Ужас...

Самое страшное

                Самое страшное - не то. что мы видим,
                а то, что мы представляем...

                Из меня. ВТ.



Как-то Сергей Шестаков - мой дипломник - пригласил меня в город Силламяэ, и я тут же согласился первый раз приехать летом 1977 года. Удачно было то, что мне позволили приехать с Владом (мой сын) и посетить директора завода Плотникова. Имелась возможность установить деловые контакты по экстракции редкоземельных элементов. Потом я стал посещать Силламяэ довольно часто. И, в связи с моими частыми приездами, пошел даже слушок, что мне так нравится отдыхать в Силламяэ, и что я не променяю этот прибалтийский город ни на какой южный.
 
В Силламяэ действительно было хорошо: и ягоды, и грибы и добрые люди. С временем (а посетил я Силламяэ 3 или 4 раза) я стал выделять любимые места. Особенно мне нравилось уходить подальше от города в хвойный лес, который подступает вплотную к морю.

Море здесь теплое, все в валунах, на которых мы с Владом лежали и грелись на солнце, как тюлени. Красота здесь не русская: даже в солнечный и жаркий день от моря идет прохлада. Возьмешь с собой еды и иди в такие места. Только не забудь убраться за собой, не оставив ни соринки. И мусора действительно не видно нигде. Я так люблю эстонцев за аккуратность. И, когда мне говорят о них что-нибудь плохое, я всегда вспоминаю их чистое побережье и наши кучи мусора в лесах Подмосковья.

На Степаниде (так Сергей называл свой мотоцикл с коляской) мы посетили чудесное место, которое стало любимым местом (к году Олимпиады, 1980) не только для меня, а многих русских. Я имею в виду парк Тойла. Это чудо - так считал и Игорь Северянин - мой любимый русский поэт.

Существование Эстонской части Чудского озера – другое чудо. Чудо и Чудское озеро - почти тавтология. Нас повез посмотреть это чудо Сергей Шестаков на своей Степаниде. С нами были попутчики с завода, с которыми Сергей был дружеских отнощениях. Они перемещались с большими удобствами – на Жигулях, в которые можно было положить достаточно много, но главное – палатку и надувную лодку. В палатке могли размещаться четыре человека. Все мы, т.е. Степанидовы дети поместились в палатке, а жена Андрея (водитель Жигулей) и дочь восьми лет, расположились в машине. Так мы провели двое запомнившихся суток июля 1980 года. Они запомнились красотами Чудского побережья, идеальными песчаными пляжами и страшным случаем, который состарил меня сразу на несколько лет.

Мужчины играли в преферанс прямо на песке, женщины гуляли по берегу и далеко ушли, а Влад занимался надувной лодкой. Я ничего против его занятий не имел. Нам было хорошо известно мелководье Чудского озера после вчерашней удачной рыбалки, когда, чтобы поймать что-нибудь пришлось уплывать с Сергеем чуть ли ни на километр от берега. Влад знал это и совсем не боялся играть с надувной лодкой вблизи берега (ему было почти 10 лет). Дул небольшой ветерок вглубь озера. После вчерашних ливней, когда мы с Сергеем спасались на лодке под пленкой, сегодня был совершенно ясный день.

Преферанс очень заводящая игра, чтобы не все время поглядывать за сыном. И вдруг, когда я неудачно сел на мизере, я все же обратил внимание на то, что Влада нет. Вглядываясь вдаль, я в отблесках воды все же рассмотрел надувную лодку. Но у борта, повернутого ко мне, никого не было...

Жар ударил в мой разгоряченный мозг. Я вскочил и, как ошпаренный, кинулся к лодке, крича только одно слово: “Влад”! Но лодка (как мне казалось) упорно удалялась от берега, уносимая легким ветерком вглубь озера. Влада не видно и, что было там, за лодкой, сказать трудно. Я бежал, плыл, опять бежал, если под ногами виднелось дно. Потом только плыл. Сердце выскакивало из груди, страх за Влада мешал кричать. Да и громко ли можно кричать, когда плывешь. Подобное ощущение иногда бывает во сне, когда ты кричишь, но крика не слышно.

Наконец я стал догонять лодку. И когда уже совсем догнал, то увидел с другой стороны лодки спокойного Влада, иногда достающего ногами до дна, а иногда нет. Еще бы одна партия в преферанс и Влад совсем не смог тормозить лодку. Когда я представил эту картину, жар снова бросился в голову.

Спокойней Валерка, спокойнее! Вёсел нет - они на берегу. Посадил Влада в лодку. Пальцами ног я доставал дно. А Влад уже давно перестал доставать. Я начал время от времени кричать: “Сергей!” и перемещать лодку к берегу. Борьба долго бы длилась, если бы Сергей не понял (по валяющимся на берегу веслам), что с нами случилась беда. Тогда он попросил людей другой лодки помочь нам, дело быстро пошло на лад. Я поблагодарил этих людей и стал успешнее толкать лодку к берегу.

Первым действием была пощечина, на которую Влад даже не обратил внимание. Оставил Влад без ответа и вопрос - зачем он оставил весла на берегу.

На обратном пути в Силламяэ я попросил остановиться у церкви и женского монастыря. Машина спешила и покинула нас. Сергей отлучился по нужде.

Встретив на улице какого-то служителя церкви, я рассказал ему историю, случившуюся на берегу Чудского озера. Служитель монастыря посоветовал поставить свечку и поблагодарить бога.

Второй раз в жизни я искренне молился: первый раз в пять лет и два месяца в Калмыке во время грозы, а второй раз – в Эстонии. С тех пор Чудское озеро для меня – святое место.

ВТ.