Усы-любовь

Как так получилось, что я стал пидором?

Как я вообще до того такого докатился?

Все до простого сложно.

Отчасти виноваты родители: у моей мамаши, умершей от инфаркта, под носом были нежные усики и моего папашу, трагически погибшего в аварии, это вполне устраивало, скорее всего, ему даже нравилась эта мерзкая растительность на лице у любимой.

Так что да, виноваты родители, но с мертвецов взятки гладки, мертвецам все по боку — обвиняй, не обвиняй — всё без толку.

А ещё о мертвецах или хорошо или никак.

Это правило без исключений.

Или-или.

Третьего не дано.

Отлично они устроились эти мертвецы.

Но со мной такое не прокатит, ведь я, благодаря предкам, превратился из нормального паренька, в убого говномеса и даже хуже, так что нахуй все эти «или хорошо или никак».

Я буду плохо и точка: отец — мудак, мать — тварь.

Возможно, мать или побаивалась делать депиляцию, или она так сильно любила отца, что ради его прихоти до конца жизни проносила это позорный атрибут. Да, точно, так и есть — или страх или любовь, а все из-за главы семьи, иначе как объяснить тот факт, что молодая и насколько мне помниться красивая, даже шикарная, женщина так и не избавилась от детали, которая сводила на нет все прелести её тела, души и ума?

А отец? — как он мог терпеть такое, как он — высокий, крепкий пловец с двумя высшими образованиями — мог мириться с заметной растительностью под прекрасным женским носиком? Как?

По-моему, это очевидно: наверняка, папаня питал извращенную привязанность к усикам и избавься мать от них, у него начались бы проблемы с эрекцией.

С чего я это взял?

С того!

Как я вообще могу такое предполагать?

Легко! — эта гребанная усофилия плюс проблемы с эрекцией передались по наследству.

Мне передались.

В 13 лет мои ночи сопровождались поллюциями, и во снах, которые доводили меня до оргазма, все одноклассницы, телеведущие, учителя, звезды, все они были с нежными усиками.

Тогда я не придал этому значения.

Тогда это не казалось ненормальным.

А потом наступил самый настоящий переходный возраст, и я, как и мои дружки, пытался посматривать на девочек, как на сексуальные объекты. Пытался. Но безрезультатно — ноль эмоций.

Я настолько привык к маминым нежным усикам, что все сексапильные, но не усатые, сучки, не возбуждали, а все усатые, как правило, настолько убоги, что даже растительность на их лицах не помогала.

Я оказался в западне.

Все красивые девочки — безусые.

А все усатые — уродливы.

Поверьте на слово — это серьезная проблема.

Проблема, лишь зачатки которой были посеяны родителями.

Усугубили же проблему институт красоты и все девушки, которые придерживаются догматов глянца: только голова, веки и брови имеют право на волосы — в других местах растительность это моветон!

И из-за этого к 16 годам я лишь успел поучаствовать в нескольких унизительных попытках проститься с девственностью, которые ни к чему не привели.

Черт, чего я только не пробовал.

Я закрывал глаза и представлял, что у первой одноклассницы, которую мне удалось развести на интим, имеются усики. Но мой дружок никак не реагировал и даже её неумелые заигрывания с членом оказались пустой тратой времени.

Следующая одноклассница — за ней я ухаживал всего неделю, — после недолгих уговоров согласилась на слишком развратную для неё позу — я поставил сучку раком, а ему, привередливому ублюдку, хоть бы хны.

Третья оказалась не из робких и на второй день заигрываний, будучи у меня в гостях, она по пьяни сама напросилась на минет. Я встал напротив зеркала и поставил её перед собой на колени. Я смотрел в отражение, смотрел, как её затылок ходит туда-сюда, я смотрел и думал, что это-то уж точно сработает, но нет — она легко и полностью заглатывала мой вялый орган, причем вместе с яйцами, заглатывала на протяжении 10 минут, а потом она встала, бросила: «Точно импотент» и ушла.

Я был уверен, что дело вовсе не во мне, а в неопытности и недостаточной сексуальности малолетних шалав. Я верил, что рано или поздно мне попадется та самая, а три неудачи подряд это тьфу — это мелочи, наверняка, с каждым такое случалось, подумаешь трагедия.

В общем, я не сдался и продолжил поиски — я разводил девчонок нашей школы, в чем, кстати, очень даже преуспел и если бы они все, ну те которых я смог затащить в гости на чай, соответствовали моим запросам, то на моем табло сексуальных побед горела бы внушительная цифра.

И именно эта цифра помогла мне осознать и полностью принять наследственный подарочек от папани — усофилию.

В классе все уже перееблись. Все — даже задохлики. Но не молодой человек с симпатичным лицом и рельефным телом — не я, я так и остался недосамцом, а в животном мире — в школе, недосамцов, пусть даже и развитых физически, презирают.

Недотраханные сучки растрындели о моих сексуальных проблемах и надо мной начали насмехаться все и вся: девки насмехались в открытую, а парни, боясь за свое здоровье, — украдкой. В результате последний класс в школе превратился в сущий ад — я ушел в себя и закопался в комплексах. Но, наконец, я успешно закончил школу и поступил в ВУЗ.

Для многих переход в новое учебное заведение, будь то институт, путяга или другая школа, это отличная возможность начать с чистого листа. За лето можно стать совершенно другим человеком: можно пойти в качалку, купить нормальную одежду, загореть, сделать тату и пирсинг, а можно просто похудеть. И, в итоге, некогда задрот, портфелем которого играли по школьному коридору, окажется своим в доску.

Переход был чистым листом и для меня, но на моем листе растеклась внушительная клякса — старая проблема, можно сказать психологическая травма, от которой так просто не избавиться.

Но я пытался.

За лето я кое-как скопил денег, снял молоденькую проститутку и купил дорогие и качественный накладные усики из натурального волоса.

Проститутка без вопросов наклеила растительность под нос и попыталась честно отработать, но не вышло — не у неё не вышло, а у меня. Хотя, казалось бы, что вот-вот и всё получится — мой внушительный прибор даже затвердел, но когда я надел резинку и попытался вставить, черт меня дернул подумать о бешеной цене на те самые накладные усики (блять, они стоили как проститутка) — мой большой член, почуяв усатый подвох, тут же завял и не хотел больше работать. Проститутка чего только не вытворяла — всё тщетно. Но в отличие от одноклассниц она не подняла меня на смех, а искренне расстроилась тому, что такое прекрасное тело и великолепный прибор прозябают вхолостую. А ещё она призналась, что занимается проституцией не ради денег — хотя деньги лишними не бывают, — а потому что нимфоманка — она зависима и ей просто физически необходим секс, необходим здесь и сейчас и всякие классические дилдо с нановибраторами и анальные шарики во все щели вряд ли её удовлетворят.

Но она всё равно попыталась удовлетворить себя — она подкатила зеркало и притащила разнообразные игрушки, затем она грубо согнала меня с кровати и приказала усесться на кресло и смотреть, а потом такое началось, что пришло забытье — я позабыл, что усики это лишь бутафория, и мой дружок снова затвердел и я неистово стал дрочить. Взглянув на меня, она замурлыкала от предстоящего полового акта: она подошла к креслу, повернулась спиной и попыталась сесть на меня, но как только её влажные половые губы коснулись головки члена, он тут же обмяк. Она взвыла — взвыла в буквальном смысле — и набросилась на меня с кулаками, требуя объяснений, она хотела знать, что, черт возьми, не так, чего мне, сукиному сыну, не хватает. И тогда я ей рассказал о своей извращенной привычке к усикам.

Я думал, что теперь-то шлюха точно поднимет меня на смех, но нет — стоит отдать ей должное — она не стала этого делать, напортив: она поинтересовалась, как я отнесусь к сексу втроем. Я был не против, но я не был уверен, что А) это решит мою проблему, и Б) денег у меня не осталось — я же едва-едва школу закончил, откуда? Насчет денег она попросила не париться — она всё устроит, а насчет проблемы:

— А насчет проблемы, это мы посмотрим, — подмигнув и нежно потрепав меня за щеку, сказала она.

Она позвонила некой Марго, и пока мы ждали гостью, она приготовила особый чай и угостила меня виагрой.

Я ожидал всякого, но, черт, я и мечтать не мог о бородатой проститутке, и как только я увидел её, мой дружок заработал на полную катушку: твердый как камень, литры смазки, выступающие вены — я боялся, что он лопнет, и я останусь без детородного органа.

Да, одного взгляда на Марго мне было достаточно и о чудо! — невероятный стояк тут как тут.

Та ночь, как и последующие, с Марго и Викторией — моей спасительницей — были незабываемы: минет, вагинальный и анальный секс, сперма на их личиках и так далее и тому подобное и так несколько раз в каждую ночь, а потом задушевные разговоры и крепкий сон на троих, и всё это, благодаря моему отличному телу и могучему члену, совершенно бесплатно.

В то лето мне удалось распрощаться с девственностью и приобрести нехилый сексуальный опыт и, в итоге, в институт я пришел совершенно другим человеком.

Комплексы улетучились и даже то, что в моей группе оказалась бывшая одноклассница-минетчица, не смогло повлиять на мой статус рубаха-парня. А она пыталась — сучка начала распускать разные слухи, но меня спасла Виктория, моя проститутка-спасительница, мой похотливый ангел хранитель. Виктория несколько раз забирала меня из института после трудного учебного дня, а когда одноклассница на пьянке, по случаю первого месяца учебы, устроила мне допрос, при всей группе, обозвав меня импотентом, я легко отмахнулся от её нелепых заявлений, сказав что в школе у меня не получалось по той простой причине, что простые девочки, ну те, которые якобы не шлюхи, обычно, после секса, рассчитывают на отношения и мой дружок, который, между прочим, внушительных размеров, зная об этом, наотрез отказывался работать — я же не ебырь!

— И вообще, ты просто нихрена не знаешь о сексе, — закончил я свою оправдательную речь, сорвав аплодисменты у одногруппников.

— Ты-то откуда знаешь? Импотент недоделанный, — уперев руки в боки, парировала она.

По квартире прокатился гул.

— Проверим? — подмигнул я ей, обрадовавшись тому, что сучка заглотнула приманку.

— Легко! — приняла дурочка вызов.

Сказано — сделано.

Я, Виктория и Марго облачились в медицинские халаты и в марлевые повязки. По сценарию я и Виктория были ассистентами Марго, а одноклассница — пациенткой. Конечно, дурочка, зайдя в квартиру к Виктории, опешила — нас оказалось трое и одеты мы странно — и попыталась уйти, но мы её уверили, что это всего лишь безобидная ролевая игра, которая придаст ещё большую остроту сексуальному квадрату.

Все началось с особого чая, лёгкого «медицинского осмотра» и ласк. А закончилось жестким трахом пациентки. Я трахал её — членом, а Марго и Виктория — страпонами. Вика легла на кровать и пригласила пациентку побыть сверху. Марго пристроилась сзади одноклассницы, а я — спереди. Вика вставила страпон дурочке в вагину, Марго — в анус, а я — в рот. И пошло-поехало. Мы, порно-медработники, успели несколько раз поменяться местами и вернутся к первоначальной позе, пациентка же всё время оставалась в том же положении. В заключение, чтобы мой прибор показал себя наилучшим образом и выдал спермы на литровую банку, Марго приспустила марлевую повязку и обнажила бородку. Бедняжка-пациентка подавилась слизью и закашлялась — пришлось вынуть член и запачкать дурочке личико.

Чтобы наше забавное приключение не осталось бездоказательным и так — на всякий случай и на память, — мы всё записали на скрытые камеры. Всё: и смущение одноклассницы по приходу, и её попытку слинять, и то, как мы с лёгкостью — сучка была слаба на передок — развели её на остаться. Мы записали и её стеснительность при ласках и жесткую еблю во все щели, когда дурочка-пациентка сначала вошла во вкус, то и дело, кончая, и потом, когда она выдохлась, и мы трахали её как куклу для утех. Скрытые камеры запечатлели и то, как моя бывшая одноклассница с аппетитом отсасывала что член, что страпон; именно с аппетитом — не брезгуя — ей было так хорошо, что она с удовольствие брала в рот грязные палки, побывавшие перед минетом и в попке и в вагине. И, наконец, мы записали запачканный спермой ротик сучки и её довольную мордашку.

В понедельник вся группа задержалась в аудитории, где проходила последняя пара, и, когда препод ушел, прозвучал резонный вопрос. Всем было интересно, как всё получилось и получилось ли. И вместо того, чтобы признать своё поражение, тупая ****а с трудом, но победно, продефилировала к трибуне и солгала, что якобы, как она и ожидала я — посредственность — дружок мой практически непригоден, а моя проститутка-спасительница полный профан в плане секса.

Я не мог этого стерпеть, этого — клеветы на Викторию, и пока она продолжала распинаться, затерявшись в дебрях лжи, я подключил ноутбук к проектору и запустил — запустил без звука — уже смонтированную запись — я оставил только самые сильные моменты так, как смотреть 4-ех часовую бытовую порнографию никто бы не стал, а ещё я спрятал лица медработников, под черными квадратами.

Сучка продолжала распинаться, но её уже никто не слушал — вся аудитория пялилась на экран, и когда, наконец, она заткнулась и обернулась, я включил звук и блаженные стоны вырвались на свободу. Сучка побледнела, выкрикнула пару ласковых в мой адрес, влепила мне пощечину и, ковыляя, будто она только-только начала заниматься конным спортом, вышла.

Больше я её не видел — она забрала документы и перешла в другой институт другого города другой страны, наверняка, если была бы возможность перейти в институт на другой планете, она бы сделала и это. Откуда такие подробности? Я звонил ей, звонил чтобы извиниться и успокоить: я клятвенно пообещал, что запись я никому не передавал и в интернет наша бытовая порнуха не попадет, а она вместо спасибо-пожалуйста, ругаясь ***ми как сапожник, заявила, что это из-за меня она сваливает за кардон. «И что? Сама виновата! — нехуй было ****ить» — прошипел я и вдребезги разбил трубку об стену.

После той истории парни в институте стали меня боготворить, а сучки — после такого подлого поступка — избегать.

Всем воздалось по заслугам: парням я хотел доказать, что вполне себе мужик, а ещё я хотел, чтобы студентки не подкатывали ко мне — так и случилось; Виктория же обрела новых клиентов в лице моих однокурсников; а бывшая одноклассница была справедливо наказана. Только бородатая Марго осталась ни с чем — она согласилась на то, чтобы её контакты остались в тайне — ведь мне было ни к чему, чтобы узнали насчет моей пагубной страсти к растительность — это нанесло бы существенный удар по моему абсолютному авторитету.

И до поры до времени всё было хорошо. В плане секса было хорошо, в отличие от учебы.

До поры до времени мы занимались сексом на троих, а иногда нам даже удавалось заработать, разыгрывая медработников с сучками богатеньких папиков.

Но потом Марго перестала отвечать на звонки, а Виктория не могла меня возбудить без своей бородатой коллеги, и я начал избегать её — не отвечал на звонки, удалял электронные письма, уходил из института через служебный ход — без шлюхи Марго шлюха Виктория оказалось бесполезной.

Всеми правдами и неправдами я узнал, в каком районе работает Марго и в каких местах она бывает. Я устроил самую настоящую слежку и, к сожалению, слежка увенчалась успехом — я наткнулся на Марго в баре, и оказалось, что она избавилась от бороды, избавилась ради продвижения на поприще древнейшей профессии. Избавилась безвозвратно — раз и навсегда.

— Малыш — призналась она, — ты, конечно, прости, но любителей бородатых женщин практически не осталось и, выбирая между вами извращенцами и деньгами, я выбрала деньги.

— Шлюха — выпалил я в сердцах.

— Ага, — пожав плечами, легко согласилась она.

Так на 4-ом курсе института всё и закончилось.

Так институт красоты и жажда наживы убили мою надежду.

Ничего не осталось.

Совсем ничего.

Я был опустошен.

И единственное, что меня спасало от, так сказать, спермотокзикоза, то видео, в частности тот момент, когда Марго снимает повязку (я сохранил оригинальную запись — без черных квадратов вместо лиц). Но этого было мало, и чтобы меньше думать о сексе, я с головой ушел в учебу, а ещё я перестал следить за собой — за счет комплексов из-за мерзкого тела я хотел ослабить либидо.

Сублимация пошла на пользу: институт я закончил с красным дипломом и меня взяли на перспективную работу. Через 5 лет разжиревший я вошел в совет директоров, а через 2 года полностью выкупил компанию, превратив её в течение 3 лет в международную корпорацию.

Пока я шел к успеху, моя наследственная проблема не особо меня волновала — для самоудовлетворения мне хватало того момента с бородатой Марго, — но когда я добился всего о чем только можно мечтать, когда я мог позволить практически всё что угодно и для полноценной жизни оставалось только одно — завести семью, вот тогда-то всё вернулось на круги своя. Сообщения в СМИ о моих невероятных успехах сменились тревогой вперемешку со слухами разных калибров.

Как так? — 32-летний миллиардер и холостой!

Непорядок.

Может быть он нетрадиционной ориентации, может быть у него проблемы с потенцией, может быть он — то, может быть у него — это.

И так по кругу.

Журналисты отыскали мою бывшую помощницу, которая неоднократно пыталась ко мне подкатить, и она с радостью подтвердила, что женщины меня мало интересуют, а тот факт, что теперь моим помощником был молодой парень, только усилил эффект от сенсации. Конечно, журналисты вышли и на Викторию с Марго, но те следовали старой версии, по которой я пользовался их услугами, чтобы не разочаровывать простых девушек, потому что к серьезным отношениям я не был готов и вместо разводок дурочек на секс — я же настоящий мужчина, а не ебырь! — я обращался к профессионалкам. Шлюхи оказались порядочнее бывшей помощницы и одноклассниц, которые, почуяв наживу, повылазили как грибы. Но все их попытки доказать что я импотент или гей или зоофил или прочая-прочая, благодаря проституткам, потерпели позорное фиаско, за что я, естественно анонимно, обеспечил работниц древнейшей профессии до конца жизни и даже больше.

Впредь любое интервью, любая пресс-конференция, любой светский раут — вообще все мероприятия, так или иначе, сопровождались каверзными вопросами сначала от журналистов, потом от партнеров, наконец, ко всей этой своре уродов подключились и родные, мудаки, верящие не близкому человеку, а телевизору. Одни хотели сенсационного признания, другим было просто любопытно, а третьим избранницу подавай и внуков.

Это раздражало.

Знаете ли, когда весь цивилизованный мир и близкие априори считает тебя говномесом без каких-либо доказательств — это доводит до белого каления, особенно, если учесть что на тот момент, я и сам искренне хотел завести семью и не бездействовал.

Но у меня были связаны руки.

Многие думают, что владея международной корпорацией и непомерным капиталом, ты абсолютно свободен.

Черта с два!

Каждое слово и заявление, каждый шаг и действие — всё должно быть продумано и просчитано, взвешено и с хирургической точностью, иначе вывернут, перефразируют, и в итоге обнаружат тайный замысел, и если ты не сможешь с легкостью отмахнуться от очередной СМИ-нелепости, то это скажется на биржевых акциях и партнёрских отношениях.

Следовательно, я не мог действовать напрямик. Я не мог заявить, что ищу усатую спутницу с хорошей фигуркой для создания счастливой семьи — это подняло бы меня на смех и, несомненно, сказалось бы на бизнесе. Так что, боясь за свою репутацию и состояние, мне пришлось идти другим путем.

Сначала я финансировал научные проекты по пересадке волос, но простое вливание бабла оказалось неэффективным, и тогда я сформировал собственную команду ученых и за 2 года мы добились невероятных успехов. Нам удалось клонировать волосяные луковицы с заданными параметрами волоса: цвет, тип, максимальная длина и толщина, скорость роста. На испытаниях мы успешно удалили у нескольких человек, как у женщин, так и у мужчин, все их луковицы и затем вживили клонированные. Вживили на всю поверхность тела. На всю. Волосы из наших луковиц показали себя наилучшим образом — в течение двух месяцев испытуемые, в нашем спортзале, вели активный образ жизни и даже волосы на пятках и ладонях не потеряли своих изначальных свойств.

Пока я несся к очередной поставленной цели, одержимость рабочим процессом затмила всех и вся, даже усофилию, но в итоге, после открытия нескольких центров по восстановлению роста волос и запуска конвейера, я понял что теперь, когда я стал миллиардером и публичным человеком, к основной проблеме, к проблеме непосредственно усиков, добавились ещё две.

Вторая проблема — это где найти порядочную искренне любящую девушку, которая согласится на вживление волос, а после свадьбы, ради денег и известности, не подаст на развод, по той причине, что я ненормальный извращенец?

И третья: СМИ! — как сделать так, чтобы СМИ и общественность нормально отнеслись к моей усатой избраннице?

С третьей проблемой невозможно было справиться — охотники за сенсациями выдали бы море различных предположений и гипотез, которые, так или иначе, затронули бы мою репутацию, а значит и мой бизнес.

С девушкой — со второй проблемой — тоже было сложно — причина: моя паранойя. Мне казалось и до сих пор так кажется, что все, абсолютно все, так сказать, нормальные девушки — суки и циничные ****и, единственным исключением были Марго и Виктория — шлюхи. И именно поэтому, именно потому, что они шлюхи, я не мог обратиться к ним за помощью: усатая девушка, работавшая проституткой, стала вдруг избранницей миллиардера — это сенсационный повод на несколько месяцев вперед, повод, который уничтожил бы меня и возможно мою империю.

И, наконец, первая, основная проблема — ****ские усики и, как следствие, воздержание. То видео с медработниками и дурочкой-пациенткой больше не возбуждало, а тело настойчиво требовало нормального секса ну или на худой конец новых картинок, а не опостылевшую бытовую порнуху. Все было настолько запущено, что семяизвержение превратилось в навязчивую идею — в цель жизни, в мечту, но невозможно кончить, наминая вялый член. Черт, мне нужно было спустить. Причем здесь и сейчас, а не через год или три, когда разработка препарата, который вызывает моментальный оргазм, даст плоды.

Я пробежался по досуговым сайтам и позвонил в соответствующие компании — тщетно: бородатые проститутки вымерли. Я поискал на сайтах знакомств и нашел несколько усатых девочек, но они были настолько уродливы, что никакая растительность на их лицах не помогла бы с моей эрекцией. В итоге, я накачал гигабайты порнографии с девочками, которые подходили телами, отобрал фотографии сексуальных усов и через своего помощника, а тот через цепочку подставных лиц, обратился в студию компьютерной графики с чрезвычайно срочным и дорогим заказом.

Amia Miley, Sasha Grey, Lexi Diamond, Rita Faltoyano и другие порноактрисы обзавелись усиками, и это спасло меня от помешательства. Но было ясно, что рано или поздно мой дружок перестанет реагировать вообще на любую порнуху и устроит забастовку, требуя полноценной ебли. И как скоро это произойдёт было неизвестно, так что когда сперма перестала давить на мозг — когда я, наконец, надрочился вдоволь, и смог трезво мыслить, я взялся за дело.

Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что лучший вариант для моей репутации и бизнеса, такой: нахожу в глубинке смышленую податливую усатую молодую девушку, которая далека от светского общества и роскоши и, вместо того, чтобы признаться в моей извращенной проблеме, я украдкой внедряю ей мысль, что её усики это её отличительная черта — это исключение из правил, и она должна ими гордиться, а не стыдиться. Затем я вкладываю в её образование и в её тело, а заодно и в своё — не пластические операции, а диеты и спорт. Наконец, первый выход в свет, первый прессинг со стороны СМИ, конкурентов и партнеров — каверзные вопросы, страшные предположения и тому подобное. И в итоге, часть СМИ меня просто не поймут, а часть окажутся на моей стороне: вон какой молодец из глубинки девушку привез, сделал из неё леди, и даже, как самый настоящий мужчина, мирится с её принципами: удалять усики она не собирается и точка! — это же её отличительная черта! Когда все утихнет, мы тайно распишемся и обзаведемся детьми, а жить мы будем уединенно за городом — в уютном имении.

Через два года цель была достигнута, и я сидел в своем кабинете в уютном имении и ждал когда моя супруга приедет из города и преподнесет мне сюрприз ко дню рождения.

И она преподнесла.

Она зашла в кабинет, а на лице была маска, очень похожая на маску Гая Фокса из фильма «V — значит вендетта».

Она села ко мне на колени и я догадался, что это за сюрприз такой.

Догадался потому, что мой дружок никак не отреагировал на её упругую попку.

Я побледнел.

Столько сил.

Столько средств.

А она — одним махом, одной процедурой — вдребезги разбила всё.

Всё!

Я взбесился.

Грубо швырнул её на пол и смел всё с рабочего стола, я бил, бил и бил по красному дереву, бил кулаком, бил до крови и сломанных костяшек, а она лежала на полу и, хныкая, выкрикивала мольбы об успокоении. А потом она приподняла маску, и я воочию увидел тот самый сюрприз, и меня переклинило нахуй — я набросился на неё и втоптал безбородое и ненавистное лицо в ковер, в паркет, в бетонный фундамент.

Втоптал бесформенным месивом.

Втоптал.

Возможно, если бы она не тянула и сразу сказала о втором сюрпризе — о том, что беременна, я бы повел себя иначе. Возможно, мне стоило просто рассказать ей о своей проблеме и попросить имплантировать волосяные луковицы — наверняка она бы поняла и выполнила просьба.

Возможно.

Но было поздно — случилось то, что случилось.

Я убил и её — свою жену, и его — своего не родившегося ребенка.

 

Благодаря адвокатам и взяткам суд признал, что убийство было совершенно в состоянии аффекта и меня приговорили лишь к принудительному лечению в психбольнице.

Естественно никакого принудительного лечения не было — помощник постарался, — я пролежал всего полгода в комфортной палате на одного, принимая по собственному желанию сильные успокоительные колеса — те колеса, после которых мозг отрубается, и ты не о чем не думаешь.

Вернувшись, домой я первым делом изучил биржевые сводки, и оказалось, что за полгода акции сильно упали в цене, но когда я вышел из больницы и снова заступил на пост, сделав несколько убедительных официальных заявлений, акции обрели прежние показатели.

Всё обошлось.

Обошлось в плане дел, но сам-то я изменился.

Знаете ли, убийство собственной жены, в которой теплица новая ячейка общества — новая жизнь — твой ребенок, это любого выбьет из колеи.

Любого.

Работа, алкоголь, наркотики, порнуха с усатыми актрисами — так я убегал от воспоминаний и чувства вины — я пил, ширялся и дрочил.

Каждый вечер.

После работы.

7 дней в неделю.

А потом случилось, то, что я и предсказывал — мой дружок взбунтовался, требуя полноценной ебли — усатая порнуха любого калибра перестала возбуждать: садо-мазо, с детьми, со стариками, с беременными, с мертвыми; порнуха с жестоким насилием до поломанных костей, а иногда и со смертями. Всё полный ноль и ****ное ничего.

Тем не менее, кое какой результат был, результат вполне закономерный — я окончательно свихнулся.

Извращенная порнография вперемешку с убийством собственной жены и не родившегося ребенка, плюс усы-любовь, алкоголь и тяжелые наркотики с долей сильного чувства вины и ощущением безнаказанности — весь этот адский коктейль оставляет нехилый отпечаток на разуме.

Я передал управление помощнику, а сам жил в имении и боялся выходить.

Но не внешнего мира я боялся — я боялся за внешний мир.

Я был на грани, я был у самой черты, но оставшиеся крупицы здравого смысла не давали мне зайти слишком далеко — и я заперся в кабинете и, напиваясь, ширялся до потери пульса.

Так и есть — до потери пульса — иногда в переносном смысле, иногда в прямом — несколько раз меня вытаскивали с того света. Наверное, таким образом, я хотел наложить не себя руки, но не судьба — мне повезло.

А ему — нет — ему не повезло.

Ему — худущему женоподобному сынку одной из служанок. Однажды, будучи обдолбанным, я распахнул тяжелые шторы и увидел его.

Он проходил мимо моего окна к домику для слуг. На нём был черный балахон с веселыми черепками, узкие джинсы и большие кеды. Его длинные лакированные волосы были выкрашены в черный цвет, а челка закрывала левую половину лица. В носу у него был сережка, а под носом у него пробивался нежный пушок.

Я сдержался — я, запечатлев в памяти его образ, задернул шторы и неистово заработал рукой, но кончить мне не удалось, и я пришел в ярость — я перевернул кабинет вверх дном.

А потом история повторилась — он снова приехал навестить свою мать, — но зная, что мастурбация не поможет, я дождался, пока он выйдет за ворота, взял машину и погнался за ним.

Жажда оргазма затуманила всё.

Я нагнал его.

Проселочная дорога была пуста.

Я знал, что по своей воле он не согласится, и я сбил его.

После я засунул его в багажник и отвез к реке, где он, прейдя в сознание, пытался шантажировать меня, требуя денег за молчание — он знал кто я.

Наглец получил сполна — я жестоко изнасиловал юношу.

А ещё я случайно свернул ему шею.

Я точно не помню в кого именно я спустил — или в живого, или в мертвого.

Неважно.

Важно то, что я сбросил труп в реку и в хорошем настроении вернулся в имение.

Возможно, если бы молодой человек повел себя иначе, и не стал бы нагло вымогать деньги, мы бы расстались полюбовно и он, по итогу, получил бы хорошее вознаграждение, но, нет, не судьба — что случилось, то случилось — прошлого не исправить — да что тут скажешь? Мальчишке просто не повезло.

Зато повезло мне — мало того что я испытал полноценный оргазм, так ещё из слуг никто не заметил моего отъезда, а ночью сильный дождь смыл все следы.

И пока органы искали труп мальчишки, я развлекался: пассивные мальчики и мужчины, обязательно усатые и женоподобные, всякие гей-бордели и безумные мероприятия.

Со временем я научился держать себя в руках, и смертельные случаи практически сошли на нет. Практически, но не до конца. Раз, другой, находясь под действие невероятного экстаза, я терял контроль над собой, и неудачливые партнеры пополняли ряды мертвецов.

Наличие усов стало смертным приговором.

Не всегда, конечно, смертным, но от этого не легче.

Так бы и продолжалось, но однажды мой помощник разбудил меня не свет не заря, всучил портфель с деньгами и продиктовал адрес пластического хирурга, а заодно дал контакты человека, который занимался документами.

Я сразу смекнул в чем дело и уехал из страны совсем другим человеком — новое лицо, поддельные документы, Таиланд.

Из новостей, будучи под кайфом, и наслаждаясь азиатами-трансвеститами с растительностью на лицах, я узнал, что полицейские нашли труп мальчишки — сынка служки — и на меня завели дело, в котором фигурировал он — наглый юнец, и ещё с десяток без вести пропавших пидорасов.

Цены на акции рухнули, но теперь меня это совсем не волновало. У меня были совсем другие заботы и потребности — ось координат сместилась — я из Тая, где за полгода успел изрядно наследить, летел за новыми ощущениями в Амстердам.

После, помню, был Вьетнам.

Затем, кажется, Неаполь.

В конце концов, все города, все бордели, все партнеры, как ещё живые, так уже и мертвые — всё это, абсолютно всё спуталось в памяти в безобразный клубок из алкоголя, ширева, беспорядочного порева и насилия.

А потом закончились деньги.

Почти закончились.

Осталось совсем немного, как раз на то, чтобы прилететь на родину, затариться наркотой и устроить себе самоубийство передозом.

Сказано — сделано.

 

Ночь.

Я стою в тупике и ловлю вену, чтобы забадяжить лошадиную дозу и откинуть копыта. Но мимо проезжает троллейбус с рекламой центра по вживлению клонированных волосяных луковиц, и вся моя жизнь единым импульсом проносится по сгнившим извилинам. И, вместо того, чтобы покончить с собой, я нахожу таксофон и набираю чей-то мобильный номер, который каким чудом остался в памяти.

— … — тишина.

— Это я, — говорю.

— Ты где? — сухо спрашивает женский голос.

Я зачитываю вслух табличку на углу ближайшего дома.

— Жди. Через полчаса-час. Никуда не уходи, — требует она.

Короткие гудки.

Я смотрю на трубку и силюсь вспомнить, чей это номер и вообще, какого черта, голос такой знакомый? Мне кажется, что вот-вот и загадка будет разгадана, но ответ то и дело ускользает в дебрях каких-то совершенно идиотских мыслей.

— Эй? Это ты?

Оклик возвращает меня в реальность, и я понимаю, что околел.

Я с болью разжимаю пальцы, и трубка таксофона повисает на проводе, точь-в-точь как усатенький паренек повисает на шнуре, если выбить испод него табуретку.

Я оборачиваюсь и вижу женщину в деловом костюме и с черной вуалью на лице. Она стоит возле лимузина, скрестив руки на груди.

— Эй? Это ты звонил по телефону… — она диктует телефон.

— Да я.

— Ты знаешь кто я?

— Наверное. Не помню.

— Как тебя зовут.

И я называю имя, ответ её расстраивает, и она садится в лимузин. Она бухает дверью.

— Подожди, — громко выкрикиваю я.

Стекло опускается.

— Меня зовут, — и, подойдя ближе, я шепотом называю своё настоящее имя, фамилию и отчество.

— Садись, — говорит она, дрожащим голосом.

В салоне тепло. Я массирую пальцы и осматриваюсь. Замечаю, что внутри всё обтянуто целлофановой пленкой.

— Зачем это? — спрашиваю я, поглаживая целлофан на сиденье.

— Машина новая, — неумело врет она мне, а водителю она приказывает — Поехали.

И мы едем. Едем по городу, едем по центру, сворачиваем и, наконец, останавливаемся на набережной.

— А теперь узнаешь? — спрашивает она, сняв вуаль.

— Виктория, — ошарашено произношу я, любуясь её идеальными усами, — Ты, ты отрастила…

— Вживила, — грубо перебивает она меня.

— Но зачем? — спрашиваю я уже возбужденный, но в ответ она смотрит в никуда и кусает губы.

Тогда я протягиваю руку, чтобы приласкать её и дотронуться до волосков из клонированных луковиц, но она перехватывает мою руку и, достав миниатюрный пистолет, тычет дулом мне под ребро.

— Скажи! Скажи глядя мне в глаза! Скажи, что это не ты убил того мальчонку! — умоляет она.

Но я в замешательстве. Я напряжен. Я выпученными глазами смотрю на пистолет.

— Скажи, что это не ты, — требует она со слезами по щекам.

И я говорю:

— Это не я, — говорю — Это конкуренты.

— А зачем тогда всё это: побег из страны, внешность? Ты врешь!

— Меня бы сожрали живьем. Ты же знаешь, как это у нас бывает, когда кто-то могущественный дружит с властью против кого-то.

Она разжимает ладонь, и пистолет ударяется об пол.

И я с облегчением выдыхаю.

          Пройдя чистилище, ворвавшись в рай и грохнувшись в ад, я вернулся к началу — к проститутке,
которая помогла мне на некоторое время обрести покой…

Она, оскорбляя, пытается поколотить меня, но я защищаюсь.

          … которая несмотря ни на что умудрилась сохранить любовь ко мне…

Она успокаивается и кладет голову мне на плечо.

          … которая, благодаря мне, превратилась в настоящую леди, и в благодарность…

— За город, — выкрикивает она, и машина трогается.

          … и в благодарность она снова подарит мне покой, потому что она, несмотря на нынешний статус,
всё такая же порядочная шлюха, как и тогда…

Прошептав: «Чертов мудила, я тебя так ждала», она начинает расстегивать ширинку.

          … и теперь меня — несчастного скитальца — ждет спокойная жизнь с любящей женщиной.

— Я так соскучилась, — признается она, наконец, достав мой большой член из штанов.

 

Возможно, если бы она не сняла вуаль, не угрожала пистолетом и поставила вопрос иначе, я бы с радостью признался и легко бы принял смерть, потому что я настолько устал от этой жизни, что всего два часа назад собирался наложить на себя руки. Ей богу собирался, но приехала Виктория и, угрожая пистолетом, заставила меня солгать насчет того мальчишки. Она заставила меня сказать, что это сделал не я, а конкуренты, иначе, скажи я правду, она убила бы меня. Но не убила — не судьба — я сделал то, что она требовала — я соврал, а значит, мне снова повезло.

И сейчас я еду в шикарном лимузине и, прибывая в невероятном блаженстве, любуюсь родным городом, а усатая женщина — бывшая проститутка, но до сих пор спасительница, — которая несмотря ни на что готова на всё ради меня, снова умудряется заглатывать мой внушительный прибор по самые яйца.

И вроде бы для нас всё так и должно было хорошо закончиться, но мельком взглянув на затылок любящей женщины, у меня внезапно возник навязчивый вопрос:

          Интересно,

          а каково это трахать

                не мертвого усатого в анал,

а мертвую усатую в вагину,

          а

          ?