Легенда о Конь-Камне

Давно это было. Так давно, что стройные кедры на берегу Иртыша - очевидцы и свидетели былого - от старости иструхлявили, а серую труху ветром разнесло по крутоярью. На месте вымерших деревьев выросли другие, и их серый прах разметало далеко окрест. Не одно поколение кедров сменилось. И сейчас там стеною стоит взявшийся белым лишайником древний,  величественный кедрач.
В те давние-предавние времена на молодые сибирские селения русобородых со стороны южных степей совершали набеги племена диких кочевников-язычников. Сильные, закаленные в беспрерывных походах, неумолимые во гневе и боевом запале, язычники смертоносной тучей на лихих конях врывались в селения, сметали и сжигали все на своем пути, истребляли храбро защищавшихся мужчин, а их жен, детей и скот уводили на арканах в рабство.
А в племени кочевников особо выделялся удалью и храбростью молодой язычник на длинноногом белом жеребце с золотыми подковами. Он не ведал страха и сомнений, не знал жалости-пощады к поверженным в бою русобородым. Конь под ним бежал быстрее ветра, пар из горячих ноздрей валил белыми клубами и зависал на небе густыми облаками, молниями сверкали золотые подковы, а топ копыт заглушал раскаты грома, вызывая панику в рядах русобородых.
Стонали под язычниками сибирские селения. Стали думать русобородые, как им оборониться от диких кочевников. Решили обносить  селения высокими частоколами и глубокими канавами, вооружаться копьями и пиками . Все - от мала до велика - встали на защиту жен, детей и стариков. Дружно отразили несколько набегов…
Не ожидали привыкшие к легким победам кочевники столь яростного отпора. Собрал Вождь племени на открытом месте по крутоярью Иртыша своих в походах закаленных, но смятенных воинов, обратился с речью:
- Воины мои! Вы храбро бились с русобородыми. Ваши руки,
державшие острые копья, были как всегда сильны. Ваши луки и стрелы были как всегда туги и точны. Ваши острые глаза не утратили зоркости. Ваши быстрые кони птицами перемахивали через высокие частоколы и глубокие канавы. Но удача и на этот раз обошла нас стороной. Значит, Бог Войны прогневался на нас. Мало ему жертвы, что принесли перед походом. Самый мудрый старец, мой советник, подсказывает мне, что угодно Богу Войны в жертву лучшего коня. Думайте, чей конь достоин чести! Ошибетесь в выборе - не видать удачи!
Умолкли язычники, разом обратили вопросительные взоры на
молодого воина. Ни у одного из них не возникло сомнений, чей конь самый сильный и выносливый, самый быстрый и бесстрашный, самый верный и надежный. Не было равных золотокопытому!
Лицо у юноши сделалось белее крыльев речной чайки. Он  шагнул  вперед, и воины с почтением расступились. Молодой кочевник поклонился в ноги убеленному сединами Вождю.
- Изволь меня выслушать, Вождь!  На бескрайних пастбищах в
стороне южных степей, на моей жаркой родине пасутся табуны моих диких скакунов, ни в чем не уступающих боевому коню. Если Богу Войны угодно в жертву одного из лучших, повели, и я приведу на выбор любого из них. Но пусть останется со мной мой верный конь, испытанный в боях и походах!
Нахмурился Вождь, пошептался с мудрецом-советником.
- Ты неверно меня понял, храбрый воин. Богу Войны угодно в
жертву не одного из лучших, а лучшего скакуна. А лучший скакун - это твой скакун. И возблагодари Бога Войны за оказанную честь!
Лицо у юноши сделалось белее пены на речной волне. Он еще раз
низко поклонился в ноги Вождю.
- Позволь спросить у почтенного старца, Вождь,  не
будет ли угодно Богу Войны принять в жертву вместо одного боевого коня весь неисчислимый табун моих диких скакунов в стороне южных степей с серебром-златом в придачу, честно добытым мною в дальних походах?
Еще сильнее нахмурился Вождь, потеребил седую бороду, пошептался с мудрецом-советником.
- Весь табун скакунов с серебром-златом в придачу не заменит
твоего боевого коня! Есть одна ему замена - горячее сердце самого храброго и удалого воина. Но храбрые воины с горячими сердцами нам понадобятся в дальнейших походах. Почему, воин, сомневаешься? Или не горишь жаждой отмщения русобородым? Или перестал быть истинным кочевником?
Легкий ропот недовольства пробежал по рядам язычников. Черная
тень недоверия скользнула по обветренным  лицам.
- Да будет так, как угодно Богу Войны! - воскликнул пылкий
юноша и вновь поклонился в ноги Вождю. - Но прежде чем принести в жертву коня моего, дозволь мне проститься с ним до рассвета!
- Я не сомневался в твоем мужестве! - просветлел лицом старый
Вождь. - Прощайся с верным другом. Но на рассвете ты должен привести его на холм,  собственноручно убить своим кинжалом, вынуть из груди горячее сердце  и бросить на костер, чтобы вознеслось оно на небеса к возжаждавшему новой жертвы Богу Войны!
… Всю ночь напролет просидел на корточках у костра молодой кочевник, глядел безотрывно на живой огонь, лишь иногда печальным взором провожая улетающие в темную бездну белые искры. А когда на востоке едва высветлился краешек неба, встал и крепко обнял ни на шаг не отходившего от него  скакуна, потрепал за упругую холку… Взял под уздцы и отвел на пастбище в зеленую долину. Стреножил и пустил на волю.
- Прощай, мой верный друг! Ты верно послужил мне. Но сегодня
ты не должен быть со мною рядом! - С этими словами молодой кочевник отправился к высокому холму на берегу реки…
-    Почему ты пришел один, воин? - строго спросил седовласый
Вождь. - Почему не привел скакуна своего? Или ты посмел ослушаться Вождя?
- Не спеши, Вождь, обвинять меня в непослушании. Позволь
слово молвить друзьям моим боевым.
- Хорошо. Но помни, до восхода солнца горячее сердце коня
твоего должно быть брошено в огонь. Костровые, не теряйте понапрасну времени, разводите костер на юру!
Кинулись костровые исполнять приказ.
- Я принял решение, Вождь, - поклонился в ноги юноша. - До
восхода солнца горячее сердце будет принесено в жертву Богу Войны.
- Я не сомневался в твоей мудрости, - одобрительно кивнул
седовласый Вождь. - Однако, где же твой скакун? Почему я не вижу его за твоей спиной? - Вождь посмотрел из-под руки поверх голов кочевников вдаль, затем - по сторонам.
Вслед за Вождем заволновались и язычники.
- Мы не видим твоего скакуна!
- Где твой золотокопытый?
- Где твой скакун-молния?
Молодой кочевник  вскинул руку.
- Я приношу в жертву Богу Войны свое горячее сердце!
Язычники разом умолкли, замерли с выражением недоумения на
смуглых, мужественных  лицах.
Долго молчал и Вождь. Ни один мускул не дрогнул на его окаменелом лице.
- Ты хорошо подумал, воин? - изрек он наконец.
- Да, Вождь. Я думал всю долгую ночь. Моими советниками были
милые моему вольнолюбивому сердцу ночной костер, темное небо и улетающие в бездну белые искры. Моей совестью был мой скакун, всю ночь согревавший меня горячим дыханием в спину. Я крепко думал. Скажите, воины, разве верный конь не выносил меня раненым из самых жарких рубищ?
- Выносил, воин! - хором ответили кочевники.
- Разве он не спасал меня от верной погибели?
- Спасал, воин! - дружно согласились язычники.
- Разве не служил он всем нам верой-правдой?
- Служил!
- Служил!!
- Служил!!!
- Настал и  мой черед сослужить службу скакуну своему.
Разве не почтенный советник сказал, что есть одна замена сердцу коня моего - горячее сердце самого храброго и удалого воина? Или кто-то усомнился в моей храбрости и удали? Скажите же!
- Нет, воин, никто из нас не усомнился в этом!
- Ты - самый храбрый и удачливый средь нас!
- Разве я не прав, почтенный старец? - обратился юноша к
мудрецу-советнику Вождя.
И старец с полузакрытыми в глубокой скорби глазами едва заметно кивнул седой головой:
- Прав, воин.
- Разве не так должен поступить на моем месте истинный воин-
кочевник, Вождь?
- Так! - встрепенулся Вождь. - Теперь я убедился, что вижу перед
собой истинного кочевника. Мне жаль терять такого воина, как ты! Нет и долго еще не будет в моем племени равных тебе. Трудно нам придется без тебя в походах! Но и отговаривать не стану. Значит, так угодно Богу Войны. Значит, возлюбил он тебя. Так иди же к нему! Он щедро вознаградит нас громкими победами! Твое вознесенное сердце и на небесах будет верно служить нам! Какова твоя последняя воля? Говори - исполню!
- Прошу тебя, Вождь, - по возвращении на жаркую родину, 
поцелуй   землю дорогой моему сердцу южной степи.
- Будет исполнено, воин!
- Горсть праха моего привези на жаркую родину и развей
по дорогой моему сердцу южной степи.
- Будет исполнено!
- И последнее… Обещай, Вождь, что позволишь коню моему
проститься со мной. Ни один из твоих воинов не должен оседлать его до тех пор, пока скакун сам не отойдет от костра, вознесшего меня к Богу Войны.
Пошептался Вождь с мудрецом-советником и ответил коротко:
- Хоть и нет у нас времени на долгие прощания, но будет так!
А меж тем костровые запалили огромный костер.
Попрощался юноша с каждым из своих боевых друзей, подошел
вплотную к гудящему пламени костра. Достал из-за пояса острый кинжал, взглянул прощальным взором на светлеющий восток. Сильным ударом рассек себе грудь, вынул оттуда еще живое, горячее сердце, бросил в жаркий огонь и упал замертво…
Ненамного опоздал припрыгавший с пастбища стреноженный конь. Заржал призывно громко, так, что сердце молодого кочевника на пути вознесения к Богу Войны  отозвалось троекратным эхом…
Три дня и три ночи ждали язычники, когда золотокопытый попрощается с прахом бывшего хозяина.
Не отходил верный конь от кострища, никого к себе не подпускал.
Еще семь дней и ночей простояли  кочевники…
Никого к себе не подпустил длинноногий белый жеребец, жесткие путы снять не позволил.
И тогда распорядился Вождь выступить в поход.  А  конь остался у остывшего кострища…
Долго он стоял с поникшей головой, со связанными путами ногами. Так долго, что окаменел, по колена  ушел в землю, а шкура покрылась глубокими трещинами-оврагами, поросла травой-кустарником.
И до сих пор стоит Конь-Камень на юру как символ вечной верности, преданности человеку.