Глава IX. Рыбак и Чайка

Будка лодочника Эйхерда и хранилище лодок находились в самой дальней южной оконечности селения, на высоком помосте, построенном на берегу обширного залива, образуемого Быстроводной рекой. Путь туда был совсем не близкий, и потому Урия, вызвавшийся провожать гостью, взялся сам тащить все, что приготовил гостье в дорогу – запас еды, поясной мешочек с золотыми монетами, и большую сумку, в которую положил несколько книг, чтобы не скучать в дороге, запасную одежду, выданную Ианной «на всякий случай», и еще какую-то мелочь.

Дойдя до большого низкого строения с непротекающей толстой крышей и такими же стенами и небольшого домика сбоку от него, Вианна и ее провожатый остановились, зовя ища глазами лодочника. Наконец, он объявился – моложавый на вид, но не слишком опрятный, мрачный и нечесаный, в непромокаемом плаще и высоких сапогах из воловьей кожи. Так, подумалось Вианне, наверняка должен был выглядеть проводник душ умерших людей в поверьях народа, из которого происходила жена ее старшего брата и ее отец, норданский градоначальник. Вынырнув из густого тумана, словно появившись ниоткуда, Эйхерд остановился посредине деревянного помоста и уставился на потревоживших его юношу и девушку недовольным взглядом.

- Вам чего? – спросил он приглушенным голосом, который отозвался в промозглой утренней тишине звенящим эхом, и кашлянул себе в кулак. – Или, если быть точнее, то вам куда?
- В Нордан, – ответил Урия вместо Вианны. – Надеюсь, что к полудню мы будем уже там.
- Эхее… – крякнул лодочник. – Не каждый день таннорский народ тревожит бедного Эйхерда с просьбой возить их в Нордан в такую рань. Поглядите, какой туман на реке, вы думаете, что я успею довезти вас туда к полудню?

Вианна поджала губы и толкнула Урию в плечо, затем немного отвела в сторону.
- А ты чего, собрался плыть до Нордана вместе со мной? Ты же собирался проводить меня только до будки лодочника. Оставь вещи и деньги, которые ты мне приготовил, и ступай восвояси, я поплыву одна.

- Погоди, погоди, Эйра… Я говорил с отцом и матерью после того, как ты ушла спать, и они наказали мне плыть с тобой не только до Нордана, но и до самого Орри. Или, думаешь, зачем я взял с собой столько денег и всякого барахла?

- Что-о?.. До самого Орри, говоришь? Но зачем? Я и сама могу до него доплыть и вообще знаю, что многие девушки и женщины ездят одни и по суше, и по рекам.

- Я знаю это, но ты ведь не простая девушка, тебя многие могут узнать, потому что видели на том острове, и у кого-то это может вызвать ненужный и вредный интерес, времена теперь неспокойные… Негоже Жрицам с Меррахона разъезжать по стране в одиночку.
- Ну что ж, негоже – значит негоже. Тогда поплыли вместе.
- Вот и славно, – похвалил ее Урия, потом обнял обеими руками за талию и приблизил к себе, в упор глядя ей в глаза.

В душе у Вианны начало подниматься возмущение, однако, вместо того, чтобы начать вырываться, она слегка улыбнулась и стала гладить пальцами правой руки его левую часть лица, висок и длинные вьющиеся волосы рыжевато-золотистого цвета, которые трепал ветер. А Урия, в свою очередь, возложил на ее лоб руки так, как это было принято у большинства арктоариев, после чего поцеловал девушку в губы.

- Меня зовут… меня зовут Вианна, – проговорила та полушепотом в перерыве между лобзаниями. – Так назвал меня Учитель, и это теперь мое настоящее имя. Его не нужно скрывать от всех, но не разглашай его посторонним людям, которых не знаешь.
- Хорошо, не стану разглашать.

- Эй! – донесся до них ворчливый голос Эйхерда. – Вовремя же вы тут, однако, раскиселились. Так плывем в Нордан или уже не плывем?
- Плывем, плывем! – ответил Урия, оторвавшись от своей возлюбленной и прижав ее темногривую голову к груди. – Сколько с нас возьмешь?
- Вообще-то я беру десять медных за одного, но раз вас двое, ты сын местного священника и вы, очевидно, влюбленная пара, то так уж и быть, я уступлю и возьму с вас  шестнадцать монет. Садитесь.

Он полез в большой крытый сарай, достал оттуда и спустил на мелководье одну из лучших и новехоньких лодок, на которой можно быть плыть даже в непогоду и не потонуть, поскольку на ней был еще и покров из плотной непромокаемой ткани, который в случае чего можно было укрепить на семи деревянных подпорках. Затем, когда Урия с Вианной уселись в лодку, Эйхерд примостился впереди на особой скамеечке, взял в руки весла с широкими лопастями и стал изо всех сил грести ими, выталкивая лодку на более-менее глубокое место. Наконец, когда все было сделано, они поплыли вниз по течению.

В Нордан они прибыли, как и обещал лодочник, не в полдень, а почти на три четверти хроны позднее. Но это оказалось совсем не страшным: после полудня норданский причал так и кишел речными кораблями самых разнообразных форм, расцветок и конструкций – от почти со всем пустых до полнехоньких. Рассчитавшись с Эйхердом и проводив его с почетом в обратный путь, Урия с Вианной сперва подались на  шумный прибрежный базар, чтобы купить чего-нибудь вкусненького себе в дорогу да сувениров работы местных мастеров. Некоторые из толпившихся на ярмарочной площади и на пристани людей временами оглядывались на странную парочку, а некоторые с неприкрытым любопытством глазели на Вианну, которая была в обычном своем дорожном платье и даже без платка, так что некоторые могли вполне узнать ее в толпе по роскошной темной шевелюре ниже пояса, лишь слегка прихваченной по обеим сторонам головы узкой ленточной повязкой и роговыми заколками.

- Смотри, Бейрад, – раздался позади визгливый бабий голос, когда они с Урией пробирались к причалу мимо людей, столпившихся вокруг какого-то чудака, показывавшего им за пару серебряных монет невиданные фокусы. – Это же она… она самая…
- Кто? – громогласно спросил тот, к кому обращались эти слова.
- Вон та девушка, видишь? Я ее узнаю, это же та самая девчонка, которую мы видели на Празднике два года назад, когда были на том острове! И про нее же мне говорили, будто она однажды плясала на склоне Великой Горы в ночь зимнего Солнцеворота. Нужно подойти к ней и попросить чего-нибудь подарить, говорят, даже самая ничтожная мелочь от этой Жрицы может принести невиданное счастье!

- Чушь какая! – фыркнул мужчина. – Если ты думаешь, что Жрица станет шарахаться по норданской ярмарке с каким-то деревенщиной, то ошибаешься. Обычная селянка и, если ты хочешь знать, с таких много не поимеешь. Пойдем в другом месте поохотимся.
- Старый дурак! – прошипела разгневанная женщина, но на этом успокоилась.
- Пойдем отсюда живее,  – шепнул Урия, сжимая одной рукой кошелек и кулечек с рогаликами, а другой стискивая руку Вианны и таща ее через базарную площадь к выходу. – Иначе точно нарвемся тут на неприятности.

- А на каком корабле мы поплывем? – спросила Вианна, когда они вновь оказались на пристани.
- Ну вот видишь, ты даже не знаешь, на каком плыть. А еще одна в Орри собиралась.
- Ну прости… я ведь так в этом неопытна. Это ты вырос в Долине и все здесь изъездил, а я…
Он предупредительно сжал ее левую руку в запястье.
- Тише, Вианна… Я вижу отличный корабль, и сдается мне, что он еще наполовину пустой. Пойдем.

Выбранное Урией судно называлось «Гремучая волна». Это был большой и очень красивый речной корабль, выстроенный, судя по внешнему виду, оррийскими кораблестроителями. По существу. Такое судно могло ходить и по морям, но было предназначено для речных перевозок, и потому на нем отсутствовали некоторые детали, необходимые для того, чтобы курсировать по Большим водам и противостоять океанским бурям. Зато гребцов было больше, чем бывает на судах, переправлявшихся по морям – как-никак, работы предстояло много, в особенности когда приходилось плыть вверх по течению Быстроводной. Слава Богам, на речных судах гребцам платили очень неплохо и желающих подзаработать на гребле всегда было предостаточно.

Капитан Эрхона, высокий поджарый мужчина средних лет, с завидной шевелюрой темно-золотистого цвета, одетый в новехонькую форменную одежду черного цвета с сине-зеленой накидкой, почтительно приветствовал каждого, кто всходил по трапу на палубу корабля – все-таки «Гремучая волна» была его собственным судном, и потому он заботился о том, чтобы пассажиры были всем довольны. На вопрос Вианны, куда направляется корабль, он слегка удивился, так как все знали, что из Нордана «Гремучая волна» могла направиться только в одну сторону, но все же ответил коротко и ясно: «В Орри», принял скромную поклажу из рук Урии и указал им место на скамье неподалеку от пожилой супружеской пары, расположившейся около разложенных на палубе и еще не убранных в трюм увесистых тюков с тканями и прочим товаром.

Цена за речное путешествие до Орри оказалась не такой уж и маленькой, однако вполне приемлемой даже для людей с небольшим достатком – двенадцать серебряных монет за одну, как в шутку выразился капитан, морду. И вдобавок, плавание на корабле Эрхоны показалось обоим, в сравнении с лодочным переездом до Нордана в компании нелюдимого и ворчливого Эйхерда, сплошным удовольствием. Последнее усиливалось тем, что на «Гремучей волне» оказался еще и музыкант, чья игра на дрингалине так впечатляла, увлекала и захватывала, что во всем мире оставалось только одно – блистающая речная гладь да эти неземные, трогающие душу звуки. Потом парень запел, и вместе с ним его песню подхватил почти весь толпившийся на палубе народ и все без исключения гребцы – и тогда плавание превратилось в представление единого гармоничного хора, огласившего берега Быстроводной дружным пением, исполняемым в унисон.
К середине ночи «Гремучая волна» пришвартовалась к пристани большого города Арханона и приняла еще целую толпу пассажиров, среди которых были преимущественно купцы с огромными тюками, которые корабельщики поспешно скидывали в трюмы, да многодетные семьи. Большинство этого люда и часть тех, кто плыл из Нордана, Эрхона распорядился поместить в каюты, однако народу на палубе все равно стало значительно больше.

Среди прибывшего народа Вианна разглядела одинокого мужчину около сорока лет, который наотрез отказался отправиться в душную, битком набитую людьми каюту, и присел на ближайшую скамью почти против Вианны и Урии. Он был среднего роста, довольно стройный, с прямыми светло-соломенными волосами, тонким ртом и светло-серыми  продолговатыми глазами с немного нависающими веками. «Довольно симпатичный, – подумала девушка, разглядев его повнимательнее. – И он кажется знакомым, где же я его видела?»

- Эй, Урия, – обратилась она к своему спутнику, – ты видишь?
- Да уже почти уснул под этот шум, – отозвался тот, потом зевнул, потянулся и обнял ее одной рукой за талию. – А что я должен был видеть?
- Во-он того человека, – Вианна указала на мужчину, сидевшего на скамье напротив, неподалеку от уже притихшего молодого музыканта и еще нескольких подобных ему парней и девушек. – Мне кажется, где-то я его видела, и даже не один раз.

Урия рассмеялся.
- М-да… а помнишь, в детстве ты часто меня ругала и называла тупицей?
- Помню… только при чем тут это?
- А при том. Я не стану тебя ругать такими словами, но ты сама погляди на него еще раз и вспомни, кого он тебе напоминает.
- Что-то я не припомню…
- Ну ты даешь! А я как раз вспомнил, что мы когда-то видели его на свадьбе твоего брата Анхилара, а потом гуляли на его собственной свадьбе в Орри. И мы плывем к его отцу.
- Так это, значит, и есть тот самый Гирван Элх, сын купца Тавала, владельца лавки «Рыбак и Чайка»?..
- Тот самый и есть, – ответил Урия, не переставая хихикать. – И, говорят, свою лавочку он так назвал после того как его младший сын сочинил и спел свою песню на свадьбе Анхилара и Фионы. Старого Тавала на той свадьбе не было, но наверняка песню он потом услышал уже у себя дома.

Тем временем мужчина, которого они вот уже несколько минут увлеченно обсуждали между собой, с интересом разглядывал обоих, подперев левой рукой подбородок, а правой  что-то ритмично выстукивая пальцами по колену. Длинные светлые волосы спадали вниз, закрывая почти треть лица, так что на общем фоне этой довольно колоритной фигуры выделялся лишь один сверкающий в лунном свете левый глаз. Одет этот человек был совсем не так, как тогда, когда выступал перед норданской публикой с песнями: вместо простецкой одежды с наверченными снастями, выдававшей фаната-рыболова, на нем был полуприталенный фандерский кафтан темно-бирюзового цвета, такого же цвета штаны и черная поддевка, надетая на голое тело. Лишь в одном он не изменил своему давнему обычаю: на шее у него болталось длинное, надетое в два оборота ожерелье из лакированных рыбьих хрусталиков, а в левом ухе болталась серьга из раковины маленькой речной улитки.

- Вот зачем мы про него заговорили? – не унималась Вианна. – Теперь он на нас так смотрит… не могу, когда так смотрят.
- Ну отвернись тогда,  – посоветовал Урия. – Или скажи, чтобы не смотрел.
- Тогда я буду выглядеть как дурочка, – возразила она. – Ладно, пусть смотрит, все равно он думает, наверно, о жене и детях, ведь главное в семье – лад, ведь так сказала твоя матушка?
- Так и сказала, ты права. Но мне кажется, что у него в семье не лад, а разлад. Иначе бы он не ездил в Арханон один да еще с такой кислой физиономией.

- А что вы меня все обсуждаете и обсуждаете? – неожиданно спросил у них орриец, переменив положение и выпрямившись на скамье. – Я тоже вас уже узнал, но я ведь молчу…
- Наверное, вы молчите, господин Гирван, потому что не с кем нас обсудить, а мы едем в Орри вдвоем, – ответила Вианна. – Похоже, вы нас не узнали.
- Ну уж нет, – засмеялся тот. –  Тебя-то я точно узнал, Эйра эн Кассидар, и друга твоего тоже припоминаю. Не нужно называть меня на «вы», я ведь давно уже родственник и близкий друг вашей семьи.
- А это правда – то, что сказал мой друг Урия? То, что в твоей семье разлад?
- Об этом я расскажу подробнее потом. Пока только скажу, что я живу теперь один. Олеандра от нас ушла.
- Умерла?.. Хотя нет… что-то говорит мне, что она жива.
- Это «что-то» совершенно право. Она не умерла, а просто ушла и забрала с собой наших детей. Их у нас народилось двое и мы не могли на них нарадоваться. Печально, но такова бывает судьба чемана…
- Чемана?!

В памяти у Вианны тут же всплыла сцена из ушедшего детства, когда во время свадьбы Анхилара и Фионы певец из Орри умудрился закадрить среднюю сестру невесты ее старшего брата с помощью каких-то никому не понятных чар и в качестве похвалы какая-то женщина сказала, что Гирвану Элху надо идти в чеманы. Кто это были такие, было мало кому понятно, однако у маленькой Эйры сложилось свое представление, в котором чеманами назывались некие волшебники, предсказатели и целители, которые отличались от обычных колдунов тем, что были чем-то вроде тех жрецов, которых в народе называли «знающими» – теперь ей было понятно, что речь шла об Учениках знаменитого Анока Второго.

- Тише, – остановил ее Гирван. – Об этом не стоит говорить так громко, не все могут понять правильно. Если хотите, мы можем поговорить о чем угодно, но только не о моей личности.
Последнее предложение было воспринято молодыми людьми, что называется, на «ура», и весь оставшийся отрезок пути до приморского города прошел для них в непринужденной беседе о разных мелочах жизни.

«Гремучая волна» пришвартовалась к огромной пристани в Орри на исходе следующего дня. Среди гудящей толпы людей, сходящих и поднимающихся по трапам с тяжелыми вьюками или без них, можно было разглядеть представителей самых разнообразных племен, родов и народностей не только Даарии, но и других, заморских стран. Многие пересаживались с речных судов на морские и наоборот, а остальные спешили в город либо из города. Вся пристань гудела от топота тысяч человеческих ног, многоголосого гула и цоканья конских копыт. Кое-где мычали откормленные пестрые быки и заливисто лаяли собаки.

Кое-как отыскав корабельную верфь, за которой находилась почти единственная почти не запруженная людьми дорога, ведущая город. Она была обходной и давала большой крюк, но зато добираться до города по ней для уставших от толкучки путников было куда безопаснее.
Большая рыбная лавка господина Тавала, сельха по своему происхождению, находилась в трех с половиною логах от верфи, неподалеку от песчаной береговой косы, что отделяла ту часть побережья, на которой раскинулись городские постройки, от горных вершин, располагавшихся дальше вглубь материка. Впрочем, большая часть этого огромного города, включая правительственные здания, темницы и городские площади, главные ярмарки, дома вельмож и тех семейств, которые жили в Орри уже очень и очень давно, крупные храмы, дворцы со шпилями и многое другое, была выстроена в широкой лощине вдоль левого берега Быстроводной около ее устья, немного в стороне от дельты, по другую сторону от которой тянулись возделываемые поля. А дальше к востоку, где высокие горы оставляли между собой и морем всего полтора-два лога сухой земли, город растянулся дремлющей змеей почти на девять логов. Здесь располагались преимущественно дома и лавки купцов-рыболовов и простого люда, школы для их детей, домики лекарей, небольшие местные храмы, бани, а также увитые благородным плющом и хмелем избы чеманов, которых, как было известно, в Орри было три.

Просторный дом из не портящегося от сырости и времени благородного красного дерева, разделенный на две равные половины внутренней стеной, располагался немного позади от дороги, ведущей вдоль этой части на восток, до самого конца города и затем далее в другие города и селения южного побережья Даарии. А ближе к дороге располагалась просторная, наполовину открытая постройка с длинным широким прилавком, кухней, кладовыми и коптильней, а на фасаде под кровлей красовалась всем заметная, сделанная синей краской на широкой белой доске надпись, украшенная сверху черной эмблемой в виде худощавого парня с рыбацким неводом, стоящего на берегу и задравшего голову в небо, где парила, раскинув в стороны крылья, огромная морская птица: «Корчма “Рыбак и Чайка”».

Как обычно водилось, справа к этой харчевне была пристроена довольно уютная на вид двухпролетная гостиница с мансардой и антресолями, и все строения во владении господина Тавала, за исключением этой самой гостиницы, были обнесены высокой изгородью из толстых кольев, образующей довольно широкий двор. Как объяснил Гирван Элх, харчевный зал находился в гостинице, а кушанья из рыбы готовили всегда на свежем воздухе в открытой кухне или вовсе посреди двора, дабы в помещениях здания не скапливалась рыбная вонь – благо в этой части Даарии готовить на улице можно было даже зимой, так как зимой здесь, если и падал снег, то был совсем не холодным, тут же таял и превращался в дождь. Хуже всего было, когда на море начинался шторм – тогда приходилось сворачивать всю работу и отсиживаться в здании гостиницы или в хозяйском доме. К счастью, штормы здесь случались редко.

Помимо корчмы, в числе владений купца Тавала находились три небольших базарных площади в разных частях города, прибрежный дощатый пирс, выстроенный им специально для ловли и обработки рыбы, и часто на этом же самом пирсе Таваловы работники или же сами его сыновья с племянниками устраивали торговлю свежайшей морской рыбой, которую грузили в деревянных бочках на подплывающие сюда грузовые суда, направлявшиеся затем за море в другие страны или же вверх по реке вглубь самого Даарийского царства.

В общем, как отметили прибывшие сюда путники, жил купец по имени Тавал очень даже неплохо, даже несмотря на то, что рыбой в Орри торговал далеко не он один. И за последние восемь лет, как заметила, в свою очередь Вианна, он заметно разбогател и даже выстроил гостиницу.
Семейство Темиана и Нелиды занимало левую половину большого дома, проданную им господином Тавалом за четверть той части денег, которая до сего времени составляла основную часть нерастраченного приданого Фионы. Эти деньги она все восемь лет бережно хранила у себя в потайном месте, пока они, наконец, не пригодились для благого дела. На семейную жизнь и детей из всего этого богатства у них с Анхиларом ушла лишь десятая часть.

Когда Гирван Элх, младший из сыновей Тавала, немного опередил Урию с Вианной и дернул за кольцо на входной двери, украшенной замысловатыми узорами местной работы, внутри помещения раздался мелодичный звон множества колокольчиков. Через несколько мгновений дверь распахнулась и на пороге показался светлокожий, но немного загорелый мальчик с темненькими волосами и глазами светло-зеленоватого цвета. Это был Анхар, сын Анхилара и Фионы. Завопив от радости, он кинулся в прохладный полумрак дома и созвал всех, кто мог там быть. Вскоре перед приехавшими столпилось все семейство и с ними оказалась также очень миловидная белокурая девушка немного постарше Вианны, в серо-зеленом платье-накидке с серебристой вышивкой, которое едва скрывало под собой девичьи округлости. Семейства Исионы с Инваром здесь не было – они жили там же, где и поселились после своей свадьбы, своей собственной жизнью и родителей навещали лишь изредка. Не было среди них и Энхала – он уже давно жил своей жизнью в Авлоне и имел там свою семью и приезжал к отцу и матери не чаще двух раз за год.

Приветствия были, как всегда, бурными и продолжительными. Особенно радовались приезду Эйры, вернее, Вианны трое человек – Нелида, Анхилар и маленький Анхар.
Вианна успела отметить и оценить обстановку в этом доме. Помещение, в котором они находились, было довольно просторным и напоминающим по форме половину шестиугольной фигуры. Если бы дом не был разделен на два половины стеной, тогда он имел бы ровно шесть углов. Впрочем, таких шестиугольных домов в Даарии было превеликое множество, так как, по мнению представителей ныне правящей Династии, их соплеменников и почитателей, шесть углов оберегали тех, кто находился в их пределах, от всякой порчи, несчастий и прочих бед лучше, чем четыре или восемь.

Посему не это удивило молодую новоселку, а то, что она до этого видела только в нескольких своих снах и чего не было даже в Комнате Совета у Верховного Жреца: камин, вделанный в стену, разделяющую две половины большого дома, располагался как раз напротив входной двери. Посредине комнаты, прямо под большущей люстрой со множеством зажженных небольших светильников, испускающих (смотря по тому, в какого цвета капсулу был заключен тлеющий канивар) золотистый, белый, голубой, розовый и зеленоватый свет, стоял большой круглый дубовый стол, покрытый блестящим лаком. На стенах были набиты полки с самыми разнообразными предметами, между ними висели ковры и похожие на них лоскуты тонкой ткани. Части же обширного помещения, служащие спальнями и не только, были достаточно просторными, располагались в «крыльях», образуемых двумя смежными со срединной стеной углами, и были отделены от остального помещения толстыми матерчатыми ширмами. Одно из этих «крыльев» принадлежало, очевидно, отцу и матери Вианны, а другое – семейству Анхилара и Фионы, причем каждое из них было также поделено ширмами на несколько небольших, но уютных и со вкусом обставленных комнат. Наверняка такое могло быть только в доме у потомков сельхов, которые предпочитали строить легкие дома, чтобы их можно было без особого труда разобрать и перетащить на другое место. Однако противоречие с древним бытом жителей исчезнувшего острова состояло в том, что кровля и стены этого дома были выстроены из толстенных досок, которые вряд ли можно было с легкостью переносить с места на место.

- А кто вон та замечательная госпожа? – спросил Урия, указав кивком головы на белокурую красавицу, которая во время приветствий куда-то исчезла, а потом показалась снова с тремя закопченными морскими угрями – синагорами на небольшом серебряном подносе, рядом с которыми лежали нож для разделки рыбы и склянка с золотистой жидкостью с запахом уксуса и доброй примесью тонкого лимонного аромата.
- Это Анаис, младшая дочь господина Тавала и родная сестра Гирвана Элха, –ответил Анхилар. – А интересно, где он сам? Только что был тут и уже куда-то пропал.
- Мой брат сказал, что сходит в свою избушку и унесет туда кое-какие вещи, умоется и переоденется, он ведь с дороги.
- Но… разве он не живет в правой половине дома с отцом? – спросила Вианна, слегка нахмурившись.

- Нет, – с грустью в голосе ответила Анаис, поставив поднос на стол, за которым уже вовсю трудились Нелида, Фиона и две их наемные прислужницы. – В нашей половине дома живем мы с отцом, матушкой и другими братьями, а Гирван живет отдельно, его посвятили в чеманы и с тех пор он живет в избушке у подножия горы. Из-за этого от него сбежала жена вместе с детьми и он живет бобылем. Это очень печально.
- Да, это печально,  – согласилась с ней Вианна. – А почему его все называют Гирваном Элхом, а не просто Гирваном?
- В местном выговоре эоров это слово отражает наше настоящее происхождение. Мы потомки осевших на южном побережье Даарии сельхов, которые смешались с эорами, но наш отец сам любит называть себя Тавалом Элхом, то бишь Сельхом. Эту же привычку переняли все наши родственники-мужчины, тем самым они подчеркивают наличие в себе крови исчезнувшего народа.
- А женщины?

- Нет, – засмеялась словоохотливая девушка, нарезая копченых угрей тонкими косыми ломтиками и поливая их лимонным уксусом. – Женщин никто не называет словом «сельх», потому что это слово мужское, да по некоторым из нас видно, кто мы такие, хотя мы и полукровки. Хотя это неважно, в этой стране все племена стараются жить в мире и согласии.
Она снова куда-то отлучилась и вскоре вернулась с пучком свежей зелени и склянкой со смесью пряных заморских трав.

- Ну вот… Скоро угощение будет готово и нужно будет его отнести моему брату.
Вианна удивленно глянула на дочь Тавала Элха, старательно укладывающую зеленые листики между ломтиками угря и затем посыпающую эти самые ломтики ароматными специями.
- Но зачем? Мне кажется, что этого угощения хватило бы на всех, даже если позвать гостей. И потом, ты хочешь сказать, что Гирван будет ужинать в своей избушке у подножия горы, вдали от всех остальных?
- Ты угадала, Эйра… или Вианна, как тебя лучше называть?
- Зови меня Вианной.
- Ну хорошо, это такое редкое и красивое имя, его легко запомнить. Так вот… Мой брат Гирван, с тех пор как его покинула жена и отобрала у него детей, живет как отшельник и  лишь изредка садится за стол с нами, еще реже он ходит в гости. И я чувствую, что и в этот раз он тоже сюда не придет.

- Но как?.. – изумилась Вианна. – Он плыл с нами сюда из Арханона, беседовал с нами и вовсе не выглядел так, будто собирается удалиться от всех, как только окажется дома. Какой-то он странный.
- О да, ты права, – улыбнулась Анаис. – Он всегда был со странностями. Но с тех пор, как он посвятился в чеманы – особенно. Ну так что, ты отнесешь ему это угощение? Это синагоры, он их обожает, особенно копченых на прохладном дыму и сдобренных специями?
- А может, лучше я отнесу? – вмешался Анхилар. – Я ведь знаю, где находится изба нашего чемана, а моя сестра слышит об этом, наверное, впервые.
- Или я, – предложила Фиона, оторвавшись от нарезания овощей.
- Тогда позвольте мне тоже с вами прогуляться, – вызвался также подошедший к ним Урия. – Просто любопытно было бы познакомиться с бытом  местных жрецов.

- Чеманы – не жрецы, – поправил его Темиан, только что вернувшийся с охапкой тонко нарубленных поленьев для камина. – Но они близки к тому, значит ты наполовину прав. Больше всего они напоминают «жрецов» северо-восточных дебрей Срединной Земли, которые общаются с духами умерших предков, управляют погодой и устраивают ритуальные танцы с песнопениями. Наши чеманы – это наследие племени эоров, предки которых жили на Срединной Земле, но, похоже, они выродились, живут как отшельники, даже если заводят семьи, и очень редко показываются на публике во всей красе… Ааййй!..

Одно из поленьев, наспех закинутых в жадную «глотку» камина, внезапно выскочило и упало ему прямо на правую ступню, немного повредив башмак – к счастью, пол здесь был покрыт жестяным листом и оттого загореться не мог.

- Осторожнее, отец! – всполошилась увидевшая все это Вианна.
- Старый дурак! – озлился Темиан сам на себя, схватил злосчастное полено голыми руками и зашвырнул обратно в топку. – Сколько раз клялся сам себе не говорить плохо о чеманах, потому что они находятся под защитой Верховных Богов, и вот опять…
- А я думаю, что нужно уже давно пойти и унести этот поднос моему брату, – напомнила Анаис, начиная краснеть от возмущения. – И я решила поручить это дело не вам всем, а Вианне, но меня, кажется, никто не послушал и вообще не воспринимает всерьез. Что ж, я отнесу сама, если вы все такие беспомощные.

Она схватила серебряную посудину с рыбой и стремглав выскочила из дома.
- Вспыльчивая девочка, – рассмеявшись и подмигнув в сторону двери, сказал Темиан. – Анаис всегда такая, если что-то получается не так, как она хочет, но, сдается мне, кое-кто здесь задал ей фору. Молодец дочка, ты прошла одно важное испытание, которое тебе хотели устроить.

Вианна даже перестала стучать резаком по доске, на которой крошила врученный ей коренья.
- Что?
- Да так… ничего.
- А я скажу, – вставил свое слово Анхилар. – Пойдем-ка, сестра, я тебе скажу, куда ты нашла в себе смекалку не вляпаться.

Он отвел сестру в один из дальних углов дома и усадил на скамейку.
- Будь осторожнее с Анаис, она задумала женить на тебе своего брата. По местному обычаю сельхов, которые переняли и местные южные поморы, если незамужняя девушка приносит изысканное угощение из рыбы холостому мужчине означает, что она напрашивается к нему в невесты. Да и, похоже, он сам был бы не прочь, ведь от него ушла вся его семья и с тех пор он больше не видел ни свою жену, ни детей, и очень страдает.

- Ах вот оно как… – Вианна встала со скамьи, подавила нарождающееся возмущение и уперлась руками в грудь брата. – Это невероятная новость и вообще, если хочешь значит, тот, кого я люблю, находится здесь среди нас, это сын отца Амрида, который приехал сюда вместе со мной в качестве провожатого… Но ты сказал – Гирван очень страдает? А я скажу так: я меррахонская Жрица, мой долг – пойти и утешить его.

Анхилар опешил.
- Это совсем не то, что ты подумал, – успокоила она его. – Ничего не будет. Я просто скажу ему несколько слов – ну может, немного больше, чем несколько… Просто внутренний голос велит мне это сделать, и после этого он перестанет страдать, возможно, покинувшая его семья к нему вернется. Верь мне, я ведь Ученица самого Анока Второго, а он всегда приходил к несчастным, если это действительно было нужно, и выручал их.
- Ну… поступай так, как считает нужным твой внутренний голос, – вздохнув, ответил брат. – Может, тебе действительно удастся исцелить его от тоски и вернуть к прежней жизни. Хотя это, наверное, шутка Судьбы – он ведь сам целитель…

Домик, где жил Гирван Элх, найти оказалось делом нелегким, тем более что на улице уже заметно стемнело. И при том спрашивать у кого-нибудь из местных горожан, где живет чеман, Вианна почему-то считала для себя делом неприличным. Однако долго плутать в потемках ей не пришлось: Внутренний Голос из недр ее души, переплетающийся с голосами Тех, Кому она была верна душой и Кто ей помогал и вел по жизни, вскоре вывел ее на верную тропу и в конце концов она, следуя по ней и освещая себе путь фонариком, добралась до подножия горы, где располагалась заветная избушка. В серебристо-фосфоресцирующем свете луны и звезд было все прекрасно видно, несмотря на то, что здесь вечерами и особенно ночами было значительно темнее, чем в северной части Долины, и поэтому заплутать здесь было просто невозможно – искомое жилище выглядело на фоне сероватых скал и деревьев, изогнутых под солеными ветрами, дующими с моря, одиноким темным пятном. Оно было, к удивлению Вианны, круглым, без единого угла, однако снаружи было-таки заметно шесть кольев, расставленных вокруг на равном расстоянии друг от друга – внедренное в умы жителей Даарии поверье укоренилось даже среди местных чеманов, если только не было перенято Гирваном Элхом от своего отца, который перенял этот обычай, наверное, еще будучи ребенком.

Найдя невысокую входную дверь, на которой оказалось такое же кольцо, как и на двери, ведущей в хозяйский дом. Вианна дернула за него, но вместо переливчатого звона колокольчиков изнутри раздался пронзительный, рвущий душу скрежет деревянных перегородок, так похожий на детский плач или стон умирающего. Через некоторое время внутри послышалась возня, и затем дверь распахнулась наружу, открыв для пришедшей гостьи картину, которую отнюдь нельзя было назвать убожеством, но и показателем достатка и приличного положения в обществе – тоже. Зато здесь было много такого, что могло привлечь внимание любого, кто хоть мало-мальски смыслит в работе мастера и ценит его труд. Яркий свет потолочного фонаря высвечивал на прибитых к округлым стенам многочисленных полках, казалось, все возможное, что могло быть изготовлено искусными руками мастера: от деревянных и каменных идолов, талисманов и всяких безделушек до сверкающих изысканных украшений, скульптур и даже картин с изображением невиданных зверей, диковинных растений, прекрасных девушек и даже лиц известных правителей Даарии и местных градоначальников. Особое внимание Вианны привлекла рельефная картина, изображавшая отца Анока, сидящего на пне в вечнозеленом лесу и пишущего свою очередную летопись, а на правом плече у него примостился большой белоснежный голубь с письмом в клюве.

«А вот мог был он изобразить моего Наставника таким, каким он представал порой в моих видениях?» – подумала Вианна, и на мгновение ей показалось, что великолепное сияющее Существо с огромными белоснежными крыльями, коих было гораздо больше двух и даже четырех, стоит позади нее, радужно улыбается и явно одобряет все, что она в данный момент делает.
Затем ее взгляд упал на заваленный разными инструментами, заготовками и прочей всякой всячиной длинный дощатый стол, на котором с краю примостились принесенный младшей сестрой поднос с почти нетронутыми синагорами и небольшая бронзовая чарка с недопитым йэлом, потом на лежанку в углу, застеленную слегка вытертым пуховым пледом, на застекленное окно, выходящее на север, в сторону горы, и остановилось на лице хозяина, успевшего нарядиться в просторный длинный балахон из шкуры морского котика, расшитый диковинными узорами. На лбу же у него красовался амулет в виде ока гигантского осетра, закрепленный на тонкой кожаной ленте, охватывавшей голову.
- Пришла все-таки, – просиял Рыбий Глаз
, всем своим видом выразив искреннее радушие, приобнял гостью и стал слегка подталкивать ее внутрь своего скромного жилища. – А я уже думал, что не увижу никого, кроме Анаис. Наверное, она уже рассказала тебе, почему я не смог прийти на общую трапезу.
- Да… Но мой брат мне тоже кое-что рассказал.
- И что он же тебе такое рассказал? – полюбопытствовал Гирван, испытующее глядя на девушку.
- А то, что ты, почтенный чеман… В общем…

Вианна осторожно отодвинулась немного поодаль, отвернулась от него и уперлась руками в край стола. Сделано это было потому, что иначе могло бы получиться точь-в-точь или почти так, как это вышло у них с Олеандрой Демодес ан Аланир на свадьбе у Фионы и Анхилара. Еще и при том, что ныне этот человек был женат, а значит, следовало сделать так, чтобы жена и дети к нему вернулись, а не идти на поводу у людских прихотей.
И, наконец, Гирвану Элху было всего сорок небольшим лет, он был еще молод, силен, хорош собой и, несмотря на свое женатое положение, одинок, а среди сельхо-эорского населения, как известно, такие мужчины долго не «залеживались» и с легкостью брали в жены кого-нибудь еще.

И поэтому Вианну слегка передернуло, она опустила голову и вперила взгляд в крышку стола, когда слегка прибалдевший от выпитого йэла пристроился к ней сзади и обхватил руками ее талию.

«Проклятый бабник и пьяница», - подумала Вианна, но не высказала этого вслух, а вместо этого собралась с силами, выгнулась и оттолкнула от себя навязчивого ухажера, так что тот отлетел в сторону и едва на свалился на свою лежанку.

- Прости, Гирван… но я не могу выполнить то, что хотите ты и твоя сестра. Я люблю другого и мое сердце верно ему. Я не могу стать твоей второй женой, хоть у вас это и не возбраняется. Ты слышишь? Я люблю другого!

- Этого кого же? – спросил тот, удержавшись на ногах, так как выпил йэла не так много, чтобы «дьявольский напиток» ударил ему в голову как следует, лишив на время разума и контроля над своими членами. – Того рыжеволосого парня, который с тобой приехал? Сына таннорского жреца?

- О да, ты проницателен, Гирван Элх!
- Но ведь ты не вместе с ним сюда пришла, ведь так?

С этими словами он вновь подскочил к ней и проворно сгреб, прижав к себе. И тогда, чтобы не оказаться в положении еще более нелепом и позорном, чем могло бы быть до этого, Вианна, не говоря ни слова, призвала Тех, Кто помогал ей на ее жизненном пути, вмиг нашла ту нить, что связывала ее земное существо с Небесной Высшей Сутью, именуемой Богом, и от всего сердца направила этот неземной Свет в самое сердце этого повесы с пожеланием, чтобы как можно скорее к нему вернулись его жена и дети. Казалось, на мгновение вся избушка озарилась ярким переливчатым светом, и после этого в глазах молодого чемана появилось выражение, не сравнимое ни с чем, он разжал руки и остановился посредине помещения как вкопанный.

- С таким же успехом я могла проклясть тебя, несчастный бабник и искатель приключений! – с жаром выпалила она, уже вернувшись с небес на землю и вперив в него полный неведомого огня взор. – Вот что на самом деле означали твой несчастный вид, которым ты вводил в заблуждение и свой, и наш род! Но если уж ты, чеман, не заметил, кто я, значит «напиток дьявола» действительно начисто прикрыл тебе твою связь с Высшим Началом и ты не слышал голоса изнутри собственного сердца!

Эти слова были высказаны прямо ему в лицо громко, отчетливо и с такими напором, что сельх-полукровка оробел и с ужасом покосился на полураскрытую дверь. Вианна не была больше робкой красавицей, в нерешительности переступившей порог его уединенного жилища под горой. Она была не в гневе – нет, ибо та метаморфоза, которая с нею произошла, не могла быть порождением обычного гнева, который являл собой Темное начало. Но это было то, что казалось его рассудку гораздо страшнее тьмы. Теперь она больше всего казалась ему бешено вертящимся на одном месте огненным столпом, грозящим спалить и обратить в пепел его самого вместе с этой избушкой.

- Но я прощаю тебя, неистовый искатель счастья, – сказала она уже тише и спокойнее, превращаясь из огненного вихря в ровно пламенеющую свечу. – Я дам тебе надежду и шанс, что оно к тебе вернется. Ровно через семь дней и ночей выйди рано утром на берег и поблагодари Создателя за то, что ты увидишь и услышишь. Они вернутся к тебе – твоя жена, сын и дочь, потому что они любят тебя. Да, они любят тебя!

Гирван Элх бухнулся в почти новое, но слегка потрепанное кресло, стоявшее между ошарашенно поднял на нее печальные глаза.
- Это удивительно – то, что ты мне говоришь, дочь Темиана из рода Кассидара. Я знаю и вижу, что они любят меня и хотят вернуться, но я избрал особенный путь в жизни, посвятился в чеманы и потому должен жить отдельно, в особом доме.

- Если бы ты был немного проницательнее, то заметил бы, что твой особый дом похож на сарай или мастерскую, но точно не на дом, и при этом твой отец – богач. Тебе придется быть чеманом, если ты посвятился, но тебе придется отказаться от бедности, которую ты выбрал. А где нищета – там и одиночество. Не нужно все деньги отдавать семье, часть их нужно оставлять себе на жизнь. Твоя семья ушла от тебя, потому что ты оказался нерадивым хозяином и из-за этого не мог прокормить свою семью. Так может поступать только очень глупый чеман.

 - Что? – выражение глаз Гирвана Элха стало еще более удивленным. – Ты – Ученица того самого человека, о котором мне рассказывали много всяких баек, но я ни разу не видел его своими глазами и срисовал его с картины Виллорта Одрена?

- О да, почтенный чеман. Ты ведь хотел узнать, кто я, не так ли? Я Ученица человека, который был царем, имел семью, потом ушел от мира, поселился в горах и до сих пор живет аскетом, но он не беден. И при желании он мог бы в любое время вернуться к своей семье или создать новую, если бы захотел. И, мало того.. я Ученица Великого Дэвы, Меррахонская Жрица Великого Солнечного Бога и Духа-Создателя этого мира и всех миров… И имя мое теперь – Вианна, что значит «Благословение Жизни». Так вот… Боги, создавшие и хранящие этот мир, благословляют тебя, Гирван, сын Тавала Элха, твою жену и твоих детей на воссоединение и достойную жизнь. Выстрой себе новый дом и будь впредь хорошим мужем, отцом и хозяином, и тогда семья больше тебя никогда не покинет. Чайка, что обернулась прекрасной девой и полюбила Рыбака, вернется к нему непременно, если этот Рыбак станет мудрым и благоразумным. И еще… Боги велят тебе преодолеть свое пристрастие к тому, что губит тебя, лишает разума и превращает в животное, отнимая счастье и подводя все ближе к краю пропасти.
С этими словами она схватила со стола бронзовую чарку и вылила ее содержимое на пол.
В глазах чемана-рыболова появились слезы, но это были слезы не горя, отчаяния, тоски или досады, а неведомо откуда нахлынувшего счастья, которое вмиг подняло его на своих крыльях и понесло над безбрежным океаном, развеивая все страхи и всю тьму, что сковывала его, сжимала сердце и не давала свободно вздохнуть.

- О Боги, это Жрица...  Жрица с острова Меррахон… Ученица великого человека, который был царем, но стал монахом… – пробормотал он, уставившись на тайно срисованный им с картины заморского мастера рельефный портрет Анока Второго, пишущего летопись, сидя на пне в лесу. – Спасибо тебе, Вианна, за то, что спасла меня. Словно пелена спала с моих глаз и я снова увидел свет. Какой же я был дурак, всю жизнь, с самого детства тратил время впустую и делал только глупости. Наверное, и чеман из меня никудышный, раз не мог сразу разглядеть, с кем имею дело.

- Не думай об этом, – успокоила его Вианна, потом подошла к нему ближе и положила правую руку на его темя. – Ты можешь стать не только хорошим семьянином, но и хорошим чеманом, если захочешь и будешь просить Богов помочь тебе. Чайка вернется к Рыбаку, и тогда все станет на свои места и воцарится Гармония. Помни это и верь.
И тогда Гирван Элх, как ей подсказал ни разу еще не ошибавшийся Внутренний Голос, действительно поверил в чудо.