Дорога из Цветов Плоти. Две Тысячи Огней... 03

ДВЕ ТЫСЯЧИ ОГНЕЙ В ТЕМНОТУ 03


(ВАЛЕРИЙ)

Во второй половине дня в моей квартире раздался звонок телефона, который стал последним сигналом, предвещающим окончательный и бесповоротный переход моей жизни на другой уровень, непредсказуемый, кошмарный и совершенно немыслимый. Я о таком и подумать не мог раньше.

О, Господи!

Звонили из морга.

Некий мужчина тихим грудным басом сообщил мне, что у них в настоящее время находится неопознанный труп, при котором была найдена визитка с моим именем и контактными данными. Прыгнув в машину, я помчался в городской морг, находящийся рядом с больницей, где работала Александра, и где лежала Юля.

Я думал о том, чей же это мог быть труп. Визитки я раздавал многим людям, но перед моими глазами настойчиво стояло лицо Александры. Я опасался взглянуть правде в глаза, но где-то в глубине себя отчетливо чувствовал, что это она. Александра. Ведь она так внезапно исчезла. А прошло уже больше суток. С ней за это время могло случиться все, что угодно. Ее могли убить. Она могла в шоковом состоянии попасть под машину. И все из-за меня. Ну почему я сделал это? Почему поддался своим слабостям? Вытерев выступившие слезы, я вошел в серое здание морга и ощутил, как холод смерти насквозь пронзил мои внутренности.

А ведь я даже не спросил, какого пола был труп. В моей груди вдруг затеплилась надежда. Но тут же оборвалась, когда огромный мужчина, видимо тот, что звонил, подвел меня к одной из металлических каталок, на которых лежали накрытые простынями тела. Санитар ничего не говорил, только торопливыми жестами показывал, куда следует идти. Передо мной стояла каталка, и на ней лежало чье-то тело, накрытое белой простыней с проступившими на ней пятнами крови.

Мне стало страшно. Плакать больше не хотелось, зато мое тело сковал такой дикий ужас, что мне захотелось развернуться и убежать из этого проклятого места. Я оглядел работника морга. Санитар был слишком толстым и высоким, выше меня, наверное, на две головы, в перепачканном засохшей кровью и чем-то еще желтого и зеленого цветов. Черные волосы его блестели жиром.

«Приготовьтесь, – произнес он, – зрелище еще то. Не из приятных, надо сказать».

И прежде, чем я успел осмыслить сказанное, санитар резким движением руки сорвал простыню, обнажив окровавленную груду чего-то непонятного.

«Этого не может быть», – подумалось мне тогда.

Я с минуту пытался осознать увиденное, а когда смог, наконец, различить лицо невообразимо обезображенного трупа, волна тошноты захватила меня и я, отвернувшись, опустошил содержимое желудка на бетонный пол. Обернулся к сотруднику морга, покачнулся и едва не упал, но он вовремя поддержал меня за руку. Ладонью другой руки я машинально стал вытирать губы. Сказал себе, что больше не посмотрю на каталку. Но не мог не смотреть.

«Да что с тобой парень? Еще одного трупа мне…» – сказал санитар что-то вроде этого, а дальше я уже не расслышал.

В ушах зазвенело. Мне приходилось ежесекундно делать усилия над мышцами, чтобы не упасть. Я смотрел на ее лицо, на обнаженное тело, которое было разрезано пополам. Мои глаза заслоняла белая пелена, и я то и дело тер их кулаками, в горле повис мерзкий комок. Мне хотелось сбежать, не видеть этого кошмара. Никогда. Больше. Не видеть.

Ведь это была она. Это была Юля.

Моя Юля. Мертвая.

М Е Р Т В А Я

И нижняя часть туловища практически отделена от остального тела. Рваный разрыв проходил в самом низу живота, откуда выпали наружу внутренние органы. Ноги ее держались буквально на нескольких кусочках плоти и кожи. Кишечник размотался, и часть его лежала на каталке рядом с телом.

«Как?» – только и смог вымолвить я, задыхаясь от потрясения.

Сердце бешено стучало в груди, и я думал, что сейчас схвачу инфаркт.

«Ее обнаружили на железной дороге, здесь, недалеко от больницы, – произнес санитар и указал на дальнюю стену. – Причина налицо, самоубийство. Машинист сказал, что девушка кинулась под колеса локомотива, как только он оказался в метре от нее. Так вы ее знаете?»

Я какое-то время смотрел на мужчину, а затем, едва ворочая языком, ответил:

«Да… знаю».

«Как ее имя? Кем эта девушка вам приходилась? – монотонно отчеканил работник морга, вновь накрывая простыней тело Юли. – В милиции хотят с вами побеседовать».

Я сказал:

«Юлия Калинина, она моя хорошая подруга. Она лежала в больнице…»

И тут замолк, только сейчас вспомнив, что Юля еще вчера пребывала в глубокой коме. Как же это могло случиться? Ведь только минувшим вечером я сидел в ее палате и держал за руку.

Санитар настороженно посмотрел на меня, после чего протянул мне цепочку с половинкой Юлиного кулона, возникшую у него в руке, будто у фокусника.

«Это было на погибшей», – сказал он, а я в оцепенении уставился на половину красного сердечка, которая теперь лежала на моей ладони.

* * *

Я направился к выходу, а перед моими глазами стояло лицо Юли. Это были словно фотографии, которые мелькали одна за другой.

Ее игривые глаза, фальшивая смущенная улыбка, розовые щеки, озорное подмигивание, томно прикрытые веки, растрепанные светлые волосы…

…ставшие мутными зрачки, пятна крови на щеках, бесцветная кожа, грязные, в крови волосы, разорванный живот, слизкие внутренности, выпавшие из него, изогнутые под неестественным углом ноги…

«Эй, вы должны дождаться милицию, я им обещал…» – раздался позади меня голос санитара, но я не обернулся.

Через минуту сидел в машине и судорожно искал в мобильнике номер Карамели.

«Слушаю», – ответила она, и голос ее был каким-то поникшим, словно это и не Карамель вовсе сняла трубку, а кто-то чужой. Мертвый.

«Карамель, это ты?» – спросил я, желая удостовериться, что не ошибся номером.

«Я это, Валер, я», – усталым голосом произнесла она, даже не попытавшись что-либо съязвить в своем привычном стиле. Я сразу понял, что у нее тоже что-то произошло. Вначале испугался, что она скажет о случившемся прошлым утром, но Карамель, как я в итоге понял, действительно все забыла. На тот момент я смог вздохнуть спокойно.

«Ты дома?» – спросил я.

Она ответила, что дома.

«Я сейчас заеду за тобой. Мы летим в Ниаракамск», – проговорил я и, не дожидаясь ее ответа, сбросил вызов.

В голове назойливо крутилась одна мысль: в конце концов, Юля все же добилась своего, достигла своей последней ужасной цели. Я по сей день не понимаю к чему она стремилась. Думаю, что точку в ее решении покончить с собой поставила смерть Павла. И даже сейчас, когда столько всего еще случилось, перед моими глазами стоит мертвое, безжизненное лицо Юли. Юли, ответов от которой я уже не услышу. И не увижу ее живой.