеди на Рим.9.18 он перечисляет следующие способы, которыми суверенитет Бога (он определяет таковой как «Его абсолютное право распоряжаться всеми тварями по Своему благоволению») является в раздаянии благодати: «1. В призвании одной нации или народа, с дарованием им средств благодати, и оставлении других. 2. В преимуществах, которые Он дарует конкретным лицам (например, христианской семье, сильном служении, прямых духовных влияниях и т.п.)… 4. В даровании спасения некоторым, имеющим мало преимуществ, например, детям нечестивых родителей, тогда как дети благочестивых не всегда спасаются. 5. В призвании ко спасению некоторых, бывших зверски злыми, и оставлении других, которые были очень нравственными и религиозными людьми. 6.  В спасении некоторых из тех, кто ищет спасения, а не других, в результате чего некоторые погибшие грешники приходят к спасительной вере, а другие никогда не достигают искренности» (Works. Edinburgh,1838. 2:849). Это проявление суверенитета Бога Эдвардс считает славным, ибо «слава Божией милости состоит в том, что это суверенная милость».
Вероятно, это правда, что ни один проповедник в пуританской традиции никогда не полагал такой устойчивый акцент на суверенитете Бога, как Эдвардс. Может быть сюрпризом для современных читателей, что такая проповедь была очень плодотворной в плане евангелизации, но такова правда. Возрождение при служении Эдвардса охватило многие церкви, и, по его собственному признанию, он «обнаружил, что в возрождении ни одна проповедь не была так удивительно благословенна, как те, в которых шла речь об абсолютном суверенитете Бога по отношению ко спасению грешников, и Его свободе в ответах на молитвы, независимо от боли, которую испытывали естественные люди, продолжая настаивать на своем» (1:353). Здесь много пищи для размышлений.
Владычество Бога проявляется также в момент обращения. Писание и опыт показывают, говорит Гудвин, что «великий Бог для святых и славных целей, но в особенности чтобы явить Свою любовь и доброту, милость и благодать, постановил так, чтобы многие из Его избранных в течение некоторого времени оставались в состоянии греха и гнева, и тогда Он обновляет их для Себя» (Works 6:85). Не человек, но всегда Бог определяет, когда избранный грешник поверит. В способе возрождения также правит Бог. Пуритане учили, что, как правило, осознание греха, вызванное проповедью Закона, должно предшествовать вере, ибо ни один человек не захочет и не сможет прийти ко Христу, чтобы спастись от греха, пока он не будет знать, от какого греха ему нужно спастись. Эта отличительная особенность доктрины возрождения, как необходимость подготовки к вере, остро подчеркивалась  пуританами. Первым шагом человека ко спасению должно быть определенное знание о Боге, о себе, о своем долге и своем грехе. Вторым шагом является убеждение в своей греховности и конкретных грехах, и мудрый служитель, имея дело со спрашивающим на этом этапе, будет стремиться углублять убежденность и делать ее более конкретной, так как истинное и прочное видение своего греха всегда в большей или меньшей степени конкретно. Это приводит к раскаянию, печали и ненависти ко греху, которое начинает выжигать любовь ко греху из сердца и приводит к реальным, хотя пока еще неэффективным, попыткам прервать практику греха в жизни. Между тем мудрый служитель, видя, что новина теперь распахана, настоятельно призывает грешника обратиться ко Христу. Это единственный правильный совет человеку, который показал, что он всем сердцем хочет спастись от греха, ибо только тогда можно искренне и честно предложить ему Спасителя от греха. Иначе нельзя и быть не может, и потому пуритане снова и снова просят служителей не допустить сокращения существенного подготовительного процесса. Они не должны давать ложного поощрения тем, в ком Закон еще не произвел свою работу. Самый худший совет, который можно дать человеку – это перестать беспокоиться о своих грехах и довериться Христу сразу, если он еще не знает своих грехов и не стремится оставить их. Это лишь возможность поощрить ложный мир и ложные надежды, и произвести не веру, а лицемерие. На протяжении всего процесса подготовки, от первого пробуждения интереса до завершения рассвета веры, должна всегда признаваться власть Бога. «Бог не возрождает ни одного взрослого грешника, не разбивая его сердце» (Бакстер). Некоторые обращения, как говорит Гудвин, внезапны; подготовка происходит очень быстро. Некоторые же растягиваются на многие годы, которые должны пройти, прежде чем ищущий найдет Христа и мир, как в случае с Беньяном. Иногда большие грешники получают опыт большого утешения в самом начале работы благодати, тогда как морально устойчивые люди остаются надолго в муках вины и ужаса. Нет общего правила для того, как долго и как интенсивно Бог сдирает с грешника самодовольство. Таким образом, работа действенного призвания происходит столь быстро или медленно, сколь это определено по воле Бога, и участие служителя в ней – это роль акушерки, чьей задачей является увидеть, что происходит, и оказать соответствующую помощь на каждом этапе, хотя он не может изменить ход всего процесса или предсказать, как долго он будет идти. 
Из этих принципов пуритан вытекают характерные концепции их евангелизационной практики. Поскольку Бог просвещает, осуждает, смиряет и возрождает через Слово, задача его посланников – возвестить в слове и проповеди применение Закона и Евангелия. Проповедники должны возвестить замысел Бога, изложенный в текстах,  которые они излагают, чтобы показать путь спасения, наставить необращенных в Законе, призвать их размышлять над Словом, смирять себя, молиться, чтобы Бог показал им их грехи и дал им возможность прийти ко Христу. Они должны предложить Христа как совершенного Спасителя от греха, чтобы все, кто имеет сердечное желание спастись от грех, то есть усталые и обремененные души, которых приглашает Сам Христос (Мтф.11.28) могли прийти к Спасителю, Который ждет их.
Но именно этого не делал Финни и не делают его сторонники, требуя от всех немедленного покаяния и веры. Мы посланы ко всем людям возвестить, что они должны покаяться и верить, чтобы спастись, но если мы пойдем дальше и начнем говорить необращенным, что они должны «принять решение за Христа» (используя современную фразу), причем немедленно – это не будет Словом Божиим. Бог никогда не посылал проповедников говорить людям, что они обязаны «принять Христа» в конце евангелизационной встречи. Ибо на самом деле только те, кто подготовлен Духом, могут верить, и только их Бог призывает к вере. Здесь есть повальная путаница. Евангелие от всех требует немедленной реакции, но оно не требует немедленного ответа. Первоочередной долг неподготовленного грешника – это не пытаться поверить во Христа, чего он просто не в состоянии сделать, но читать Писание, спрашивать, молиться, использовать средства благодати и попытаться понять, от чего он должен спастись. Это не в силах грешника – принять Христа в любой момент, как утверждал Финни, ибо зафиксировать время, когда люди обретают спасительную веру, в состоянии лишь Бог, а не евангелист. Для последнего пытаться призывать грешников начать верить здесь и сейчас означает, будучи человеком, брать на себя суверенное право Святого Духа. Этим он выходит за рамки своего поручения как посланник Бога, и этим он рискует нанести неисчислимый ущерб душам людей. Мы не говорим, что это не может делаться по достойным мотивам. Но если проповедник говорит людям, что они обязаны принять Христа немедленно, и требует во имя Бога решения сразу, то некоторые, будучи духовно неподготовленными, могут выйти вперед и «принять решение», и сделать вывод, что они приняли Христа, тогда как они еще не сделали этого, ибо были просто не в состоянии этого сделать. Так в результате «решений» собирается урожай ложных обращений, и это ясно из самой сути дела. Запугивание для «решения» на самом деле лишь мешает и портит работу Святого Духа в сердце.  Человек берет эту работу на себя, чтобы попытаться довести ее до конца, и снимает плоды, прежде чем они созреют – а в результате ложных обращений имеют место лишь лицемерие и ожесточение. Призыв к немедленному решению предполагает лишь то, что люди якобы всегда могут «принять решение за Христа», и это допущение является катастрофическим следствием ложной, небиблейской точки зрения на грех.
Каковы же тогда должны быть принципы, которыми следует руководствоваться при евангелизационной проповеди? Во-первых, пуритане настаивали на том, что следует четко понимать главное: евангелизационная проповедь – это не особый вид проповеди со своей особой техникой. Это часть обычного публичного служения Слова Божия. Это означает прежде всего, что правила для нее – это те же правила, которыми должна регулироваться любая публичная проповедь Слова Божия. Во-вторых, человеком, на который возложена эта задача, является поместный пастор. Именно его обязанностью в ходе публичного и личного служения Слова «усердно трудиться по обращению душ к Богу» (Оуэн). Что Бог требует от него – так это быть верным содержанию Евангелия и прилежным в его преподании. Он должен всеми средствами стремиться к тому, чтобы сделать свою проповедь ясной, запоминающейся и влияющей на жизнь его слушателей, и искренне молиться за Божие благословение на его проповеди, чтобы они происходили в явлении Духа и силы, но частью его дела вовсе не является «наряжать» Евангелие и делать его обращением к естественному человеку. Проповедники, делающие это, не сильно отличаются от коммивояжеров, и технике продаж не место на христианской кафедре. Проповедник не направлен Богом, чтобы рекламировать, но чтобы принести Весть. Когда он сделал это, его работа на кафедре закончена. Не его дело требовать и вымогать «решений». Это суверенная прерогатива Бога – делать Свое Слово действенным, и поведение проповедника должно руководствоваться признанием и подчинением Божественному суверенитету в этом вопросе. 
Как же, отказавшись от обращений под эмоциональным давлением наподобие умения продавать, вторгшимся в современный тип благовестия, не сделать проповедь Евангелия жалким предприятием? Это не так сложно, сказали бы пуритане, а те, кто пуступят иначе, не будут считаться с суверенитетом Бога. У пуританских пастырей была такая же спокойная уверенность в успехе их евангелизационных проповедей, как и любых других. Они не были в лихорадочной панике по этому поводу. Они знали, что Слово Божие не возвращается тщетным, что у Бога есть избранные во всем мире и что через проповедь Его Слова они будут в свое время призваны – не из-за одаренности и изобретательности проповедников, но через суверенное дело Бога. Они знали, что у Бога всегда есть остаток верных для Себя, и это означает, что как бы ни были плохи времена, в каждую эпоху некоторые люди придут к вере через проповедь Слова. Это была вера, которая делала стойкими таких пионеров пуританства, как Ричард Гринэм, который после двадцати лет верного служения, распахов новину в Кембриджире, мог указать в каждом селе хотя бы одну обращенную семью. Это была вера, которой Бог почтил служение Ричарда Бакстера в Киддерминстере, в ходе которого в течение 17 лет, без использования иных средств, нежели проповеди два раза в неделю и катехизаторские наставления от дома к дому, были обращены более 600 человек, о которых спустя шесть лет после своей отставки Бакстер свидетельствовал, что, несмотря на постоянные насмешки и оскорбления из-за их пуританства, никто из них не отпал от его искреннего исповедания.
Вопрос, с которым мы столкнулись в нашем исследовании пуританского евангелизма, таким образом, ясен. Каким путем мы должны следовать в наших усилиях по распространению Евангелия сегодня? Путем современной евангелизации, интенсивных и масштабных, но краткосрочных кампаний с устойчивыми требованиями «принять решение» и машиной по обработке множества «обращенных»? Или мы вернемся к старым путям пуританского благовестия, к тихой, менее широкой и долгосрочной стратегией, основанной на поместной Церкви, стратегии, согласно которой следует стремиться просто быть верным в предоставлении вести от Бога и оставить суверенному Духу привлекать людей к вере через эту весть, по-Божьему и с Божьей скоростью? Как мы будем верны Слову Божию? Что из сказанного согласуется с библейским учением о грехе и обращении и что прославляет Бога? Это вопросы, которые требуют самого срочного рассмотрения в наше время.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn