Как Иван Недурак новогодние подарки спасал
Как-то спали они в зимнюю ночь, в которую месяц гноябрь на дубабрь сменяется: старшой сын с отцом на печи, средний на лавке у печки под боком, а младший – на завалинке. Отец старшего локтем толкает, бурчит сквозь сон:
– Ужо вставать скоро, сходи воды принеси, глаза промыть.
Старший сын правой ногой валенок с левой спихнул, тот – прямо по маковке среднему.
– Тут отец говорит, воды надо.
– Угу, счас.
И полетел валенок прямиком в Ванюшу, да тот ведь не дурак был – сквозь сон всё слышал, успел увернуться, и дальше спит. Отец снова старшего в бок – иди, мол, чего лежишь. Тот второй валенок с лапы стряхивает, а средний сын уж наготове (еще бы, чтоб с первого раза в Ваньку не попасть – не было такого отродясь!), валенок изловил и в дурака. Рухнул Ванюша на пол мёрзлый, вскочил, глазами ворочает, чего, где – не поймёт.
– Отец сказал, чтоб ты воды принёс,– объяснил средний, и, укладываясь поудобней, добавил: – Вставать скоро, быстрей давай.
Вздохнул Ваня и одеваться стал. Натянул свои валенки протертые, в тулуп рваный влез, а сам глядит на валенки братовы и прикидывает, если одену, что получу – подзатыльник или по шее. Но, вспомнив, какой мороз снаружи поджидает, решился поверх своих натянуть. И вот удача – впору пришлись, будто братову обувку на его валенки ладили. А чего там, получать так получать,– и отцов добротный тулуп прихватил.
Взял герой ведро за ночь обледеневшее, подолбал-подолбал об крыльцо, лёд вытряхнул и двинулся к колодцу на край села.
Долго ли, коротко, до колодца добрался, пробил корку ледяную, стал воду зачерпывать и плюх – ведро из рукавицы выскользнуло. Перегнулся Иван за ним – поймать-то успеть, да тщетно. И не заметил, как из тулупа отцовского монетка выскочила. Стоит над колодцем, горюет, и вдруг видит – рыбка золотая из воды выпорхнула, и монетами в него швырь – швырь. Увернулся Иван легко, чай не от валенка, и тут же к колодцу подскочил.
– Государыня рыбка, государыня рыбка, мне бы ведро мое.
Тишина.
Понял Ваня, в чем дело, стал монеты собирать. Долго в снегу ковырялся, всё, что найти смог, бросил в колодец и ждет. Снова рыбка выскочила и калиту ему с боками раздутыми прямо в руки!
– Не надо мне!– кричит Иван. – Мне бы ведро моё!
Выплыла из глубин колодезных рыбка, глядит на чудака глазками круглыми.
– Ведро бы мне моё,– замялся Ваня, а сам мешочек с золотом рыбке протягивает.
– Ну, ты даешь, старче,– удивилась рыбка.– За эти монеты знаешь сколько ведер купить можно?
– Если новое куплю, батюшка заметит, спросит, куда старое подевал. Ох, влетит мне тогда, милая рыбка. Не надо мне… Моё бы, а?
Засмеялась рыбка, вглубь нырнула и крикнула:
– Держи, дурачок!
Как пробка ведро из колодца вылетело, Иван схватил его, да так обрадовался, что в пляс пустился. Чуть не забыл рыбке калиту с золотом вернуть. А та у поверхности воды под льдинку спряталась, ждала – бросит или нет. И как только взволновалась вода от калиты упавшей, покрылась рыбка молыньями волшебными, закипела, забурлила вода, снег вокруг колодца мигом сошел, как небывало, даже травка на свет божий выглянула. Опешил Иван и на ведро уселся.
– Что, где?– промямлил он по привычке, глазами вращая.
– Беда, Ванюша, беда,– молвила рыбка.– Задумал злой Кощей дело недоброе, подарки у ребятишек новогодние отобрать.
– И себе забрать?– уточнил Ваня удивленно.
– Всё так, Ванюша. Придется тебе отправиться в путь дальний, подарки спасать от коварных рук.
– Мне? Так не богатырь я, государыня рыбка. Разве ж я с Кощеем совладаю?
– Никому с Кощеем совладать не дано – бессмертный он. Но ведомо мне, что есть у него смерть, только запрятана далеко.
– Где?
– Экий ты простой – где? То мне… ну-у-у… неведомо. Сходи к бабе Яге, она расскажет.
– Ой, неправда ваша, государыня рыбка. Ужель волшебница такая да не знает, где смерть Кощеева спрятана?
– А ты, Ванюш, не дурак!
– Я так всем и говорю!
– Но понимаешь, не могу тебе сказать. Сказка всё-таки… В общем, должен ты к Яге сходить, огонь-воду пройти, иначе ты не герой, не-е-е.
– Чудно говоришь. А где ж её Ягу искать, рыбонька?
– Неужто пойдешь? Она ведь молодцев… того… Видно не зря пал на тебя выбор великого рандома.
– Чей выбор пал, не понял?
– Сие, Ванюша, тайна мироздания, уму твоему неподвластная. Так и быть, дам тебе в спутники коня доброго, он куда надо доставит. Ну, ступай с богом.
И скрылась. А с ней исчезла трава, снег рухнул, откуда ни возьмись, и вода в колодце заледенела.
Поднялся Иван, головой помотал, глазами повращал – причудилось, али нет? Потянулся ведро брать, ан нет его, а там, где стоять должно – лошадка деревянная покачивается.
– Что за чудеса?– развел руками Иван.– Аль опять мне видится?
Тишина.
***
– Это, значит, такого доброго коня ты мне в спутники дала?– разобиделся Ваня.– Вот так удружила, вяленая, вот так спомогла!
Но, почесав затылок, рассудил, что рыбка, наверное, коняжку ему подарила волшебного. Может сесть надо и он в живого коня превратится.
Взгромоздился Иван на рыбий дар, ждет-пождет, а превращение не происходит.
– Эх, рыбка, ничего-то не объяснила,– досадовал Ваня.– Может слово заветное сказать надо?– и как гаркнет:– Нооо, пошел, родимый!
А коняжка на месте стоит.
– Поехали!– рявкнул Иван пуще прежнего.– Скачи!
Уж он и прыгал на нём, и сам скакал, а ничего не вышло – как был конь деревянный, так и есть.
– Ну что ж тебе надо-то? Я уж и не знаю! Ну, стань что ли передо мной, как лист перед травой!
И вдруг ба-бах – и впрямь перед ним конь появился, только другой – плюшевый.
– Ну, ты дал!– раздалось совсем рядом.
Иван отпрыгнул в сторону, развернулся резко и взвизгнул:
– Кто из вас это сделал?
– Что именно?– поинтересовался конь, а какой – плюшевый или деревянный – неясно.
– Молвил человеческим голосом.
– Ты зачем Горбунка вызвал, чудо? Тебе меня мало?
– Ага!– уличил Ваня деревянного коня.– Ты, значит, говорить можешь!
– Если ты слышишь голоса, это не значит, что с тобой говорит игрушечный конь.
– А как же,– растерялся Иван.– А с кем я тогда?
– Ладно, ладно, со мной говоришь, твоим верным конем. Горбунок, ты это, стань перед кем-нибудь там… ну, сам придумай, как лист… Ну ты понял.
И тут же – ба-бах – плюшевый конь исчез.
– Тогда, раз ты меня понимаешь, можем ехать,– заключил Иван, взгромоздился на коня и гаркнул:– Гони к бабе Яге!
Закачалось все вокруг, закочевряжилось и р-р-раз – оказались они в дремучем лесу. А Иван сидит хохочет, аж слезы на глаза наворачиваются.
– Чего ржешь?– поинтересовался конь.
– Ой, не могу, ой лопну сейчас! Я щекотки с детства боюсь.
– Надо же,– хмыкнул конь.– Других от таких прыжков наизнанку выворачивает, а этому щекотно. Слезай, приехали.
***
Встал Иван с коня, глаза рукавами вытер, глядит – избушка перед ним на курьих ножках.
– Баба Яга, ты дома?– грянул он что есть моченьки.
– Ага, сейчас выбежит нашего Ваньку встречать,– усмехнулся конь.
– А что не так?
– Ты будто не знаешь. Слова надо сказать заветные.
– Аааа! Эт я в миг! Ну-ка, карга, отворяй ворота!
– Ты что делаешь, дур…
– Не дурак я!– тут же насупился Иван.
– Дуршлаг тебе в глотку, я хотел сказать.
– Это другое дело.
– Ох, если услышала она, будет тебе другое дело.
– Не то сказал? Сейчас исправлю. Во, вспомнил: избушка-избушка, встань к лесу боком, а ко мне боком.
Заскрипела изба и начала было к Ивану правым боком поворачиваться, да остановилась вдруг, лапой снег гребанула, пошла в обратную сторону, но снова встала – каким боком-то вертаться не знает. Закурлыкала изба, задрожала, бревна едва не повыскакивали.
– И что ты сделал?– буркнул конь.– Как входить собираешься?
– Спокойно, я все продумал,– заверил Иван.– Мы Ягу измором возьмем.
Но изба успокоилась, передом к ним повернулась. А на пороге – сама Яга стоит: руки в бока, глазища сверкают – ей-богу живьем съест, не подавится.
– Кто мою избу тревожит? Кто головушку здесь сложит?
А Иван то не растерялся, в миг к Яге подскочил и заветные слова прямо в лицо ей грянул:
– Анператор рождается, славите, зачем пришли – сами знаете! Бабка, открывай сундучок, доставай пятачок!
– Фууу, каким от тебя духом прёть,– скривилась бабка.- Русский что ли?
– Как догадалась?– удивился Иван.
– По запаху, Ванюша, по запаху.
– А имя мое как узнала? Тоже по запаху?
– Ты зачем, болтун, пожаловал?– рассвирепела Яга.– Зачем мой сон растревожил?
– Я – избранный!– объявил Иван гордо.– Только не помню, как он называется.
– О ком ты, Иван?
– Ну, который меня избрал. Вспомнил! Роддом!
– Посто-постой. Так ты знаменитый Иван Недурак?
– Ну, не знаменитый… дюже, но не дурак!
– Чего ж ты молчишь-то? Заходи, родимый, дорогим гостем будешь!– обрадовалась Яга, а про себя пробурчала:– Была о тебе от Кощея весточка. Изведу тебя, касатик, ох, изведу.
– Что это ты бормочешь, бабушка? Не разберу.
– Это я садись говорю, сейчас я чайку… сладостей разных… Садись.
– Ты мне лучше, бабушка, вот что скажи…
– Скажу, милый, всё как есть выложу.
– Да мне всё не надо, Кощея бы смерть отыскать.
– Так вон ты какое дело задумал, Ваня. Заморочила она тебе голову.
– Кто?
– Ведьма злобная, в рыбу золотую превращенная.
У Ивана волосы на голове поднялись.
– Золотая рыбка – ведьма?
– Презлющая, Ванечка. Но ничего, помогу я тебе с бедою справиться. Тайну темную открою. Нет, Ваня, ни Кощея, ни меня, ни избушки моей старенькой.
– Куда ж вы подевались?– удивился Иван, глазами вращая.
– Это всё порча. Везде порча. Вот этот стол, лавка, на которой сидишь, конь твой дивный – всё порча. И мы с тобой, Ванюша, тоже порча.
– Что-то я тебя, бабушка, не понимаю.
– А понять хочешь?
– Конечно хочу.
– Тогда смотри,– загадочно произнесла Яга и достала откуда-то два мухомора.– Это твой последний шанс узнать правду, но выбор ты должен сделать сам. Если возьмёшь синий мухомор, проснёшься у себя на завалинке и ни о чем не вспомнишь, так и будешь жить в порче, ничего не подозревая. А если выберешь красный, узнаешь, каков мир на самом деле.
Выхватил Иван оба мухомора, в руках повертел и говорит:
– Эх, бабка, не надо мне твоих чудес расчудесных,– и грибочки ядовитые в окошко выбросил.– Расскажи лучше, как Кощея извести.
– Извести ему!– забурчала Яга под нос.– Тебя изведу, негодник эдакий.
– Что ты, бабушка, опять бормочешь?
– Говорю, конечно, Ванюша, расскажу тебе, как смерть Кощееву отыскать,– а сама снова тихонько буркнула:– Пока искать будешь и новый год пройдет.
– Бабусенька Ягусенька, поскорее говори, не томи.
– Слушай, Иван. В глубокой чаще есть дуб тысячелетний, на дубе ферма, в ферме – корова…
– Я что похож на дурака?
– Слушай, не перебивай! Хитро Кощей смерть свою запрятал, а ты как думал? Так вот, в корове свинья, в свинье Ряба.
– Курочка?
– Да. А в Рябе яйцо со смертью Кощеевой. Как вытащишь курицу из свиньи, посади ее на насест и жди. Когда снесёт она золотое яйцо, ты то яйцо не трогай, дальше жди. Когда снесёт серебряное яйцо, и его не трогай, не там смерть Кощеева. А вот когда снесёт она простое яйцо, вот там-то смерть его и спрятана. Дави яйцо в тот же миг!
– И долго ждать?
– Пока не дождёшься,– развела руками Яга.
Делать нечего. Вышел Иван из избы, к коню направился, а Яга за ним дверь захлопнула, руки потирает и посмеивается:
– Ищи, касатик, ищи. Век не сыщешь!
***
– Ну, мой верный конь, гони к тысячелетнему дубу с фермой,– повелел Недурак.
Снова всё вокруг закачалось, захохотал Иван, уж больно щекотно это, и р-р-раз – опять перед избушкой Яги очутился.
– Что, где?– растерялся он.– Али не получилось перемещение? Давай еще раз попробуем.
– Нет такого места на всей земле, Иван. Обманула тебя старуха.
– Кто обманула? Бабушка? Не могла она! Ну-ка, вези к дубу!
– Эх, Ваня-Ваня, простая душа.
***
Ворвался Иван в избу бабкину и с порога заорал:
– Обманула, старая! Никак ты с Кощеем заодно!
– Что такое, Ванюш, что случилось?
– Нет там ничего! Ни фермы, ни дуба, ни смерти Кощеевой!
– Как так нет? Неужто злодей смерть свою перепрятал, а я и не знала?
– А что, мог?
– Конечно, Ванюша, знал бы ты, какой он коварный. Все от него злодея настрадались, на тебя, касатик, одна надежда.
– Где же теперь смерть-то искать, бабушка?
– Не знаю, Ваня, но всё же помочь смогу,– проворковала Яга, а про себя прокаркала:– Сейчас я тебя отправлю к… Фене!
– К какой-какой Фене?– недослышал Иван.
– К бабе Фене, сестре моей.
– Не слышал, что у тебя сестра есть.
– Есть. Та ещё злюка. Она ко двору Кощееву каждый день летает, всё знает. Вот она-то тебе точно расскажет, куда злодей смерть свою спрятал.
– Спасибо, бабушка, я помчал.
– Постой-постой, голубчик. Куда помчал-то? К сестре моей так просто не добраться, даже твой конь чудесный её избу не отыщет. Только я к ней путь знаю.
– Вот как?– почесал затылок Иван.– Так может и дуб тот в тайном месте был, поэтому конь его не нашел.
– Вот у Фени и узнаешь,– заверила Яга, а сама к печи подошла.– Иди сюда, садись на лопату.
– Э, бабуся, нет, со мной этот номер не пройдет! Не дурак я!
– Чего испугался, Ванюша? Думаешь, живьем поджарить тебя собралась?
– А разве нет?
– Да как ты мог подумать,– обиделась бабка.– Я ему тайну сокровенную хотела открыть, а он!..
– Да ладно тебе, бабушка, какую тайну?
– Вот повезло тебе, Ванюша, со мной – я старушка отходчивая,– объяснила Яга и продолжила в полголоса:– Никому не говорила, тебе скажу – не печка это вовсе, а портал алый. Слыхал
о таких?
– Как же не слыхать, слыхал,– так же тихонько ответил Иван.
– Тогда знаешь, что порталы эти силами добра строены, чтобы нечистые воинства сдерживать.
– Ты, бабушка, стало быть, на стороне добра,– округлил глаза Иван.
– Да. Только никому ни слова, иначе беда!
– Не, ба, я никому.
– Мы с сестрой Феней хитро внедрились в нечисть Кощееву… Ох, Ваня, боюсь, выдашь нас.
– Да не в жизнь. Куда садиться?
– На лопату, касатик, на лопату. Вот так, молодец. Не бойся, не огонь в печи вовсе, не обожжет. В один миг в избушке у бабы Фени окажешься.
И Ваньку в пламя задвинула. И заслонку прикрыть не забыла.
Да только Иван так сильно Яге поверил, что и впрямь в пространстве переместился – чихнула печка и вылетел из нее герой, как ведро из волшебного колодца.
***
Подпрыгнула Яга с испугу, во все глаза на Ивана глядит. Поднялся он с полу, сам весь черный от сажи, а на лице – улыбка счастливая. И как заорет:
– Здорово, баб Фень!
Почесала Яга затылок, смекнула, что к чему, и спрашивает:
– Ты как здесь очутился, молодец?
– Меня к тебе сестра твоя переправила.
– Яга? Но это же место тайное, никто о нем знать не должен.
– Ну, мне-то можно.
– А ты кто таков?
– Я Иван Недурак.
– Как? Знаменитый Иван Недурак?
– Ну, да, чуток знаменитый,– довольно ответил Ванька.
– Тогда не будем терять время. Слышала я, ты смерти ищешь, так?
– Типун тебе на язык, бабушка, не ищу смерти!– тут же пресёк подвох Иван. Одно слово – недурак.– Кощеевой смерти ищу.
– Так и я о том же. Подойди поближе, на ушко тебе расскажу.
Придвинулся Иван к Яге, уши навострил, чтоб ни слова не пропустить.
– Смерть его в яйце,– зашептала бабка.
– Бабусь!– рявкнул Иван.– И ты туда же? Яйцо в курице, курица в козле! Нет там ничего, я проверял!
– Тише-тише, Ванюша, не в курице яйцо-то, все хуже гораздо. В змее Горыныче оно, а Горыныч в норе, а нора в горе. Только ты ту гору не найдёшь.
– Давай через алый портал перемещусь.
– Не получится, Ваня. Чтобы так перемещаться, портала два должно быть – в один заходишь, из другого выходишь. А у Горыныча алого портала нет. Но я тебе с бедой этой помогу. Есть тут у меня где-то сапожки…– закряхтела бабка, направившись к сундуку.– Не простые, Ванюша, сапожки – волшебные. Где-то… сейчас, сейчас… ага! Вот, Ваня, сапожки-то, смотри.
– А коньки на них зачем, бабушка? Мешаться будут!
– Ты их, Вань, и не заметишь, когда по сугробам бежать будешь, а ежели на озеро какое попадешь – в надцать раз быстрее помчишься!
– А они на валенки налезут?– поинтересовался Иван, уж больно снимать их не хотелось.
– Нет, что ты, волшебство их в другом кроется: стоит надеть сапожки, как они тут же понесут тебя прямо в нору змея Горыныча. А валенки свои здесь оставь, на обратном пути заглянешь к бабушке и заберёшь.
Делать нечего. Сбросил Иван валенки братовы, и свои протёртые стянул, и скорее-скорее, чтоб ноги не застудить, влез в сапоги.
– А теплые сапожки-то,– удивился Иван, ноги в стороны разбрасывая – новой обувкой любуясь.– Только что-то в левом… не пойму…
Залез Иван рукой за голенище и выудил оттуда…
– Дудка!
Яга как ее увидела, запричитала:
– А я-то искала ее, голову ломала, куда подевала. Давай ее мне, Ванюш.
– Держи.
Протянул он Яге дудку, а сам чувствует, что сапоги против воли к выходу его тянут. Только бабка руку к дудке поднесла, а Иван – прыг из избушки, чуть дверь не вышиб, и помчался со всех ног, только снег столбом. Бабка следом на крыльцо вывалилась, в пляс от злости пустилась, кричит вслед:
– Дудку вредную бросай, негодник, дудку!..
Да только Ваня так летел, что в ушах свистело – ни словечка не услышал.
– Ничего-ничего,– успокоила себя Яга,– через тыщу верст из сил выбьешься, а на второй тыще коньки-то отбросишь. А ежели нет, так на третей тыще прямиком к Горынычу попадёшь. Уж он-то таким угощениям завсегда рад.
***
Да только Иван так сильно бабке поверил, что и трёх вёрст не пробежал, как прямо в холодный бок Горыныча со всего маху ткнулся. Тут же вознесла его в воздух сила невиданная, а вокруг тьма голов змеиных появилась.
– Ты кто таков будешь?– хором проревели чудища.– Ежели богатырь, выходи на смертный бой, а ежели не богатырь, съем тебя!
– Я Иван Недурак, а вы кто такие?
– Мы – змей Горыныч.
– Все?
– Один мы, а голов шестьдесят шесть, неужто не знаешь? А ещё Недурак.
– Экий ты головастый, Горыныч. Ну, глотай меня скорей, проверить кое-чего хочу.
– Ты, стало быть, не богатырь?
– Нет, конечно. Я – избранный!
– Темнит он что-то,– предположила одна из голов.– Сроду такого не было, чтоб сам в пасть просился.
– Верно,– согласилась другая,– обычно отпустить просят или пужают, дескать, сила у меня невиданная, вмиг на портянки пущу.
– Может он отравленный?
– Народ, а что это у него в руке?
– Ну, чего молчишь?– грянули змей Горыныч на Ивана.– Отвечай!
– Дудочка это,– пожал плечами Ваня.
– Ага!– рявкнули всей оравой головы.– Волшебная дудка, как пить дать!
– Нельзя его глотать, братва. Напустит на нас раздави-голов или что похуже.
– Не похожа дудка на волшебную,– проговорила другая голова, к деревяшке в Ивановой руке приглядываясь.– Волшебники ежели какую чуду делают, так обязательно с икрустациями разными, а тут даже стеклышко не врезали.
– Мнения разделились. Давайте голосовать. Кто за то, что дудка волшебная, поднимите руки.
Правая лапища Горыныча задралась вверх.
– Так. Теперь кто за то, что дудка не волшебная.
Опять поднялась правая лапа.
– Кто-нибудь хочет воздержаться?
– Нееет!– проревел змеиный хор.
– Голоса разделились поровну,– заключила одна из голов.– Что же делать?
– Давай заново голосовать, я свое мнение изменил.
– Хорошо, кто за то…
***
Уже стемнеть успело, Ванька даже вздремнул, подвешенный за шиворот в зубах одной из голов, а змей так и не смог определиться – волшебная дудка или нет. Скучно стало Ивану, посмотрел он на дудку, повертел, и начал чего-то наигрывать, да ногами под веселую мелодию болтать. Не заметил даже, как в снегу оказался, и что головы Горыныча на него уставились глазищами круглыми, будто напугало их что.
– Ребят, вы чего?
– Ты где дудку вредную раздобыл?
– За голенищем,– честно ответил Иван.– А почему вредную?
– Кто в неё дудит, всем на свете вредит!– в полголоса прогудели головы.
– Всем-привсем?– не поверил Иван.
– Ну не совсем всем, а тем, кто поблизости.
– Ух ты! Хорошая дудочка.
Почесал Иван затылок и говорит.
– Ну-ка, Горыныч, признавайся, у тебя смерть Кощеева?
– Откуда ты взял, что она может быть у нас?
– Баба Феня сказала.
– Кто?
– Бабы Яги сестра.
– Нет у неё сестры,– заявил Горыныч.
– Есть, просто никто об этом не знает. Но ты не отвлекайся, подавай мне яйцо со смертью Кощеевой, а не то, как задудю!
– Да если б нам это яйцо сыскать, мы б его тут же раздавили! Враги мы с Кощеем извечные, разве не знал?
– Врешь, змей, изворачиваешься. Ну, держись,– крикнул Иван и в дудку засвистел.
И тут голос богатырский сильномогучий на весь лес как громыхнет:
– Так вооот ты где, нечись пганая. А ну выходь не смретный бой!
– Атас, братва, опять Добрыня перебрал, сейчас снова нам кладенцом в ноздрях ковырять будет.
Ринулись головы в разные стороны, от туловища оторвались и змейками-змейками по сугробам расползлись.
– Он же за тридевять земель на днях отправился,– удивленно пробубнила из-под снега одна из голов.
– Все дудка проклятая!– прошипела в ответ другая.
И затихли.
Подошел Добрыня Никитич к туше змея Горыныча, хвостом от страха дерева валяющей, посмотрел сурово, и говорит:
– Э, мужик, ты Горыныча не видел?
– Видел,– ответил Иван.
– Куда он пошел?
– Не видел.
Повернулся Добрыня к Ивану, посмотрел взглядом тяжелым и говорит:
– А ты Горыныча не видел?
– Нет,– растерялся Иван.
– Вот змей!– с досадой проговорил богатырь.– Опять ушел.
И побрел дальше.
– Горыныч,– спросил Иван некоторое время спустя.– Так что, правда, у тебя смерти
Кощеевой нет?
– Добрыня ушел?
– Ушел-ушел.
– Фууу,– облегченно выдохнули головы, отчего в разных местах снег взвихрился, будто метель поднялась.– Ты, Вань, это… не дуди больше, а то вернуться ведь может, изверг. А про смерть Кощееву лучше у слуги его верного Вурдалака спроси. Он должен знать.
– А где ж его Вурдалака искать?
– Не знаю.
– А баба Феня знает?
– А бес её знает!
– А баба Яга знает?
– Конечно, знает! Она после Вурдалака вернейшая Кощеева слуга.
***
Развернулся Иван, шаг сделал, другой, чувствует, ноги горят страшно, больше и шага не ступит. Уселся в сугроб, сапоги стянул, портянки размотал, глядит, а на лапах мозоли здоровенные, в темноте светятся, всеми цветами радуги переливаются.
– Вот так диво,– проговорил Иван заворожено,– вот так красота!
Ноги в сугроб опустил, а они не мерзнут, и будто снег вокруг них подтаивает.
– Видно сапожки натерли мозоли волшебные!
Двинулся Иван к бабе Фене в обратный путь, шаг сделает, а будто десять пройдёт.
– Дюже волшебные мозоли получились,– обрадовался и бегом припустил. Эдак до цели вмиг доберётся.
***
Солнышко еще из-за дерев появиться не успело, а Иван уже к избушке бабкиной воротился. Смотрит, а там коняжка его волшебный стоит.
– Вот молодец,– говорит Иван,– не отстаёшь от меня.
– В смысле? Я с места не двигался, пока ты по нужде бегал.
– Не, я не по нужде.
– Да ну? Такого стрекоча задал, верно, по богатырской нужде полетел.
– Сейчас у бабы Фени узнаю, где Вурдалака отыскать…
– У какой Фени? Здесь кроме Яги никого.
– А что я к бабе Яге прибежал? Вот так мозоли!
– А зачем тебе узнавать, где Вурдалак? Я могу доставить, куда хочешь. Все существующие места я знаю.
– Ладно, сейчас я бабе сапожки верну, и едем.
Влетел Иван в избу, бабку увидел и кричит:
– Ты кто, ба?
– Ванюша, вернулся, касатик, не забыл бабушку Ягу. Проходи, садись.
– Так ты и правда не Феня? Держи, сестре вернёшь,– сказал Иван, бросил бабке сапоги и из избы выскочил.
– Стой, Ванюша,– закричала Яга.– А чаёк, а сладости?
– Некогда, бабуль,– ответил Иван, на коня прыгнул и так бока коленками сжал, что они трещинами пошли.– Ну, гони к Вурдалаку.
– А валенки, Ванюша, валенки забыл, негодник!
Но Иван уж от щекоток захохотал и р-р-раз – не стало ни его, ни коня.
Постояла бабка на крыльце, плюнула с досадой, руками развела и говорит:
– Ну, извини, Кощей, я всё что могла, сделала.
***
Оказались они с конем в сосновом лесу прямо посеред дороги прикатанной. Повращал Иван глазами и говорит:
– А где Вурдалак?
– Вон, в засаде сидит,– ответил конь.
Подошел герой к нечисти затаившейся и грянул:
– Здорово, Вурдалак? В засаде сидишь?
– Ты кто таков?– прорычал детина.
И подумал Иван, что надо хитро внедриться в доверие, тогда Вурдалак сам всё о Кощеевой смерти расскажет.
– Я,– говорит,– Иван Косой. Слыхал про такого?
– Чо эт не слыхал. А чем ты знаменит?
– Душегуб я, злодей страшный!
– Косой, говоришь?– прищурился Вурдалак, внимательно к Ивану приглядываясь.
– Косой,– ответил Иван и рот скривил для пущей убедительности.
– Ну-ну. А ко мне зачем?
– Помогать.
– Что-то ты на нечисть не похож.
– Да как же! Во, смотри,– рявкнул Иван и ногу с мозолями волшебными Вурдалаку прямо под нос сунул.
– Фу, и правда нечистый,– согласился слуга Кощеев, ногу Иванову от себя отводя.
– Самый что ни есть!– подтвердил Недурак.– В помощь тебе прислан.
– От Кощея?– обрадовался Вурдалак.
– Ага,– кивнул Иван и засиял, как солнышко – ух и ловко внедриться получилось.
– Вот спасибо, а то я от скуки чуть не вою. Будет хоть с кем языком почесать. Садись ко мне в засаду.
Подсел Иван к Вурдалаку и спрашивает:
– А засели-то на кого?
– Ну как же, на деда Мороза, ясно дело.
– Ага, вспомнил, подарки нам надо у детей отобрать.
– Нам ничего отбирать не надо, нейтрализуем деда, а подарками сам Кощей займётся. Он это дело никому не доверяет.
– А подарки большие? Кому дают?
– Не малые. А дают детворе, которая стишок деду Морозу хорошо расскажет. Тут-то с ёлки золото и посыплется.
– Так оно не у деда Мороза?
– Золото-то? Нет, конечно, на ёлке новогодней висит, да так крепко, не сорвёшь. Я пробовал.
– А зачем деда Мороза нейтрализовать?– не понял Иван.
– Чтоб Кощей в его шубу нарядился и на праздник пошёл.
– А-а-а,– понял Иван,– уж Кощей-то золото с ёлки снимет.
– Не, не снимет. Он поджидать будет, как только дитё стих расскажет, золото посыплется, тут-то он мешок бездонный и подставит.
– Здорово придумано,– подивился Иван.– А как же мы деда Мороза погубим? На смертный бой будем вызывать?
– Не погубишь его, бессмертный он.
– Как Кощей бессмертный?– удивился Иван.
– Может и ещё бессмертнее,– пожал плечами Вурдалак.
– Так надо смерть его сыскать и все дела!
– Никто не знает, где смерть его схоронена.
– Почему?
– Потому что у него нет в слугах нечисти подлой, на предательства способной. У него и слуг-то нет, друзья одни, тьфу!
– А что, про Кощееву смерть все знают?
– Не все.
– А кто знает?
– Я знаю. И баба Яга.
– А мне расскажешь?
– Нет!
– А баба Яга рассказала бы,– вздохнул Ваня.– Мы с ней друзья хорошие.
– Да если б я ей секрет не проиграл, она бы не знала!
– Может и мне проиграешь?
– А ты в «дурачка» рубишься?
– В карты? Не-е-е, мне в азартные игры батюшка… ну, Кощей строго настрого запретил. Зато я в три-пятнадцать могу.
– А это как?
– Берешь супротивника за плечи и на ноги ему прыгаешь, а он уворачивается и сам тебе на ноги прыгает.
– Не, не пойдет. Мне в скорости равных нет, все пальцы тебе отдавлю,– заявил Вурдалак.
– А ты попробуй!– вскрикнул Иван.
– Ну, держись! Только потом Кощею не жалуйся – он дюже не любит когда его нечисть портят.
– Не боись, не пожалуюсь.
Ухватили они друг друга за плечи, замерли. Вурдалак ногой двинул резко, думал, сейчас посмеюсь, как Ванька дергается, а Иван по пальцам ему мозолями волшебными как прыганёт – у слуги Кощеева аж ноги по колено в землю ушли.
– Проиграл ты, Вурдалакушка,– рассмеялся Иван.– Открывай тайну смерти Кощеевой.
– Не открою!– заявил Вурдалак, ноги из земли выдернул и обратно в засаду сел.– Думаешь, не раскусил тебя, Иван Недурак? Думаешь, перехитрил меня?
– А что, нет?– расстроился Ваня.
– Да я тебя сразу узнал!
– По запаху что ли?– понял Иван.– Всё равно, карточный долг платежом красен.
– Мы с тобой не в карты играли,– весело оскалился Вурдалак.
Загрустил Иван, закручинился, сел рядом с Вурдалаком, и вспомнилось, что за поясом у него дудочка волшебная.
– Смотри, что у меня есть,– похвалился Иван.
– Дудка вредная?
– Ага, узнал! Ну что, скажешь, где смерть Кощеева схоронена?
– Не, не скажу.
– А я вот как задудю!
– А и дуди на здоровье, она на меня не действует.
– Брешешь?
– А ты попробуй.
Начал Иван на дудочке насвистывать. День дудел, ничего не надудел, второй дудел, весь воздух из легких выдудел, замаялся. Сидел-сидел, думал-думал, как ворога могучего перехитрить, да так и не придумал ничего. Решил к бабе Яге возвращаться.
– Ладно, бывай, пойду я.
– Сидеть!– скомандовал Вурдалак, и пистолет здоровенный на Ивана направил.– Никуда не
пойдешь, что б чего не натворил.
– А что это у тебя?– заинтересовался Иван пистолетом невиданным.
– Это мой вервольвер,– гордо ответил Вурдалак.
– А зачем он?
– А затем, в кого не стрельну, он в оборотня превратится, к нечисти присоединится.
– Это не страшно, всё равно уйду.
– Ох, парень, не для тебя эта пуля предназначена.
– А для кого?– спросил Иван и понял вдруг:– Так ты дедушку Мороза в оборотня хочешь оборотить?
– Какой догадливый.
– А Кощея твой веровер в оборотня превратит?
– Конечно.
– Дай посмотреть!– рявкнул Иван и вервольвер у Вурдалака выхватил, а дудку вредную в рот сунул, чтоб разглядывать не мешала. Повертел диковинку, присвистнул в дудку, ковырнул чего-то и вервольвер поломал.
Вурдалак аж подпрыгнул, глазами круглыми смотрит, поверить не может. Сунул Иван половинку вервольвера в лапу Вурдалаку, помялся виновато и вторую отдал. А Вурдалак смотрит на оружие свое, да губами шевелит, как рыба.
Вынул Иван изо рта дудку и говорит:
– Это не я виноват. Сказал бы, где смерть Кощеева, ничего бы не было.
– Да у него она,– рявкнул Вурдалак зло.– У него, где ей еще быть!
– У Кощея?– удивился Иван.– Вот хитрец! Всем рассказывает, что запрятал её, а сам при себе держит.
– Мне бы твои проблемы. Как я теперь деда Мороза нейтрализую?
– Не знаю.
– Не зна-а-аю! – передразнил Вурдалак и плюнул с досадой.
– Ну, я пошел?– робко спросил Иван.
– Да иди уже, дурья голова!
– Не дурак я!– проговорил Иван внушительно и к коню направился.
***
– Ну, конь мой верный, гони в Кощею.
– Прямо в замок?
– Давай!
– Вань, ты дурак?
– Не дурак я!
– Тогда поехали.
И р-раз – оказались они посреди большого зала, а там всё костями золотыми да черепами украшено, красота, да и только. А в двух шагах за золотым столом сидит старикашка костлявый, в бумажках позолоченных копается, пером золотым в них что-то чиркает. Поднял старик голову, посмотрел на Ивана поверх очков с черепами на стеклах выдутыми, и снова в бумажки уткнулся.
– Это ты, Иван,– говорит.– Садись, в ногах правды нет.
Тут же под Иваном трон золотой появился, чуть голову об спинку не расшиб.
– Это ты Кощей бессмертный будешь?
– Буду?– рассеянно переспросил старик.– Почему буду? Давно уже есть.
– Так Кощей или нет?– настаивает Недурак.
– Какой ты шумный, Иван. Посиди тихонько, я скоро дела справлю, потолкуем.
– Кощей значит,– заключил Иван.– Это ты подарки у детей отобрать вознамерился?
– Какие подарки?
– Новогодние.
– А,– вспомнил Кощей.– Да, заберу, не волнуйся.
– А вот и не заберешь! Я Вурдалака парализовал!
– Парализовал,– повторил Кощей, будто каждое слово Ивана записывал.– Молодец.
– Как…– растерялся Иван.– Он же теперь деда Мороза… не сможет.
– Не сможет… Хорошо.
Иван на Кощея глазами луп–луп, ничего не понимает.
– Отвечай злодей, где смерть Кощеева?– рявкнул Иван отчаянно.
– Тут она, тут,– пробубнил старик.
Огляделся Иван, увидел еще один стол в уголке, а на нем корзина с яйцами золотыми. Начал он в том направлении незаметно с троном перемещаться – грык-грык. Приблизился, глядит, а яиц там десятка два, в каком из них смерть-то? Схватил он быстро одно, за спину спрятал, на Кощея глянул – тот от бумаг не отрывается, ничего не замечает. Раздавил Иван яйцо и ждет, когда Кощей помрет, а тому хоть бы хны. Только с самим Иваном произошло что-то – тулупы исчезли, вместо них – рубаха работника и топор в руке появился. Не простые видать яички, волшебные.
Отложил он топор в сторону, взял другое яйцо, раздавил втихаря – никакого результата. Почти… Перед ним орало появилось, а сам в крестьянские одежды ряжен оказался. Тогда решился он на координальные меры: привстал, корзину с яйцами на трон положил и на неё взгромоздился. Сидит, ерзает старательно, яйца давит, даже кончик языка высунул от усердия.
– Чего это было?– насторожился Кощей, на Ивана взглянув.
Оно и понятно – сильная у злодея аллергия на хруст скорлупы яичной. А боярин наш лицо невинное сделал и говорит:
– Да это я пальцами трещу. Во!
И вправду палец на руке изломил, а он – хрясь. А потом еще один – хрясь. Отвернулся Кощей – дальше пишет дела свои тёмные.
Встал Иван, в корзинке поковырялся – ни одного яйца целого не осталось, а злодей жив-живёхонек.
– Где же смерть твоя схоронена?– подумал он вслух.
– Не помню,– пробормотал старик.– Может в сейфе? Пойди, проверь.
– А где?
– Да вон в углу. Золотой.
– Ага, счас,– обрадовался Ваня и к сейфу подскочил.– Тут циферки какие-то.
– Циферки,– сказал Кощей. А так как к одиночеству привычен был, забылся и циферки пробормотал.
Набрал Иван шифру тайную, сейф открыл, смотрит, там яйцо.
– Серебряное!– удивился он.
– Как серебряное?– не поверил Кощей, даже с места вскочил и к сейфу побежал.– Ты гляди, серебряное. Кто эту дрянь сюда запихнул? Выкинь, золотое положи.
И к столу своему воротился, в бумаги зарылся. Но через секунду повернулся к Ивану, в сейфе шерудящему, поглядел на штаны его, очки к глазам ближе придвинул и снова смотрит, а губы иссохшие в улыбке растягиваются.
– Ты во что уселся, Иван?
– Ни во что,– сказал Ваня, обернувшись, а сам раскраснелся, как рак, желток со штанов стряхивает.
Но Кощей заинтересовался, огляделся вокруг, заметил на троне Ванькином корзину с яйцами давлеными и смеётся:
– Ты зачем в корзину с яйцами сел?
Понял Иван, что деваться некуда, уличил его злодей, и ответил честно:
– Я думал, там смерть твоя спрятана.
Захохотал Кощей на весь замок, чуть на пол не валится.
– Смерть?.. Ха-ха-ха!.. Ох, убил, Ванька, ей-богу убил, ха-ха!.. Ну и дураки вы все,– говорит, а сам грохочет, остановиться не может.– Да нешто я смерть свою на виду положить мог? Вот она, смерть-то моя,– и достает откуда-то яичко серенькое.
А сам так разошелся, на Ваньку растерянного глядя, так в смехе затрясся, что яичко из руки выронил.
А оно и разбилось.
– Что это было?– спросил Кощей, смех сдерживая.
– Разбилось,– проговорил Иван удивленно и будто даже виновато.
– Вот дураааааааааак!– с досадой протянул Кощей и потихоньку рассыпаться начал.
– Не дурак я!– тут же вспыхнул Иван.
– Да я дурак, я!– проскрипел Кощей.– Отец говорил, держи врагов ближе друзей, а я
поверил. Поэтому и тебя сюда заманил. Ой, дураааааааак!
– А мой отец говорит, не ложи яйца в одну корзину,– вспомнил Иван.– Поскользнешься, разобьешь все к бабе Фене.
– Что ты раньше молчал!– буркнул Кощей и преставился.
***
Повращал Иван глазами, затылок почесал, чувствует,– ему теперь княжество Кощеево принадлежит.
– И что мне с тобой делать?– спросил он.– Я и править-то не умею.
– А там в бумагах всё написано,– сказал конь.– Как что развивать, куда лучше деньги вкладывать. Разберёшься.
– А сослужи-ка ты мне, конь, последнюю службу,– попросил герой, на верного спутника усаживаясь.– Отвези меня к батюшке да к братьям. Повидаться хочу.
***
Выскочили братья из дому, а следом и отец вышел, смотрят – Иван на ведре сидит, хохочет, будто его защекотал кто.
– Ты где был, Ванька?– спрашивают.
Посмотрел на них Иван, встал с ведра и говорит:
– За водой ходил! Во!
И в ведро рукавицей тычет.
– Тебя только за смертью посылать!– захохотали родичи, и давай Ваньку трепать, да по плечам шлепать – радоваться, что не утонул в колодце дурачок.
Свидетельство о публикации №212011202096