Глава VII. Неудача Анокса

…Минуло три с половиной года. За это время мало что успело измениться как в великой Даарии (разве что, по некоторым слухам, стало немного больше беспорядков на окраинах страны и в столице), так и в жизни Тендуанской долины, а уж менее всего – на благословенном и изобильном, хранимым Богами острове Меррахоне. Но это только на первый взгляд выглядело так: наметанный ум и чуткое сердце могли без труда распознать под внешним спокойствием и безмятежностью распознать тайные движения, токи, которые незримо, неслышно и незаметно для людей постепенно меняли как внешний облик, так и внутреннюю, сокровенную сущность могущественного Даарийского царства. Многие начали говорить о том, что Эпоха Благоденствия, длившаяся целых триста лет, неминуемо подходила к концу, и что в скором будущем славное мирное государство ожидала либо война, либо ждали времена похуже эпохи правления вшивобородого тирана Энноса – по словам многих старожилов, худшего из айха. По своей жестокости его сравнивали лишь с грозным и безжалостным великаном Имун-Тхаром, вождем угрюмого северного народа тогра, что обитал на суровых и холодных островах Йэнхана, а также по восточным берегам большого острова Нордаг, покрытого нетающими снегами и льдами.
Народ поговаривал, что именно из-за произвола диких, подчас жестоких островитян Заполярной страны, равно как и вследствие того, что климат острова Нордаг был очень суров,  айха, поселившиеся там еще до нашествия Великого Холода, покинули обжитые места и перекочевали на теплый гостеприимный материк. Разумеется, это были те, кто выжил в беспощадной схватке с исполинами и успел уйти на утлых суденышках, остальных безжалостные воины тогра, объявившие войну «недоросткам» из племени айха, попросту перебили как мух. Говорили также, что некоторые из островитян-тогра взялись преследовать семьи будущих правителей Даарии, но были остановлены и разбиты местными жителями-арктами, о вмешательстве которых даже не подозревали. Последнее было вызвано тем, что они обосновались на территории Йэнхана совсем недавно, придя через суровые ледники с земель, располагавшихся по ту сторону полюса, и не знали о том, как представители разных племен Даарии единодушно хранили и обороняли от разбоев свою землю и то, что лежало от нее на многие десятки логов по морю. Хотя сами тогра по своему происхождению были одной из ветвей арийского народа и ближе всего по крови были к северным поморам и сертаннам. Не знали об этом и айха, а узнав, немедля объединили их, обосновав единое Даарийское царство, вернее, воссоздав его заново, ибо за несколько тысяч лет до их прихода прежняя Империя была разрушена в ходе событий, произошедших на закате существования могучего древнего Атлантического государства. Император даарийцев был убит изменниками Единого, а вся его семья – вырезана или угнана в рабство. И несколько тысяч лет подряд после этих ужасных событий Даария представляла собой «лоскутное одеяло», где все племена жили отдельно друг от друга, возглавляемые князьями, нередко воевавшими между собой. Пришедшие в эту пришедшую в упадок, разрушенную и разграбленную мародерами, но некогда могучую и процветающую державу, которая почти не уступала Атлантической, айха действовали не огнем и мечом, но мирным договором и сильной волей, и этим смогли за короткий срок вновь объединить и поднять могучую Даарию. Хотя такой, как в прежние времена до своего великого упадка, она уже не могла быть и многое, очень многое было утрачено и похоронено навсегда под пластами неумолимого Времени. В свою очередь, уставшие от своего бедственного положения арктоарийские племена, точнее, большая их часть, с радостью приняли новых правителей, дав им свое прозвание – «Династия Ра», ибо приход айха был для них чем-то сродни восходу Солнца, несущего свет и жизнь. Первыми отозвались райваны, чье название происходило от корня «Ра», составляющего Имя Великого Солнечного Божества, которому издревле поклонялось сие славное племя. Поговаривали, что именно они предложили первую правителю из племени айха, Аноку Первому, да и всей Династии, имя Ра, сочтя это племя потомками либо посланниками великого Бога, и тот, поколебавшись немного, согласился, хотя веру райванов так и не принял.

И как же горько плакали несчастные райваны, а заодно с ними и другие племена Даарии, когда жестокий и глупый деспот по имени Эннос собственноручно посрамил это великое Имя, повергнув с огромным трудом и далеко не в полной еще мере возрожденную великую державу в разруху, грех и хаос!

Впрочем, то, о чем в последние годы вещал временами великий Жрец, которому удалось-таки за три столетия своего правления, явного и затем тайного, вывести Даарию из разрухи и междоусобиц и довести ее до процветания, либо побуждало людей вообще перестать верить в то, что он говорил, либо пробирало до костей ледяным ужасом, либо заставляло всерьез задуматься о своей жизни и о судьбе своих потомков. Ибо Светлый Жрец, а для некоторых знающих и просвещенных – Великий Солнечный приар-дэва, Владыка Света, говорил о наступлении времен столь темных, мрачных, жестоких и ужасных, что в сравнению с этими описаниями эпоха правления Вшивобородого казалась всего лишь детской игрой в войнушку. И о том, что первым и самым ужасным событием после кровопролитной битвы сил Света и Тьмы в этой цепи станет гибель Арктического материка, подобно тому как некогда прекратила свое существование Атлантическая земля, родина исчезнувших титанов. Впрочем, и здесь всеведущий Жрец обнадеживал верных ему паломников, твердя, что у каждого из живущих есть шанс вырваться из Тьмы, одолев и искоренив Тьму в себе самом.

______________________________

Молодая женщина в длинном темном одеянии, скрывавшем от завистливых глаз дорогой темно-синий с золотисто-зеленым наряд заручницы, вошла в просторный, недавно выстроенный по всем обычаям жителей северной части Тендуанской долины, деревянный дом. Сама она была нездешней и, к тому же, ее семья настояла на том, чтобы молодая айханка сохраняла в обоюдном с ее мужем доме обычаи их рода, хотя и не в ущерб обычаям тендуанских родов. Печалило ее не то, что судьба отмерила ей долю жить под одной крышей с человеком из иного рода и племени, не желавшем принимать и признавать ее верования и обычаи, и даже не то, что почти все жители Таннора косились в ее сторону и втайне шептались, что, мол, еще один сын сумасшедшего земледельца по имени Темиан Кассидар решил взять себе в жены дочь из другого, не тендуанского, племени, и в особенности – дочь айха… И даже не то, что, что невеста, а теперь и молодая жена Анокса, прекрасная Ретхана, своею томной, почти неземной красотой затмила всех местных и заезжих красавиц, заставляя помимо своей воли ревновать к ней своих мужей и женихов и даже порой считать ее ведьмой. Печалило Ретхану то, что в своей красавце-муже она хоть и запоздало, но все же увидела вовсе не того милого и доброго человека, которого прочили ей с малолетства мать, подруги, старшие сестры и соседки-гадалки. Роль жены-заручницы, по одному из сохранившихся лишь в некоторых родах и племенах старинных обычаев, состояла в том, чтобы, прожив с мужем ровно один год после свадьбы, оставаться жить с ним дальше либо бросить его и начать искать другого, более достойного мужа. Этот обычай, зародившийся некогда среди горцев во времена господства матриархата, ныне соблюдали далеко не все арктоарии и потомки айха, и, как полагали некоторые из мужей и жен, совершенно напрасно. А когда-то он был распространен в Даарии очень широко, и девушки из племен и родов, что жили впритирку с райванами и другими подобными племенами, подражая гордым красавицам-горянкам, целый год после первой свадьбы внимательно изучали своих мужей, храня при этом целомудрие либо приготавливая себе напиток из отвара листьев цехлины, делающей семя мужчины на какое-то время «пустым», а лоно женщины – неспособным заякоривать в себе сумевшие выжить зачатки новой жизни. Это было необходимым в согласии с обычаем, по которому жившим первый год супругом не полагалось заводить детей, ибо в противном случае отец и мать ребенка должны были жить дальше и растить вместе свое дитя. Сам же этот обычай местные жители называли «зарукой» - испытанием для обоих обрученных и поженившихся, ибо молодой муж также изучал свою жену «за рукой», то есть после свадебной церемонии. Если по прошествии года молодожены оставались довольны друг другом и решали дальше делить друг с другом кров, делить все пополам и быть вместе до конца своих земных дней и в радости, и в горе, церемонию свадьбы повторяли, причем с большими пышностью и торжеством. Если же молодые решали разорвать свой союз, обеим семьям полагалось некоторое время скорбеть и после этого озаботиться поиском более достойных и добрых женихов или невест для своих чад.

Ретхана, дочь купца-краснодеревщика Эгии и его жены Тиасвель, прожила в «заручном» браке с Аноксом почти половину года. И, со свойственной большинству женщин проницательностью, уже давно знала, чем жил ее супруг, о чем он думал, , как относился к их браку и к ее родителям, и прочая, и прочая. В целом, не так уж и плохо, если не считать, что внутри души Анокса, как она  разглядела, жило что-то очень злое, противное, скользкое и неприятное, что пугало молодую жену. Временами это прорывалось у него наружу, и тогда он рвал и метал. Несколько раз он даже оттаскал свою благоверную за роскошные, почти до колен длиной, янтарно-золотистые волосы, в другой раз наговорил грубостей, пристально и внимательно глядя в ее прекрасные серовато-голубые глаза, и отшвырнул ее к очагу, едва не убив. Это не осталось в долгу, и вскоре ночью, пока Анокс спал на своей лежанке, в очередной раз не добившись от нее супружеской близости, Ретхана жестоко избила своего мужа мешалкой для теста, связав ему руки и ноги и заклеив рот тряпицей, намазанной смесью смолы и расплавленного воска, - баба она была хоть и стройная, но вполне сильная и крепкая. За то местный таннорский суд приговорил обоих работать в поле в течение почти всего месяца сева, впрягаясь в борону наравне с волами.

А после этого, за несколько недель до начала праздника Великого Солнца, с молодой женой-заручницей Анокса произошло невероятное: в одну ночь светлые волосы Ретханы стали черными, как вороново крыло, глаза приобрели зловещий черно-серый оттенок, из них начисто исчезли доброта, нежность, задор и жизненная сила. И на дне этих глаз, как показалось перепуганному мужу, появилась некая  жуткая чернота, не дающая силу, а, напротив, высасывающая ее и наполняющая душу леденящим ужасом и отчаянием. Лицо ее при этом приняло самое, насколько он мог представить, ужасающее выражение. Это длилось всего мгновения, но успело так напугать несчастного парня, что тот, промочив штаны, с диким воплем помчался из избы в близлежащий лес и окунулся с головой в ручей, так как, по местным поверьям, вода исцеляла и освобождала от нечистой силы так же, как огонь у более северных родов и племен. Когда же он вернулся в дом под утро, его жена была прежней, вот только волосы на ее голове и брови так и остались чернее ночи. Как ни ломал он себе голову, на ум приходили только мысли о колдовстве, а Ретхана тем временем посмеивалась за его спиной и глубже запихивала ногой под лежанку глиняный горшок со смесью для окрашивания волос, купленной у заезжего торговца из Орри. А чудесные стекляшки, с помощью которых она делала себе демонические глаза, хитрая бестия держала в шкатулке с украшениями.

После этого случая злосчастный потомок Кассидара, приемного Сына Волка, сделался осторожным в обращении со своей заручницей, перестал поднимать на нее руку и даже не повышал голоса, что иногда позволял себе раньше. И вместе с тем в его притихшем сознании начали формироваться и постепенно вызревать новые идеи. Сначала они возникали в его беспокойном уме спонтанно и были похожи на бесформенные комки гончарной глины, из которой лишь умелые руки, вернее, мозги могли вылепить что-либо ценное. Большинство этих зачатков идей, пригодных для осуществления намеченного ДЕЛА, так и умирали в голове, рассыпаясь прахом, пока, наконец, Анокса не осенило и не поразило, как громом среди ясного неба, мыслью, которая отнюдь не была с самого начала бесформенным куском сырой глины, а сразу предстала как изящно вылепленный и обожженный в подземной печи Тра-Эннура драгоценный сосуд.

- Ретхана! – окликнул он свою жену-заручницу, едва та очутилась в просторной кухне и поставила на стол две крынки – одну с медом, другую с парным молоком. – Подойди-как ко мне, дело одно есть.

Молодая женщина выпрямилась, прищурилась и нахмурила брови, но затем поправила платок и вновь вышла во двор, где стоял с тесаком в руке ее непутевый «почти-что» муж.
- Ну, и? – почти надменным тоном спросила она, в упор глядя на своего муженька, одетого в простую деревенскую рубаху и штаны работяги, казавшегося таким нелепым рядом с горделивой дочерью потомков аристократического рода. Святое Небо, как же она ненавидела в этот момент этого деревенщину, тупого и злобного, как выращенный в неволе баран!

- А вот то-то и оно, «ну и!» – усмехнулся Анокс, дернув верхней губой. – Дело, говорю, есть. И здесь может вполне пригодиться твой колдовской дар, если ты и вправду колдунья. Иди сюда, ближе.

Молодая айханка едва не покатилась со смеху, но вовремя удержалась, не позволив себе даже улыбнуться, лишь глаза блеснули задорным огоньком. Но и привычную свою надменность она все же решила немного поумерить: все-таки болван этот, хоть и не муж ей еще настоящий, законный, но, по древнему обычаю предков, ПОЧТИ муж, и живут они вместе совсем как настоящие муж с женою. Даже если вскоре им предстояло, как надеялась Ретхана, распрощаться навеки.

А молодой негодник-заручник в этот раз странно и неожиданно удивил прекрасную горянку, когда вместо обычного бахвальства и напускной важности, что случались с ним всякий раз в близком разговоре с суженой, вдруг взял и обнял ее нежно, будто и впрямь одумался и осознал, что перед ним будущая мать его детей и что ее нужно ласкать, любить и заботиться о ней, как заботился всегда отец об его матери и как трепетно другие братья относились к матери, сестрам и своим женам.

- Вот что я скажу тебе, милая Ретхана, - начал он, лукаво поблескивая бесстыжими голубыми глазами, – и, видят Боги на Небесах, не обижу тебя своей просьбой. Выслушай же меня. И помоги мне.
- В чем же я должна тебе помочь, мой милый муженек? – не растерявшись, с улыбкой подыграла ему Ретхана.

Уж кто-кто, а она и без смертельно жутких колдовских глаз и прочего насквозь видела и чувствовала людей и давно уже доподлинно знала, кто перед ней и с кем она вот уже почти половину срока брачного испытания делила кров и постель. Но была она хитра, как и большинство айха – этого загадочного, хотя и сильно смешавшегося с местными горцами и долинными жителями, пришлого племени. А вот этот простофиля-бунтарь, идущий как против собственных отца и матери, так и против Высшей Божественной воли, похоже, ни о чем не догадывался, не думал и даже не чувствовал, иначе давно бы уж прибил такую жену либо тайком свез обратно к ее родителям. Как ни верти, в любом случае на ее род легло бы пятно позора. Слава Великим Отцу и Матери, Анокс из рода Кассидара бы непроходимым тугодумом, еще в детстве утратившим Божий дар распознавания скрытых мыслей, чувств, желаний и намерений людей, даже родных и близких.

- Ну как в чем, Ретхана? – усмехнулся он, присев на лавку посреди двора, под молодой, еще не успевшей ни разу в своей жизни принести плоды яблоней. – Ты ведь колдовским даром наделена и, видят Боги, с духами разными общаешься. Был у нашего славного рода один дух-покровитель, что хранил наших предков и берег нас от разных напастей и наваждений…
И так не спеша Анокс поведал своей благоверной обо всем и раскрыл ей все свои сокровенные тайны, все, что наболело и долгие годы жгло его нутро едким, темным пламенем и леденящей, сковывающей душу злобой. Солнце уже перешло середину ясного летнего неба, когда он закончил свое повествование и смахнул рукавом выступившую скупую слезу. Ретхана слушала его не перебивая, и в больших грустных глазах ее то и дело вспыхивали и гасли огоньки неподдельного изумления. Она все старалась не показывать ему, что слишком уж удивлена, ошеломлена, поражена и напугана его «исповедью» – иначе можно было ненароком выдать, что не ведьма и не колдунья ты никакая, а самая обыкновенная обманщица и водишь мужа за нос. И тогда – жди позора.

- Так чем тебе я-то должна помочь? – с жаром спросила она, когда, наконец, Анокс закончил свой рассказ. – Волка твоего разыскать?
- А ведь умная ты, Ретхана, коли так скоро догадалась, – улыбнулся Анокс во весь рот. – Но не только разыскать его нужно, а еще, как водится у ведунов, договор с ним заключить, чтобы он род наш и взял нас всех снова под свое покровительство, ибо предок наш Кассидар был спасен им и воспитан как родной сын. И пусть родичи с сородичами одумаются, вспомнят нашего Предка и восстановят мир и согласие, которые были в прежние времена.

Ретхана вытаращила глаза и вытерла со лба выступивший пот.
- Договор… с Волком Туран-демом?.. О, Анокс…
- Страшно, я так понял? – снова улыбнулся тот. – Но ничего, моя драгоценная, это обычно даже для самой простенькой ведьмы. Если уж ты смогла показать мне вот такое…

С этими словами он попытался изобразить выражение лица и глаз, что было у его молодой жены в тот момент, когда та основательно его напугала. Это получилось на редкость смешно и нелепо, и Ретхана чуть не покатилась со смеху, но вовремя сдержалась, собрав все свои душевные силы, что в ней были.

- Я... я подумаю, – пообещала молодая женщина. Ее голос слегка дрожал, и она вовремя отвернулась, чтобы не выдать своего волнения и страха.
- Ну вот и отлично, – просиял Анокс. – Я всегда знал, что женщины из народа айха смелы и не боятся давать обещания. Надеюсь, что вы еще и умеете держать свое слово.
Он многозначительно поглядел на жену и весело подмигнул ей – мол, ничего, поначалу страшновато будет, но потом дело пойдет в гору и все будет, что нужно ему – Аноксу. А вот будет ли довольна его «вторая половинка» – на это ему было, честно говоря, громко и глубоко чихать.
___________________________

Большой тенистый сад, раскинувшийся на добрых четверть лиги во все стороны по склону горы, подернулся розоватой дымкой в сиянии восходящего солнца, и зарево занимало почти весь небосвод, когда в нем появилась одна живая душа, проснувшаяся раньше, чем птицы. Подняв обе руки и большие прекрасные глаза цвета морской волны к пышущему розово-ало-оранжевым огнем небу, юная девушка в темно-коричнево-зеленом платье и алого цвета плаще-накидке откинула легким движением головы непослушную копну длинных волос и обратилась к Небу и Солнцу с утреннею молитвой. Так она делала каждый день уже который год и каждый раз эти мгновения приносили ей особую, ни с чем не сравнимую радость и ощущение неземного счастья –как будто сейчас ее видели и слышали все божественные силы и ангелы на Небесах, а сама она тоже видела, слышала их пение и чувствовала их всем своим существом их нежные прикосновения.

Смахнув рукавом невольно выступившие слезы, девушка вернулась с небес на землю и огляделась. Вокруг было необыкновенно тихо и спокойно, не было видно ни души, и даже птицы еще не начали просыпаться – даже неугомонные зарянки, которые обычно начинали голосить, как только первый луч солнца коснется верхушек раскидистых яблонь, слив и других деревьев, растущих и плодоносящих здесь в изобилии. Но она знала, что это ощущение было обманчивым: всюду на этой земле царило невидимое присутствие множества таинственных соглядатаев, которых не было никакой надобности и желания бояться, но, тем не менее, осознание этого каждый раз наводило на странные мысли и временами вызывало беспокойство, которое, по обыкновению, бывает, когда за тобой все время следят или присматривают. Радовало то, что все эти соглядатаи и присмотрщики не желали никакого зла, а, напротив, оберегали от любых возможных бед и несчастий, которые могли случиться каждую минуту, стоило лишь только зазеваться и чересчур увлечься созерцанием благословенных небес. Именно потому этот небольшой клочок земли посреди бурлящего озера был благословенным и священным местом, на которое не могла проникнуть ни одна темная сила.

Рассуждая так, Вианна взяла в руки деревянный ковш и отправилась к цветнику, который располагался по окраинам обширного сада вдоль живой изгороди из кустов сирени и жимолости. В дальнем конце сада располагалась площадка, покрытая натянутым на деревянные столбы прозрачным тентом, и здесь цвели более теплолюбивые растения из далеких южных стран – поражающие своей красотой агавы, юкки, фикусы, орхидеи и стрелоцветы, а также, кроме них, множество других, названий которых она пока не запомнила, поскольку эти растения привезли сюда совсем недавно.

Очевидно, растения любили, когда за ними ухаживали нежные и чуткие девичьи руки – казалось, от их прикосновений они начинали распускаться быстрее, цвести ярче и радовать пышной зеленью листьев. Это было не столь удивительным, как могло показаться несведущему человеку: ведь если делать все бережно и с любовью, то все станет получаться очень и очень хорошо и будет радовать глаз. Это Вианна уяснила уже давно и относилась к растениям с большой любовью, на какую была способна ее душа.

Но вместе с тем в душу юной девы, растущей и расцветающей здесь, как невиданный экзотический цветок, всеми любимый и оберегаемый, временами закрадывались совсем даже не радужные и светлые мысли и предчувствия. Как-никак, теперь ей было уже семнадцать лет. Пройдет еще один год, и в начале следующей осени, как объявил ее Наставник, ей придется покинуть благословенный остров и тихую Обитель, чтобы окунуться в ставшую для нее такой далекой бурную и непростую жизнь. Как жаль, думала она, что ей не светило остаться в меррахонской Обители на всю жизнь и прожить здесь до конца своих дней. Но уговор есть уговор – ведь было заранее задумано и решено, что восемь лет тихой и безмятежной жизни в ученичестве у Великого Жреца нужны были лишь для того, чтобы, вобрав в себя и открыв также внутри себя великую силу Света, Божественной Любви и Святости, однажды одолеть того, кто грозил ее роду страшной карой.

Но, с другой стороны, в возвращении домой была своя радость: она снова окажется среди своих родных, близких людей, которые так же ее любят и с нетерпением ждут ее возвращения.
Вот кого только она считала своими более близкими родственниками – своих родичей с братьями и сестрами или владыку острова Меррахон с его двенадцатью Учениками?
Последняя мысль пронеслась в ее сознании молнией, и на миг ее рука застыла, сжав черенок листа невысокой пальмы, отчего тот с хрустом переломился. Девушка вздрогнула, и ей тут же почудилось чье-то едва слышное дыхание.

- Кто здесь?

Голос ее был немного низковатый, что, однако, нисколько его не портило и даже придавало особую красоту, гармонирующую с ее внешностью, в которой ощущалось что-то, выдававшее в ней незначительную примесь крови жителей далеких южных стран. Вианна уже успела перебрать в голове все, что было или казалось ей возможным, прежде чем обернуться. И удивленно застыла на месте: перед ней стояла незнакомая женщина. Она была молода, но старше Вианны на несколько лет, с большими серо-голубыми глазами и очень длинными густыми волосами, которые были светлыми около корней, но с остальной их части еще не успела смыться черная краска. Она была грустна, но все же на ее лице было заметно подобие улыбки. Одета она была в длинную черную хламиду с откинутым капюшоном, из-под которой выглядывал подол ярко-зеленого платья.

- Кто вы, госпожа? – повторила Вианна, выпустив из рук сломанный лист пальмы и искренне сожаления, что ненароком причинила деревцу боль. – И что вы здесь делаете?
- Я… я не госпожа, – совсем тихо ответила женщина и протянула вперед правую руку, коснувшись ею ствола пальмы. – Мое имя Ретхана, я жена твоего брата Анокса. Вернее, я его заручница, но, видит Бог, второй свадьбы у нас с ним уже не случится.

- Жена моего брата Анокса?..

Вианна вздрогнула и с удивлением посмотрела в глаза женщине. Та, казалось ей, была измотана и чем-то смертельно напугана, но в глазах Ретханы не было ничего такого, что могло бы свидетельствовать о подлых намерениях ее брата.

- Да. А ты, стало быть, Эйра, его младшая сестра? Анокс послал меня за тобой, вернее… сперва он дал мне поручение, которое я не выполнила, и вот теперь…

Вианна ахнула и замахнулась на нее ковшиком для полива, в котором еще осталась вода.
- Уходи, слышишь? Уходи! Тебе не место здесь, если тебя прислал Анокс! И тебе не удастся увезти меня отсюда, не получив на это согласия Совета Тринадцати и отца Анока, я ведь его Ученица! Если ты меня выкрадешь, они это тут же заметят!

- Спокойно, спокойно, – ретируясь за пальму, пробормотала Ретхана. – Если ты и вправду хочешь выбраться из этой тюрьмы, я готова попросить об этом твоего Учителя и весь его Совет, но только не нужно меня бить.

Вианна поставила ковш на низкий деревянный столик, где лежали садовые инструменты, и отерла руки о подол накидки.
- Из тюрьмы, говоришь? Нет... Это не тюрьма для меня, а мой второй дом, который я люблю так же сильно, как и тот, где я родилась. Но я даже не удивлена тем, что ты сказала, потому что твой муж – Анокс, ты обязана слушать его и соглашаться с тем, что он говорит.

- Обязана?.. – Ретхана слегка склонилась и потупила взор, но тут же вновь выпрямилась и на ее лице и в глазах засияла улыбка. – Ничего я не обязана этому злодею и не желаю больше слушать то, что он несет. В глубине души я знаю, что ты здесь не в тюрьме, и знаю, для чего ты здесь живешь. Анокс мне все рассказал, и он хотел использовать меня для того, чтобы я вступила с договор с тем злым духом, которого ты намерена победить и изгнать из нашего мира. А потом он хотел отправить меня к тебе, чтобы забрать тебя с этого острова. Он назвал этот остров проклятым, но… но сама я так никогда не думала и не считаю. Здесь прекрасно…

- Говори правду, Ретхана! Только правду, если не хочешь, чтобы Высшие Боги покарали тебя за ложь. Зачем ты здесь? Ты вступила в союз с Волком и пришла меня забрать, чтобы моя миссия не состоялась и наш род канул во Мрак? Говори!

- Нет, – твердым шепотом ответила молодая женщина. – Я сбежала от своего мужа и не выполнила данное ему обещание, хотя я обещала только подумать. Но я подумала, и поэтому Боги не покарают меня за ложь. Не бойся, девочка, я не желаю зла тебе и вашему роду, но должна тебя предупредить: Анокс прознал о моей выходке и может явиться сюда сам. Темные силы нашептали ему о том, что я сделала, и теперь мне пришлось просить помощи и убежища у самого Анока.

- Вот как?.. А как ты попала на этот остров? Как заговорила ветер? Как нашла Анока и его Учеников?
- Очень просто, милая. Я знаю слова, останавливающие Ветер. А потом за мной прилетел один из ваших отшельников на летающей колеснице, и перевез меня сюда по воздуху. Его имя – Арраман. Он как-то узнал, что ветер стих, и…

Вианна жестом остановила ее.
- Не продолжай. Главное – это то, что ты здесь и что ты не желаешь мне зла. Но мой брат этого желает. Ты говоришь, что он прознал о твоей выходке. Нужно что-то делать.
- Не беспокойся, милая. Нам даже не придется ничего особо придумывать. Ты ведь знаешь, кто живет на этом острове и что может сделать, если захочет.
- Если захотят, – поправила ее Вианна. – Их здесь тринадцать.

- О да, но я говорю о человеке, который знает, видит и может все… вернее, очень многое, потому что абсолютно ВСЕ видеть, знать и мочь способен только Единый Бог. Не беспокойся, ибо Единый являет себя во всем и во всех, но больше всего – в нашем могущественном Жреце. Ты ведь знаешь об этом, Эйра-Вианна эн Кассидар.

С этими словами Ретхана подошла ближе к девушке, уже переставшей ее опасаться, заботливо поправила на ней накидку и растрепавшиеся на свежем утреннем ветру волосы. Та глубоко вздохнула и прикрыла глаза, потом вновь открыла их и точно убедилась в том, что видит перед собой живого человека, а не призрак.

Внезапно обе замерли и резко обернулись в одну сторону, откуда, как им показалось, послышался еле ощутимый то ли вздох, то ли шорох или дуновение ветерка.
- Что это? – совсем тихо и с немалым удивлением, если не с испугом, спросила Ретхана. – Мы здесь не одни?
- Да, ты права, мы тут не одни. На этом острове повсюду живут духи, но не стоит их бояться – они добрые и излучают внутренний свет, который иногда даже бывает виден.
- Мне показалось, я увидела что-то такое… но не многих духов, а одного, он был  такой большой, в темной хламиде. Мне показалось, что он за нами следит.
- Он всегда следит, вернее, присматривает за мной, но показывается очень редко. Это Хранитель рода.
- Что-то не особо он был похож на Хранителя рода, – возразила Ретхана. – Скорее всего, он похож на…
- Не продолжай, – шикнула на нее Вианна. – Ты ведь прекрасно знаешь, кто был покровителем и хранителем рода моего отца до того, как мои родители приняли свое решение. Надеюсь, тот, кого ты видела, не был похож на Туран-дема?

Ретхана не удержалась от смеха.
- Что ты, конечно нет! Как я могла такое подумать? Совсем нет! Но все же он похож был не на Хранителя, а на того, кого видят только раз в своей жизни.
- Ты права, Ретхана, это и есть тот, кого многие люди видят всего один раз в жизни или, если видят до того момента, считают, что им очень хорошо напомнили о бренности и временности земной жизни. Вернее – это главный из них.
- Многие? А я думала – все. Так ведь говорят.

- Ну вот, значит, кто так говорит – ошибается. Перед тобой находится человек, который видел воочию это Существо и общался с ним несколько раз в самые сложные и ответственные моменты своей жизни. Серрал – Хранитель нашего рода, он стал им несколько лет назад. Он не вмешивается в нашу жизнь попусту и, если появляется, значит, хочет сообщить что-то очень важное, предупредить или отвести опасность, с которой часто не может справиться никто другой. Нам нужно узнать, о чем хотел сказать Серрал.

Воцарилось молчание. Воспользовавшись этим, Вианна отошла подальше от новоявленной подруги и обратила внутренний взор и мысль в то сокровенное, откуда, как ей было известно, возникали время от времени тайные знания, озарения, помощь свыше или провидение. Это был мысленный вопрос-приглашение, обращенный к тому таинственному Существу, которое изредка посещало ее внутренний мир и уже давно перестало казаться ей вестником скорого ухода из этого мира и связанного с этим событием невыполнения своей миссии, от которого зависела судьба целого рода, а возможно, и племени, в которое может со временем вырасти этот род. Это всегда до смерти пугало ее, пока в душе Вианны твердо не укоренилось, что у Духа Смерти есть и другие задачи, которые он с таким же успехом выполняет.

«Скажи... скажи мне, о Серрал, зачем ты пришел? Что хочешь ты сказать, о чем предупредить? Что ждет нас впереди?»

Она задавала этот вопрос снова и снова, пока перед ее внутренним взором действительно не возник образ того, к кому она обращалась. Высокая фигура в длинной, развевающейся хламиде с наброшенным на голову капюшоном (на этот раз Серрал был не в том своеобразном головном уборе, который она видела в памятную ночь в Далбосе, но, собственно говоря, это было неважно) и большими глазами, в глубине которых мерцал запредельный свет, в облаке из похожего на дымку свечения, неспешно приблизилась, не задевая ногами земли, и замерла. Вианна увидела себя окруженной со всех сторон этим таинственным сиянием и ощутила прикосновение, но это не вызывало ни страха, ни смятения, ибо она прекрасно знала, кто был перед ней и чего от него можно было ожидать. И потому душа ее была спокойна и ничем не омрачена.

«Я пришел не предупредить, дитя – тебя уже предупредили. Я лишь подтвердил своим присутствием то, что сказала женщина по имени Ретхана. Но потом ты позвала меня сама, не своим умом, но своим сердцем, и теперь я жду. Ты что-то хочешь сказать мне сама, о чем-то попросить?»

«О да. Я хочу попросить тебя об одном. Если ты стал Хранителем нашего рода и  являешься моим божественным покровителем – прошу тебя, помоги нам справиться с тем, что хочет принести сюда мой брат Анокс. Не суди его строго, просто защити меня и Ретхану от всех напастей. Хотя, может быть, я напрасно прошу об этом тебя, потому что хозяин этого острова…»

«Почему напрасно? Нет… Я готов помочь и вам, и хозяину этого острова отвести зло и сделать так, чтобы твой брат не мог больше обратиться к враждебной силе и вообще забыл о ней и о своих целях. Хочешь ли этого?»
«Да. Сделай это, помоги нам, пожалуйста, ты ведь можешь все…»
«Я помогу вам. Ждите, верьте и надейтесь.»
«Благодарю тебя.»

Затем призрачная фигура, казавшаяся в эти моменты такой поразительно реальной, что, впрочем, случалось уже не один раз, стала отдаляться и таять, скрываясь в удаляющемся облаке света, пока не скрылась совсем и перед закрытыми глазами вновь не оказалось пустое темное пространство. Наконец, Вианна ощутила себя в привычном земном мире, открыла глаза, посмотрела на свои руки с растопыренными пальцами и пошевелила ими, убеждаясь в том, что все было вполне безобидным и вновь закончилось хорошо.

- Эй! – окликнула ее Ретхана. – С тобой все в порядке? Что сказал Хранитель?
Вианна улыбнулась и подошла к ней.
- Все хорошо, Ретхана. Он обещал помочь нам. Он сказал «Ждите, верьте и надейтесь».
- Да, это действительно хорошо. А я ведь подозревала, что это добрый дух, хотя меня всегда убеждали в обратном.
- Ты права… так оно и есть.
- Но все же ты показалась бледной и испуганной, поэтому я подумала сперва, то дело неладно.
- Будь неладен твой язык, Ретхана, – засмеялась Вианна. – Сама же видишь, что все замечательно. А ты уже была в доме жрецов, говорила с ними?
- Я видела только самого главного из них на пороге этого дома, а потом он привел меня в помещение наверху и там устроил небольшое испытание моего духа. А больше я пока нигде не была и из Учеников за все это время видела только Аррамана.

Глаза у Вианны стали круглыми, и в них отразился небольшой испуг.
- Он устроил тебе испытание духа?? Но это новость для меня, потому что мне самой ничего такого не устраивали, когда я впервые здесь оказалась. Скажи… это было ужасно или больно?
Ретхана посмотрела на нее долгим пронизывающим взглядом, словно оценивая или пытаясь понять причину такого всплеска, потом неожиданно рассмеялась и обняла ее.
- Что ты, девочка моя? Как этот человек может сделать что-то ужасное? Немного необычно – да. Но ужасно или больно – нет.
- Ты меня очень заинтересовала. Расскажешь, что за испытание ты прошла?
- Нет. Отец Анок просил не рассказывать ни слова из этого, потому что это тайна. Просто скажу тебе, что это нужно было, потому что…
Она осеклась.
- Продолжай, – попросила ее Вианна, слегка встряхнув за плечи. – Никогда не останавливайся на полуслове – это признак слабой воли и страха, а ты бесстрашна, если отважилась на такое безрассудство, как обмануть моего брата. Говори.

- Я… он сказал, что я действительно была близка к тому, чтобы отдать свою душу силам Тьмы. Я притворилась однажды темной ворожеей, чтобы мой муж перестал на меня кричать и поднимать руку хотя бы из страха передо мной. В нем действительно поселился страх и он перестал меня обижать. Это было лишь притворство и моей стороны и маскарад, но ваш Учитель сказал, что у меня действительно есть дар с рождения, который можно применить либо в служении Высшему и помощи людям, либо в служении силам Зла. И что из-за своего дара силы с обеих сторон проявляют ко мне повышенный интерес. И поэтому он устроил мне небольшое испытание, чтобы посмотреть, к чему больше склонна моя душа, а потом помог очиститься от въевшейся в меня тьмы и присоединиться к миру Добра и Света. Он говорит, что прийти к Высшему можно разными путями, но что самый верный и безопасный путь – через Добро, Любовь и Свет, которые поглощают и уничтожают все темное, злое и ужасное.

- Так ты не знала об этом раньше?
- Нет. Меня учили тому, что прийти к Единому Богу можно, находясь между светом и тьмой и будучи двойственным, уравновешивая в себе тьму и свет, но не превращая одно в другое.
- Это ложный путь, Ретхана. Невозможно попасть в Высший Светлый мир с грузом тьмы в себе. Его надо сжечь, растворить, обратить в истинный Свет. Потому что там, в мире, о котором мы все грезим, нет ничего темного и злого, и нет никаких противостояний. То что было злом, становится добром и соединяется с тем добром, что уже было.

Ретхана нахмурилась.
- Но ведь… если мир перестанет быть двойственным и в нем исчезнут противоположности, в нем исчезнет основное равновесие и будет смертельно скучно. Представь себе одно сплошное добро и свет кругом… и одну сплошную любовь… Разве это жизнь?
- Вот именно – это настоящая Жизнь! – ответила Вианна, воодушевившись и оживившись. – Это и есть настоящая Жизнь! У меня тоже с рождения есть дар – я могу говорить с теми, кто живет в незримом для наших глаз мире. Так вот, тем, кто живет на небесах, скучно не бывает, они все время чем-то заняты и им всегда хорошо, им это никогда не надоедает. Понимаешь?

- Мне сложно это понять, Вианна… Меня учили совсем другому. Но я постараюсь.
- Честное слово?
- Да! Я вижу… я вижу, что ты мудра не по годам. Это радует.

Разговор их продолжился и дальше, когда они покинули цветник и сад и отправились бродить по двору и затем по просторному дому: Вианна взяла на себя обязанность показать гостье весь дом и все их островное хозяйство. Когда они заглянули в кухню и примыкающую к ней трапезную, Ретхана ахнула, увидав там одиннадцать здоровых, сильных мужчин разного возраста – не было только самого Учителя и младшего Ученика. На кухне орудовали Фиоран, Эригон и Арей. Это показалось Вианне странным, поскольку эти трое очень редко были кашеварами. Особенно красавец Фиоран с прямыми пепельно-золотистыми волосами длиною почти до пояса, про которого Учитель частенько говорил, что из него при случае вышел бы отличный воин или дамский угодник, но вот к кухонному очагу подпускать его было нельзя. К счастью, как отметили все, Наставник все же ошибался, поскольку пятый из учеников великого Жреца весьма даже ловко управлялся с кухонным тесаком и поварешкой.

Однако все же одна небольшая неприятность с ним произошла: увидав, что в дверях поварни показалась не одна, а целых две тоненькие девичьи фигурки, Фиоран на мгновение забылся и уронил на пол деревянный поднос, полный искрошенных кореньев. В то же время Ретхана поймала на себе взгляд удивительно красивых голубых глаз этого мужчины и отметила, что, вероятно, он выглядел гораздо моложе, чем было ему лет на самом деле. Так оно на самом деле и было.

- Эй! – окликнул его один из помощников. – Фиоран! Что ты там делаешь, опять на девок пялишься? Смотри, что ты сделал с нашим завтраком! Учитель правильно делал, что не подпускал тебя к очагу! Ррастяпа!
Это был Арей, а уж поворчать он, грешное дело, любил.

- Ну уж не ругай его сильно, Арей, – усмехнулся позади обоих третий кашевар, по имени Эригон. – Я сам удивлен, что их тут двое, странно, почему Учитель нам ничего не сказал?
- А я не удивлен, потому что Арраман мне сказал, – ухмыльнулся Арей. – Ну что ж… Пусть теперь ты, Эригон, займешься кореньями, а Фиорану мы дадим работу попроще, которая не будет так глупо прерываться созерцанием самых прекрасных созданий в этом мире. Если он не оплошает, то и мы не скажем Учителю, что наш Фиоран не пропускает ни одной юбки, из-за чего мы рискуем остаться голодными до самого обеда.

- Прекратите! – довольно спокойным тоном остановил их Фиоран, обернувшись – он только что закончил подбирать с полу просыпанное месиво из кореньев. – Не думаю, что вы оба поступаете благочестиво, когда кого-то ругаете или выгораживаете. Да, я виноват, но только великий Жрец всегда учил нас любить и прощать. И потом, он знает, что мне нравится любоваться всем прекрасным.

- Великий Жрец очень мудр, брат Фиоран, – услышал он за спиной прекрасный голос Вианны, журчащий, как горный ручей. – Не стоит обижаться на то, что мелочно и глупо. Будь собой и слушай свое сердце.

Пятый Ученик обернулся, посмотрел на девушку добрым взглядом, как всегда смотрел на нее прежде, и улыбнулся. Потом перевел взгляд в сторону двери, где мелькнула и скрылась тень неизвестной ему таинственной гостьи.
- Ты права, Вианна, и я рад, что ты меня понимаешь. Но ты скажешь мне, кто твоя подруга и зачем она здесь?
- Я скажу, но позже, – пообещала Вианна и положила правую ладонь ему на грудь, туда, где билось сердце. – Я вижу… я чувствую, что ты любишь прекрасное, тебе нравится наша красота, но… Фиоран… ты ведь дал обет аскезы и не должен его нарушать.

Фиоран вздохнул и опустил глаза.
- Да… я дал этот обет, как и все мои братья по духу, и должен держать его. Но если бы я не был Учеником Жреца Анока, я бы… я бы, наверное, стал просить ее руки.
- Полно тебе, Фиоран. Ретхана скрывается здесь от своего мужа, а ее муж – это мой брат Анокс. Поэтому будь благородным, не подавай несбыточных надежд и прояви уважение, ей и так тяжело.

Фиоран вскинул голову и устремил пронзительный взгляд прямо в лицо Вианны, едва только услышал имя ее брата. После чего вздохнул снова и порывистым движением сжал тонкое запястье ее правой руки.

- Ты говорила много о своих братьях. И я встревожен, потому что мне показалось, что…
Он замялся, заметив, что вокруг воцарилась тишина и остальные ученики, на время отложив все свои дела, очень внимательно их слушают.

- Что тебе показалось, Фиоран? Говори же, не томи. Что кажется тебе?
- Мне на мгновение показалось, будто твой брат Анокс находится по дороге сюда, намерен найти свою жену и сурово наказать ее за какой-то проступок. Это Провидение, не бойся.
Последнюю фразу Фиоран выдал потому, что его собеседница резко вздрогнула и яростно зажала в кулачке широкий ворот его длинной рубахи из темной грубоватой ткани.
- Ретхана сказала мне то же самое… Я пугаюсь не Провидения, а того, что Анокс действительно может явиться сюда с самыми черными намерениями и это очень вероятно, потому что об этом сказал еще и ты. Но я не слишком боюсь, потому что…

Она огляделась кругом и решила не выдавать свою тайну при всех. Фиоран улыбнулся и поправил упавшую на лоб длинную прядь волос.
- Ну хорошо, тогда расскажешь потом, если я сам этого не увижу. Но ты не до конца меня поняла, когда я говорил о жене твоего брата. Да, я дал обет аскезы, я дал его сам себе, нашему Учителю и Единому Творцу Вселенной и не могу его нарушить, но… я ведь могу быть другом Ретханы, не так ли? Хорошим другом, помощником и наставником, если она захочет. И потом, ведь я много старше ее…

- Ты выглядишь гораздо моложе, чем положено выглядеть в твои годы, и потому вводишь в  заблуждение, – ответила ему Вианна с легкой улыбкой. – И потом… ты ведь знаешь, что все обеты, клятвы – на самом деле лишь формальность. Многие жрецы и прочие подвижники Духа во все времена давали самые клятвы, но нередко нарушали их, повинуясь зову сердца. Говорят, истинная любовь разрушает узы клятв, но за это Бог прощает людей, если они любили искренне. Я говорю правду.

Фиоран слегка побледнел и отшатнулся от нее, но скоро пришел в себя.
- Прости меня, Вианна, но мне пока не понять смысл того, что ты говоришь. Я дал обет и если нарушу его, то добровольно уйду в мирскую жизнь, женюсь и стану жить как самый обычный человек. Но я строг к себе и голос совести, голос из глубины души не позволит мне предать то, чему я отдал добрую часть своей жизни, и предать нашего Учителя. И я вовсе не горю желанием все бросить и уйти. Но я готов стать другом и наставником Ретханы, если она решит остаться здесь и стать жрицей. А если нет – то я не буду настаивать.
- Ты очень благородный человек, Фиоран, но мне кажется, что ты слишком строг к самому себе.
Она рассмеялась и обняла его.

- Какой ты еще ребенок, Вианна, – пробормотал он, погладив ее по голове, украшенной с боков двумя изящными роговыми гребенками. – Когда повзрослеешь, ты поймешь многое, и поймешь меня, если надумаешь сюда вернуться, а пока…

Теперь Вианна едва не расплакалась. Фиоран, сам того не ведая, затронул одну из самых глубинных и болезненных струн ее души. Всего лишь один год осталось ей пребывать в этой Обители спокойствия и благоденствия, а потом ей суждено будет вернуться в бурлящую событиями, порой безрадостными, «мирскую» жизнь за пределами священного острова, и в одиночку свершить то, ради чего посвятила свои юные годы жизни здесь. А потом… было совершенно неизвестно, как повернет Судьба и какую долю изберет для нее после того, как будет пройдено Главное Испытание.

Но было и то, что радовало юную тендуанку – вернувшись домой, она снова увидит своих родных по крови людей и станет жить с ними под одной крышей и радоваться, глядя на них и любя их всей своей душой. И именно поэтому она не дала волю слезам, которые могли бы огорчить самого добросердечного из Аноковых учеников.


- ...Это великолепно! Я никогда не видела таких красивых гор и такого красивого леса! Гляди, гляди! Молодые орлы летят на ту сторону Озера и им не страшен Ветер!
Вианне вдруг стало весело наблюдать за тем, с каким неподдельным восхищением ее новая подруга любуется местными красотами природы, какие могли быть только в конце первой трети осени. Неужели Ретхана, рожденная в горах, никогда не видела подобной красоты? Или за пределами Меррахона действительно природа далеко не так красива и не так радует глаз?
- Да, это красиво. Но я живу здесь давно и уже привыкла ко всему этому великопепию.
- О! А я думаю, что к этому нельзя привыкнуть. Ничто так не радует глаз, как новое место, но все же…

- Все же я к этому давно привыкла, Ретхана, – засмеялась Вианна. – Но тоже думала, что никогда не привыкну ни к этому острову, ни к его жителям. Особенно меня удивлял Учитель, я не думала, что вообще можно привыкнуть к этому необычному человеку.
- Необычному – это верно, – согласилась с ней Ретхана, выжимая случайно вымоченный в ручье подол длинной темной юбки, которую дала ей носить Вианна вместо узковатого платья замужней женщины, в котором было удобно ходить только по дому и на базар, но никак не  лазать по горам. – Но все-таки тот ученик мне показался еще необычнее. Чего он тогда так на меня уставился, что уронил на пол коренья?

- Фиоран бывает немного рассеянным в повседневных делах, но он очень замечательный человек, очень красивая душа, и он очень, очень добрый. И еще… он хочет быть тебе другом и, если захочешь пойти в жрицы, то духовным наставником.
- А почему бы и нет? Мне кажется, что я испытываю искреннее желание остаться здесь и сделаться жрицей. И тогда у меня будет не один друг и наставник, а много, так же как у тебя.

Она улыбнулась, глянув в глаза Вианны с некоторым вызовом – как-никак, скоро она, Ретхана, собиралась занять место прежней тринадцатой Ученицы самого Анока Второго, пускай даже всего на два года, если та не решит вернуться сюда. А это значило, что с того времени, как Эйра Эн Кассидар покинет священный остров и Обитель, то все внимание и вся любовь великих Жрецов Божественного Солнца достанется ей.

Но Ретхане было невдомек, что юная Тринадцатая Ученица тут же заметит в ее глазах этот вызов, уловит ее настроение и мысли. И потому она даже не опустила в смущении свои прекрасные, но бесстыдные глаза.

- Так вот оно что… - протянула Вианна с укоризной и уставилась на нахалку в упор. – Я знаю, о чем ты подумала. И с самого начала догадывалась, о чем ты мечтаешь. Что ж, я скажу. Для того, чтобы стать жрицей Солнечного Храма, у тебя слишком гнилая натура. Прости, но я так вижу. И прежде чем ты освободишься от всего этого зла, которое сидит в тебе, наверняка ты пройдешь много суровых испытаний. Да-да, отец Анок придумает что-нибудь и найдет уйму способов тебя воспитать. Только не говори мне, что ты решила еще и сдать меня Аноксу – эту мысль и желание в тебе я пока еще не уловила, и поблагодари за это саму себя.

Когда Вианна разразилась этой тирадой, она выглядела так, будто вот-вот бросится на оскорбившую ее женщину, и та, слегка прикрыв ладонью сам собою раскрывшийся от изумления рот, попятилась назад, к выступу скалы, из-за которой тут же, словно почуяв неладное, с громким блеянием выскочил горный козел.

- Я не знала… я не знала, что т-ты читаешь мысли, – испуганно пролепетала айханка и привалилась к скале, опустившись наземь и стараясь не глядеть в глаза юной девушки, полные неведомых ей чувств и даже, как ей показалось, какого-то неземного сияния. – Тебя отец Анок этому научил?

- О нет, –  уже с улыбкой произнесла та, но и эта улыбка показалась Ретхане напряженной, как тетива лука. – Я умела это еще с рождения, как и все в нашей семье. Прости меня за этот порыв, если сможешь, но я не могу стерпеть подлости и грязи в душе. И, надеюсь, за тот последний год здесь, который мне остался, ты уже станешь другой, здесь сам воздух преображает человека. И я скажу еще вот что, Ретхана: даже если я никогда сюда не вернусь, ты не сможешь оказаться в моей шкуре и занять мое место в сердце Анока и его Учеников. У тебя будет свой путь и своя судьба, а у каждого из этих Жрецов в сердцах найдется уголок для каждого из людей. Поэтому, если ты хочешь украсть тот кусочек в их сердцах, который предназначен для меня, у тебя ничего не получится, а своей корыстью ты погубишь свою душу. Поэтому тебе нужно стать чистой душой и занять не чье-то место, а свое, которое еще не занято. Понимаешь?

- Понимаю, –  кротко и сквозь выступившие слезы ответила ей Ретхана. – Но, видит Создатель, мне много придется трудиться над самой собой, чтобы стать такой же чистой, как ты. О, ты права, Вианна – я порочна. Но здесь мне помогут, если я останусь, ведь правда?
- Конечно, правда! Тебе обязательно помогут, даже не сомневайся. И не сердись на меня, я бываю порой вспыльчива, но зла во мне нет. Верь мне, я не могу обманывать.

Теперь Вианна была безмятежно-радостной, ласковой и теплой, как весенний ветерок. Она помогла своей новой подруге встать с влажной, дышащей паром земли и даже отряхнула грязь с подола ее платья.

Когда обе вышли, наконец, из-за скалы, Ретхана прищурила глаза и приставила ко лбу ладонь козырьком, словно закрываясь от солнца, но при этом устремила взгляд куда-то вдаль на юго-восток, откуда хорошо была видна водная гладь Озера и черневший вдалеке за нею густой темнохвойный лес.

- Что ты там видишь, Ретхана? – обеспокоенно спросила ее юная спутница и тоже принялась вглядываться в подернутую дымкой даль.
- Мне показалось, что не было ветра, который все время дует кругом Озера, но теперь как будто он снова набирает силу. Ты видишь?

- Не особо. Солнце слепит мои глаза. А сейчас… сейчас я вижу ветер даже сквозь солнечные лучи. Наверно, твои глаза видят лучше моих, потому что я много читаю и даже иногда пишу летопись.

- Тише, – Ретхана движением руки остановила поток слегка взволнованной речи юной жрицы. – Сдается мне, что в лесу на острове кто-то есть. Глянь вниз.
- Это неудивительно, Ретхана. Здесь, кроме нас с тобой, живут еще тринадцать мужчин. Ты уже забыла?

- Нет. Но мне показалось, что он как бы… крался и прятался за деревьями. И еще я видела лодку на берегу, дном вверх. Смотри сама.
На сей раз Вианна напрягла зрение и различила лодку, вынутую далеко на берег и наполовину спрятанную в густом кустарнике. Причем этой лодки, насколько она знала, прежде там никогда не было.

- Теперь я вижу, – неторопливо, немного мрачноватым тоном произнесла девушка. – И я думаю… не наш ли это Анокс сюда явился так скоро?
Лицо Ретханы вмиг помрачнело. Она завозилась правой рукой под полой своего одеяния, и через несколько мгновений в зажатых пальцах показалась рукоять короткого изогнутого кинжала.

- Эй! Что ты задумала? – напустилась на нее Вианна, и та проворно спрятала оружие обратно. – Здесь нельзя носить с собой оружие тайно от владыки острова и тем более убивать. Отдай мне кинжал, я закопаю его в землю.

- Не глупи, – резко и почти в точности имитируя голос младшей сестры своего сумасшедшего мужа-заручника, оборвала ее Ретхана. – Я не намерена никого убивать, но припугнуть его следует. Если это и впрямь Анокс, то знай: твой брат не только подлец и паскуда, но к тому же еще и трус. Увидев лезвие ножа, он тут же превратится в дрожащую крысу и захочет поскорее спрятаться куда подальше. Но только не вздумай идти ему навстречу безоружной и поворачиваться к нему спиной, если хочешь жить.

- Да что ты говоришь, Ретхана?! Как ты можешь так говорить о моем брате? Может, ты просто преувеличиваешь? Анокс не может быть таким, не может, это, верно, клевета…

Не обратив особого внимания на очередной гневный выплеск из уст девчонки, Ретхана проворно схватила ее за руку и поволокла в чащу леса, по дороге успев-таки шепнуть, что не желает никому вреда и все будет хорошо. И тут Вианна вспомнила, как несколько дней назад прямо при ней просила помощи у одного из своих могущественных покровителей из мира высших дэва, и успокоила себя мыслью, что, если что случись, тот, кто будет не прав, ощутит на себе мощь карающей силы самого Орха через лучшего из своих Учеников.

Они добежали до огромного раздвоенного дуба, что рос в небольшой лесистой долине между юго-восточным склоном Меру и берегом Озера Ветров, и притаились за одним из широченных стволов древнего исполина. Вианна казалась испуганной, ее сердце бешено колотилось, но все же она сохраняла самообладание, глядя на  свою решительную и почти спокойную, не подавшуюся страху старшую спутницу.

- Ну выходи, выходи, муженек, – вполголоса произнесла Ретхана, привалившись головой к стволу дуба и сжимая под полой накидки рукоять заветного изогнутого кинжала. – Выходи, если не трусишь.
- Он так не выйдет. Нужно, чтобы кто-нибудь вышел и он его увидел. Это буду я. Не бойся ничего и в случае чего выходи с кинжалом. Поняла?
- Да… иди.

Ретхана вытерла со лба пот, а Вианна на свой страх и риск отправилась бродить неподалеку по другую сторону дуба, и вдобавок она затянула одну из своих любимых песен о смертном герое Трех Миров, лесной красавице и Великом Боге Солнца, которую любил распевать Учитель. Она ходила вокруг да около, трогая руками кусты и головки цветов, пока, наконец, из кустарника не раздался треск ветвей. Вианна вздрогнула и вознамерилась что есть мочи бежать обратно к дубу, но тут же укорила себя за трусость и малодушие, тем более что выскочивший из кустов «неприятель» оказался просто лисицей.

Но тут же сработали и внутреннее чутье юной Жрицы, и обычная человеческая наблюдательность: зверь был напуган и стремглав мчался в самую гущу деревьев. И мгновение спустя за спиной Вианны снова затрещали кусты. Резко обернувшись, она, наконец, увидела своего родного брата Анокса – он был неопрятен, немыт, нестрижен и, судя по всему, очень зол, однако, увидев сестру, тут же просиял радостной улыбкой и даже не забыл отвесить ей поклон.

- Приветствую тебя, сестра, лицо и голос которой я уже почти забыл, – начал он. – Гуляешь одна по лесу и не боишься диких зверей?
- Все звери в этом лесу – мои друзья, – ответила та. – Я тоже приветствую тебя, брат мой Анокс. Но не думай, что я ничего не знаю. Я знаю, зачем ты пришел сюда и о чем будешь со мной говорить, и отвечу тебе сразу и решительно: НЕТ.
- Погоди, Эйра... зачем сразу так много слов? Давай сначала побеседуем, как брат и сестра. Не нужно разговаривать со мной как с чужим тебе человеком.

- Родному человеку принято доверять, а тебе я не доверяю. И ты мне давно уже больше не брат, знаешь сам, почему. И потом, у меня есть еще одно имя, здесь меня зовут Вианна, и это мой второй дом. Уходи отсюда!
- Я уйду, если хочешь, и как можно скорее. Но не один, а мы уйдем отсюда вместе. Ни за что не поверю тому, чтобы ты могла отречься от меня как от близкого сородича. Я пришел, вернее, приехал сюда, чтобы забрать тебя отсюда, из этого плена. Пойдем со мной, Эйра.
Он подошел к ней ближе и взял за руку, но Вианна резко оттолкнула его от себя.

- Э нет, погоди! Не прикасайся ко мне, пока я сама тебе не позволю меня трогать и куда-то вести. Сначала я скажу тебе вот что, Анокс. Я здесь не в плену и не в тюрьме, и повторю еще раз – это мой второй дом. Подожди еще год, и я сама вернусь в Таннор по своей доброй воле.
- Ага… значит, сейчас ты не можешь вернуться по своей воле, потому что тебя держат тут силой и убедили тебя в том, что это твой дом и тебе здесь хорошо. Но я вижу в твоих глазах, что тебе здесь тяжело и тоскливо, и глядя на меня, ты печалишься о том, что не можешь увидеть всю нашу семью, а видишь только своего непутевого братца, не так ли?

- Замолчи, Анокс! Ты забыл кое о чем.
- О чем же я забыл?
- О своей жене. Не за тем ли ты приехал, чтобы расквитаться с ней за предательство?
Анокс удивленно глянул на сестру и рассмеялся.
- А… ты о Ретхане? Значит, я верно мыслил – вы уже встретились здесь и она, наверное, привела тебя сюда ко мне? Но тогда я не стану ее наказывать, потому что она все-таки не предала своего мужа и твоего брата, а значит, я ее за это вознагражу. Но я успею ее найти, сначала пойдем со мной на берег, постережешь мою лодку.
- О нет, Анокс, нет…  с тобой не пойду. Сначала найди свою жену, она ведь недалеко и ждет тебя с…

Она чуть не добавила «с кинжалом в руке», но вовремя осеклась.
- …С большим и пламенным приветом. Так что…
- Нет! – воскликнул Анокс, словно осознав что-то, потом подбежал ближе, схватил сестру за руку и потащил через кусты в чащу леса, за которой виднелась тропа.

Вианна вскрикнула и позвала на помощь, затем схватила свободной правой рукой амулет, висевший у нее на груди, и трижды произнесла имя невидимого друга, который обещал выручить ее из этой беды. Тут же сдуревший вконец братец рванул скорее вперед, вместе с ней, но поскользнулся одной ногой на влажной траве,  другой зацепился за выпирающий из земли корень дерева, растянулся во весь рост ничком, выпустив Вианну, и грязно выругался.

В тот же миг слева от девушки показался стремительно приближающийся силуэт Ретханы. И за нею – еще трое человек, среди которых сестра Анокса различила Фиорана, Ина и самого отца Анока, который для нее был, как он сказал некогда сам, отнюдь не Отцом, а Старшим Братом.
А справа от них около распластавшегося на сырой земле дурня сквозь дымку она различила еще один силуэт, много больше и менее материальный, чем все эти люди. И гораздо более зловещий, чем они.

- О нет, – еле слышно обратилась к нему Вианна. – Ты обещал помочь мне, но я не просила тебя забирать его с собой. Оставь жизнь моему брату  и дай ему еще один шанс все осознать и исправиться. Прошу тебя, о Серрал…

- Ты не права, девочка, – раздался в ответ голос, оказавшийся женским. – Ты не права в том, к кому ты обратилась сейчас. Я не Серрал, а одна из его Сестер, и поддерживаю его в нелегком труде. И если ты так просишь его об этом, то я могу услышать и внять тебе, потому что действительно твоему брату еще рано покидать этот мир, хоть он и близок к тому, чтобы его покинуть. Поэтому, чтобы этого не случилось, помогите этому смертному прийти в себя, дайте ему еды и воды в дорогу и отправьте прочь с острова Меррахон, пусть он живет своей жизнью и проходит свои испытания. И если он не исправится за тот срок, который ему отпущен, и не очистит свою душу от сидящей ней мерзости, держитесь от этого человека подальше.

С этими последними словами суровая Владычица Смерти исчезла, словно растворившись в воздухе. Все живые, кто находился здесь, облегченно вздохнули и занялись пострадавшим.
- Он сильно ушибся головой о камень, – сообщил Ина, развернув парня так, чтобы тот оказался лежащим на спине. – Но, по-моему, он жив.

На лбу у Анокса красовалась большая багровая шишка, лицо было перекошено от боли, нос расквашен в кровь, и вдобавок один из верхних передних зубов отсутствовал. Его молодая супруга побледнела и схватилась рукой за ствол дерева, чтобы не упасть без чувств, а Вианна вытаращила глаза и зажала рот ладонью с намотанным на нее краем накидки.
Трое мужчин выволокли бесчувственного и бледного как смерть Анокса на небольшую ровную полянку, предварительно расчистив ее от опавших веток, листьев и шишек, и аккуратно положили  наземь головой на восток, откуда восходит Солнце и где неподалеку высился пик Священной Горы. Затем отец Анок попросил своих Учеников и женщин стать немного поодаль, а сам, произнеся одними губами одному ему известную молитву, осенил себя знамением, опустился на корточки перед незадачливым похитителем Вианны и принялся осторожно ощупывать его лоб и лицо.

- Да уж, парень, не шибко тебе повезло, – покачал он головой. – Ну ничего, это не смертельно, сейчас мы тебе поможем. Фиоран, сбегай скорее в Обитель, принеси мне снадобья и чистую ткань.

Старший из находившихся здесь учеников послушно склонил голову и побежал исполнять просьбу. А Жрец тем временем принялся осторожными движениями приводить Анокса в себя.
Через какое-то время это удалось: мускулы на лице и руках молодого негодяя пришли в движение, он скорчил гримасу страдания, с трудом разлепил глаза и тупо уставился на черневшую на фоне яркого осеннего солнца высокую темную фигуру в плаще. Потом его взгляд стал более осмысленным и он разглядел лицо и волнистые пряди волос на голове нависшего над ним человека.

- П… помоги мне, великий Жрец,  – прохрипел Анокс, протягивая к нему правую руку с растопыренными пальцами, которая заметно тряслась. – Умоляю тебя, помоги мне стать самим собой и освободиться от зла, что овладевает мной. Он снова зовет меня и тре…
В последних словах послышались невыразимое отчаяние и надежда, но тут же они оборвались на полуслове. В один миг выражение лица молодого человека изменилось, стало жестким и злым, а взгляд его полыхнул злобой и ненавистью, которые скрывали под собой вполне понятный всем, кроме него самого, страх. Пальцы протянутой вперед руки резким движением сжались в кулак, явно намереваясь схватить отца Анока за бороду или за горло. Затем горе-похититель вскочил на ноги, как будто все, что произошло с ним до этого, случилось вовсе не с ним, если не считать здоровенной шишки на лбу и расквашенного носа.

Владыка Меррахона так же резко отпрянул назад, а все остальные, кто наблюдал эту картину со стороны, попятились назад, ожидая скорой развязки, но при этом все они, включая девушек, уже готовились при случае ринуться спасать и Жреца, и одержимого неведомым злом представителя Кассидарова рода.

- Т-ш-ш, т-ш-ш, осторожнее, – говорил последнему отец Анок, отбежав на безопасное расстояние и вычерчивая в воздухе защитное знамение замысловатой формы, изобразить которое с первого раза получилось бы лишь у немногих. – Спокойно, мальчик, спокойно, стой на месте, сейчас мы поможем тебе разорвать все твои губительные связи со Злом и выгоним из тебя злого духа. Посмотри мне в глаза…

Анокс послушно поднял взор на говорившего и на какое-то время его взгляд снова стал чистым, лишенным злобы и просящим о помощи. Но тут же некстати пропищавший около самых его глаз большой комар нарушил связь, возникшую между двумя душами, и тогда глаза Анокса вновь потемнели, а лицо исказилось гневом и страхом.

- Нееет!!! – заорал он на весь лес, вынул из-за пазухи костяной нож заморской работы и собирался уже ринуться в атаку, чтобы прикончить ненавистного ему человека, но тот, кого он считал своим врагом, даже не подал вида, что растерян или испуган. Вместо этого он слегка улыбнулся, задорно сверкнул глазами и пошел прямо на Анокса с одному ему только известными намерениями и планом дальнейших действий.

Дальнейший исход этого события был неожиданным даже для самого Анока: собиравшийся напасть на него, совершенно безоружного, молодой человек вдруг вскрикнул, бросил нож и помчался куда глаза глядят сквозь поломанные им же кусты.

- Стой! Куда же ты? – спросил его Анок совершенно спокойно и невозмутимо, все так же продолжая еле заметно улыбаться, излучая этим самым вокруг себя безмятежное светлое блаженство – вместо агрессивного багрового пламени ярости, что испускало обычно при этом сознание воина, собиравшегося во что бы то ни стало усмирить своего противника, посмевшего поднять на него руку с оружием. Сияние, исходившее от этого человека, впрочем, не видное никому, кроме него самого, было мягким и золотисто-белым, в то же время как вокруг Анокса в этот момент метались рваные клочья черных и багровых оттенков.

Анокс остановился, добежав до сплетения из нескольких стволов, провалившись в какую-то яму и вдобавок еще подвернув левую ногу. И поднял глаза вновь, увидев перед собой уже не одного противника, а пятерых.

- Нет!.. Нет! – заверещал он, сплевывая. – Прошу вас, оставьте меня в покое! Клянусь, я уйду с вашего острова сейчас же, только не прикасайтесь ко мне! Вы все… вы все светитесь одинаково и ваш свет мне противен, он жжет меня и убивает! У меня нет больше сестры и нет жены, я ухожу отсюда один. Убирайтесь!
- Анокс! Анокс! – кричала ему Ретхана, заливаясь слезами. – Анокс, милый, никто из нас не желает тебе зла! Он хотел помочь тебе избавиться от…
- Молчать, неверная!.. Молчать! Исчезни!!

Ретхана отвернулась и привалилась к стволу дерева, уткнувшись лицом в подол своего одеяния и горько рыдая. Вианна принялась успокаивать ее, но при этом сама залилась слезами и уставилась на своего брата.

- Нельзя так поступать, Анокс. Выслушай хоть меня, я ведь твоя сестра, у нас с тобой один отец и одна мать…
- Ты мне не сестра! У меня нет сестры! Пошла вон, предательница!..

И, вскочив с земли, поплелся прочь, прихрамывая на левую ногу и с трудом разбирая, в какую сторону бредет.
- Что нам делать – бежать за ним? – спросила Вианна, поднявшись на ноги и вглядываясь в даль, где исчез ее несчастный брат, и вытирая краем носового платка все время набегавшие слезы. – Ответьте же мне!

- Не стоит, – ответил отец Анок, оглядевшись. – На этом острове нет места, где можно было бы заблудиться, да и без этого он прекрасно знает дорогу назад. Не будем задерживать здесь того, кому это место ненавистно и приносит страдания.

- Он ведь одержим, Учитель, –  напомнил ему Фиоран. – И мы могли бы ему помочь, изгнать из него злого духа.
- Могли бы… Я бы и один справился, но мне помешал комар. Это был знак, что не время еще вмешиваться и в корне менять судьбу этого парня. Пойдемте.

Они вышли обратно на поляну и через нее направились через лес по направлению к Обители.

- И это – мой брат… – пробормотала Вианна сквозь рыдания. –  Неужели ничем нельзя помочь? Какая несправедливость!
- Несправедливость есть только в мире людей, а здесь мы живем немного в другом мире, –  ответил Жрец, подойдя к ней и положив руку на плечо, что уже само по себе заметно ее успокоило. – Страх – вот то, что мешает твоему брату решиться. Он просил меня о помощи, пока приходил в себя, но потом своим страхом снова дал знак своему так называемому «покровителю» и тот снова завладел его сознанием. И потом, избавиться от Туран-дема предстоит тебе. Ты помнишь об этом?
- Да, Учитель. Но… мне больно смотреть, как мучается мой брат. Его ведь можно было спасти!

- Можно было – да, если бы он вновь не послушал голос того, кто хочет уничтожить Кассидаров род. А он вновь послушал его вместо голоса своего сердца, так как испугался – его, а не меня. Чем мне нравится ваш род – вы очень смелые люди и не боитесь ничего, в том числе и темных сил, но Анокс – это один из вашего рода, у кого есть роковая слабость –  страх. Когда он свободен от тьмы, то хвастлив, эгоистичен и боится тьмы. Боясь же тьмы, он  привлекает ее и становится ею одержимым, и тогда он боится добра и света. Он решил... вернее, посторонний дух в нем решил, что я собираюсь его уничтожить, но я всего лишь собирался его отвести и наложить на Анокса Печать Защиты, тогда бы Туран-дем и близко к нему не подошел. А теперь, дорогая… теперь, когда придет твое время, тебе придется встретить в лесу еще и своего брата.

- В лесу? – удивленно спросила Вианна. – В каком лесу?
- Об этом я пока не могу тебе говорить. Когда придет время, ты сама придешь в тот лес, чтобы победить зло. Доверься своему сердцу, и оно приведет тебя к твоей цели.
И тут же она вспомнила одно из своих видений, посетивших ее однажды в детстве. Окрестности Черного Озера. Полыхающий огнем лес. Горящая избушка старого Луня и мечущаяся в ней сгорбленная фигура. И она, бегущая через лес с растрепанными волосами, в дорожном платье, с женским луком на плече и спрятанным под полой заветным Алмазным Клинком…

Вот только почему в том видении погиб старый лесничий, оставалось для нее загадкой.