Раритет

Кто собирает марки, кто этикетки, а я коллекционирую записи арии Неморино из оперы «Любовный напиток» Доницетти. Скачиваю их из Интернета. Сегодня эту арию я слушаю в исполнении 32 выдающихся теноров и поиск продолжаю. Иногда зову своих домашних к компьютеру, чтобы вместе с ними насладиться шедевром. Они с удовольствием составляют мне компанию, пока я не начинаю донимать их тем, что заставляю слушать эту арию в исполнении разных певцов.
Сам я не пою. Сказался хронический фарингит. Однажды мне в горло заглянул врач и сказал, что голосовые связки висят у меня безжизненно вместо того, чтобы быть натянутыми как струны. Только в моменты, когда кто-либо из теноров брал высокие ноты, я невольно открывал рот, будто вторил исполнителю, но без того, чтобы издавать звуки.

Недавно я говорил по телефону с Н.Л. Он слывёт за эксперта по части итальянской культуры. Даже вёл специальную передачу по радио. Вообще он воспринимал искусство, и итальянскую оперу в частности, весьма своеобразно. Из его передач можно было узнать, кто из композиторов чем болел, рассказывал об интрижках примадонн, и только потом пускал в эфир фрагменты опер. Кстати, ему принадлежит «ценное» наблюдение, на этот раз касательно русской оперы. Татьяна в опере «Евгений Онегин» Чайковского вначале ведёт себя как сумасшедшая, а под конец она - женщина с развитым здравым смыслом. «В мировом репертуаре наоборот происходит!» – говорил он авторитетно. С его слов трудно было понять, плохо или хорошо в этом случае поступил либреттист.
Н.Л. – тип, саркастичный, ревнивый, «свою территорию» защищал с остервенением, «дабы разные профаны не совались», как выразился. На моё увлечение он отреагировал сначала настороженно.
 - Если ты обратил внимание, у нас эту арию иногда играют по разным печальным поводам, - заметил Н.Л. во время нашего того самого разговора по телефону, - но опера ведь комическая. Простой крестьянский парень Неморино покупает на последние деньги эликсир любви и даёт выпить возлюбленной. На самом деле некий шарлатан продаёт ему обыкновенное вино. И вот девушка тайком роняет слезинку, что для возлюбленного становится доказательством её любви.
 - Вот именно роняет слезинку, тайком, «Una furtiva lagrima», а не проливает слёзы у всех на виду, - послышалось с другого конца линии.
Под конец нашей телефонной беседы Н.Л. заметил, что такое увлечение не делает чести моему вкусу, дескать, попса всё это. В ответ я сказал ему, что если сам Паваротти исполняет арию, значит она не попса. В ответ Н.Л. хмыкнул:
 - Ничто другое, как эту арию, Лучано не исполняет так плохо, как бы с ленцой.
Тут сказался дух противоречия Н.Л. Он лукавил. На самом деле великий тенор пел арию вдохновенно. На одном из спектаклей в Ласкала после её исполнения его не отпускали со сцены двадцать минут. Я спросил:
- А как остальные 32 исполнителя, которых я записал в свой альбом?
 - Это не аргумент. За свою жизнь я слушал столько исполнителей, раза пять больше твоего.
Я не стал оспаривать этот далеко не безупречный довод.

Несколькими днями позже я прохаживался по улице. Из окон первого этажа одного дома до меня доходили звуки «Аве-Марии» Шуберта. Впав в экстаз, группа, очевидно дилетантов, не то пела, не то кричала. Иногда чей-то голос требовал следовать нотам, ритму. Некоторое время было слышно фортепьянное исполнение мелодии. Но дилетанты не унимались. Я оценил изысканность музыкальных пристрастий незнакомых мне людей, но не мог одобрить беспардонность, с какой ими коверкалась красивейшая из мелодий. В это время мимо проходил один старичок с красной бабочкой-галстуком, со старомодным цилиндром на голове. Его тоже привлекло «неправильное» исполнение  шедевра. В отличие от меня он не стал предаваться размышлениям – вдруг подошёл к окну и постучал тросточкой по железной решётке. Пение прекратилось. Из окна выглянула удивлённая физиономия хозяина. Старичок отступил назад, почтительно снял цилиндр и робко сказал:
 - Вы неправильно поёте.
... Это был Сандро Геронтьевич – наш бывший школьный хормейстер.
Возраст сильно на нём сказался. Некогда поджарый, он утратил свою стать, но был по-прежнему мягок и "стилен". Это - его неизменная красная бабочка-галстук и цилиндр. Видимо, ловить фальшь и изводить её стало для него наваждением, что подвигало его на поступок, подобный этому.

Было время он также заботился о чистоте звучания школьного хора, но дисциплина была его слабым местом. Детишки строили ему рожи в спину, мальчики в хоре задирали девочек.  Как бы сегодня сказали: «у него харизмы не хватало». Поэтому на занятиях хора «дежурили» педагоги по другим предметам. Некоторые из них даже вмешивались и давали свои советы.
Из-за хронического фарингита я был освобождён от занятий в хоре. Народ завидовал мне.

В нашей школе Сандро вёл ещё уроки пения.
Запомнил я его в общем-то из-за «поступка», который он себе позволил на одном из них. Уже то, что его красная бабочка вызывала ажиотаж. А тут ещё...
Преподавать пение в школе у нас считался неблагодарным трудом. Мы находились на том этапе созревания, когда подростковая одичалость достигает своего апогея! Это - когда «ненавидят школу», «ненавидят девчонок» (или наоборот), и нет более уничтожающей стенной «дацзыбао» - некто+ некто=любовь. Также зазорным было петь при всём честном народе и в таком неподобающем для этого месте, как школа. Уроки проводились формально без того, ...чтобы петь. В лучшем случае содержание песен пересказывалось,  ученики зазубривали имена великих музыкантов.

В тот день у Сандро урок сложился. Класс был неожиданно милостив. Вероятно, под конец дня мы устали, или на нас вдруг что-то «нашло». Во время урока стоял монотонный негромкий гомон. Педагогу, в конец замученному в других классах, он показался терпимым. Сандро был вне себя от благодарности и несколько раз лестно отозвался о классе. Учитель рассказал нам о композиторах и исполнителях. Тогда очень популярна была песня «Подмосковные вечера». На его предложение исполнить эту мелодию никто не отозвался. Сандро сам подал голос, что вызывало «нездоровые смешки» в классе. Тут бы ему остановиться, но нет...
Педагог глянул на свои ручные часы, поправил свою красную бабочку и обратился  классу:
 - Ребята я спою вам арию из итальянской оперы.   
Никто ничего не сказал. Честной народ охватила оторопь. Сандро театрально сложил руки на груди, округлил губы, чуточку закатил глаза и чистым, но не сильным тенорком запел «Una Furtiva Lagrima». Педагог старательно выводил мелодию, глаза даже несколько замаслились от умиления. Его тенор звучал в гулком помещении при полной тишине, которая могла только настораживать. Но вот исполнение закончилось. Тишина продлилась, я успел рассмотреть несколько удивленный и вопрошающий взгляд "маэстро", обращенный к классу. Взрыв дикого хохота и улюлюканий, переходящих в подвывание не оформившихся голосов, которыми изошли несчастные пубертанты, вызвал у него панику. Он быстро схватил школьный  журнал и тросточку и удалился из класса. Вакхическое веселье продолжилось. Озабоченный воплями, доносившимися из класса, к нам забежал директор школы. Однако распоясавшийся контингент было не унять. К директору на помощь прибежал учитель физкультуры, известный своей склонностью к рукоприкладству... Прозвучал звонок и все смолкли, страсти улеглись.
После такого «провала» жизни для Сандро в школе не стало. Он ушёл, и некоторое время на уроках пения нам преподавали дополнительно то физику, то математику. Хора тоже не стало.

... Вчера в одной компании я встретил Н.Л. Мы долго беседовали на разные темы. Н.Л. недурственно исполнил на рояле несколько этюдов Шопена. Публика его обласкала, и он дал волю некоторым дурным особенностям своего характера. Например, отвратительно сплетничал. Когда мы прощались, Н.Л. не без иронии спросил меня о моей коллекции. Мол, есть ли пополнения. Было заметно, что этот тип приготовился к тому, чтобы не удивиться.
-  Да, имеется одно раритетное исполнение арии Неморино, - ответил я, - жаль, что не записал его в своё время. Тенор наш, грузинский. Зовут его Сандро Геронтьевич С – швили.
Н.Л. напряг память, но такого исполнителя не вспомнил.