Руны судьбы. Миротворец

Поледняя книга фентезийной трилогии "Дитя Земли". Смесь любовного романа, приключений, фантастики. Скажу честно - нацелено на женскую аудиторию. Спасибо, что заглянули.
                *   *   *   *   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.  МИРОТВОРЕЦ.   *   *   *   *

- О нет, неужто мир и впрямь перевернулся?! Я не верю собственным глазам!..
Проследив  за ошеломленным взглядом подруги, Эвфалия манерно поджала губы. Отвернув лицо, обронила небрежно:
- Великий разум, да не смотри ты на нее так. Это же неприлично!
- Зна-аю! – Светловолосая молоденькая рагезтянка приподнялась на носочки, упорно игнорируя гнев компаньонки. – Но мне ужасно хочется рассмотреть получше!.. Девчонки в пансионате поумирают от зависти, когда расскажу, что я её собственными глазами видела!
- Боги! Нашла чем удивлять. Опозориться хочешь? Еще одно ручное животное на сворке его Величества Императора. Скоро их наберется с небольшой скотный двор!..
- Ну, не скажи, Эффи. Сэтх мне рассказывал, что эта туземочка чрезвычайно умна. Да, к тому же, необычайно к нему привязана. Это так интересно. Так трогательно!
-  Да, не-о-быкно-вен-но! – по слогам прошипела обозленная Эвфалия. – Раэн, ты действительно дура, или настолько умело притворяешься?! Тебя не трогает, нет, что ради одной дрессированной курицы наш дражайший Император огласил официальный отказ от брака с девушками собственной расы?! Это ж до чего дойти надо было, чтобы объявить эту мерзкую тварь своей постоянной спутницей?!
- По-моему, ты преувеличиваешь, Эффи. – Блондиночка ласково положила ладонь на плечо разъяренной компаньонки. Но та злобно сбросила руку и, резко повернувшись, направилась к выходу, решительно прокладывая себе дорогу в тесно заполнившей зал толпе. Раэн поглядела ей вслед, вздохнула тихонько:
- Бедняжка. До сих пор его любит…. Но, ведь, поделать-то все равно ничего нельзя!
Решив бессмысленно не углубляться в сию щекотливую тематику, рагезтянка принялась энергично осматриваться вокруг, отыскивая взглядом  остальных товарок. Эвфалию, в чем-то, жаль. Но зацикливаться на её проблемах и неосуществившихся амбициях Раэн не собирается. Тем более, сегодня, когда она, наконец, удостоилась попасть на этот великолепный дворцовый праздник! Будет масса развлечений и сюрпризов, а из угощений обещан величайший деликатес – первый выводок поголовья недавно обустроенных на нескольких заповедных планетах ферм.
Не удержавшись, Раэн быстро облизнула пересохшие вдруг губки и радостно прижмурилась. Нет, ну как же ей свезло! Подружки по школе обзавидуются, однозначно. Но она их щадить и свои приключения замалчивать не станет…. Великие Боги, какой замечательный день!..
- Какой замечательный день, мой властитель! – Глава Совета, низко поклонившись, подмел камень дорожки полою белоснежного плаща. – Все получилось, как нельзя лучше. Мои поздравления!
- Принимаю. – Краасс меланхолично улыбался. – Разумеется, это только первая пробная партия. До регулярных поставок и массового распределения пока далековато. Но перспективы самые радужные.
- Великолепно! – Советник даже губами причмокнул. – Позвольте еще раз выразить наше общее величайшее восхищение вашей проницательностью и мудростью, мой Император.
- О, да, о, да. Я так же рад. Прошу вас, отдыхайте, веселитесь! – Краасс холодновато усмехнулся, вежливым кивком закончил разговор. Проводив глазами удаляющуюся фигуру, обернулся.
- Ты хочешь уйти?
- Вы, как всегда, читаете мысли, господин  мой. – Приподнятое к нему лицо казалось безмятежно спокойным и в то же время  - холодным, как лед. Нежные губы осветились грустной улыбкой. Прозрачные изумруды глаз приобрели оттенок свинца.
- Отпусти меня, пожалуйста. – Тихо-тихо, чуть слышно. – Мне необходимо отвлечься. А тебе на этом празднике… жизни… и без Хранителя есть чем заняться.
Он покривился, приложил ладонь к её щеке:
- Лучше бы тебе говорить правду, девочка.
- Зачем? – она накрыла его ладонь своею. Отняла. Прильнула губами к кончикам пальцев. Ступила вплотную. – Тебе и так все известно, а им… быть в курсе не обязательно! – Улыбнулась лукаво. Выпустила его руку. Склонила головку в просительном поклоне.
- Куда сбегаешь, демоненок? – с покорным вздохом отозвался он. – Впрочем, не важно!.. На связи будь, поняла?
- Так точно, мой Император! – Аля преувеличенно весело отсалютовала. Он фыркнул, отмахнулся.
- Иди уже. Нахалюжка! Я вызову.
                *   *   *
Бескрайняя волнующаяся лазурь. Чистейшая вода просвечивает вглубь, насколько хватает взгляда. Колышутся под играющей рябью поверхностью синевато-бурые  водорослевые поля. Обросшие малахитовыми лохматыми прядями валуны и торчащие из воды зубцы скал разбивают собою набегающие пенистые гребни. Устойчивый ровный ветерок холодит обоняние помесью соли и горьковатой морской свежести.
Скуластая треугольная голова с остроконечными чуткими ушами покоится на вытянутых лапах. Угольные глаза в золотистой обводке лениво жмурятся на колышущийся тенями горизонт. Прогретый слоистый песчаник. Зной летнего полдня. Солнце в зените…. Солнце?! О, нет, у этого светила имя совсем другое. Да и панорама, если приглядеться повнимательнее, чувствительно от земной отличается. Немного отыщется уголков на родной её планете, где разнообразнейшие свежие оттенки смешались бы столь богато и так насыщенно. А в основе всего – золото и пурпур. В траве, в листве, в раскраске холмов и скал. И даже шаткая океанская гладь, голубовато-зеленая в массе, размешана этими вездесущими бронзово-красными разводами, будто гигантская, перепачканная нерадивым художником палитра.
Сфинкс глубоко зевает, перекатывается на бок, откинув голову. Разбросав длинные гибкие лапы, подергивает кончиком хвоста. Эбеновый бархат шерсти отсвечивает сиреневым и синим. Отточенные полумесяцы когтей процарапывают глубокие бороздки в пористом мягком камне. Немножко отдыха и лени в бесконечном забеге на выживание. На краткий миг приостановленное время. Не хочется тебе, не думай. Но чувства, девочка… ой, чувства не притупляй!..
И чувства её не подводят.  Не сделав ни одного резкого движения, большая кошка перемещается на живот. Текуче-плавно подтягиваются лапы, прячутся под напрягшимся, прильнувшим к земле телом. Уши прижимаются к голове, пасть расплывается оскалом. Это не злоба, скорее – огорчение. Секунда – и сфинкс на ногах.
Пригнувшись и вытянув шею вровень с линией холки, зверь неподвижно поджидает подбирающихся к нему охотников, растянувшихся широкой цепочкой.
Двуногие фигуры в травянисто-зеленой униформе с расстояния ничем не отличимы от людей. Похожи. Очень похожи. Сфинкс подергивает шкурой, готовясь. Выходит, эти простаки недалекие всерьез желают захватить её живьем?.. И вообразить успели, будто она уже в руках у них, да?.. Зря. Ох, зря, скажу я вам. Может, тормознетесь, а, пока не слишком поздно? Сделаете ноги по-быстрому? Я не трону, я обещаю!.. Нет. Прут на рожон. Строго и собранно. Шкурку медведя неубитого (прошу, пане – кота!) разделили уже, на ромбики раскроили и в рамки трофейные повклеивали. Рамки эти в глазах и лицах сосредоточенных азартом че-етко проступают. Эх!.. А жалко! Так хорошо денек начинался. Мирно. Гладко. Безмятежно, практически!..
Арена действий – Роттон, бунтующая планета. Точнее, сама планета, как часто водится, не причем. А, вот, население её твердо вознамерилось отстоять независимость от давления извне, либо героически погибнуть – за единое правое дело.
Погибать упрямые поселенцы собираются вместе с Роттоном, который искренне считают исконной своей вотчиной. И не важно, что сам Роттон смерти себе вовсе не желает. Они все уже определили, линией красной подвели, восклицательный знак пририсовали.
Флаг вам в руки, господа хорошие! Ну а я, простите – электричка. Встречная, как в той поговорке усатой…
Кошка делает навстречу противнику несколько бесшумных крадущихся шажков. Приостанавливается. Горделиво подняв голову с навостренными теперь треугольниками ушей, замирает. В руках окруживших её полукольцом солдат Арголийской Освободительной армии – взятые наизготовку электроружья и туги. Второе – нечто среднее меж арбалетом и миникатапультой, стреляющей клейкою и чрезвычайно крепкою сетью. В умелых руках туга – отличное обездвиживающее средство. Порвать её путы не под силу и средних размеров взбешенному динозавру…. Но Аля и не собирается ничего рвать! Черные глаза в упор разглядывают готовящихся напасть. Беззвучие голоса бархатным эхом внедряется в сознание.
- Агрессия гибельна. Отступитесь – останетесь живы. Выбирайте.
Парочка арголийцев, новобранцы, по-видимому, в панике хватается за головы, роняя оружие наземь. Остальные, отшатнувшись, начинают возбужденно и испуганно переговариваться. Сфинкс внимательно наблюдает. Наконец, воин постарше, раздраженно отмахнувшись от протестующих товарищей, решительно ступает вперед и, наставив ружье, выкрикивает:
- Ты кто?! Что тебе надо здесь?!.. Отвечай немедленно, тварь, или будешь уничтожена!
Сфинкс снова передергивает шкурой. Хвост нервно метет траву, чернота глаз застилается багровою дымкой.
- Я миротворец. А эта планета – законный мой дом. Мне нет нужды испрашивать согласие поселенцев. Для  стража миров не существует границ и запретов.
- Да чего ты уши развесил?! – Срывается на визгливый крик другой арголиец. – Не видно, разве, что эта зверюка из той же стаи?! Это же один из тех выродков! Убить кровососа, и дело с концом!
- Убить гадину!!! – Вторят ответные яростные крики. Туги и электроружья взлетают к плечам. Сфинкс отклоняется и молниеносным броском подает корпус вперед.
Огневая вспышка. Ртутно-белый сполох, как от разорвавшегося шарового разряда. Громкий сухой треск. Едкая вонь горящей плоти.
Прозрачная голубоватая стена прокатывается лугом. Будто кольцо волны от заброшенного в воду камня. Тает. Растворяется. Исчезает.
В десятке метров от усевшегося, понурившего голову сфинкса, дымится редкая шеренга догорающих кострищ. Кучки красновато тлеющей золы. Ручейки расплавленного металла. Все, что осталось от атакующих. Но больше ничего не пострадало. Ни заросли кустарника, ни сочное, золотисто-зеленое покрывало травы. Ни сливочно-желтые глыбы песчаника.
Сбоку долетают кашляющие сдавленные вздохи. Сфинкс переносит взгляд. В конце чернеющей цепочки на траве сидит, согнувшись, костлявая фигурка, обтянутая грубой военной униформой. Единственный, кто послушался. Не выполнил приказ. Его оружие также обращено в растекшуюся лужицу. Но сам он жив. И, если не учитывать глубокий шок, совсем не пострадал.
Мальчишка! Кошка горестно вздыхает. Докатились, защитнички. Детей под ружье ставят. Калечат, морально и физически. А главное – без толку, совершенно! Ну, скольких они трансформеров положили за полный год жестокого непримиримого противостояния?!.. Тридцатника, даже, не наберется. А собственные потери перевалили за десятки тысяч. И рагезты все больше свирепеют. От тотальной расправы с бунтовщиками их сдерживает одно: строжайший приказ Императора любой ценой сохранить Роттон. Планета не должна погибнуть. Такими ресурсами не разбрасываются!
 И она знает уже, в точности, на какие рычаги здесь нужно давить. Но этот перепуганный мальчишка бесполезен. Ему ничего не известно. Он новобранец и рядовой.
- Убирайся отсюда! – Рявкает сфинкс. – Убирайся, и, если хочешь жить, дезертируй немедля. Или закончишь, как они. А то – и похуже. Брысь, пока я не передумала! – Черные глаза вскипают алыми  искрами. С шелестом выскальзывают, разворачиваются заостренные гигантские крылья. В очередной раз всхлипнув и держась за голову, арголиец кидается наутек. Спотыкаясь, падая, не видя ничего вокруг. Сфинкс глядит ему вслед, сокрушенно покачивая головою. Решительно отворачивается. Бросив прощальный взгляд на лучащийся серебром океан, взмывает в небо.

                *   *   *
Стартовая площадка. Двигатели отключаются. Диск подъемника полого скользит вниз.
- Леди Алира!
Покрытая свободно спадающим капюшоном голова слегка поворачивается. Пронзительно-зеленые глаза меряют прислужника, холодно, пристально. Чувственные капризные губы подрагивают. Нежный музыкальный голосок цедит недовольно:
- Говори.
- Хозяин требует Вас к себе, миледи.
- Знаю. – Отзывается ледяным тоном. Отвернувшись, ускоряет шаг. Разлетаются складки солнечно-алого шелка. Стройные ножки, обтянутые мягкою замшею высоких сапог уверенно шагают нескончаемым коридором. Встречные андроиды вытягиваются почтительно. Изредка встречающиеся воины-трансформеры, учтиво здороваются. Первых она не замечает. Вторых приветствует – вежливо, но отстраненно. Ангельской красоты юное лицо не отражает эмоций. Они растворены в глазах – бездонных, блестящих, подобных чистейшей воды драгоценным камням. Но посторонний наблюдатель и в них ничего не заметит, кроме самоуверенности, граничащей с высокомерием. И это естественно. Она никогда не выкажет. Ни скорбь свою. Ни покорность безвременной боли. Персональная игрушка его вампирского Величества. Рабыня, наделенная властью. Непонятный и вопиющий анахронизм. Что-то в их среде абсолютно небывалое. Но с нею мирятся. Потому что, бесспорно, полезна. А он, конечно же, гордится. Напоказ выставляет, как ищейку вышколенную. Господи, ну в какой бы угол забиться сейчас, чтобы не видеть…. Не знать и не участвовать!..
Чистая романтика первой влюбленности. Бережность, такт и терпение. Кануло в прошлое, ушло как растаявший снег. Лирика и возвышенность больше ему ни к чему. Она его Совершеннейшее Оружие. Он получил желаемое. Жми теперь на гашетку, Властитель Вселенной. Не стесняйся. Она все стерпит. Она обязана!..
Хрустальная мозаика дверного полукружья. Её путь оканчивается здесь. Аля останавливается, цепляясь взглядом за пол. Скулы напрягаются, а глаза, вдруг, влажнеют непрошеными слезами. Но девочка сразу же распрямляется. Решительно и резко вскидывает голову. Возвращает лицу восковую маску бесстрастия. Пальцы прихватывают зажимы у ворота. Огненная хламида плаща соскальзывает с плеч. Толкающий мах ладони. Створки расходятся. Выдохнув до конца воздух, как перед погружением в ледяную воду проруби, Аля ступает внутрь.

                *   *   *
А это хорошо, отлично даже, что воздуха нет! И, вместо вскрика, получился вдох. Глубокий. Но осмотрительно беззвучный.
Кровавая вакханалия вряд ли уже окончена. И в этих истерзанных, изломанных останках, распластанных на белом мраморе пола, еще теплится слабая искорка жизни. Он, значит, растягивал удовольствие. Не убивая сразу, а продлевая и продлевая их мучения. Чтобы сполна насладиться каждым последующим взрывом отчаяния и боли, этим своеобразным коктейлем гормонов и адреналина….
Одна…. Вторая…. Еще две в глубине алькова. Господи, да приберите же, на это невозможно смотреть!
- Хозяин не велел, миледи!
Наморщив брови, Аля стискивает челюсти. Как пить дать, он проделывает это специально! Её боль тоже вхожа в рецепт его удовольствия. Пускай и называется по-другому: закаливанием воли. Воли! Ха-ха и хи-хи! Да её выдержке уже армия камикадзе обзавидоваться может. А вот то, что в душе творится, не его дело гребаное, черт подери! Туда она его не впустит, по собственному пожеланию  – никогда!
Уведя глаза от подернутых смертельной пеленой, синюшных застывающих личиков, девочка медленно движется дальше. К арке, отделяющей от зала обширные спальные покои.
Первое, что ловит захлебнувшийся мукою взгляд, немедленно уроненный вниз, к собственным ногам – два слившихся воедино силуэта, посреди залитой ярким дневным светом комнаты. Мерцающий белый шелк набедренной повязки кричаще контрастирует с бронзовым рельефом могучих мышц. Угольно-черные кудри рассыпались по обнаженным плечам. Восставший из Валгаллы бог войны, упивающийся жертвенным подношением верных своих фанатиков! Хрупкая девичья фигурка полувисит бессильно в железных объятиях беспощадных рук. Тонкие пальчики уцепились за запястья мучителя, будто силятся оторвать, освободиться. Но головка уже запрокинулась набок, упав щекою на плечо. Глаза закатились. А дыхание сухим шелестом агонии вырывается толчками из раскрытого рта.
Несчастная невольница, как и те, в зале, полностью раздета. Одной рукою рагезт удерживает её за талию, другая – прижата к груди. Длинные пальцы впиваются в измученное тело. Черные лезвия ногтей погружены в трепещущую плоть. Глубокие тонкие порезы продолжают сочиться вязко густеющими потеками. Прильнув губами к бледной тонкой шейке, трансформер чуть покачивает склоненной головой. Со стороны кажется, что он нежно целует пленницу. Так невесомы, так осторожны и чутки его движения. Но Але слишком хорошо известно: происходящее и отдаленно не схоже с лаской. Ввертевшись штопором глубоко в прорезь раны, подобно острейшему ножу, кончик его языка проткнул стенку артерии. И тянет теперь кровь, медленно, но верно высасывая вместе с нею и жизнь. Похоже, по каким-то своим извращенным соображениям, хищник решил применить на сей раз частичку гипноза. Возможно, сподобился проявить снисхождение, но скорее - для большего удобства. Поскольку сопротивлением и криками пресытился по горло.
Глядя в сторону, Аля опускается на одно колено. Против стараний глухо произносит:
- Приветствую моего господина. Ты приказал. Я здесь.
- Не приказал, малыш. – Лимонные кошачьи глаза поднимаются, останавливаются на её расстроенном лице. Голос шипением отдается в голове, а рот не отрывается от шеи умирающей пленницы. – Попросил, а не приказал. И рад, что ты откликнулась. Обожди немного, я уже заканчиваю.
- Вижу. – Голос предательски дрогнул. Желтые глаза иглами вонзились в её зрачки. Губы раздвинулись ядовитой ухмылкой.
- Моя девочка жалеет это никчемное создание? Если желаешь, я приведу её в чувство, чтобы она смогла проникнуться твоим состраданием. Прочувствовать, хотя бы!
- Как будет угодно хозяину. – Бесстрастный ответ. – И даже голос звучит уже гораздо лучше. Равнодушно, с легким налетом иронии.
Оценив её собранность, Краасс посылает ей глазами одобрительную улыбку. На секунду отстранившись от живого обеда, подбородком указывает на явившееся рядом с фавориткою кресло.
- Садись. Жди.
Аля послушно исполняет. Устраивается на мягкой подушке, подобрав ноги и уложив подбородок на лежащую на подлокотнике руку. Такая небрежная отдыхающая поза позволяет ей делать вид, будто она увлечена собственными мыслями и совершенно не обращает внимание на завершающийся жуткий спектакль. Какое облегчение, что он не способен теперь беззатруднительно её читать. Нет, приказать открыться, это конечно, и она, само собою, разумеется, барьер убрать вынуждена будет. Но он редко заставляет её. Во-первых – уверен в послушании. Во-вторых, принуждение-то равносильно признанию собственной несостоятельности. Да и не особо мысли Алины его занимают. Пускай себе думает, что хочет, пока делает – что велят!..
- Котенок!
- Она вскидывает голову. Зов трансформера приглушается тихим плачущим вскриком. Аля видит: девушка, внезапно, пришла в себя. И, похоже, он умышленно вывел её из транса. Заставить жертву на пороге гибели очнуться, в последний раз осознать ужас и безвыходность, ощутить боль от глубоких ран, наполниться отчаянием подступающей кончины. Настоящий монстр в ангельском обличьи – бессердечный, бездушный, кровожадный паук!
Рагезт выпускает пленницу, отпихивает. Несчастная мешком валится ему под ноги. Перешагнув через содрогающееся последними конвульсиями тело, Краасс подходит к Але. Улыбнувшись, забирает её руки. Складывает ладонями вместе. Ласкает подушечки пальцев горячими влажными губами. Потом, вдруг, дергает на себя, вытаскивая из кресла грубым рывком. Глядя неотрывно в горящие желтыми огоньками у самого её лица, янтарно теплеющие очи, Аля ласково, но непреклонно, произносит:
- Я не хочу их видеть, Краасс. Прошу тебя, любимый!
Продолжая просьбу, податливые жаркие губы призывно проскальзывают по атласу его груди. Язык касается напрягшихся вожделением, каменно твердеющих мышц. Острые зубки неожиданно сильно прикусывают шоколадный кружочек у соска. Он невольно охает и посылает в ответ увесистый шлепок.
- Ах ты, садюжка маленькая! Ну, держись, зубастик!
Сковывает стальными обручами объятий. Отодвинув от себя, разглядывает – довольно и размягчено. Бросает вбок, небрежно:
- Тэо, убери!
Тела на полу немедленно рассыпаются прахом. Втягиваются размывающимися тенями в настилы каменного узора. Раскраска интерьера меняется на пастельно-сиреневый. У прозрачной оконной стены возникают струящиеся невесомыми шлейфами, легчайшие газовые занавеси. Из пола, позади, выдвигается, поднимаясь снежным островком, шелковистый меховой овал лежанки.
Рагезт кладет Алины руки себе на талию. Приобняв за плечи, целует раз, другой. Нежно, успокаивающе. И… разрывает ткань блузы от ворота вниз, пополам. Спускает половинки с плеч, стягивает за рукава.
- Но, если ты котенок, то кто же я в нашей дивной игре? – Взяв за подбородок, спрашивает лукаво. Аля улыбается ему, а глаза остаются печальными.
- Наверное – повелитель зверей. – Отвечает тихо, приникая теснее. – Во всяком случае, мне, отчего-то, ужасно хочется повиноваться тебе!
Самодовольно хмыкнув, трансформер подхватывает девочку и, опустив на ложе, становится над ней на колени.
- А если доказательств потребую? – вопрошает игриво, но с намеком насмешки.
Аля приподнимается к нему и, не отвечая, быстро расстегивает золотую пряжку ремня.

                *   *   *
- Краасс, нет! Ну дай передохнуть хоть немножечко! – Аля перекатилась на бок, повернувшись к рагезту спиной, но оказалась тут же бесцеремонно вновь к нему прижатой. Запрокинув голову к ухмыляющемуся весело лицу, простонала жалобно:
- Краасс, не издевайся! Один часик всего. Мне хватит!
- Спи-спи. – Благодушно проворчал трансформер, поглаживая обессилено растянувшееся тело. – Спи, сколько хочешь. Но потом мы продолжим. Не так ли, малыш?
- Угу, - подложила Аля ладошку под щеку. Бормотнула сонно, - вперед на баррикады. Где наша не пропадала, мой генерал!
Рагезт хохотнул довольно. Легонько пощекотал девочку за ухом. Убедившись, что та крепко спит, приказал подать себе вина.
- Тэо! - окликнул спустя недолгое время. – Организуй нам изоляцию временную. Если дергать станут, переключай на Зэера. Он в курсе.
- Сделаю, хозяин! – Откликнулся дом бодро. В отличие от сдержанной и несколько замкнутой на себе Арники, Тэо всегда не прочь был поддержать активное общение. Краассу он вполне симпатизировал. А его воспитаннице – и подавно. С появлением этого заносчивого внешне ангелочка, с выразительными грустными озерцами глаз, у дворцового хранителя началась поистине новая жизнь. Он расцвел и, прямо, помолодел душою, найдя в её лице прилежную ученицу, а также благодарного и отзывчивого слушателя.
- Время ограничивать четко? – поинтересовался через минуту. – А то ваши чины высшие крайне, знаете ли, недолюбливают неопределенность.
- Ну, тогда не будем их совсем уж напрягать, - отозвался трансформер, - наливая новую порцию и косясь на свернувшуюся калачиком девочку. – Отделяй-ка нам парочку стандартных космосуток. И еще часиков семь дополнительно, для нее конкретно.
Получив заверения, что все пожелания выполнятся наилучшим образом, Краасс не торопясь прикончил амфору. И, возвратившись к Але, улегся рядом, притянув её головою себе на грудь. Она пробурчала что-то сердито спросонья. Умостилась поудобнее, обхватив его рукою за плечо. Краасс улыбнулся. Удивленно признавая в душе: он, оказывается, понимает теперь, что такое «расстрогаться». Потрогал бережно, припухшие от несдержанных его жадных лобзаний, беззащитно-нежные, свежие губы. Накрутил на палец, рассматривая, длинный, отливающий золотом, медно-каштановый локон.
- Спи, моя кроха. – Прошептал умиротворенно. – Спи. Набирайся сил…. Ты – мое благословение, Алира. – Произнес чуть слышно, убежденно. – Ты даешь мне возможность чувствовать и быть живым…. Драгоценность моя!.. Как мне жаль, честное слово, что никогда не оказаться нам с тобою на равных!.. – приложил ладонь к её щеке. Проложил дорожку поцелуем. – Ничего, моя девочка. Ничего! Я позабочусь о тебе, как следует. Только будь разумницей…. Только не подводи меня!..
                *   *   *
- Котенок! Ты живой? – Краасс перевесился через поручень, протягивая ей большой пузатый кубок с зеленоватою плотною жидкостью, играющей на свету миллионами микроскопических искорок.
- Частично. – Задумчиво проронила Аля. – О-о, а господин, никак, вознамерился побаловать меня строго запрещенным к употреблению энергетиком? – Приняла напиток, поднесла ко рту, понюхала, наморщив носик  от удовольствия. Плавно повернулась в голубой прохладе на бок, держа руку с кубком над поверхностью. – Моя реплика номер один – спасибо, не ожидала. Реплика номер два – с чего бы это, а?
- Я улетаю сегодня, Алира. – Ответил он невпопад. - Ненадолго относительно. Суток десять, в крайности – четырнадцать. И я очень хочу, чтобы вопрос с Роттоном и его обитателями ты закрыла до моего возвращения. Ждать далее - возможности нет. Затягивание нецелесообразно. Ты обязана действовать более решительно. Слишком крупные ставки. Ясно тебе? Мне нужен результат!
Аля уставилась на него, не мигая. Залпом опрокинула в себя содержимое кубка. Со стуком поставила емкость на ступень бассейна. Ушла под воду.
Текли минуты. Рагезт неподвижно ожидал, облокотившись о поручень, наблюдая. Девочка лежала на мозаичном дне, подложив руки под голову. Глаза закрыты. Губы плотно сомкнуты. Грудная клетка не колыхнется, но она и не дышит легкими. Тело черпает необходимый организму кислород непосредственно из воды, довольствуясь, к тому же самым его минимумом.
Вот глаза распахиваются, руки вытягиваются вдоль. Начинается движение наверх. Медленно, быстрее… Разгон!.. Крылатый силуэт стремительно вырывается на поверхность, взлетает. Приземляется напротив, яростно оттряхивая с меха водяные капли. Рагезт, смеясь, заслоняется рукой.
- Это протест такой? – интересуется покладисто-беззлобно.
- А мне язык нужен, Краасс. Я, ведь, говорила уже командирам твоим. Не раз, и не два говорила. Но где нам, крученым и опытным согласиться с мнением этой безмозглой иной выскочки?! Да ни за какие коврижки!
- Так-таки и реагируют?
Ей послышалось, или в меланхоличном голосе рагезта и впрямь насмешливое равнодушие?! Нет, ну это край. Потолок! Она тут бьется изо дня в день. Как та рыба об лед, задыхается. Нервы рвет, голову ломает. А ему откровенно пофиг. Пальцем в сторону лизоблюдов своих пошевелить не желает!!!
- А самолично с отчетами моими господину вождю ознакомиться силенок не хватает. Или времени драгоценного? Куда уж нам бедным, делами государственными до смерти заваленным. Что ни день, то банкет. Что ни ночка – до зари фестивалим!..
- Алира…. – Уголок его рта изогнулся вниз. Металлические неприятные нотки лезвием резанули душу. – Не припоминаю, чтобы я испрашивал твоего бесценного мнения, дорогая. Особенно, касательно привычного мне образа жизни.
Молниеносно выбросил вперед руку, поймал за загривок. Стиснув, потащил к себе, встряхивая попутно. Сфинкс вспискнул придушенно, забил крыльями, перевоплощаясь. Через секунды перепуганное, побелевшее личико очутилось прямо у его лица. Нехорошо усмехнувшись, трансформер нагнул голову, грубо впился ей в рот. Аля вскрикнула, застонала. Краасс надавил сильнее. Она вздохнула шумно, пальцы прижатых к бокам рук стиснулись в кулаки. Крупная одинокая слеза показалась из-под затрепетавших ресниц, скатилась по щеке крошечной звездою. Трансформер отвел голову. Кончиком языка слизнул густые вишневые капли, выступившие из прокушенной губы. Опять усмехнулся едко. Выпустил Алю.
- М-м-м, а ты вкусная, Алира!
Девочка, не открывая глаз, села на пол. Закрылась ладонями. Наклонившись, Краасс снисходительно погладил её по голове.
- Сама виновата, солнышко. – Произнес назидательно. – Уговаривались же – никогда не повышать на меня голос и не грубить. Забыла, да?
Аля отрицательно повела опущенной головой.
- Не забыла, выходит. Значит, сознательно меня расстраиваешь…. Не делай так, малыш. Я вовсе не хочу обижать тебя. Ты сама меня провоцируешь. – Потрепал по волосам. Спросил, как ни в чем не бывало:
- Мир?
Она кивнула, продолжая прикрывать лицо. Краасса, казалось, это никак не обеспокоило.
- Вот и славненько, котенок. – Заключил благожелательно. – Твои условия настоятельные до умов некоторых я, разумеется, донесу. Лично, как тебе и хотелось. В остальном – даю полную свободу действий. Но и спрашивать буду соответственно.
- Я сделаю. – Выдавила Аля через силу.
- Я тебе верю, моя хорошая! – тепло отозвался он. – Мой ребенок поцелует меня на прощание?
Девочка пошатнулась, вздрогнула. Натужно, прерывисто прошептала:
- Я… я не могу…. Не сердись, пожалуйста…. Краасс, не сердись!..
- Хорошо-хорошо, - согласился он подчеркнуто ласково. – До встречи, кроха.
- До встречи, - пробормотала Аля, - я тебя жду.
Похлопав её по плечу, рагезт неторопливо удалился. Когда шаги хозяина стихли, а еле различимый шорох возвестил о том, что двери отсека, закрывшиеся за ним, самозаблокировались, Аля очень осторожно раздвинула ладони. Стараясь не шевелить губами, попросила:
- Тэо. Зеркало.
В поле её зрения появился маленький квадратный подносик. На нем возвышалась хрустальная склянка с маслянистой, серовато-белой субстанцией и стопка влажных салфеток.
- Очень рекомендую. – Прошелестел дом. – Бальзамчик – чудо. Как рукою снимет, ручаюсь.
- Зеркало, Тэо! – Проскрежетала Аля, скрипнув зубами.
Раздался тяжкий трагический вздох, и перед девочкой в воздухе, на уровне лица, завис средних размеров запрашиваемый предмет в посеребренной узорчатой рамке. Аля развернула зеркало под нужным углом. Заглянула. Ойкнула. Отвернулась. Снова заглянула. По щекам потоком побежали слезы. Она поспешно схватила салфетку, прижала к глазам. Закашлялась, останавливая накатывающие рыдания. Заставив себя успокоиться, сосредоточилась на отражении. Двумя пальцами, действуя как можно аккуратнее, оттянула пострадавшую губу…. Острая, пекучая резь! Аля ахнула, пальцы разжались. Обняв пылающее лицо ладонями, девочка минут пять часто втягивала ртом воздух, убаюкивая разгулявшуюся боль. Переждав, повторила попытку. Слизистая внутри распухла вдвое и цвета была черно-бордового. Проколы, оставленные зубами трансформера, даже на первый взгляд и ощущения, казались очень глубокими и жутко болели. А вся нижняя губа превратилась в бесформенную отекшую лепешку, сильно напоминавшую кусок сырого подгулявшего мяса.
- Что ты там о бальзаме говорил, Тэо? – Прошепелявила Аля невнятно, старательно уводя глаза от неземной красы в зазеркалье.
- Вместо того, чтобы расспрашивать попусту и время глупо тянуть, воспользоваться попробуй! – Обиженно отозвался хранитель. – Эти повреждения уже сто лет назад обработать требовалось.
- Ой, ну ты хоть не шуми! – Прохныкала девочка, открывая склянку. – Что с ним делать-то?
- Промочи салфетку хорошенько и наложи так, чтоб больное место полностью обернуть. И внутри, и снаружи – имею ввиду. Минут через десять, когда опухоль спадет, набери ложки две и во рту держи, сколько сможешь. Потом – глотай.
- Поможет, точно?
- Делай, говорят тебе!.. Вот наказание на мою голову!
- Злючка-занудик! – Охарактеризовала его повеселевшая Аля. – Но глаза при этом лучились благодарностью.
Пока она самозабвенно упражнялась с салфетками, тщательно пристраивая целебную обертку, Тэо незаметно вырастил по соседству глубокое мягкое кресло. Подумал немного и растянул кресло в диван, как раз девочке по росту. Еще посоображав, оформил свое творение широким кантом подлокотников, подушками и пуховым пледом.
- Ты укладывайся, давай, и заснуть постарайся. – Наставлял убеждающе, одновременно затягивая окно темно-синим полотнищем портьеры. – А проснешься, ничего уже от вавки твоей и не останется. Правду говорю!.. Хочешь музыку?
С превеликой осторожностью покрутив шумящею головой, Аля заползла под одеяло и, мысленно чмокнув Тэо во все приемлемые места, с наслаждением закрыла глаза.  Обиды и заботы отодвинулись далеко-далеко, она будет отдыхать. У-ух, какое блаженство!..
 
                *   *   *
Чернота…. Бездонная. Ледяная. Плотная. Будто многослойная паутинная сеть. Но стократно прочнее и опаснее. Пологий спуск неумолимо и верно уводит вниз. Все дальше, все глубже. Стены тлеют призрачными блуждающими огнями. Будто чьи-то неуспокоенные души, молящие о прощении и забвеньи. Они мечутся под каменной кожей стен. Окликают её, просят о чем-то. И, неуслышанные, горестно умолкают.
Она идет по коридору. Она полна решимости отыскать источник изнуряющего её зова. А беззвучные, исполненные тоски стенания все ближе…. Что же это?! Еще одна потерянная тень, заточенная здесь кем-то на безвременные и бесконечные страдания, или – подделка? Ловушка, хитроумно поставленная, чтобы заманивать и уничтожать простодушных глупцов, подобных Алире и опрометчиво кидающихся в неизвестное и неизведанное. Словно мотылек, простодушно летящий к горячим лучам, чтобы погибнуть от смертельного ожога!
О, нет. Она не мотылек. Она готова к сражению. И движется крайне осторожно, изучая и прощупывая подсознанием каждый последующий метр задолго до того, как нога её ступит на этот участок. Пока явной угрозы не намечается, но сердцу, ох, как неспокойно! Аля знает совершенно точно – тут есть кто-то живой, имеющий телесную оболочку. Помимо нее и того, невидимого, призывающего на помощь. Но что это за сущность, разобраться, ухватить, не получается. Скорее всего, нечто, сильно смахивающее на гигантское насекомое … червя, что ли?!.. И оно таит в себе зло. Вековое. Тысячелетнее!..
А, может быть, и не зло. Может, оно, просто, настолько выше всего, именуемого причинами, последствиями и мотивацией, что и понятий как таковых добра и зла для него не существует. По крайней мере, слабости чувств и амбиций существо это точно не испытывало никогда. Чистая квинтэссенция хладнокровного трезвого разума. И никаких уступок, никаких привилегий – никому!
Он видит Алю. Просчитывает каждый её шаг, каждое последующее действие. Укрыться или обмануть невозможно. И тогда она решается и идет на прямой контакт. Не прерывая движения и не отступая, она ведет мысленный пересказ своей жизни. Не рассказывает в прямом смысле, как повесть, а прогоняет перед внутренним зрением сюжетные картинки. Последовательно, будто в ленте диафильма. И чувствует почти тотчас – существо заинтересовалось. Настороженность поутихла, сменилась исследовательским интересом к её особе. Желанием понять, разобраться в причинно-следственных связях судьбы неизвестного доселе объекта. Воспользовавшись этой нежданной переменой в его настроении, Аля еще увереннее и настойчивее стремится к своей таинственной цели. Она уверена – осталось совсем чуть-чуть. Сейчас она узнает. Сейчас!..
Ярчайшая световая вспышка!!! Сильный толчок! И некрепкая ткань сна разрывается в клочья! Её буквально выдирают, выволакивают, вышвыривают на поверхность реальности….
- Тэо!!! – Яростный страдающий вопль, - ну, ты и садист!!!
- Всего лишь немножечко света, маленькая миледи. Но тебя же, по-другому, разбудить невозможно было!
- Света?!! – Вопит Аля в бешенстве вне себя. – Да ты мне в физиономию молнию шаровую засунул, не меньше!.. Я чуть не ослепла к чертям! Немножечко света!.. Тьфу!
- Тебя в Совет вызывают, Алира. Срочно. Просто рвут и мечут, чтоб явилась немедленно. Что-то у них такое есть для тебя…. Экстраординарное, я бы сказал!
- Господи, заколебали! – Простонала Аля. – Покажи, с лицом что. Я в таком виде расчудесном никуда не пойду. Пусть хоть треснут там все и полопаются!
Тэо с готовностью нарисовал трельяж. Оценив результат воздействия бальзама, Аля расплылась в широкой улыбке.
- У-ух ты! Тэо, да ты и впрямь кудесник! Ни следочка! Спаси-ибочки!
- Кушайте на здоровьице и, главное, марафет наводите в темпе. – Сдержанно-довольно профыркал дом. – А то кое-кто, наверху, из главных да важных, из шкуры уже выпрыгивает от возмущения и нетерпения.
- И пускай! Чтоб они там уже все повыпрыгивали окончательно! – Скривилась Аля. – Пару несчастных часов поспать не дадут.
- Не хочется тебя огорчать… или удивлять – ну, это уж ты сама решай, как именно реагировать. Но только проспала ты ровнехонько двое суток, девочка.
- Сколько?!! – Заорала Аля, вытаращив глаза.
- Ага-ага, - скромненько подтвердил хранитель. – Дольше, конечно, чем рассчитывалось, знаю. Но теперь, зато, выглядишь как… этот… ну, зеленый такой, пупырчатый!.. Арбуз. Что ли?.. Нет, не арбуз…. Огурчик, вспомнил! Люди, ведь, так говорят, правильно?
- Правильно - неправильно! – Заскулила Аля горестно. – Да, какая разница теперь?! Столько проспать!.. Меня Краасс прибьет, повторно и окончательно, если узнает, чем я тут занимаюсь в его отсутствие вместо выполнения прямых и оговоренных обязанностей!
- Не прибьет, успокойся уже! – Вклинился Тэо в затянувшийся поток переживаний. – Они тобою вплотную заинтересовались всего полчаса назад. Но ты же их знаешь. Раз позвали, лети, значит, впереди паровоза – со свистом и транспарантами. Как всегда. Так, что не убивайся. Ситуация под контролем.
Аля в дикой спешке натянула тунику, леггинсы, ботфорты. Скрутила косу из жгутиков. Оглядела себя.
- А здорово, Тэо, черт возьми! Никогда бы не поверила на слово, что это ранение так быстро залечить можно.
- Топай-топай… кверху попой. – Проворчал дом ей вслед с тщательно скрываемым удовольствием. – Вернуться, только, не забудь. Новости рассказать!
- Да ты новости раньше меня узнаешь! – Откликнулась Аля, выходя на террасу.
- Фи, принцесса! – Деланно обиделся хранитель. – А перспективу с чувством и расстановкой посидеть за кубком старого доброго эрта и поболтать всласть с таким же старым и добрым приятелем, ты уже и не рассматриваешь, выходит, да?
- И я тебя люблю! – Забравшись в модуль, девочка весело помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй! – До встречи, приятель Тэо!
                *   *   *
Когда истекает должное время, мы забываем о случавшемся ранее. А, если и оставляем в закоулках памяти, то все равно безвозвратно утрачиваем свежесть и насыщенность ощущений. И радостных, и плохих. Ведь, происходи наоборот, мы не перенесли бы попросту того эмоционального напряга, что доводилось бы терпеть изо дня в день, снова и снова переживая произошедшее…. Время – наш беспощадный доктор…. Время - низкий ему поклон!..
Время, когда-то остановившееся, движется вокруг.  Омывает вечною рекой, оставляя зарисовки сюжетов и лиц. Наслаивая пласты знаний, внедряя опыт и старя. О, господи, а она-то думала, что обманет, не поддастся, спрячется за невинной оболочкою дитяти. Время, шутя, срывает такие маски. Оно никого не выпустит из липких своих тенет.
Сколько ж его прошло? Не так уж и много, вы скажете? Наверно. Достаточно, для того, чтобы запустить ржавые пальцы в уставшую измотанную душу. Достаточно, чтобы заслонить сознание от гибели стеною показного равнодушья. И самое обидное и пугающее – ей не удается просчитать, какой в точности период этого самого времени минул на Земле. Перемещение в гиперпространстве позволяет обходить его естественное течение. Для рагезтов это так же обыденно, как пить, есть, дышать. Трансформеры не интересуются временем, если оно не заключено в четко ограниченные рамки поставленных сроков и задач. И это нормально, они же почти бессмертны.
Она живет на войне. Она в постоянной гонке. Успеть, справиться, выполнить – вот её ежедневное кредо. И она, по-прежнему, не говорит об усталости. Смысла нет. Он не услышит и не поймет. Противостояние с поселенцами Роттона затянулось, это правда. Когда-то, очень давно, трансформеры заселили этот мир потомками древней гуманоидной расы Аргола. Сам Аргол погибал. Его уничтожило собственное население. Подобно людям, они не ценили блага родной планеты. Подобно людям жили по принципу «после нас, хоть потоп». И так же, как мы, не уставали забавляться между собою в пресловутую гонку вооружений.  Итог, соответственно, был неутешительным. Когда трансформеры всерьез занялись планетой, спасать её оказалось поздно. Уцелевшее население перекочевало на Роттон и, лишенное всякой былой мощи и изобретений прогресса, начало новый виток жизнедеятельности. Столетиями все проходило гладко. Поселенцы нашли общий язык с коренными жителями планеты, немногочисленными и разрозненными племенами аиров. После, выяснилось, что общие их потомки выживают и не несут в себе зародышей необратимых генетических погрешностей. Обе расы слились в одну. История и прогресс завертели свое колесо.
Откровенно говоря, вот тут рагезты и оплошали. Вместо того чтобы держать руку на пульсе и не давать своим норовистым подопечным излишнего простора и свобод, они превратили Роттон в планету-инкубатор. То есть, предоставили цивилизации возможность развиваться, как она пожелает, периодически изымая часть её населения на потребу собственных нужд…. Да. Это было глупо!..
Определенные в новые условия, арголийцы не забыли старых привычек. Теперь они, правда, не затевали междоусобиц и сознавали, что от жизнеспособности планеты зависит и их судьба. Но они достаточно быстро раскусили, что собой представляют эти таинственные и всемогущие покровители, заявляющиеся на правах хозяев и требующие полнейшего подчинения. Надо отдать им должное, арголийцы оказались хитры. Они старательно исполняли роль покорных рабов и гнули спины, жертвуя своими согражданами, покуда не набрали достаточно силы для мощнейшего ответного удара.
И, в один замечательный день, явившихся за очередной партией живой пищи рагезтов повстречал наитеплейший прием из всех, какие они могли себе вообразить. А именно – «делегацию» поджарили в угли из дальнобойных лазерных установок, заодно уничтожив и незащищенные достаточно транспортники, которые хозяева неразумно расположили в пределах досягаемости аборигенов. Несколько уцелевших модулей бесславно покинули поле нападения, и с тех пор ни единый пришелец не может приземлиться на Роттон без опаски скорой и кардинальной над ним расправы. Арголийцы и впрямь неимоверно преуспели в области военных разработок, далеко оставив позади тех же современных людей. С одним «но». Возможностей покинуть пределы атмосферы Роттона у них нет. Планету окружает сплошная энергетическая сеть. И, коли вампиры и не могут совладать с восставшими в границах самой планеты, то уж прорваться наружу, вовне, они им не дадут никогда!
Изолировав Роттон от мира внешнего, трансформеры принялись искать пути повторного покорения своенравных отчаянных поселенцев. Потратив кучу времени и технических ресурсов, выяснили – справиться с поднадзорными будет ох как не просто. Арголийцы к борьбе подготовились на славу. А завершающим этапом стало обнародование во всеуслышание информации. О том, что планета теперь – сплошное минное поле. И при тотальном вторжении интервентов, обитатели одновременно подорвут все имеющиеся подземные хранилища взрывчатки, уничтожив тем самым Роттон с собою вместе. И это не пустопорожние угрозы. Арголийцы успели прославиться фанатизмом и решительностью в исполнении принятых решений наравне с расчетливостью и силою воли. Они на компромисс не пойдут. А трансформеры очутились перед непробиваемой стенкой – не обезвредив взрывчатые припасы, им не сломить арголийцев. Но незаметно на планету проникнуть невозможно, а с расстояния выяснить местонахождение смертельно опасных складов не дают умело возведенные поселенцами силовые преграды. Глухой угол.
Арголийцы позаботились и еще кое о чем, что б совсем уж перекрыть кислород ненавистным хозяевам. Зная о способности рагезтов считывать информацию посредством гипнотического воздействия и не сумев-таки, не смотря на отчаянные усилия, создать достойный этому воздействию барьер, они обязали всех своих военнослужащих, обладающих хотя бы мало-мальски выгодной врагу информацией, вживить себе специальные капсулы-микрочипы, оболочка которых полностью имитировала живые ткани.
При малейшей попытке загипнотизировать носителя или выбить из него признание под воздействием медпрепаратов, капсула разряжалась в организм порцией яда. Смерть следовала незамедлительно. Спасти реципиента надежды не оставалось. Рагезты и тут терпели полное и унизительное фиаско. Конечно, смиряться они не собирались. Но и планетой жертвовать - тоже. Роттон – крупнейший, ведущий мир системы. Центральное и наиважнейшее звено, уравновешивающее физические связи соседних космических тел. И, если погибнет он, конец придет и остальным живым мирам связки. То, что не уничтожится обломками разорванной на куски планеты, примет смерть от начавшихся природных катаклизмов. И система перестанет существовать.
Аля долго ломала голову над сложившейся ситуацией. И, в итоге, нашла выход. Предоставила отчеты командованию. Рагезты подумали, пофыркали и отложили материалы, посчитав предложение утопическим. И как девочка ни настаивала, налегая на железное упорство трансформеров, её устойчиво игнорировали. По крайней мере, до сегодняшнего знаменательного дня. Как оказалось, Краасс убеждать умеет! Аля ехидно улыбнулась – ей на орехи досталось не слабо, но она себе представляет, что Император устроил им. Небо с алмазами и фейерверки в глазах. Бедненькие, честное слово!..
                *   *   *
- Вас ожидают, леди. Прошу, проходите! – Андроид церемонно распахнул энергозанавес. Она вошла. Стремительно и плавно. Остановилась посреди. Приложив руку в перчатке к линии плеча, сухо, коротко поклонилась.
- Приветствую Властителей. – Музыкальный, нежный голосок разрушил повисшую в воздухе шаткую тишину. – Не дожидаясь приглашения, девочка материализовала себе кресло, уселась.
- Я тронулась в путь, едва узнала о приглашении. Пожалуйста, изложите суть дела. – Безразлично проговорив это, прошлась взглядом по командирам эскадры. Откинулась на спинку сидения, непринужденно скрестив в лодыжках ноги. Проследив за скользнувшими вдогонку её движению взглядами, ухмыльнулась незаметно. Она их интересует. Очень. И раздражает одновременно до икоты утробной. И они бесятся. Но - молча, скрывая эмоции даже друг от друга.
Не вдруг и не сразу признали напыщенные «держатели жизни» и силу её, и волю. И уяснили, не смотря на тысячелетнюю свою гордыню: к этому юному созданию прислушиваться (а то и слушаться!) бывает не лишним. Хочется, не хочется, случается - выбора нет. Её необычные способности в сложнейших экстремальных ситуациях уже подарили хозяевам не одну решающую победу. Позволив, к тому же, обойтись самой малой кровью. И им поневоле приходится уважать-таки эту непонятную и неразгадываемую головоломку по имени – Ребенок Земли.
Говоря совсем откровенно, если бы Аля захотела и приложила в этом направлении хоть минимальные усилия, они все были бы уже у этих ног. Послушные, как марионетки. Достаточно поманить любого краешком того огня, что отдает она столь щедро и безмерно одному-единственному. Но для нее и мысль подобная невозможна, не то, что конкретные действия. Зэер спрашивал однажды, в шутку, какой тип мужчины Але больше всего импонирует. Она впала тогда в раздумья, прикидывала, сопоставляла. Но так ничего определенного ответить и не смогла. Нет для нее типа и нет предпочтений. Есть просто один. Из всех и вся. А на остальных, будто и глаза не подымаются. Нет, она запросто общается. С кем-то почти дружит. С кем-то, бывает, ссорится. Противостоит или симпатизирует. Но отношения эти чисто деловые либо приятельские. А чувства что же? Да вот так – когда нет его рядом, то и душа её словно каменеет сразу, замыкается за семью замками и только терпеливо и молча ждет…. Ждет их встречи каждый день и каждую секунду! Что бы там между ними не происходило, какие бы сцены и размолвки не случались, а сердце в разлуке тоскует и ноет, а сердце летит и падает под ноги в безумии любви…. Проклятие…. Проклятие!..
Главнокомандующий выдавал подробности сжато и безразлично, но Аля нутром чуяла - до чего все они взвинчены и напряжены. Она их последняя зацепка, сомнительный, но единственный козырь в рукаве. И уже за одно это её готовы возненавидеть заранее, но обойти приказ Императора, предложив собственный вариант разрешения вопроса, не могут. Причина проста – вариантов у них не осталось. Исчерпаны.
Роттон… великолепная планета!  С богатейшими естественными ресурсами. Остальные два живых мира – заповедники с поселенными недавно людьми. На эти новые колонии возлагаются немалые надежды, вложено колоссальное количество средств. Потерять их будет жестоким ударом. Как ни претят до сих пор Але жизненные устои рагезтов, с меркантильной точки зрения она отлично их понимает. И постарается помочь. Точнее – поможет, если мешать не будут….
- Хорошо. – Отозвалась спокойно и почтительно на вступительный монолог командующего. – Сделаю все, чтобы результат был положительным. Но для этого мне нужны определенные условия. Озвучить позволите? – Увидев их сдержанные кивки, твердо продолжила:
- Я прошу мораторий на любое воздействие на планету и её жителей в течение трех космосуток после того, как выясню точное месторасположение бомб. За это время, я установлю тесный контакт с эгрегором. Велика вероятность, что совместно мы сможем ликвидировать установки силами самой планеты, не прибегая к вмешательству извне. Ваша задача в данной ситуации – поведением и прямым обращением показать Роттону свое расположение и лояльность. Настройтесь на его природные частоты и поддерживайте с ним непрерывную связь. Это будет немаловажным стимулом для планеты к сотрудничеству и доверию.
- Какие гарантии, что все произойдет в соответствии с уверениями Стража? – подал голос кто-то из командиров.
- Какие гарантии, что, даже зная наиточнейшее расположение бомб, вы сможете уничтожить их, не причинив вреда экосистеме планеты? – повысила голос девочка.
Трансформеры молча переглядывались.
- Кто-нибудь даст мне гарантии?! – Её голос зазвенел, вдруг, металлом. – Нет?.. Каких тогда гарантий вы требуете от меня, уважаемые?.. У нас с вами разница в одном. Мои действия, если не окажутся результативными, то и вреда, одновременно, не принесут. И тогда ваши руки будут развязаны для поступков более радикальных и роковых.
Она быстро поднялась, запахнула плащ. Смотрела холодно и вызывающе.
- Ваш ответ, Властители.
Медленно, одна за другой, вверх поднялись открытые ладони. Знак согласия. Девочка удовлетворенно кивнула.
- Итак, господа, сейчас я навещу вашего пленника. И сделаю это самостоятельно, без присутствия кого-либо еще. А когда покину его – начинайте отсчет времени. Но – не раньше!
Развернулась, упруго зашагала к выходу. Повелительным жестом приказала открыть двери. Вышла. Не повернув головы, ни на миг не замедлив шага. Трансформеры, не двигаясь, провожали её взглядами. В глазах читалась смесь раздражения и недовольства, но – в то же время – и смирения невольного перед её неукротимой уверенностью и внутренней силой.
- Как думаете, насколько она может быть опасна для нас самих? – поинтересовался один задумчиво.
- Спроси у Императора, если не опасаешься за свою шкуру, Элти, - ядовито процедил другой. – Он тебе все по полочкам, красиво так и доступно, разложит.
Первый покачал головой. Философски заметил:
- Пусть здравствует Император.
- Воистину! – откликнулись остальные.
- И держит в узде свою любимую зверушку как следует – прибавил кто-то иронично. Ответом ему послужили лишь сдержанные многозначительные вздохи.

                *   *   *
Он скрючился, втиснувшись в угол. Подтянув колени к груди, уткнулся в них подбородком. Камера, куда его забросили, похожа, скорее, на будку или небольшой платяной шкаф, настолько она тесная и узкая. Руки и ноги скованы, поэтому, когда он пытается передвигаться, получается с огромным трудом.
Пить. Как же хочется пить! Язык распух и, по ощущениям, с трудом во рту помещается. Нещадно избитое тело терзает незатихающая ноющая боль. Но куда сильнее мук физических гложет душу безнадежное ожидание наихудшего. Ежечасно, ежеминутно в напряжении – вот сейчас к нему войдут и будут снова пытать и зверствовать. И знают же отлично – ничего из него не вытянуть. Потому и изгаляются над телом, не пытаясь хоть как-то воздействовать на разум. Каждый раз он почти умирает. Но, доведя до грани, его вытаскивают буквально с того света, откачивают и оставляют в покое, чтобы через какое-то время начать все заново. Скоро он, наверное, сойдет с ума и безо всякого гипноза. Но не выдаст! Ни за что…. Ни за что!.. Им не вытащить информацию – ни угрозами, ни истязательством. Его готовили к такому финалу, всю сознательную взрослую жизнь. Разумеется, как и любой другой, он надеялся избежать неприглядной и страшной участи. Не судилось!.. Скорей бы уже смерть. Вот так, уснуть себе незаметно, и отойти в мир иной и бесчувственность. И тогда нестерпимое и страшное закончится… навсегда!..
В глаза ударяет яркий свет. Он роняет голову. В отчаянии зажмуривается. Неужели – сначала?! Господи, дай силы вытерпеть, но лучше – умереть!!!
Грубым рывком его поднимают на ноги. Волокут куда-то, швыряют наземь. И… оставляют! Шаги удаляются. Стихают. Он осторожно открывает глаза. Большое светлое помещение. Одна из стен – огромное окно. За ним – прозрачная голубизна неба. Оттуда долетает свежий прохладный ветерок. Гладит лицо, обдувает саднящую запекшимися ссадинами кожу.
Это еще что за придумка?! Мираж, не иначе! Этого не может быть наяву! Опять обман!.. Он прилагает сумасшедшие усилия, чтобы не выдать отчаяния и горя. Ох, когда бы капельку… капелюшку самую… настоящего неба! Солнца!.. Ветра!..
Наполнить разочек легкие влагой солоноватого бриза. Вдохнуть полной грудью, до экстаза, до обморока. Ощутить себя свободным. Ощутить себя живым!.. Ого, а вот и слабость проявилась. И погибать ему, значит, не хочется. Ой, как не хочется. Иначе не хватался бы губами и умом за призрачный лучик надежды, не пускал в душе слезу тоски от безысходности…. Но он, ведь, и пожить не успел толком. Только-только начинало складываться – собственный дом, работа хорошая, любимая девушка, планы их общие. И счастье, которое ничто не может омрачить. Он же сильный, он защитит свою семью и разрешит любые проблемы!.. Не вышло. Разразившаяся война унесла будущее за ту грань, возврата, из-за которой, не существует. Так почему же он цепляется глупо за жизнь эту треклятую?!!
- Ну, это как раз нормально. – Донеслось до слуха приветливо и грустно.
Арголиец повернул голову, сделав это чисто инстинктивно. Меньше всего он мог ожидать, что с ним станут общаться. Да еще – на родном языке!.. И кто?.. Кто она?!.. Не их породы. Не похожа!
- Угадал. Я не рагезт. – Девочка подошла поближе. Оглядела внимательно, покачала сокрушенно головой.
- Позволишь осмотреть твои раны?
Большие, светло-зеленые глаза в густой оправе длинных ресниц, золотящихся по краю пряными солнечными искорками. На пухлых детских губах улыбка, действительно добрая и располагающая. Совсем еще юная, по крайней мере - выглядит такой. Едва успевший повзрослеть ангел, сбежавший из заоблачных высей на планетную твердь поиграть и понаблюдать за живущими. И все ему тут в диковинку. И все необычно и интересно. И он смотрит на мир широко раскрытыми, чуточку наивными от неискушенности и чистоты, добрыми, сочувствующими глазами. И готов прийти на помощь, кто б его ни попросил или просто попался на пути со своими проблемами, тревогами, печалями.
Но это же обман!!! - Вскричала душа негодующе. - Не может этого быть! Еще одно извращенное, подлое ухищрение, чтобы выбить из-под ног последнюю хлипкую опору, вынудить поверить и открыться. За дурака держите, кровопийцы чертовы!  Открыться, как бы ни так! В любой момент эти милые и чистые черты заслонит маска ужасного зверя. А её нежные пальчики, легонько и бережно касающиеся измученной плоти, превратятся в жуткие острия ядовитых когтей!
- Отойди, демон! – Простонал он, отмахиваясь. – Оставь меня. Не трогай! – Кажется, на этот отчаянный всплеск ушли последние силы. Голова свалилась на грудь. Арголиец потерял сознание.
- Придурки! – Раздраженно бросила девочка. – И, главное, смысл-то здесь в чем?.. Поиздеваться тупо? Силу показать?! Так, ведь, не на ком, по сути!
Повернулась быстро и решительно. Выставила вертикально поднятую ладонь.
- Все, что могли, вы испортили. Дальше – моя забота. Но вам здесь места нет. И следить вы не будете! Ясно?.. Адью!
Мигнув белыми вспышками, отключились все мониторы. Сидящие у визифонов наблюдатели растерянно переглядывались.
- Восстановить связь! – Приказал один.
- Операция невозможна. – Тут же откликнулась система. – Введен режим полной информационной изоляции запрашиваемого блока. Для устранения необходимо личное распоряжение Императора.
- Выскочка наглая! – выругался трансформер. – Творит, что в голову взбредает, а мы лишены элементарного контроля над процессом! Это же вседозволенность какая-то. Дикость!  Мы обязаны немедленно заявить вождю категорический протест. Она не просто неуважительно себя ведет, она переходит всяческую грань. Это необходимо остановить!
- Сию минуту останавливать собираешься? – Обрезал другой его возбужденные излияния. У нас выбора-то нет, если тебе до сих пор не заметилось! Пусть действует. После разберемся. Без спешки и горячности. Результат, на данный момент, важнее. Остальное обсудим в деталях, когда возможность предоставится. Разумеется, необходимо её приструнить и донести до сведения Императора недопустимость подобного поведения. Но не раньше окончания - и дай-то боги, благополучного! – всей операции.
Оппонент развел руками. Нехотя согласился.
                *   *   *
Бесконечным запутанным лабиринтом он уверенно двигался вперед. Его отправили еще раз проверить на месте все узлы установленного механизма. Это последнее их слово захватчиком. Если вторженцам так хочется, они исчезнут вместе со своим миром. Но не позволят распоряжаться собою, как безмозглой биомассой. Никаких переговоров! Не будет этого, и все!
У поворота послышался шорох. Он моментально остановился, отступил. Пригнулся, вытаскивая лучевой пистолет. Шорох повторился. А потом, внезапно, сменился жалобным тихим мяуканьем. Из-за угла, ловя носиком воздух, появилась маленькая черная мордочка с большими треугольными ушами. Круглые зеленые глаза уставились на офицера со страхом и надеждой. Секунды кошка рассматривала его, рысцой подбежала. Принялась тереться о ноги, мурлыча, выгибая спинку и просительно заглядывая в глаза. Он нерешительно присел на корточки, дотронулся пальцами до шелковистого короткого меха, провел ладонью. Ой, а худая!.. Кожа да кости! И как забрела сюда?.. Заскочила, наверно, следом за кем-то, а обратно выбраться не смогла. Чудо, что не погибла. Хотя… он слышал, кошки очень выносливы и живучи. А тут, местами, в каменных выемках пола вода собирается – конденсат стекает со стен. Возможно, грызуна заблудшего изловить повезло…. Что же с ней делать? Бросить здесь – она, наверняка, умрет. Взять с собою? Нежелательно. У него четкие инструкции: соблюдение строжайшей секретности,  утечка малейшей информации о местонахождении машины смерти не должна просочиться. Он невесело рассмеялся. Ну, конечно, а этот зверек изможденный все непременно расскажет рагезтам. Вот вырвется отсюда и мигом с докладом побежит! Вздохнув, арголиец поднял на руки невесомое пушистое тельце. Расстегнул комбинезон, сунул за пазуху неожиданную свою находку. Снова застегнул, оставив снаружи головку животного. Погладил.
- Ну, что, прогуляемся, созданье ночи? – Спросил ласково. – Ты, да я, да мы с тобой. Путь не близкий, а вдвоем все веселее будет!
                *   *   *
Отняв пальцы от его шеи, Аля отодвинулась. Поднялась на ноги. Отошла к окну, остановилась, глядя в безбрежное воздушное море. Сжала пальцами виски, вздохнула тихонько. Решительно обернувшись к визифону, включила связь.
- Внимание. Начинается отсчет времени. Объявляется полный запрет на любые виды воздействия на планету и её фауну. В течение получаса десант и навигаторы удаляются за линию планетарной орбиты. Приступайте.
Отключилась. Прошла к лежащей без движения фигуре. Посмотрела задумчиво. Произнесла вслух:
- Полуправда тоже сойдет, господа великородные. Для вас её предостаточно…. А у меня фора есть. И у твоего народа. Как ни странно! – Присела. Взяла пленника за плечо. Потрусила. – Просыпайся. Просыпайся, слышишь?! Времени мало. Крайне мало. Можем не успеть.
Застонав, он медленно разлепил склеившиеся веки, протер кулаками глаза. Глядел растерянно, непонимающе.
- Меня Алирой звать, Эбо. – Приветливо сказала девушка.
- Откуда?.. Откуда тебе имя мое известно?! – прошептал мужчина ошеломленно.
- Для тебя это единственно значимый вопрос? – В доброжелательном тоне наметилась откровенная насмешка. – Будем раскланиваться, удивляться, церемонии разводить? Или, лучше, конкретно и по существу? Садись, пожалуйста! – Махнула нетерпеливо.
Он осмотрелся, обнаружил позади себя широкое мягкое кресло. Встал, пошатываясь, перетащил в него одеревеневшее от неудобной позы тело. Уселся, не сумев сдержать облегченного вздоха.
- Кто вы? Где я нахожусь? – пробормотал, настороженно вглядываясь в собеседницу.
- Давай-ка лучше я расскажу. О том, что случилось за те шесть часов, что ты спал, Эбо. - Не дожидаясь ответа, девушка материализовала похожее кресло для себя. Села, закинув ногу на ногу, облокотившись.
- Могу предложить эрт, чтоб в голове просветлело. Но ты же откажешься, верно? Аргументируя стойкой неприязнью к пособнице кровопийц. И поэтому я, в принципе, позаботилась уже о твоем самочувствии, прибегнув к запасам аптечки. В ближайшие минут двадцать тебе станет значительно лучше. А пока слушай и на ус мотай. Пригодится. Итак.
Вами были установлены восемь так называемых машин. По две – на полюсах планеты. И еще четыре, в шахматном порядке, вдоль линии экватора. Их мощности с лихвою хватало на то, чтобы превратить Роттон в симпатичную космическую свалку и угробить обе его соседки: Данаю и Нару. А у вас нигде, кстати, не покалывало, от того, что вы с собою на тот свет утягиваете столько ни в чем не повинного народу? Чужого народу, да. Но они ж не рагезты, мать вашу! И рядом даже не стояли. Кто дал вам право так легко и браво распоряжаться их судьбами? Кто дал вам право безоговорочно решать, что лучше для них и для вас?! Тоже мне, боги нашлись! Воители недоделанные.
На миг её лицо исказилось гримасою гнева и презрения. Брови сошлись в прямую линию, губы искривились. Но это длилось не дольше секунды. Черты прояснились, окаменели маской невозмутимости. Тоном свершившегося факта девушка продолжила:
- Слава Разуму, этого не случится. – Не отводя глаз от его побелевшего лица, кивнула. – Да, Эбо. Все окончено. С моей помощью Роттон избавился от ваших щедрых ему подарков. Установки выведены из строя. И похоронены. Система дистанционной активации нейтрализована. Это конец.
- Я… не верю! – Выдавил он, стуча зубами. – Ты… врешь!.. Это невозможно!
- Невозможно для того, кто не способен осознать, что окружающее живо. Кто не видит, не чувствует, не умеет общаться. Вы уверены, что планета, это нечто сугубо материальное. А она – живой организм. Она мечтает, желает, планирует. Она надеется, верит, боится. Бывает – болеет, бывает – плачет. Бывает – бьется в истерике. Но вы же не слышите. Вы же глухи. Что вам её боль и отчаяние, вы зациклены на вселенских – на своих! А Роттону, между прочим, умирать вовсе не хочется. На это вы не рассчитывали, правда?
- Что ты говоришь такое?! – Он смотрел испуганно и убито. – Ты специально вводишь меня в заблуждение?!
- Ничуть, дорогой Эбо. – Она усмехнулась краешками губ. - Я стремлюсь в доступной форме достучаться до твоего сознания. Объяснить и уведомить, что вы уже разбиты на корню и обезоружены. – Хмыкнула, полуобернулась к окну. – Часа два назад, как!.. Но Роттон все еще зол на вас, - продолжила ехидновато, - И от его гнева так просто не отделаться. Затруднение лишь в том, что большие космические организмы слишком долго раскачиваются, говоря языком условностей. Дело в их величине, а с нею – в своеобразной, но закономерной медлительности, в сравнении с существами более мелкими. Куда более мелкими. Как ты и я. Вот и случается частенько – пока там планета себя подготовит, придет к окончательному выводу и решит вступать в борьбу, у нее на эту борьбу времени не остается. Стараниями заботливо вскормленных ею же паразитов!.. Прискорбно. – Ухмыльнулась. – Но поправимо. У Роттона имеюсь я. Я, мистер Эбо, разумный катализатор. Я тот, кто ускоряет все процессы и придает им желаемое направление. И я тот, кто искренне печется о здоровье и процветании планет. Вы для меня – элементы второстепенные. В лучшем случае. И, стоит мне захотеть, рагезтам не придется прилагать и мизера усилий, чтобы одолеть арголийцев. Один мой приказ, и против вас поднимутся все живые исконные формы Роттона – от вирусов и бактерий, до растений и животных. Заешь, сколько времени займет мутация, превратящаяся для вас в природную гильотину? Несколько несчастных часов. А потом еще сутки-двое. И планета себя очистит. Потому, что для нее интервенты и смертельные враги – именно вы, а вовсе не трансформеры!
- Я! Не! Верю! – Он отчаянно, как за соломинку, хватался за свое отрицание.
- А и не надо. – Равнодушно откликнулась она. – Я намерена отпустить тебя. С тем, чтобы ты донес соратникам мой ультиматум. Вы добровольно складываете оружие и сдаетесь. Затем подвергаетесь процедуре очистки памяти и живете себе дальше, как ни в чем не бывало. Работаете, учитесь, детей растите. Единственное, что отберут у вас безоговорочно – военную технику, и действующую, и ту, что в резерве. И новую разрабатывать вряд ли уже разрешат. И, да, цивилизацией вашей будут пользоваться. Говорю откровенно и прямо. Но, в разумных рамках и никак себя не проявляя. Вы просто ничего об этом знать не будете. Как и о том, что существуют на свете трансформеры и иже с ними. Вот так вот, господин главнокомандующий Западным Легионом, Эбо Далетт!
- Если мы не согласимся?.. – Начал он. Но она прервала:
- Ваше право! Тогда я объединюсь с Роттоном. И для вас наступит конец. И смерть будет ужасной, можешь не сомневаться. А потом рагезты подержат планету десяток-другой лет на карантине. И внедрят новое население. Послушное. Сговорчивое. Без проблем! – прикрыла ладошкой вырвавшийся зевок. Потянулась гибко, прищурила глаз лукаво:
- За то, что добрый Эбо пожалел маленького несчастного зверька, зверек ему тоже пытается сейчас помочь. Но насильно, конечно же, не сможет.
Его глаза едва не вылезли из орбит.
- Этот сон?!!
- Да, Эбо, да. – Кивнула она улыбчиво. – Мы с тобою вместе прогулялись по закоулкам твоей памяти.  Ты очень мне помог. Благодарю.
- Позор мне! – Он согнулся, схватившись руками за голову. – Позор навсегда! Но как же у тебя получилось? Почему не сработал чип?
- А я ничего тебе и не внушала, Эбо. – Пожала плечами девочка. - Я всего лишь зашла к тебе, в твои видения. На огонек. А ты меня сам приветил. И сам все показал. Разобравшись в подноготной одного механизма, мне ничего уже не стоило самостоятельно вычислить и обнаружить остальные.
- Обнаружить, не значит – уничтожить! – Запротестовал он.
- Ты опять забываешь о ресурсах планеты. – Возразила она, терпеливо, но с легким раздражением. – Мне объяснять тебе, как ребенку малому, какое разнообразие животных форм, от огромных до мизерных, таится в её просторах и недрах? И, если организовать их, сплотить, зажечь единой целью, превратятся ли они в орудие? Иными словами… - Она хихикнула, подмигнув, чем окончательно огорошила арголийца, - … в отмычку! Добьются они своего, а?.. Ну, а после, на закуску, небольшие такие направленные сейсмические колебания. И вот на месте годами сооружаемых проходов и тоннелей мы созерцаем многотонную толщу девственной почвы. А ваши установки превращены в залежи не особо полезных ископаемых где-то в её глубине, не больше….
- Да кто ты такая, во имя всех демонов Ада?!! – завопил он, вскакивая и надвигаясь на нее с кулаками. Открытая ладонь девочки плавно качнулась навстречу. Арголийца отшвырнуло назад, вжало в сидение. И – ни пошевелиться, ни, даже, головы не оторвать. Аля встала, слегка наклонившись вперед, сверлила пленника почерневшими провалами глазниц. Хмыкнула надменно, снова уселась.
- Я представляю интересы Роттона, арголиец. Можешь считать меня космическим миротворцем. Я хочу, чтобы это солнце светило по-прежнему. А его планеты по-прежнему двигались по установленным орбитам. И чтобы они жили, и жизни этой по-своему радовались. Равновесие и баланс, арголиец. Равновесие и баланс!.. Вот вы себя, почему арголийцами именуете, знаете?.. Нет, нет, молчи, - сделала запрещающий жест, - на гипотезы времени не осталось. Правда состоит в том, что вы – потомки коренных жителей Аргола. Ныне покойного, ваших предков стараниями. Рагезты набрели на эту умирающую цивилизацию, погрязшую в саморазрушении и внутренних раздорах. Отобрали наиболее здоровых и приспосабливаемых. И переселили сюда, на девственный тогда Роттон. Здешнее население не в счет, оно было слишком малочисленным, чтобы играть хоть сколько-нибудь значительную роль.
Снабдили они вас необходимым для выживания техническим минимумом и, по большому счету, оставили в покое…. Видать, на слишком долгий срок. Да еще и не позаботились о генетической корректировке. Пустили, так сказать, на самотек. Вы обжились, приспособились, преуспели. И за старое взялись!.. Вот теперь вам крылышки, как следует, подрубят. Это при условии, что мое непосредственное заступничество принесет плоды, и твоих соотечественников согласятся в живых оставить…. Теперь ясно?!
Он кивнул, покорно и обреченно. Проговорил тихо.
- Если меня не послушают?..
- Заказывайте гроб. – Отрезала она безапелляционно. – А уж сопровождение музыкальное Роттон вам обеспечит. Будут и трубы, и литавры. Гарантирую…. Слушай внимательно, Эбо. Условия у меня такие. Жители, согласившиеся подвергнуться чистке, обязаны собраться на центральных площадях ваших населенных пунктов. При себе не иметь никакого оружия. Даже самого условного и маломощного. И удалить чипы не забудьте. Чтоб мозги омлетом не запеклись. На все про все я даю вам шестьдесят планетарных часов. Время пошло, Эбо.
Повернулась, хлопнула в ладоши. Позади, в стене, открылся проход. В комнату вошли два андроида. Остановились.
- Твой почетный караул, господин посредник. – Усмехнулась девочка. – Проявляй к ним уважение и веди себя смирно. Тебя сопроводят и посадят в модуль. Ты свяжешься со своими соплеменниками. Добьешься беспрепятственной посадки. Дальше – действуешь по обстоятельствам. Дай бог, чтобы все у тебя вышло. Глупо и неправильно, из вполне качественной жизни и жестокой гибели, выбирать смерть. Но, так или иначе, выбор за вами.  – Внезапно, выражение её лица изменилось. Она посмотрела на него с искренней и глубокой тоской. Облизнув губы, прошептала:
- Я не зверь, Эбо. Я хочу, чтоб вы жили. Пойми. – Провела по лицу ладонью, махнула стражникам. – Уводите!
Арголиец неуверенно поднялся. Поглядел с невольным уважением. Поклонился молча. Вышел.
Аля вытерла глаза. Перевела дух. Стукнула кулаком по спинке кресла, трансформировав его в лежанку. Растянулась на животе, подперев голову руками. Активировала визифон.
 - Крекс, пекс, фекс. – Проворчала. – Понаблюдаем теперь, сориентируемся. И руку будем держать… на пульте!
                *   *   *
- Что ж ты, мерзавец, наделал?!! Да я сам тебя расстреляю, как предателя и перебежчика! Без разбирательств и трибунала, своими руками, понял?! – средних лет военный в серой униформе Воздушного батальона, размахивал кулаками и порывался наскочить на облокотившегося о стену, устало наблюдающего Эбо. Двое товарищей не давали ему добраться  до противника, загораживая собою потенциальную жертву. Наконец, выплеснув гнев и выдохшись, мужчина отошел в сторону, с силою грохнув по столешнице, закрыл рукою лицо. Эбо вздохнул, устремил следом воспаленные, налитые кровью глаза.
- Файли, я знаю, что говорю. Мы с вами не имеем право решать судьбу общества, исходя из субъективных соображений. Мы не имеем права лишать жизни ни в чем не повинных детей и женщин. Обрекать их на верную гибель, отобрав единственный шанс!
- Да о каком шансе ты распинаешься?! – прокричал тот в ответ, замахнувшись, но повторной попытки наброситься не сделал. – Они же нас как консервы использовать собрались. Банки с тушенкой ходячие! И это жизнь, я тебя спрашиваю? Это, по-твоему, жизнь?!!
- Я не согласен все равно. – Твердо выговорил Эбо. Да, кто-то из нас погибнет. Но другие выживут. В любом случае, мы не можем брать на себя роль судей и палачей. Не. Имеем. Права. Слышишь меня, Файли?! Наше самоубийство бессмысленно. Роттон будет заселен заново, в кратчайшие сроки.
- Тебе внушило эти бредни то проклятое существо? – с ненавистью подал голос еще один арголиец. – Почему ты не разделался с нею? Хоть какая-то польза была бы. Почему повел себя, как ничтожный трус? Ты нас всех опозорил!
- Никто из вас бы с нею не справился. Имей вы даже целый арсенал под рукою. – Эбо отвечал грустно и уверенно. Заглянув каждому в глаза, продолжил с обреченным вздохом:
- Когда бы увидели вы и прочувствовали то, что довелось мне, вы не сотрясали бы сейчас воздух этими пустыми речами. Не строили бы иллюзий и не размахивали кулаками вхолостую! Это не обычное создание из плоти. Это средоточие силы столь могучей и древней, что в сравнении с нею наши способности и мощи, как потуги муравья перед океанскою волной…. Информация по установкам проверена?!
- С минуты на минуту доставят результат, - тихо отозвался секретарь.
В дверь осторожно постучали. На пороге возник солдат, вошел. Отдав честь и прищелкнув каблуками, выложил на стол папку с отчетами. Развернулся, отсалютовал, вышел. Председатель стер со лба проступившие капли пота, прошел на свое место. Сел. Раскрыл документы, пробежал глазами. Охнул. Откинулся на стуле, хватая воздух, дергая ногтями ворот кителя. Простонал глухо:
- Дьявол подери! – Подтолкнул папку товарищам. Один за другим члены Экстренного Совета, просмотрев её содержимое, застывали неподвижно, схваченные ступором боли и отчаяния.
- Значит, правда все-таки! – Прошептал один помертвелым, безликим голосом. Председатель методично выстукивал по столешнице костяшками пальцев. Проговорил:
- Подготовьте срочное заявление. Пусть население решает. Мы подчиняемся воле народа. Выполняйте.
Члены Совета понуро поднимались. Расходились молча, страшась глянуть друг другу в лицо. Теперь они должны донести эту жуткую весть до тех, кто надеется, верит, ждет. Должны выслушать обвинения и проклятия. Пережить непонимание и презрение. Оповестить всех, до последнего совершеннолетнего жителя. А дальше – пускай принимают решение. Времени в обрез. Обозначенный срок истекает завтра, в семь часов утра. Они обязаны успеть.
 
                *   *   *
- Ты что себе позволяешь, Алира?!! – Уже минут десять, как он безостановочно ревел и бранился с экрана, яростно сверкая глазами. Аля стояла перед визифоном навытяжку, смиренно благодаря в уме высшие силы за многомиллионные километры разделяющего их расстояния. Страшно вообразить, что было бы, очутись они сейчас рядом. Свят-свят и чур-чур, иногда разлуки случаются весьма и весьма кстати!
- Хамка малолетняя! - продолжал он орать увлеченно, - Ты что это возомнила о себе?! Да я с тебя шкуру спущу мелкими полосками. Еще раз такое устроишь!..
- Краасс! – Аля отважилась вклиниться в этот несущийся поток. – Я умоляю тебя, Краасс! Не соглашайся на истребление. Ну виноватая, да! Ну делай со мной, что хочешь! Но зачем уничтожать готовую, развитую инфраструктуру? Неужели вы настолько в себе не уверены, чтобы жертвовать такими великолепными ресурсами во имя каких-то там воображаемых осложнений в будущем?! Вы лишите их возможности сопротивления, сотрете воспоминания, проведете кодировку. И все. Пользуетесь дальше, без издержек и дополнительных хлопот. Отчего они не хотят меня слушать, я же это для вас делаю?! Для вас! Услышь, наконец…
- Помолчи девочка, - он успел за время её монолога немного поостыть, и теперь говорил почти спокойно, лишь несколько отрывистее обычного. – Меня твои эмоции не интересуют. Предоставь факты и расчеты.
- Расчеты таковы, - Аля вынудила себя успокоиться, хотя ей до одури вопить хотелось. Именно вопить и ногами бухать, чтоб достучаться. Заставить прислушаться, внимание обратить. – Защитная мантия нейтрализуется. Боевые катера занимают позиции в оговоренных точках на приемлемой высоте. Собравшиеся жители обрабатываются. После процедуры их погружают в длительный сон и корректируют подсознание, устанавливая дальнейшее поведение. Тогда же производится изъятие оружия и техники. А Роттон самостоятельно избавляется от оставшихся несогласных.
- Уточни.
- Вирус. Крайне вирулентен. И так же избирателен в пристрастиях. Убивает в течение часа. За последующие сутки тело полностью разлагается, включая волосы и кости. Отобранные особи получают вакцину. Ничего сложного и заумного, мы распыляем её над местами сборов. Отказавшиеся – вымрут и исчезнут с лица планеты. Остатки вируса самоуничтожатся. Все.
Краасс выразительно покрутил у нее перед носом кулаком. Процедил сердито:
- Ладно. Умудрилась убедить. Но в бутылку лезть не смей. Не соглашаются с доводами, не реагируют, вежливо улыбаешься и связываешься со мной. Со мной, поняла, нахалюга?! А не то месяц у меня синяя ходить будешь, запомни!
- Да… хозяин! – с обидой ответила она. Опустила голову. Отвернулась. Постаралась незаметно смахнуть предательски набежавшую слезинку. Но он увидел.
- Не вздумай рыдать, малышок! У меня и без твоих водопадов забот полон рот. Раз взялась за дело так бескомпромиссно и самостоятельно, сама будешь и до ума его доводить. Не выгорит – не обессудь. Расплачиваться сполна придется.
- Хорошо. – Прошептала беззвучно, не подымая взгляда.
- Делай, девочка. – Скомандовал он. – Делай. Но об ответственности не забывай.
Аля кивнула. Проговорила несмело, тихонько:
- Я очень скучаю….
- Потерпи, котенок. – Его голос смягчился. – Скоро увидимся.
- Как скажешь, - ответила покорно. Ступив ближе, приложила дрожащую ладошку к полотну экрана. – Я люблю тебя!
- Любишь, проблем не создавай! – отрезал он. – До встречи, малыш.
- До встречи. – Аля выключила визифон. – Уселась на кушетку. Утирая капающие слезы, попросила закрыть наглухо окно и заблокировать вход. У нее осталось несколько свободных часов. И она постарается использовать их с максимальной пользой. А именно – поспать немного. Краасс есть Краасс. Тут реви не реви – выход один. Успокоиться. Отдохнуть. И – за работу. С новыми силами и прежним прилежанием.
                *   *   *
Всю ночь напролет шел дождь. Грохотал по крышам ливневыми потоками. Стучался в запертые оконные ставни. Гулко сбегал по водостокам и уходил в дренажные канавы, смывая скопившуюся пыль, освежая и очищая воздух от витающего в нем до сих пор въедливого запаха смерти. С первыми проблесками зари ливень прекратился. А потом над городом взошло солнце. Как и бессчетное количество предыдущих рассветов. И осветило собою, и заполнило, и затопило мелодиями и отголосками – шелестом омытой листвы, птичьим сварливым гомоном, журчанием городских фонтанчиков, задорной перекличкой спешащей на учебу ребятни, церемонными приветствиями взрослых. И начался обычный день, по-летнему теплый и радостный. И жизнь потекла себе дальше открыто и оживленно, навсегда позабыв за невидимой и непреодолимой чертой всю ту жуть и безвыходность, что изводили и мучили планету вплоть до вчерашнего скоротечного финала.
Вышагивая извилистыми узкими улочками, выложенными брусчаткой и мозаикой разноцветной плитки, Аля с интересом рассматривала окружающее. Пейзаж сильно напоминал степенные провинциальные городки Германии или Нидерландов, - остроконечные черепичные башенки, балкончики и высокие веранды увиты лозами, неотличимыми от  резного декоративного винограда. Подчеркнутая, истовая чистота. Удивительное и колоритное сочетание старины времен историй Андерсена и современности. Вместо привычных земному глазу машин – передвигающиеся по воздуху гондолы. Схожи с модулями рагезтов, но гораздо тихоходнее. На крышах сказочных пряничных домиков лепятся приемники-антенны. В небесной вышине время от времени величественно проплывают дирижабли. Проносятся длинные узкие силуэты фиотов, аналогов наших самолетов. Главное отличие – фиот способен зависать на месте и разворачиваться, подобно земным вертолетом, так же, как и совершать посадку на небольших, ограниченных площадках.
Что же до горожан…. Если придирчиво не всматриваться и детали не цеплять, то принять их за людей, что в ладоши хлопнуть. Средний рост – метр восемьдесят. Цвет волос – все оттенки светлых, от блонда и до медно-рыжих. Разрез глаз несколько удлинен. Черты лиц мелкие и какие-то птичьи, заостренные. Аля хихикнула, смекнув неожиданно – ни разу ей не попался полный и круглолицый арголиец. Сложением все они без исключения склонялись к сухощавости. А точнее, по меркам человечьим, к откровенной худобе. Но не от того, что больные или изможденные, а просто по физиологической своей природе.
- Юная леди, позавтракать не желаете? У нас сегодня отличное наинежнейшее творожное суфле, заварной крем, восхитительный ягодный чай и колобки с корицей!..
Повернувшись на зов, она улыбнулась. Подошла. Хозяин крошечной, но очень симпатичной и уютной харчевни, уважительно поклонился, приглашающе вытянул руку.
- Где откушать желаете? В зале или на воздухе?
- Лучше снаружи. – Решительно заявила она. – Нынче так хорошо. Свежо, но совсем не холодно.
- Да-да, - поддержал он, старательно сервируя завтрак на плетеном оранжево-желтом столике под навесом из цветущего плюща. – Ночью случилась ужасная гроза. Мои девочки испугались не на шутку. От страха уснуть не могли, а электрика в целях безопасности выключилась. Но, слава богам, обошлось без особых проблем и, главное, последствий. Соседи говорят – нигде никаких обрывов, аварий или поломок. Не иначе, благословение свыше!
- Истинно, - подтвердила Аля с улыбкой. Расположилась под тенистым зеленым шатром. Поставила рядом на лавочку кружевной круглый ридикюльчик, прислонила цветастый зонтик-трость.
Разумеется, её внешность на их фоне отличается. Но в глаза не бросается. Заботами самой Али. Соломенная изящная шляпка с широкими ажурными полями, дополненная газовыми сборками короткой вуали, достаточно затеняет верхнюю часть лица. Нос, губы и линия скул искусно подкорректированы гримом, чтобы максимально походить на арголийку. Стройная Аля и так, а более выразительные, чем у местных девиц формы надежно скрывает пышное, нарядное платье. На руках – кружевные белые перчатки. На ногах – сафьяновые яркие туфельки. Мелькая из-под длинного подола, посверкивают игривыми светлячками, пуская крошечные солнечные зайчики.
Как здесь, все-таки, мирно, спокойно, уютно и обстоятельно. И ни сном, ни духом, не ведают поселенцы Роттона о том светопреставлении, что творилось в округе не далее, как вчера днем.
Произошло все, как она и предвидела. Большая часть мирного населения не захотела погибать, пусть и во имя благородных целей, а предпочла сдаться. Воинская верхушка, в полном составе, от возможностей капитуляции отказалась. Не дождавшись обещанного Алею конца, они покончили с собою, одновременно приняв яд. А, кроме того, умерли и все, не явившиеся в места сборов. И в груди опять щемит так противно. Опять эта болезненность накатывает болью. Переигрывать поздно. Да и не во что переигрывать. Но ей жаль. И тех, безымянных для нее. И одного, которого узнала, возможно, излишне близко. Эбо погиб. Ничего не поделаешь. Грустно. Но это – его выбор….
- Здравствуйте, госпожа! – Тоненький детский голосок прощебетал рядышком. Аля посмотрела. Напротив стояла очаровательная девчушка с круглым деревянным подносиком, на котором возвышался керамический белоснежный заварочный кувшинчик с крышкою, чайная пиала и розетка с цветочным медом. Девчушка проворно и аккуратно выставила все это на столик перед гостьею, присела в реверансе.
- Приятного аппетита, госпожа!
- Спасибо. – Ласково поблагодарила Аля. – Поинтересовалась приветливо. – У тебя же сестричка есть, правда?
- Да. А как вы узнали? - Удивился ребенок.
- А у меня глаз такой. Внимательный и хитрый. – Рассмеялась Аля. – Знаешь, похоже, у меня для вас найдется кое-что интересное. Ну-ка, зови сюда сестренку!
Девчушка взволнованно всплеснула ручонками, унеслась. Аля глянула вслед. Извлекла из ридикюля два серебряных, тоненьких браслетика, оформленных в виде цветочных веночков с лепестками-самоцветиками, и покрытыми цветною эмалью резными листочками. Перепроверив, не следят ли за ней, прошлась пальцами по головкам цветов, ритмично, с усилием нажимая. Отложила, усмехнулась удовлетворенно. То, чем она занята сегодня, микроскопическая капля в безбрежном океане. Ну и ладно! Зато, вот этим несмышленышам, как и еще кому-нибудь, повстречавшемуся ей в ближайшие дни, повезет прожить свою жизнь спокойно и полно. И никогда не столкнуться с ужасом по имени трансформер. Заключенные в браслеты датчики, такие же, как у её Славы, помогут им избежать страшной участи. Они незаметно проникнут в тела своих носителей и защитят. А, вместе с хозяевами датчиков, под защиту подпадут и ближайшие члены семей. Родители, супруги, дети до наступления совершеннолетия. Аля в душе возблагодарила строгие правила трансформеров, и полнейшее им подчинение любого индивидуума рагезтянской среды. Избранная для продолжения рода особь не должна страдать душевно из-за преждевременной утери своих родных и близких. Это может негативно отразиться на здоровье, в том числе, и моральном, и – продуктивности. Никакого благородства и пустой жалости. Но, Але сейчас на руку. Весьма.
Девчушка возвратилась, ведя за собою сестру. По виду, младше её на год или два. Напустив на себя строгий вид, Аля спросила:
- Вы послушные девочки?
- Да! – хором ответили малышки, разглядывая её во все глаза.
- А папу не огорчаете? Помогаете ему?
Они дружно закивали.
- Ну, тогда у меня есть для вас маленькие подарочки. – Аля жестом фокусника протянула девочкам украшения. Те заахали, заойкали. Тут же надели и принялись рассматривать, восхищаясь и хвастаясь друг перед дружкой.
- Одна просьба, барышни! – провозгласила Аля настоятельно. И. когда две пары глаз выжидающе уставились на нее, проговорила, напустив на себя торжественный и серьезный вид:
- Первое. До моего ухода не показывайте подарки родителям. Чтобы не смущать их. Хорошо?
Девчушки разом кивнули.
- Второе. – Она с таинственным видом наклонилась. Поманила пальцем. Когда придвинулись, продолжила. Тихо и внушительно.
- Это не простые украшения. Это настоящие волшебные талисманы. Их нельзя терять, отдавать или дарить. И тогда они защитят вас от любого несчастья, и всю вашу семью  тоже. Хорошенько запомнили?!
Девочки переглянулись. Снова закивали, глядя на Алю с восторгом и благодарностью.
- Вот, и договорились. - Расцвела она довольною улыбкой. – Ну, а теперь, - кыш домой! И ни кому ни гу-гу, пока не уйду, гаврюши!
Сестрички одновременно повернулись, прыснули прочь.  Только башмачки по дорожке замелькали. Да платьица взвились воздушными шлейфами красок.
Аля заулыбалась им вслед добродушно. Налила себе еще пахучего терпкого чаю. Взяла колобок, надкусила.
- М-м-м…. Как вкусно!
                *   *   *

- Ба! Да поглядите вы только, кто к нам явиться изволил?! Тот самый. Единственный неподражаемый. В воде не тонет, в огне не горит, дьявол меня раздери!
Широко улыбнувшись, Носферату шагнул навстречу высоченному светловолосому богатырю в кожаных доспехах вольного наемника. Крепко обнял, хлопнул по плечу.
- Ноэл, проныра ты старый! Какими судьбами занесло? Я бы голову положил на то, что вы с ребятами где-нибудь на западных окраинах промышляете.
- До недавнего времени все так и было. Двое суток назад приказ пришел срочный. Командирам бригад явиться за новыми распоряжениями. Я своих кликнул. Межпланетник подрядил. Немного болтанки между Юнолою и Тэдосом, и вот мы на месте. Сказано, ожидать до вечера. Я так понял, пока остальные не подтянутся. Ты не в курсе, что тут стряслось?
- Самая общая информация. Очередное масштабное вторжение, насколько осведомлен и судить могу. И вот еще, Ноэл, как там, на Нордоке дела, а?
- А-а, вот они что удумали…. – Светловолосый глянул на него исподлобья, дернул головой. – Неймется, значит. Шило в заднице играет. Для Нордока у них кишка тонка. Подавятся, это я тебе говорю!
- Раньше бы подавились, - Носферату невесело покачал головой. Раньше бы триста раз подумали, прежде чем соваться. Сейчас у них козырь неслабый появился. Вот и возомнили о себе, видать. Короли космические! – выплюнул ядовито.
- Ты про девчонку эту странную, что ли?
- Ого, а молва уже и до ваших краев докатилась? – Нэттэ не удержал смешок. Ноэл поморщился.
- А что такое космос, по-твоему? Один сплошной базар горластый, и мешанина. Не успеют на одном конце галактики… ну, ты меня понял. На втором уже в красках расписывают, что да как там у них приключилось.
- Я думаю, проще будет нас познакомить, Носферату. – Прожурчал из-за мужских спин насмешливый девичий голосок. Оборотень и его собеседник, как по команде, развернулись. Аля сидела на краешке стола, приветствуя их торжественно поднятым кубком.
- Ты… откуда здесь? – Промямлил Носферату растерянно. В этом пристанище наемников, привилегированных прислужников и полукровок появление лица женского пола, да еще такого полета, грозило обернуться нешуточным фейерверком эмоций и страстей. Девочка, казалось, не испытывала ни малейшего смущения или неудобств. Поставив кубок на столешницу, она плавно соскользнула со своего импровизированного сидения. Подошла. В упор разглядывала приятеля Носферату. Улыбнулась, холодно, будто предупреждая.
- Давненько хотела узреть наяву, как же выглядит чистокровный представитель Великого Нордока. Надо сказать, разочароваться не пришлось. – Сверкнула пронизывающим взглядом. – Но и ничего «сверх» я в нем тоже не обнаруживаю. Ничего устрашающего, должна признать. – Склонила головку набок, сронила усмешку. – Враждуем или дружим?
Ноэл пораженно глядел. Носферату коротко засмеялся.
- Да-да, дружище, перед тобой та самая «странная». Советую быть паинькой и хорошим парнем. Сердить эту крошку совсем не рекомендуется.
- Загрызет? – Криво усмехнувшись, выговорил наемник.
- Испепелит. – Ласково ответствовала ему девочка. – Проще. Надежнее. И физическое воздействие исключается. Другими словами – руки марать не нужно. Ну, так как, разведчик?
- Дружим, наверное. – Пробурчал тот неуверенно.
- Респект! – откликнулась Аля бодро. Смерила глазами оценивающе, сменила гнев на милость.
- Я вообще-то голодная, товарищи мужчины. А ваша забегаловка ничем, кроме этой склянки не совсем свежего коктейля порадовать не смогла. Может быть, возьмете шефство и накормите, для разнообразия?
- Что, прости? – Уставился на нее Ноэл обалдело.
- Повторяю для умных и славящихся быстротой реакции. Я чертовски хочу есть, а, кроме этого, у меня к вам господин Ноэл, серьезный и обстоятельный разговор. Поэтому было бы просто замечательно, если бы вы, вместе с неподражаемым моим учителем, отыскали для всех нас местечко покачественнее и побезопаснее. Я – в плане отсутствия нежелательных посторонних ушей. Найдется такое в округе ближайшей?
- Алира, - подал голос Носферату задумчиво. – Твоя внешность, девочка, активизирует эту самую округу задолго до нашего с тобой посещения любого мало-мальски приличного заведения. Ты уверена, что твой покровитель не осведомлен уже о не особенно правильном и осмотрительном твоем времяпрепровождении.
- Уверена. – От улыбки Али снова повеяло ледяным холодом. – Пошли.
Подхватив с кресла у стойки черный длинный плащ, она проворно набросила его на плечи. Глубоко надвинула капюшон и скорым шагом направилась к выходу, не оглядываясь на заторопившихся следом приятелей.
- Ни фига себе, девчоночка! – Проворчал Ноэл, подталкивая друга локтем в бок на ходу. Носферату, вместо ответа, хмыкнул философски.
                *   *   *
- Насколько мне известно, Ноэл, именно у тебя есть право беспрепятственного посещения Нордока. – Расправившись со своей порцией в рекордно краткие сроки, Аля привычно забралась с ногами на диван, устроилась в уголке, подсунув под спину подушку. Откликнувшись на изучающий взгляд Носферату, пояснила:
- Ноет, зараза. Которые сутки на ногах постоянно. Скоро рухну где-нибудь прямо посреди коридора. Поглядев на осклабившегося со значением Ноэла, отрезала. - Шутка! Друганы оборотни. Плохая и несмешная, но – шутка. К делу, господа, к делу.
- Слушаю внимательно и с некоторым удивлением. – Проронил наемник. – Да, я могу посещать Нордок, но стараюсь это делать как можно реже. Мои бывшие соплеменники не горят желанием общаться с перевертышем. Или тебе не рассказывали до сих пор, как у нас к перебежчикам относятся?
- Ну отчего же? – она пожала плечами невозмутимо. – И, тем не менее, ты бываешь там регулярно.
- Обстоятельства заставляют… - начал он натянуто. Аля перебила:
- У меня есть точнейшие сведения о том, что очередной рейс состоится не далее, как завтра, после срочного совещания и получения ценных указаний от нашего общего начальства. Отправишься ты на этом же зафрахтованном катере, что доставил твою команду сюда, и пробудешь на планете не меньше недели.
- Ого! – Крякнул Ноэл. – А откуда информация? Я никого в планы не посвящал…. Но это же чисто приватная поездка. Семью повидать. И то, с оглядкой.
- Мне нужно, чтобы ты взял с собой пассажира, - проговорила девочка непререкаемо. – И провернул все так, чтобы о нем никто не узнал. Включая твоих воинов. Вообще-то оборотни своих не выдают, но всяко случиться может. Они же…
- Они же предатели, сказать хочешь! – Прогремел Ноэл, приподнявшись. – Попридержи язык, милочка. Не знаю, кто ты там такая. Откуда взялась, и какой силой владеешь. Но прошу во имя всех богов, меру знай. Ладно? Будь ты мужчиной, тебе уже крепко не поздоровилось бы за такие речи, поняла?
- Приму к сведению. – Улыбнулась она сдержанно. – Но советую и тебе держать в узде эмоции, разведчик. Не к лицу воину столь бурно реагировать на слова пособницы трансформеров. Или ты ждал, что я, в реверансах вытанцовывать тут буду? Не думаю, что кто-либо из них разговаривал бы с тобою подчеркнуто вежливо и уважительно.
- А, так девчушка себя рагезтянкою мнит, Носферату. – Ноэл покривил губы. – Тогда ясно все. – Встал, наклонился вперед, приложив ладонь к груди.
- Прошу вашего прощения за излишне дерзкий тон, госпожа фаворитка. Недостойный вояка не обладает изысканными манерами избранных. Извините великодушно.
- Перестань паясничать! – Увидев, как вспыхнуло её лицо, Нэттэ быстро пересел к Але. Взял за руку, проговорил:
- Тихо-тихо-тихо. Разошлись и успокоились. Не знаю, что ты замыслила, девочка, но обязан предупредить. Во-первых, я ручаюсь за честность и порядочность моего друга, равно как и за его высокий профессионализм. Второе, ни он, ни я не согласимся на что-то, могущее нанести вред Нордоку или его населению. Поэтому трижды подумай, прежде чем обращаться за поддержкой. Если ты собралась заслать на планету шпиона, мы тебе не помощники. Рагезты никогда не посмеют требовать от наемника совершить поступок, опасный для его мира, прямо или косвенно. Это жесточайшее табу. Только на этих условиях мы согласились сотрудничать с ними.
- А отчего вы не хотите объединяться официально? – Аля спрашивала у Ноэла, никак не среагировав на увещевания телохранителя. – Ваш мир был бы гарантированно защищен, равно, как и семьи… и женщины! – сделала ударение.
Он  размышлял с минуту, вздохнул тяжело.
- Я частенько задаю себе тот же вопрос. И, как видишь, сам работаю на трансформеров. Но, ведь, они же и при таких обстоятельствах не перестают разглядывать меня в роли потенциального бифштекса.
Аля улыбнулась лукаво.
- Не все, а только некоторые. Те, что женской половиной именуются. У большинства этих господ четкое распределение вкусовых приоритетов. Но. Не припоминаю ни единого факта, чтобы от руки или иных частей тела трансформера пострадал хоть один союзник-единорог. В ответ на дружный хохот оборотней уточнила. – Я подразумевала зубы. А вы?
- Ну и мы присоединяемся! – всхлипнул сквозь приступ хохота Ноэл. – Тем более, поговаривают, у этих индивидуумов они растут не только во рту!
Носферату с маху огрел его кулаком по спине.
- Заткнись, придурок! Нашел с кем подробности обсуждать.
Но Аля, казалось, не обиделась и не смутилась:
- Я, все же, рискну возвратиться к основной теме. Отчего, Ноэл?
- А тебе понятие свободнорожденный говорит о чем-то? – ответил он вопросом на вопрос. – Мы согласимся, а они тут же запишут нас своею скотиною домашнею. С кучей повинностей и нулевыми правами. А еще через поколение селекцией займутся и наклеют несмываемый такой ярлычок с надписью «раб». И пиши, пропало. Оборотни, как нация, вымрут на корню.
- Или, наоборот, укрепятся. – Настаивала Аля упрямо. – Посуди сам, что вы там, на Нордоке, имеете. Сельхозпоселения. Медицина примитивна. Технические возможности ограничены до мизера. Связи с другими мирами…. Ими пользуются лишь наемники, навроде тебя. Остальные живут, будто в каменном веке. Ваша цивилизация замерла. А ведь у вас колоссальнейший потенциал. С помощью трансформеров вы достигли бы поистине заоблачных высот. Притом, в кратчайшие сроки. И потом, с этими своими теориями на счет селекции…. Ты же сам себе противоречишь, Ноэл. Они нуждаются в вас, в наипервейшую очередь, как в воинах. А это означает – в ваши руки попадает оружие. Оружие и военная техника. И, если с вами начинают вести двойную игру, у вас всегда есть шанс отстоять себя. Шанс куда более реальный, чем сейчас, когда единственная ваша защита – силы самого Нордока. Но не сможете же вы постоянно прятаться за спину планеты, как дитя за вечного родителя. Представьте, что барьер этот сломлен. Что вам останется? Взяться за руки и дружно себя жизни лишить, как тут некоторые уже пытались недавно? Или, и в самом деле, в марионеток дрессированных превратиться? Потому что, при таком раскладе, рагезты нянчиться с вами не станут. Сам знаешь.
- Тебе бы агитатором работать, - усмехнулся он криво. – На мозоли давишь безошибочно. Так что у нас за пассажир наметился?
- Пассажирка, - поправила девочка. – И вашей породы, между прочим.
- Что-о? – Але отчаянно захотелось прыснуть, такими одинаково ошеломленными выглядели их лица. Первым в думающее состояние вернулся Носферату.
- Где ты откопала её, мне понятно. Непонятно, как умудрилась вывести оттуда. Те, что попадают к нему в гарем, считаются обреченными. Рабыню забрать не позволят, и обойти охрану нереально.
- Если ты не рагезт, и тебе не презентовали её в качестве небольшого поощрения! – Обрубила Аля несколько раздраженно. – Вместо того чтобы разглагольствовать вхолостую, и время терять, я хотела бы услышать четкий ответ. Берется твой товарищ доставлять мою находку по месту её непосредственного жительства. Или кишка тонка, голову морочить не захочет?
- Да откуда ж в тебе отравы столько? – Ноэл запустил пальцы в шевелюру, подперев голову рукой. – Поглядеть, так ребенок совсем. А говорить начинаешь – страшно делается. Это презрение, эта чернота!.. Это желание укусить первой, лишь бы больно сделать не успели!
- Страшно, говоришь? Ну, значит, бойся тогда, наемник. Что еще сказать могу?.. Твой ответ?
- Разумеется - да. – Он отвечал твердо. Аля поняла – не врет.
- Отлично. Я найду тебя завтра. До встречи, друзья-приятели. – Завернувшись в плащ, девочка, быстро вышла в сгустившиеся сумерки.
- Интересная малышка! – пробормотал Ноэл  с неприкрытым восхищением. – Грубовата, но, похоже, отлично знает, что делает. А уж мордашка… и остальное… выше всяческих похвал! М-да!..
- Ты хоть приударить за ней не вздумай от простоты душевной и чистосердечия. – Осадил его с усмешкой Носферату. – Боюсь, она так тебя отошьет, что потом долго кости по углам собирать будешь.
- Вот эта малявочка? Да, ну не ерунди ты, в самом деле, Нэттэ!
- Эта малявочка, как ты выражаешься Ноэл, при нашей первой знаменательной с нею встрече разделала твоего покорного слугу как профессиональный боец на ринге. В отбивную с румяной корочкой. Держи с нею ухо востро, дружище.
Ноэл поскреб затылок, молча вернул на место отвисшую челюсть.
                *   *   *
Небольшой потрепанный транспортник притулился в самом углу взлетной площадки. Погрузка была закончена. Немногочисленный экипаж уже занял рабочие места, готовясь к отправлению. Ноэл, нервничая, топтался у подъемника. Время поджимало. По использованию модуля предполагался строгий отчет перед владельцами, в том числе и скрупулезное соблюдение норм временного графика.
- Черт! Где же она?! – Недовольный возглас в сердцах вырвался вслух.
- За твоею спиной. – Шипящие ледяные нотки укололи иронией. Оборотень прыжком повернулся. 
В паре метров позади силовое поле трансперехода еще отсвечивало слабыми зеленоватыми бликами. Посреди круглой площадки – три кучно сбившихся фигуры. И одна из них – Ноэл едва не попятился от неожиданности – трансформер, стопроцентно! Лица всех троих скрыты капюшонами. Но он, и не присматриваясь, видит отчетливо. Две другие – женщины.
- Будем стоять и глазки строить? – Голос в голове откровенно насмехался. Ноэл поспешно указал на подъемник. Стоящая впереди, высокая девичья фигурка шагнула первой. Мужчина взял за локти вторую, пониже ростом. Несильно, но энергично подтолкнул. Та вздрогнула, вжала голову в плечи. Сделав несколько семенящих мелких шажков, тоже очутилась на подъемнике. Ноэл, оглядевшись по сторонам, запрыгнул на поползший вверх диск. «Отлично, кажись, обошлись без «хвостов», - мелькнуло в уме облегченно.
- Не «кажись», а так точно! – хихикнула девочка. Стянула капюшон, обернулась к спутникам. - Давайте за мною. Раскланиваться некогда!
Уверенно, будто сто раз тут бывала, двинулась по проходу. В десятке метров впереди раздвинулись створки шлюза. Блок для совещаний и переговоров, от остальных помещений на корабле отделен звуконепроницаемой изоляцией. Очутившись внутри, Аля скомандовала, повернувшись.
- Можешь снимать.
Мужчина отступил в сторону, уселся в кресло для отдыха. Не открывая лица, скрестил руки на груди. Его подопечная начала боязливо расстегивать кнопки плаща. Тонкие, белые до синевы пальчики заметно дрожали.
- Прекрати труситься, Тиа! – Аля раздраженно фыркнула. – Если б тебя хотели съесть, сделали бы это намного раньше. Сейчас бояться нечего. Понимаешь?!
Приведенная торопливо кивнула, продолжая путаться в кнопках. Капюшон от резкого движения упал на плечи. Увидав лицо, Ноэл рванулся к ней.
- Боги!
Худенькая светловолосая девушка, тоненько вскрикнув, отшатнулась, закрываясь ладонями. И, вдруг, бросилась на пол. К ногам сидящего мужчины. Сжалась в комочек, цепляясь за край его одежды, лепеча что-то вперемешку со слезами. Ноэл так и замер, остолбеневши.
- Что вы с ней сотворили? – Просипел яростно, когда дар речи вернулся.
- Мы – ничего. А, вот, предыдущий хозяин кое-что успел, к сожалению. – Поглядев в наливающиеся кровью глаза, прикрикнула:
- А ну, присядь, наемник. Ты мне еще тут кулаками размахивать рискни. Мигом вместо Нордока в больничку отправишься. До трех сосчитать не успеешь!
Полыхнувшее в почерневших глазах пламя моментально его отрезвило. Сжав у груди кулаки, Ноэл простонал убито:
- Господи, но она же ребенок! Ну, как же можно так?!.. – Скрипнул зубами, прорычал, - Хотя, чего еще от них ожидать. Кровососы чертовы!
- Полегче, приятель. – Индигово-синие глаза надменно смерили его. Мужчина смахнул капюшон с головы. Наклонился к скорчившейся девушке. Коснувшись ладонью соломенных прядок, произнес ласково:
- Все хорошо, Тиа. Не нужно бояться. Тебя никто не тронет. Ни-кто, я обещаю. Ты веришь мне?
Подняв на него заплаканные глаза, девушка тихонечко, часто закивала. Зэер улыбнулся уголками губ:
- Тебе знаком этот воин, Тиа?
Не отпуская край плаща рагезта, она повернулась опасливо, начала вглядываться.
- Ка… кажется…. – Выдавила, запинаясь. – Я видела его когда-то… давно…. Не помню!
- Тиа, милая, но, как же это?.. Ты не можешь не помнить! Ну посмотри на меня, девочка. Я Ноэл, друг Бата. Я гостил у вас часто… раньше. И в город на праздник тебя отвозил… Празднование Равноденствия. Главная ярмарка!.. Бат платьице тебе купил. Голубое-голубое, как небо  над Золоком поутру. И бусы из раковин…. Ты еще так радовалась тогда. Говорила… они поющие!
- По-ю-щи-е… - искорки проснувшихся воспоминаний оживили померкшие серые глаза. Девушка вытянула шейку, всматриваясь. – Ярмарка…. В Золоке. – бледные губы зажглись светом улыбки. – Это было там, дома! – черты полудетского личика вновь застлала тоска. – Это было давно…. Я думала, это сон такой… красивый! Ты… Ноэл?!
- Вспомнила! Девочка моя хорошая! Маленькая моя! Ну, конечно, это я. Я отвезу тебя домой. И тебя никто никогда не посмеет больше обидеть! Я клянусь тебе, Тиа! Никогда и никто!
Присев на корточки, он осторожно, упрашивающе протянул к ней руки. Но девушка снова отодвинулась. Замотала головой.
- Нет!.. Не хочу. Может быть, ты тоже врешь…. Как эти…. Как они!.. Сначала расспрашивали… ласково…. Говорили, что все хо… хорошо будет! – Она сморщилась. Из глаз потекли слезы. Спрятала лицо в руки, прислонилась головкою к коленям трансформера. – Это ужасно было! Противно! Больно!!.. Я умереть хотела…. Чтобы не чувствовать… не видеть…. А они… смеялись!.. Боже, я до сих пор их слышу! Они тут, в голове. Сейчас. Постоянно!
- Тиа! – голос Али обжег плетью. – Нельзя! Успокойся. Их нет. Ты никого из них больше не увидишь.
- Я не хочу уходить от вас. – Пролепетала пленница жалобно. – Мне страшно!
- Я вампир, Тиа. – Зэер наклонил голову. Произносил слова мягко, не отводя взгляда от глаз девушки.  – Со мною совсем небезопасно, пойми.
- Но ты же меня спас!
- Чтобы вернуть домой, глупенькая. Здесь не будет жизни для тебя. Всегда найдется кто-то, кому ты понравишься, заинтересуешь. А я не смогу быть рядом постоянно. И Алира не сможет. Понимаешь? Ты же хочешь жить, девочка? Очень хочешь, я знаю. У нас есть одна-единственная возможность спасти тебя. Отправить на Нордок немедленно! Завтра уже может быть поздно.
- Но…. Тогда я не увижу тебя!! – вырвалось у нее с мукой.
- Один-ноль! – Аля неожиданно хохотнула. Зажала себе рот рукой. – До чего предсказуемо, аж обидно! Бедняжка утеряла последние извилины и здравомыслие. И всего за сутки не особенно тесного общения. Обалдеть! Зэер, я уже вижу твой прижизненный памятник. С броской надписью на граните – «Благороднейшему из рыцарей Вечности от спасенных дам!» Давай-ка, мы вас тут оставим ненадолго, наедине, чтоб попрощались. Без созерцателей лишних. И ноги делаем оперативно. А не то нам игры эти долгонько аукаться станут!
Рагезт хмыкнул, качнул головой, соглашаясь. Ухватив Ноэла за запястье, Аля, не церемонясь, поволокла оборотня из отсека. Он нехотя повиновался. Очутившись за дверями, девочка заговорила настойчиво, не выпуская его руку:
- Ты себе глупостями голову не дури, ясно? Девчонку никто не насиловал. Собирались, это правда. Но на том и закончилось. Зэер её оттуда вовремя выхватил. Попросил себе, в качестве приза поощрительного. Хозяин согласился….
- Но Тиа говорит!..
- Правильно! Тиа говорит, что чувствует. А они напугали её, причинили боль. Мне, помню, в свое время тоже испытать довелось, как они с расстояния прикладываться умеют. Правда, тому моему кавалеру-неудачнику в итоге места мало было. Ну а девочка, чем ответить могла? А когда они энергию тянуть начинают, это бывает ой, как болезненно. Некоторые, кто послабее, с ума за минуты сходят от мучений.
- А… Тиа?!
- Нет. С нею обошлось, слава Разуму! Стресс сильнейший имеется. И в один момент он не пройдет. Но, если побольше заботы и ласки. И разговоров по душам. То она скоро выкарабкается. Я не обещаю, я гарантию даю.
- Спасибо тебе, Алира. – Стальные глаза богатыря повлажнели. - Мы, ведь, её похоронить уж успели. Она пропала четыре года назад. Я искал, где только мог. Но туда, во владения предводителя вашего, добраться возможностей, конечно же, не имел. А она осталась в живых. Это чудо. Настоящее чудо!
- Наверно, так тоже сказать можно. Да. Но я бы это назвала удачным стечением обстоятельств. Её, видать, держали в запасниках до совершеннолетия относительного. Чтобы… в возраст вошла. Ну а потом мы подвернулись. Кстати. В общем, ты меня понял.
- Да-да! – Забормотал наемник. – Я её семью извещу, сразу, как на нейтральную территорию войдем.
- Представляю! – Аля ухмыльнулась горьковато. – Завидую я вам немножко. Ну да нюни распускать не будем. Лучше кулаки подержим за благополучную развязку. – Пошутила, подмигнув. – Помогает, говорят.
Оборотень осторожно взял её ладони. Поднеся к губам, прикоснулся щекой, потом поцеловал.
- Спасибо тебе. Спасибо. Ты вернула жизнь не только этой девочке. Ты вернула жизнь её семье. Храни, тебя Разум.
- И тебя, Ноэл. Воин космоса. – Она улыбнулась, неожиданно смущенно. Забрала руки. Повернула голову на звук убирающихся переборок. Подошедший трансформер подал ей плащ. На немой вопрос в глазах Ноэла ответил уверенно:
- С девочкой все в порядке. Она выкарабкается.
Ноэл нерешительно протянул ему ладонь. Проговорил:
- Ты извини меня. Стереотип срабатывает. Но…
Зэер, с ухмылкой, хлопнул его по плечу. Оборотень охнул, не сдержавшись.
- Я кровосос, наемник. Такой, как и другие. И наша встреча тебе просто почудилась. Запомни!
Отвернулся, обнял Алю за плечи. Вместе они зашагали прочь. Ноэл, не шевелясь, смотрел вслед. Прошептал про себя с осознанным искренним удивлением:
- Ты – не они!.. Нет!
Глубоко вздохнув, отдал приказ системе задраить люк и приготовиться к старту.
                *   *   *
«Тебе мало кошмара вокруг?.. Ну, так нарисуй себе собственный. Глядишь, попустит!..»
А боль не унимается. Ни на час. Ни на минуту. Изматывает. Давит. Терзает пустотой. И друзья все чаще встревожено заглядывают в глаза. Вскользь, ненавязчиво, интересуются самочувствием. Она отшучивается. Пока еще в силах. Но сегодня, что-то, нестерпимо прямо. И не получается отвлечься. Ни на миг.
- Я не хочу больше! – шепчут пересохшие губы в ворот его рубашки. Зэер наклоняет лицо. Кивает улыбнувшись. В летящем завершающем па прокручивает её вокруг оси, заключает в объятия. Легко и стремительно подхватывает. Держа за талию, поднимает высоко над собой. Сколько же в нем силы!.. Силы и грации! Она ощущает себя пушинкою, парящей в невесомости музыкальных волн. Трансформер бережно опускает девочку. И сам опускается перед нею на колени, оставляя на тепле ладони заключительный нежный поцелуй.
Привычный гром аплодисментов. Привычные завистливые взгляды. И откровенное пламя желаний, стелющееся по телу клейким ядом. Бросает в жар. Дурманит голову. Затягивает. Обнажает…. «Мне плохо… без тебя!.. Мне боль-но!!!» Надо уходить. Чем быстрее, тем лучше!.. Спрятаться. Затонуть. Закрыться. В раковину забытья. О, господи, да что ж за наваждение такое?!!
Сомкнувшиеся за спиною двери поглощают звуки и цвета. Беспроглядная ночь принимает в себя, окутывает черным покровом. Но этим глазам темнота не помеха. Так, мимолетный отдых. От пустого блеска, суеты надоевших огней.
Торпеда модуля повисает подле. Аля забирается в кресло. Ежась от ночного влажного холода, прижимается к боку рагезта. Тот притягивает её, чмокает в затылок. Спрашивает сочувственно:
- Снова накатило, да?
- Угу. – Соглашается Аля сквозь зубы, выдыхая. – Паршивенько что-то.
- Терпи, сестренка. Доберемся – старина Тэо тебя вытянет. Он же у нас профи. Спец, каких поискать.
- Спец. Транквилизаторами по маковку натолкать. И в постель утрамбовать принудительно. – Бурчит девочка капризно. Но тут же получает шутливый щелчок по носу.
- Не привередничай! Что велят, то делать и будешь. Тэо плохого не присоветует.
- Краасс передал, что еще задержится на Левионе. Ты не знаешь, надолго? – Аля хотела произнести это буднично, равнодушно. Но горячий сгусток пониже горла сдавил грудную клетку. Слова прервались коротким всхлипом. Она ссутулилась, отвернулась.
- Я выясню, Алира. Сегодня же, малыш. – Зэер посмотрел на сгорбленную горестно, тонкую фигурку. Сжал гневно челюсти. Острые ногти, царапнув, проткнули обшивку сидения. 
«Что ж ты творишь, Краасс?.. Что ты делаешь, паршивец?!.. Зачем?!!..»
                *   *   *
- Тебе обязательно нужно поспать….
- О, а я что говорила?!.. Отлично. Превосходно…. Спать?.. Будем! А покрепче ничего нет, а?..  Я долго спать хочу. Вечно, желательно!
- Алира. – Зэер поднес кубок к запекшимся коркою губам. – У тебя температура. Зашкаливает. Ты должна это выпить.
- Температура… - она оскалилась язвительно. – У кого ее нет? У камней, у дождя, у дыма? У инфузории туфельки, блин?!.. Странно было бы отсутствие оной, а не наличие!.. Понял?!
- Умничаем, да? – Помрачнел рагезт. – Профессором воображаемся? Выбирай, тогда. Или питье и диван с подушкой. Или упакую сейчас в капсулу, и дело с концом. Ну?!
- Рискни здоровьем! – Девочка прищелкнула зубами. Ухмыльнулась недобро.
Зэер вздохнул, посмотрел виновато.
- Прости, Алира.
Рука трансформера обвилась вокруг талии железной хваткой. Ноги подломились. Падая навзничь на диван, Аля успела заметить в его пальцах маленький плоский прямоугольничек.
Холод металла. Укус иглы…. Синева и шум прибоя…. Ночь.
                *   *   *
- И давно она в таком состоянии? – Меланхоличный голос Краасса был исполнен скучающего равнодушия.
- Четвертые сутки. Жар не спадает. – Помощник покосился раздраженно. Передвинулся поближе к разметавшейся на кушетке в болезненной полудреме Але. - Не возьму в толк, зачем эксперименты эти устраиваешь?
- Еще какие-нибудь симптомы? – Тот никак не прореагировал на эту подчеркнутую демонстрацию недовольства.
- Слабость. Боль. Галлюцинации иногда. Случались приступы агрессии. Но она самостоятельно умудрялась их подавлять. Несмотря на то, что слабеет прямо на глазах. Я бы сказал – ты вовремя вернулся!
- Я всегда все делаю вовремя. – Краасс насмешливо улыбался. – Спасибо, Зэер. – Натолкнувшись на ледяной взгляд помощника, подчеркнул, - Претензии выслушивать не собираюсь. Благодарю. Возьми отгул. А лучше – отпуск. Короткий.
- Её, в любом случае, нельзя оставлять без присмотра.
- Не оставим. Выбирай, давай. Не ограничиваю.
- В самом деле? – в синих глазах повис космический холод. – Тогда проведаю Арео.
- Губа не дура, приятель. Но… слово не птичка. Отправляйся.
- Интервал?
- Двадцать суток, чистыми. Устроит?
- Более чем. – Зэер отвернулся. Присел у постели. Погладил горячее запястье. Приложил ладонь к пылающему лбу. Шепнул с грустною нежностью. – Поправляйся, дружок. Скоро увидимся.
Окруженные лиловыми тенями веки шевельнулись. Губы сложились в слабую улыбку.
- Ты… уходишь?.. Надолго? – Не прошептала – прошелестела, с трудом поворачиваясь на бок.
- Не переживай, ребенок. Я надеюсь стать ему достойной заменой.
- Краасс?! – Глаза раскрылись. С минуту всматривались без выражения. Веки упали. – Зэер, у меня опять эти чертовы глюки…. Позови Тэо. Я хочу уснуть.
- Хорошо, котенок. – Краасс сделал помощнику знак удалиться. – Все для моей девочки. Включая глубокий сон…. Тэо!
- Да, хозяин? – Откликнулся Дом насторожено.
- Чтоб я никого тут не видел и не слышал, с тобою вместе. Пока приказ не отменю. Уяснил?
- Так точно.
- Я рад. А теперь смени  эту спартанскую панораму, пожалуйста. И позаботься о достойном и разнообразном угощении. Алире оно вскоре понадобится. А, может статься, и мне.
- Принято, хозяин.
- Превосходно. Выполняй!
                *   *   *
… Она смотрит на экран визифона, зажимая трясущимися пальцами рот, хватая  воздух душными, скомканными кусками. Дышит глубокими отрывками, заталкивая подальше вглубь подползающие волны тошноты. И не может отвести глаз от царящей безумным карнавалом вакханалии смерти и разврата.
Обнаженные, израненные тела, извивающиеся в похотливых обручах объятий. Воздух, пропахший насквозь помесью блуда и крови. И истошные, захлебывающиеся вопли жертв, уходящих из жизни в конвульсиях жестокой пытки. И глаза. Жуткие. Лимонные. Драконьи.
Они окружают её. Глядятся, с любопытством и издевкою. Захлестывают, затягивают, топят в наплывающем вале вожделения. Насмешничают и язвят. Забавляются, утверждают, приказывают! Они вездесущи… всевидящи… всемогущи…. Как и сам их хозяин, - олицетворение векового зла!
Рокочущий низкий тембр проговаривает, насмехаясь:
- Я, разве, разрешал тебе подсматривать, негодяйка маленькая?..
Неоново-белая вспышка! Фейерверки огненных брызг! Её отбрасывает на пол. И она не успевает совладать с навалившимся очередным приступом. Желудок превращается в сдавленный комок, а по пищеводу вверх устремляется поток раскаленной лавы. Из глаз льются слезы. Гортань обжигает. В носу печет. Периодически, когда спазмы ослабевают, ей удается ухватить немножко воздуха. Но он тоже ощущается, как марево из пламени и вони… Вода!.. Мозг цепляется за эту идею, как за явившееся спасение. Чуть отдышавшись в задержавшемся затишье, она сдирает перепачканную одежду. Падает в бассейн. Противное кислотное жжение и смрад отступают. Вместо них в голову врываются беззвучные истерические крики. «Беги!.. Беги немедленно!!.. Беги, если хочешь жить!!!»…
… Нос серебристой торпеды со свистом режет холодную тьму. Боковые стекла убраны. Воздушные струи полощут тело, будто студеный, катящийся по горной стремнине поток. Мысли путаются, мельтешат ужасным пониманием: то, что она делает – полнейшая бессмыслица! Все равно, что на привязи. Он настигнет её, куда б она там ни сбежала…. Но она не станет упырем!.. Её не заставят!.. нет!!!
Модуль срывается в пике. Вой взбесившегося ветра терзает барабанные перепонки…. Жесточайший удар…. Безвременье…. Боль!!!.. Нарастает, расползается, парализует! Поглощает и опутывает собой. Боль, это целый мир, а она - крошечная изломанная букашка, распластанная на доске агонии. Пригвожденная к ней тысячами острейших отравленных жал….
Господи, хоть бы закончилось поскорее!.. Так больно!.. Так! Больно!!.. Терпеть уже невмоготу!..
… Прохладные ласкающие пальцы на полыхающей воспаленной коже. Холодный атлас прильнувшего властно, большого сильного тела. Губы. Щекочут и дразнят. Порхают с невесомою нежностью и тут же приникают, настойчиво и плотно. Разбавляют мучающий жаждою жар. Одаривают желанным облегчением. Успокаивают. Исцеляют.
 Она протягивает руки. Обвивает могучие плечи. Распахивает себя его напору. Принимает. Благословенная прохлада проливается, наполняет. И укутывает туманом расслабленности и неги. И унимает, и гасит последние отдаляющиеся вспышки умирающего адского огня.
Аля вдыхает поглубже, вздрагивая от накрывшей её сладостной истомы. Роняет руки бессильно. Повернув набок голову, трется щекою об узорчатый велюр покрывала.
 Не вспоминать, не сравнивать, не надеяться. Замереть окрыленною душою. Задержать, насколько возможно, убегающее облачко блаженства. Пусть хотя бы в этом, бредовом наркотическом сне, он побудет с нею совсем еще немножко. Её дурман. Её безумствование. Её Величество… Любовь!..
- Малыш, тебе лучше?
Теплое дыхание ароматным дуновением притрагивается к щеке. Пытливые чуткие губы с новым увлечением начинают игривый чувственный танец. Она замирает, упорно не раскрывая глаз. Боясь поверить, что чудо все-таки свершилось!
- Ладно-ладно. Разрешаю не отвечать. – В бархатистом ленивом голосе улавливается довольное лукавство. - Твое удивительное тельце чудно справляется и без слов, интриганка ты настырная. И мне нравится слышать его… и слушать!.. Но, я рассчитываю на большее, котенок. Я успел изголодаться, учти!
Её глаза распахиваются. Встречаются с мерцающим звездным янтарем. Наливаются, полнеют подступающими слезами. Нагнувшись, рагезт, осторожно обнимает ладонями нежное личико. Осушает поцелуями намокшие ресницы. Шепчет, бередя прикосновеньями шелк трепещущих губ:
- Сегодня моя девочка будет плакать только от наслаждения. Я за это ручаюсь. Клятвенно, малыш!
Принимается целовать. Раз от разу настойчивее и сильнее. Грубовато и нетерпеливо покусывая, заставляет приоткрыться. Снова и снова упивается покорной отзывчивостью её рта. Ловит губами пугливый шелковистый язычок. Завладев, жадно ласкает. Отрывается. Дорожкою поцелуев сбегает по горлу вниз. Накрывает ладонями упруго подрагивающие полушария, принимаясь бережно массировать напрягшиеся возбуждением соски.
Она изгибается, всхлипывая в голос. И стонет, и мечется под ним. И ответно впивается объятиями, - без слов, прикосновениями, моля о пощаде. Рагезт приостанавливается, нависая над Алею. Берет за подбородок. Оглаживая подушечками пальцев приоткрывшиеся доверчиво губы, проговаривает, суховато-надменно:
- Ты всегда будешь послушна мне. Безоглядно. И чего я ни пожелаю, ты выполнишь. Не так ли?
- Да. – Звенит, отвечая, напряженный прерывистый голосок.
- Ты, моя собственность, Алира. И никогда не посмеешь оставить, солгать и предать.
- Да, Краасс! – Её губы кривятся гримаскою обиды и растерянности, а расширившиеся недоуменно глаза снова ярко блестят.
- Тогда живи ради меня. И помни. – Он улыбается ей, жестоко и нежно. Наклоняется. Взяв под изгибы коленей, разводит ноги рывком.
Закинув лицо и выгнувшись, Аля громко вскрикивает на вдохе. Живая сталь вонзается, словно острие тарана. Входит, погружается, заполняет.
Без снисхождения…. И без жалости!
Она сминает в кулак полотно покрывала. Зажмуривается, прикусывая губу. Но мгновенная острая боль сразу сменяется не менее острым приливом удовольствия, когда, задержавшись ненадолго в горячо пульсирующей влаге, он начинает свое размеренное и неторопливое путешествие, ритмично и сильно проникая в самую её глубь.
Девочка слабо постанывает, беспомощно упираясь ладошками в каменно твердый рельеф его живота. Пальцам передаются мощные толчки мерно сокращающихся мышц. Она кажется себе сейчас такою неправдоподобно маленькой и беззащитной на фоне этого средоточия грубой физической силы. А душа, будто разрываемая извне на две неравные половинки, и страшится и просит, изнемогая, извечного торжества над собой…. Сильнее! Больше! Снова! Еще!.. Тягучие и плавные погружения убыстряются, становясь все обрывистее и резче. И сотрясающая волнами дрожь экстаза переходит в один сплошной непрекращающийся спазм.
Мольбы и рыдания. И судорожные, отчаянные рывки придавленного тяжестью тела. И короткая нирвана экстатического забытья. Когда уже не чувствуешь – ни себя, ни мира. И скатывающиеся по щекам слезы, как отзыв благодарности и восторга. И недолгое скольжение в невесомости дремотного воспарения…. И все начинается заново. В бесстыдстве и сладости разгулявшегося любовного угара!..
Где правит госпожа Любовь, там бал дает царица Жизнь?.. А ей так ничтожно мало надо сейчас… для счастья! Всего лишь знать, что она дарит удовольствие. Всего лишь чувствовать – она опять нужна!
                *   *   *
- Я так понимаю, ты меня наказал?
- Скорее – показал. Что случается, когда мы порознь…. Вина мне принеси!
Девочка неслышно соскользнула с лежанки. Подойдя за напитком к столику, задержалась взглядом на отражении. За её спиной трансформер лениво повернулся на бок, оперся на локоть, наблюдая. Заметив, что Аля исподтишка его рассматривает, послал ей выразительный воздушный поцелуй.
- Твой обожаемый хозяин все так же неотразим, моя своевольная киска?
- Более чем…. – Вздохнула Аля шепотом. – Более чем.
Откупорила амфору, наполнила кубок. Возвратившись, присела на край постели. Смотрела, как он смакует густую  темно-рубиновую жидкость. Несмело придвинулась поближе.
- Иди сюда. – Отставив опустевший кубок, рагезт похлопал по лежанке. – Приляг.
Когда девочка выполнила просьбу, придвинул её вплотную, уложив головкою себе на плечо. Повернув лицо, уставился пристально в изумрудную зелень глаз.
- Сама-то разобралась, почему? – поинтересовался добродушно. Длинные гибкие пальцы легонько сжали округлость нежной груди. Прошлись вкруговую по плоскому  овалу живота. Переместившись еще пониже, притормозили.
- Я не могу говорить, когда ты так делаешь! – пробормотала она с трудом, предпринимая тщетные попытки оторвать от себя его руку. Краасс, в ответ, фыркнул смехом. Свободной рукою прихватил за талию, прижимая.
- Ни говорить, ни думать. Так? Ли-се-нок! – Его губы  почти касались приоткрытых частым дыханием бархатисто-розовых губок. Янтарные кошачьи глаза завораживали, подчиняли. – А знаешь, что тебе тогда остается?..
Ухмыльнулся снисходительно. Прошептал на ухо:
- А я знаю. Кри-чать!
Аля посмотрела жалобно, не ответила. Медленно закрыв глаза, спрятала ладошки под голову. Постаралась расслабиться, уступая неотвратимому. Его пальцы снова методично задвигались. Еще через несколько остановившихся секунд хрупкую тишину ожидания нарушил первый тоненький стон….
                *   *   *
- Ты несравненна, моя милая!.. Я благодарю богов за эту чудесную ночь, подарившую мне твою благосклонность!
Разлегшаяся на богато изукрашенном ложе, молодая женщина томно улыбнулась его восхищенным речам. Выждав паузу, промурлыкала игриво:
- И все же нам приходится расставаться?
- Увы, любовь моя! – Пристегнув кобуру к поясу и сдвинув её на бедро, Денио присел рядом. Бережно приподнял холеную изящную руку. Приник губами к холоду ладони. Поднялся. – Но уверяю клятвенно, я буду у твоих ног сразу же после возвращения. Задолго до того, как войду под своды Императорского дворца.
- О! – Пухлые алые губки округлились удовольствием. – Означает ли твое заверение, что я разузнаю первой все наиважнейшие новости?!
- Во всяком случае, я постараюсь, чтобы было это именно так. –  Нагнувшись, он снова поцеловал ей руку. Приложив к своей щеке, заглянул в непроглядную синь глаз. – До встречи, дорогая!
- Храни тебя Оракул! – Одарив любовника очередною нежною улыбкой, рагезтянка проводила его внимательным взглядом до выхода. Увидав сомкнувшиеся надежно створки, согнала со сдобного чувственного личика выражение притворной ласковости. Прихлопнула ладонями по лежанке, ухмыльнулась хищно, потягиваясь.
Видят боги, нелегко ей дался сегодняшний решительный шаг. И дело тут вовсе не в Денио и неприятной необходимости игры в дурацкую романтику с ним конкретно. Эвфалия давным-давно признается себе совершенно откровенно – её вообще не прельщают любовные связи с представителями собственного вида. С ними принято изображать слабую, зависимую, трепетную. Признавать их мужское превосходство. Поощрять, умиляться, превозносить. Проделывать ещё кучу разнообразнейших глупостей и ужимок, свойственных растаявшей от всплеска гормонов и поползновений души, слабосильной дурехе. Б-р-р! Эвфалия презрительно передернула полными плечами. То ли дело сладенькие пугливые мальчики-рабы. О-о, как же ей нравиться забавляться с ними! В особенности со свеженькими, вот как эти мягкотелые самчики человеческой породы. Благодаря стараниям того же Денио, их у нее теперь – полон гарем. Выбирай, не хочу – как говорится.
Вот там, в личных своих владениях, она истинная владычица. И свободна обращаться, как только в голову взбредет. В том числе, и в способах умерщвления. А уж в этом-то дельце пикантном Эвфалия непревзойденная мастерица. Её забавы с невольниками нередко растягиваются на целые дни. И все это время жертвы в сознании, и разум не теряют. Равно, как и возможность сполна испытывать боль. Некоторых, особо приглянувшихся, вампирша, бывает, выделяет. Дает относительную свободу действий, жалует снисходительно, приближает к «царственному телу». Тупые животные от такой заботы показной млеют и тают, и готовы на любые условия и приказы, лишь бы ублажить великолепную свою хозяйку. И она позволяет им своевольничать. Совсем чуть-чуть. Чтобы от рук отбиться не успели. Ну а потом – заключительная игра в кошки-мышки. И неповторимый коктейль эмоций, замешанный на экстазе и крови. И вот уже глаза очередной игрушки мутнеют и закатываются. И дыхание смерти накрывает её багровой ледяною пеленой. А вся жизненная сила, вся энергия, до капельки, переходит к бессмертному черному ангелу. Потрясающе. Благодать!
А, может, побаловаться сейчас немного? До еженедельного Танцевального Вечера осталась парочка бестолково праздных часов. После тяжких трудов на любовном ристалище с этим петухом самовлюбленным самое время восстановить силы и…настроение.
Поразмышляв с минуту, Эвфалия признала с кислой миной – не выйдет, увы. Ей облачаться предстоит. Прическа и прочее. Нет, не успеется. Ну и ладненько. Ожидание удовольствия имеет свойство это самое удовольствие продлевать. Вот возвратится с праздника, и, уж, тогда!.. Она причмокнула блаженно. Спустила на пол босые ступни. Изогнувшись у возникшего напротив зеркала, с удовольствием оглядела себя с ног до головы….  Хороша! От поклонников отбоя не будет!.. А Денио срочно отозвали на Левион, так что можно пофлиртовать в свое удовольствие, не опасаясь глупых обид и ревности. Дурачок свихнулся на ней окончательно. Как славно! Ведь, когда, с её подачи, он взойдет на Императорский престол, и брак между ними провозгласится официально, ей будет замечательно легко манипулировать  податливой своей марионеткой. Она обретет абсолютную власть! Не это ли наивысшее и утонченнейшее наслаждение?!..
Набросив на голое тело батистовый, затканный золотою паутинкою пеньюар, девушка прошествовала к окну. Отведя стекло, выглянула наружу. Гостевые покои соседствовали с дворцовыми. И её апартаменты выходили окнами прямо на центральную аллею подъезда. Розовато-белый камень дорожного настила красиво контрастирует с насыщенной пышностью живого ограждения, оттеняет холодом мрамора цветистый ковер лужаек. Разноцветные островки клумб перемежаются фонтанчиками и растекающимися от них по галечным руслам ручейками.  Обильно усыпанные благоухающими бутонами лианы заползают на декоративные насыпи. Взбираются, цепляясь усиками на  ажурные стены альтанок. Порывы налетающего ветерка раскачивают резные опахала-листья гигантских древовидных папоротников. В предвечернем небе вьются, кружат хороводами стайки крупных светляков. То и дело от такой живой тучки отделяются один-два жука, падают наземь крохотными пылающими метеорчиками. Побарахтавшись, с сердитым гудением забираются на кончики травинок и вновь отправляются в полет. Сейчас, при дневном свете, их крылышки  сияют от силы в полнакала. Но стоит закатится светилу, они превратятся в настоящие живые фонарики, ярко освещающие всю обширную территорию дворцового подворья.
Сборы приглашенных – в разгаре. Тут и там, меж многоцветьем листвы и цветов, мелькают вычурные бальные платья. Девушки, под руку с кавалерами или беззаботными тесными стайками, прогуливаются по извилистым моховым тропкам. Раскачиваются на свитых из лиан качелях и гамаках. Сплетничают в уединенных беседках, дегустируя изысканные напитки.
Вскоре ожидается прибытие главного участника и хозяина торжества. И потому многочисленные глаза незаметно, но заинтересованно, нет-нет, да и поглядывают в сторону огромной арки, обозначившею собою посадочную площадку. Когда же он явится? И с кем?!.. Его излюбленная игрушка в последнее время на официальных приемах не показывалась. Означает ли это, что Император образумился и указал, наконец, наглой наложнице истинное её место?.. Как мечталось бы об этом Эвфалии! Но в душе она понимает – на подобную развязку надежды мало. Хотя…. Случается по разному. Может, он завалил её работой?.. А, может, разозлился за что-то и в гареме запер?.. Последнему варианту экс-претендентка возрадовалась бы несказанно!.. Э-эх, а вдруг?!
- Ой, Эффи! Привет!  – Радостный оклик заставил её повернуть голову в противоположном направлении и приклеить к губам милостивую полуулыбку. – Чего ты там возишься? Давай к нам. Мы тебя заждались уже!
Раэн и две её закадычные приятельницы махали с пригорка, настойчиво изображая, что ей следует поторопиться. Покровительственно улыбнувшись глупышкам, Эвфалия уверенно дала понять - спешить не собирается. Даже если она и припозднится – ничего страшного, будет дополнительная возможность эффектно явить себя обществу, то есть, в наипервейшую очередь – сильной его половине. А пока – желательно воздать должное примеркам. Самая пора прислугу кликнуть. Трусливые твари прячутся по закоулкам, чтобы лишний раз владелице глаза не мозолить, но она вытянет на свет этих призраков несостоявшихся. И пусть только посмеют замешкаться – пожалеют. Последний раз в своей презренной жизни!..
Раэн, вдруг, восторженно вскрикнула, уставившись на что-то. Эвфалия автоматически проследила и… прикипела к полу, вогнав в подоконник враз удлинившиеся ногти едва не до основания. Его Величество изволило прибыть. И наихудшие предположения оправдывались!
Серая торпеда зависает под принимающей аркою подъезда. Две фигурки в белом, большая и маленькая, одновременно спрыгивают на посадочную платформу. Спускаются наземь. Катер разворачивается, набирает высоту. Теряется в небе. Краасс нагоняет спутницу. Обхватив за талию, притягивает к себе. Наклоняется. До Эвфалии долетает заливистый звонкий смех. Рагезтянка невольно оскаливается. Выдергивает острия ногтей из плиты кристалла, быстро отступает в тень занавеси, продолжая наблюдать. Вот тварь бесстыжая! Ни страха, ни смущения! Да и он хорош – будто специально откровенными своими заигрываниями привлекает всеобщее внимание. Мол, нате, полюбуйтесь. Позавидуйте, ужаснитесь. Плевать мне на ваше мнение, делаю – что хочу!
Девчонка снова хохочет. Искренне, задорно. Вывернувшись из объятий, приопускается на колено в поклоне реверанса, изображая смиренную покорность. Трансформер шутливо отмахивается, показывает, чтоб поднялась. Повторно обнимает – напоказ, по-хозяйски. Жестом подзывает кого-то.
Степенно вышагивая, с двух сторон приближаются итраны. Пригибаются услужливо, чтоб удобнее было усесться. Краасс галантно подсаживает пассию. Сам поднимается в седло. Его скакун трогается первым. Единорог фаворитки - след в след. Эвфалия созерцает дивную картинку в полнейшем ошеломлении. Но потом, вдруг, ухмыляется, сообразив. Отлично, Вседержитель. Отлично, черт возьми! Загоняй-ка поглубже гвозди в гроб скорого своего краха. Дерзай, милок, не стесняйся! И очень хорошо, что столь многие удосужились видеть сегодняшнюю твою беспринципность, и неуважение к ним, собственными глазами! Посадить рабыню на итрана на территории Резиденции Высших, где большинству привилегированных граждан разрешается перемещаться исключительно пешком?!.. Умница, Нарий! Продолжай в том же духе. Тем быстрее наступит развязка! Нет, ну он совершенно мозги растерял, как пить дать!..  Затаив дыхание, рагезтянка со злобной веселостью наблюдает за движущейся в направлении главного входа парочкой и тут же делает очередной, разгромный для себя вывод – большинство окружающих будто бы и не против такого дикого поворота событий. По крайней мере, никто из них вслух недовольства не выражает. Императора восторженно и почтительно чествуют, забрасывают веселыми пожеланиями. Мужчины, из приближенных, позволяют себе сальноватые шутки. Но в остротах этих сарказма и гнева нет. Эвфалия снова впадает в уныние, близкое к начинающейся истерике. Несомненно, эти идиоты недалекие, как и сам Краасс, загипнотизированы его дикаркой. Последнего самоуважения и здравомыслия лишились! А та воспринимает внимание, как должное. Строит паиньку, глазки долу. Прямо - скромность во плоти! Ведьма. Настоящая ведьма!
Эвфалия сцепила зубы, втянула воздух с рычанием. Провал! Вечер исковеркан! Ну и ладно. Она что-нибудь обязательно придумает, она найдет, чем язве этой мелкой насолить. Пускай подергается, кисонька!.. Попереживает…. О-о!!! Подпрыгнув, девушка восторженно захлопала в ладоши. Чудно-расчудесненько! Вот решение и обнаружилось! Милой Алире, вероятно, крайне интересно узнать будет, что она, Эвфалия!.. Тс-с-с!.. Подробности отложим до нежной беседы с лапочкой. А теперь – одеваться. Немедленно!.. На балу пересечемся, потаскушка грязная!

                *   *   *
Аля шлепнула кубок на перила. Вздохнула глубоко, потянулась, раскинув руки, смотрясь в бесчисленные узоры звезд. В трапезной вокруг Императора сплотилась неслабая компашка приближенных, с головой погрязшая в дебатах и выпивке. Крепкие словечки и заздравные тосты льются полноводной рекой. Как раз тот случай, когда честное общество лучше покинуть наедине с их планами наполеоновскими. И устроить себе коротенькую передышку. Здесь, на террасе, в тиши и прохладе ночного уединения.
Краасс сегодня в ударе. Так и блещет остроумием. Комплименты дамам пачками отпускает. Прямо, душка и душа компании! Не узнав в присутствии – не поверишь! Или, это на нем так оригинально усиленные занятия любовью сказываются? Последние растянулись без малого на неделю. А, по части внимания и заботы, он на сей раз себя обычного на порядок, наверное, превзошел. Давно ей не было настолько хорошо. Девочка смущенно хихикнула, окунувшись мысленно в прошедшую ночь. Но почти сразу нахмурилась, вспомнив.
Зэер!.. Новость о его отсутствии ударила обухом. А когда Аля узнала, куда именно он направился, готова была визжать от обиды и тапками швыряться. Она так мечтала уговорить Краасса разрешить ей навестить Землю, и все ожидала благоприятного момента. Доожидалась! Простофиля и балда! Теперь-то что? Поезд ушел. Зэер привезет новости. Она станет на него дуться и фыркать. А потом оттает и простит. И будет честно лелеять свою мечту дальше. Если поумнее и попредприимчивее окажется, может и свезет!..
Забрала кубок, поболтала содержимым, понюхала. Вернула на доску перил. Нет, на сегодня достаточно. Она и так уже слегка перебрала. А Краасс, перед отъездом сюда, еще и вина в нее влить умудрился. Поэтому сейчас в голове присутствует легкий ненавязчивый шумок и небольшое приятное кружение. Под стать захватившей, легкомысленной беспечности. Вероятно, ситуация правильная. Содержание форме соответствует. Как-никак - званый вечер, а не на очередное «поле брани»!
Когда совесть к стенке припирает, приходится нехотя сознаваться: в определенные рамки и границы мы заботливо загоняем себя сами. Сами в них и удерживаем, зачастую подчинив этим предвзятым и надуманным ограничениям всю нашу сознательную жизнь. Аля в роль «универсального солдата» настолько вжиться успела, что её истовость с фанатизмом уже граничит, и ненормальностью! И зря она предпочитает отказываться от всех подряд светских развлечений, лишь бы своим присутствием завистниц и злопыхательниц не злить. Недоброжелатели никуда не денутся в любом случае, а вот кое-каких друзей  - вдруг, да и удастся обрести. Ведь не все же трансформеры, как один, снобы чванливые. Встречаются и в их среде – непредвзятые, общительные, понимающие. Взять, хотя бы, сестру Сэтха двоюродную, Раэн. Она кажется настроенной вполне адекватно и не прекращает попыток как-то сблизиться, дружбу завязать. Аля вежливо сторонится, придерживаясь настроений этикета и собственного устоявшегося недоверия. Но, вполне возможно, совершенно зря. Что бы она там себе ни загадывала, перспектива имеется одна – провести жизнь среди, и на пользу вампирам. А жить посреди, и брести в отдалении, у обочины, причем процентов на восемьдесят – собственными стараниями, до странности на извращение похоже. Аля зябко пожала плечами, сдвинула брови, просчитывая. Нет. Не хочет она пока так кардинально и резко меняться. Отложим до поры, на будущее!.. Но к Раэн приглядеться стоит. Притворства и угрозы от нее не ощущается.
Действовать, правда, надо разумно, и отношения на каждом углу не афишировать. За себя девочка поручится. А рагезтянку корректно предостережет. И, если та напугается возможного осуждения соплеменников, что ж. Как поговаривают на родине Али, «баба з возу». Она ничего не теряет. Спасибо и на том….   
- Привет, иная! – Хрипловато прошептали поблизости. – Уединяемся от суеты и мечтаем?
- Я мешаю тебе, Эвфалия? – Аля улыбнулась, продолжая разглядывать звезды. – Впрочем, кто бы сомневался в ответе. Одно и то же, каждый раз. Не надоело?
- Наоборот. Я еще даже во вкус не вошла. – Прохихикала рагезтянка хитро. - Не будем устраивать пикировку, кошка. Я всего лишь хотела известить тебя кое о чем.
- Слушаю, затаив дыхание.
- Начиная с завтрашнего дня, у меня открытый доступ на Нару.
- Очередные байки? – Аля говорила ровно, скучающе, но Эвфалия успела подметить мгновенно проскочившее в её позе напряжение. Осклабилась злорадно:
- Ни в коем случае. И в мыслях не имела.
Аля помолчала, раздумывая. С трудом подавила желание чертыхнуться.
- Денио расстарался?
- Ну, а кто еще? – Промурлыкала Эвфалия размягченно. – У хозяина твоего снега зимою не выпросить. Все – под себя, все - за семь замков.
- И для этого резон имеется, - спокойно отпарировала Аля. – Планета в стадии разработки. Уничтожать рабочее поголовье  - затея на редкость глупая.
- Ничего страшного. Несчастная пара сотенок погоды миру не сделает. И дергаешься ты сейчас  потому исключительно, что я на твоих соплеменничков бывших зубки острю. Да только, как ни дергайся – изменить ничего не сможешь. Разрешение у меня официальное. И любовничек твой не вмешается. Не станет он с братом ссориться из-за горстки каких-то людишек. А уж я там погуляю! Вернусь, в подробностях выложу. Хочешь?
- Да бога ради, Эвфалия. Переживу. – Аля покривилась, прикрыла зевок ладонью. – Делай, что хочешь. Одно предостережение. Ради твоего же блага, высокородная. Координаторов тронешь – нешуточные проблемы наживешь. Они по закону неприкасаемы. А в остальном…. С чего это ты решила, будто похождения твои меня волнуют и трогают?..
Хмыкнула иронически. Прошла мимо, направилась к дверям, не оборачиваясь. Оставив рагезтянку гадать – удалось ей из-под ног наложницы почву вышибить, или той, и в действительности, ровным счетом на все наплевать уже?.. Во всяком случае, на данный момент Эвфалия испытывала острое неудовлетворение состоявшимся разговором. Рабыня неплохо закалила волю. Ни одного лишнего слова и движения. Помнит, змея, что от этого жизнь её поганая зависит, вот и держится, избегает конфликта. Но Эвфалия её поплясать и открыться заставит. Главное – время подобрать правильно, и обстоятельства. Землянка упоминала координаторов? Вот тебе и козырь в рукаве! Ожидай, девочка, приветик скорый от любимчиков своих! О-ля-ля! Развлечение обещает быть оригинальным. Тем паче Эвфалия подобные игры обожает…. Поскорее бы до охотничьих угодьев добраться!

                *   *   *
- Еще немного, и я прокляну тот день и час, когда пообещала ему приготовить эту треклятую яичницу!!! – Аля уныло встряхнула гигантского остробрюха за кончик длинного хвоста. Рептилия икнула и прикрыла глаза. Аля тряхнула сильнее. Широкая бульдожья пасть ящерицы приоткрылась, роняя в траву несколько круглых зеленоватых шариков-яиц. Одно упало на камень…. Чпок!..
- Черт!- Заявила девочка в унисон. Девятое! Туды его налево…
- А ты что, считаешь? – всерьез удивился оборотень, подтаскивая к жаровне энную по счету вязанку хвороста.
- Начнешь тут считать, с запросами такими! – Пробурчала Аля сердито. – Снова потрусила остробрюха, и убедившись, что его пасть пуста, с усилием отбросила мини-динозавра в густые заросли хвоща. Собрала яйца в соломенную корзинку. Проверила, достаточно ли прогрелась сковорода. Принялась споро разбивать добычу в кипящее на ней масло. Перевернула лопаткою. Посолила. Поперчила. Еще подождала. Поочередно отправила обжаренные кружочки на вершину внушительного холма глазуний, возвышающегося на огромном квадратном блюде. Поискала вокруг глазами устало. Просияла вся облегченно.
- Нэттэ! Они закончились! Господи, а я уже начинала думать, что так и состарюсь тут  - над сковородкой и с тяжеленной ящерицей на весу!
- Не говори «гоп», - уютно расположившийся на пригорке итран сдул с носа густую челку. Вгляделся скептически. - Это еще что?.. А лук где?! Оговорили же четко – с лучком и зеленью. Опять мухлюешь?!
- Катись ты! – Рявкнула Аля. – Колбаской! Где я тебе лук найду? Издеваешься?! Или на Землю сгонять предложишь? Так я бы и рада. Величество, блин, не пускает!
- С соображалкой у тебя сегодня не очень, признаю. Ну да ладно. Спишем на усталость. Не каждый же день яишенку ни триста штук забабахиваешь родному и ненаглядному компаньону. Хотя, если пересчитать дотошно, окажется: на деле-то их – двести девяноста семь. Так что и туточки – сплошной обман и недовес! А на Землю за луком гонять не надо. У нас Нара под боком, не забыла? А там и лук, и чеснок. И прочие… прелести человечьей цивилизации. Проведать, кстати, не желаешь? Подопечных своих. Заодно и лучком разживешься. На бедность.
- Морфей, не прекратишь доставать, я тебя в эти яйца по уши и закопаю! Иди жуй, давай, и помалкивай, пока я добрая. Нет, чтоб вежливо-культурно похвалить,  поблагодарить. За труды мои тяжкие. Так он мне, вместо этого, окончательно настроение испортить готов!
- Ничего я тебе не должен! – Огрызнулся итран. – Ты мне яичницу проспорила? Проспорила! Условия договора выполнить обязана? Обязана!  Вот и жарь… Жора!
- Ненавижу остробрюхов! – Аля затопала ногами на колыхающиеся от невидимой возни ящериц, хвощевые заросли. Кто ж мог знать, что они яйца свои и впрямь в рту высиживают... вынашивают… вы… Ой, да ну их в баню, вместе с их яйцами! Заколебали!
- А яишенка, все-таки, высший класс, - Отозвался оборотень умиротворенно. – Как говорится: живот не могет, но глаза упрашивают! Пожалуй, возьму-ка я добавочки, пока есть, что есть.
- Э-эй! – Итран поднялся на ноги, - а полегче, приятель. А то, как несушек ловить, так это у нас Морфеюшка, а как яичницу трескать – мы и без него управимся, так что ли?
- А лопнуть не боишься? – Аля отбрела в сторонку на подгибающихся ногах. С удовольствием завалилась в мягкую, сочную траву. Руки подрагивали, а в носу застрял устойчивый запах жарящихся желтков. То, что яиц она ни в каком виде долго еще не захочет, было неоспоримым и очевидным фактом.
- Отвечу словами сообразительного ребенка из человеческой смешной рекламки. – Голос Морфея доносился уже странно глухо, а яркие солнечные брызги, пробивающиеся в опущенные веки значительно поослабли. – Если перефразировать немного, выйдет так. А ты подай. И отойди!..
Дальнейших его разглагольствований девочка не слышала. Подложив ладони под щеку и свернувшись колечком, она уже сладко и глубоко спала….

                *   *   *
Дана водила головой по сторонам гудящей от боли головой, не веря собственным глазам. Это случилось, как в дурном кошмарном сне. Утром они с Андреем в самом развеселом настроении отправились на пикник,  праздновать первую годовщину совместной жизни. Друзья по общине подтянутся попозже, а, значит, у нее есть время без спешки поведать ему одну важную новость. Новость, которой он так ждет!
У них будет малыш. Вчера Дана уверилась окончательно. Сомнений нет. Она представляет, как Андрюшка обрадуется! Он так хотел этого ребенка. Едва в собственный дом въехали, начал детскую площадку возводить. Целый городок игровой напланировал. Чтобы и их детишкам раздолье было, и соседским. Андрей у нее, вообще, что надо! Домовитый, хозяйственный, обстоятельный. О таком муже Дана всю жизнь сознательную мечтала, особо, впрочем, не надеясь ни на что. Сама она детдомовская. С трех лет, как мама умерла, а отец заново женился и отказался от дочурки без колебаний, по интернатам намоталась предостаточно. Хлебнула меду полной ложкой!.. Тогда же поставила себе цель – её собственные малыши вырастут только в полноценной семье. Без вариантов! Она даже поклялась про себя, что если замуж не выйдет, останется бездетной. И, как это ни больно, но от решения своего не откажется. Она не допустит, чтобы её дети прошли тот же ад, что ей привелось. Нищету, голод, побои, унижения. Вечный страх перед взрослыми, неустроенностью завтрашнего дня. Дана изо всех сил училась, день и ночь вбивая в себя знания, и ей удалось-таки, по окончании школы, поступить в институт на бюджет. Вместе с полагающейся по закону койкой в общежитии. Какая была радость! Какое ликование! Она чувствовала себя сильной и непобедимой. И планировала счастливое и благополучное будущее. И мечтала, мечтала, мечтала!.. Но вскоре мечты поутихли. Требовалось как-то выживать. В захолустном, едва державшемся на плаву институтике, стипендию платили нерегулярно. А чаще – не платили вовсе. Дана считала день крайне удачным, если удавалось один раз полноценно поесть. Денег зачастую не было на самое необходимое. И поэтому она хваталась за любую подработку, какую только отыскать могла. Клеила объявления, драила подъезды, выгуливала собак, прибиралась в домах более зажиточных своих сокурсниц, писала за тех же сокурсниц доклады и курсовые и не гнушалась принимать подачки в виде ношеной одежки и подпорченных продуктов. В одном только пересилить себя не могла, хотя предлагали - не раз и не два.
Дана знала, что симпатичная. Худенькая чересчур, от недоедания вечного. Но фигурка пропорциональная. И личико хорошенькое. Носик точеный, не слишком короткий и не длинный, глаза немножечко раскосые, выразительные и блестящие, брови вразлет, маленький яркий ротик. И особое её богатство и гордость – белоснежные зубки, которым завидовали втайне все знакомые и случайные встречные. Другие месяцами по дантистам мотаются, из стоматологических кресел не вылазят, и все равно нужного эффекта добиться не могут, а эта нищенка замызганная – щеголяет голливудскою улыбкой, ну как тут не обзавидоваться и не исплеваться прикажете? А приплюсуйте-ка сюда огненно-рыжие кудряшки и, в противовес им, лишенную веснушек, чистую гладкую кожу!.. Зависть – штука вездесущая и с пощадой, как и совестью, незнакома. Дану окружало устойчивое женское презрение и такой же устойчивый и настойчивый откровенный мужской интерес.
Поначалу её усиленно пытались заманить на институтские вечеринки, часто-густо завершающиеся незамысловатым и «быстрым» трахом по комнатушкам и закоулкам коридоров. Видя, что девушка не поддается и испытывает к подобным развлекаловкам настоящее отвращение, парни брались на спор ухаживать. Перепробовали все: от прямодушно-пошлых предложений перепихнуться до имитации нежных чувств. Дана оставалась непоколебимой. Один раз её чуть было не изнасиловали. Трое старшекурсников затянули девушку в пристройку у спортзала. И, забавляясь, предложили на выбор: или они имеют её одновременно, или она соглашается переспать с каждым, по очереди, добровольно. Вот, когда пришлось вспомнить навыки самозащиты, прочно внедренные в нее за годы существования в сумасшествии интернатского мирка. Не колеблясь, она согласилась на второй вариант, а, оставшись наедине с претендентом номер один, хладнокровно подождала, пока нежданный возлюбленный разоблачится, и вознамерилась как следует приласкать кавалера, перед непосредственным «актом любви». Парень опрометчиво согласился. Каково же было его удивление, а потом и ужас, когда он внезапно обнаружил приставленный к предмету своего мужского достоинства, скромненький, но заточенный до состояния опасной бритвы скальпель. Уверенно и спокойно девушка сообщила ему, что, если милая задумка ребят осуществится, она рыдать и вешаться не станет. Но свяжется с приятелями по интернату и самолично, с их помощью, всех троих насильников кастрирует, причем отрезать принадлежности страсти станет маленькими красивыми ломтиками.
Голос Даны, когда она это все рассказывала, был исполнен неподдельного удовольствия предвкушения, будто от любимой игры. А худенькая ручка, зажавшая нож, совершенно не дрожала. Парализованный страхом насильник понял – девушка не блефует. Она выглядела сейчас натуральной маньячкой, смакующей будущее неземное удовольствие. Очевидно, что угрозу свою выполнит, не задумываясь. Конечно, можно её остановить. Но для этого надо, как минимум, на тот свет отправить. А ему этот геморрой нужен? Он же не отморозок и не садист полный, чтоб за пять минут сомнительного удовольствия рисковать своим здоровьем и лишать жизни ненормальную психичку. Да что ему, в конце-то концов, других девок мало? Вон, у них в институте, свистнуть не успеешь – уже десяток желающих набежит. И хлопот никаких, ну в пиццерию разок сводить, ну побрякушку купить дешевенькую или новые колготки. Любовь нынче дешева, до смеха. Так какого он черта в этот дурдом с принудиловкой ввязался?! Не имела баба боли головной!..
Выслушав продолжительные уговоры, сопровождающиеся совершенно не мужскими соплями и страданиями, ей было не важно уже – искренними или наигранными, Дана парня отпустила. Но перед тем бодренько уведомила, что откровения его, и истерика, записаны на диктофон. Так что, случись  с ней неприятность, вся эта красота мигом по назначению отправится.
Неудавшийся насильник поклялся до неприятностей не доводить и, подобрав штаны, ретировался быстрой рысью. А Дана вышла вслед за ним на воздух и, прислонив себя к холодной кирпичной кладке, еще минут пятнадцать в равновесие приходила. Девушка понимала, насколько ей повезло. Если бы напавшие не захотели разделяться, если бы у них оказалось меньше здравомыслия и больше звериных инстинктов, если бы…. Но, слава богу, на сей раз обошлось. Повезло и в том, что другие не ожидали сотоварища непосредственно у дверей сараюшки, а прогуливались в отдалении. Чтоб внимание не привлекать. С троими она бы точно не справилась!
Еще с месяц где-то, после этого случая, Дана испытывала острый страх перед любыми замкнутыми пространствами и безлюдными местами. Даже туалет институтский обходила десятой дорогой. Но с течением времени пришла к выводу – её теперь сознательно избегают. Очевидно, случившееся просочилось-таки в широкие «народные» массы. Собратья по институту прозвали девушку шизоидной, и порешили за благо - не связываться. Дана смогла вздохнуть с облегчением и вернуться к обычному жизненному укладу. Девять месяцев года были непрекращающейся, но привычной уже, гонкой по вертикали. А на лето она уезжала в село, к дальним маминым родственникам. И пахала там от зари и до зари, чтоб не быть им в тягость и отработать ежедневный свой кусок. И не прекращала надеяться на лучшую долю. Вот только от мужчин шарахалась, как от чумы ходячей. Ну не доверяла им, и все тут. Не могла!.. А потом этот обрыв. Одномоментный. И жизнь перекручена с ног на голову! И нужно принимать её заново. Снова бороться со страхами, снова учиться выживать. Выживать! Выживать!!!
Сколько раз  у нее опускались руки! Сколько раз она была готова плюнуть на все и заявить: убивайте, не могу больше! Дана останавливала себя. Уговаривала. Убеждала. Заставляла верить, кошмар рано или поздно окончится. И она будет жить. И сможет этой жизни радоваться. В отличие от большинства новообращенных, Дана ясно определила: внушаемые им откровения о воле богов и чистейше безоблачном будущем, по сути – прикрытие. Красиво отделанный фантик, призванный очаровать наивного дитятю. Обезоружить, расслабить, заставить уверовать в сказку. Божества, как бы ни так! Они очень даже плотские. Но стоят гораздо выше людей. А людей почитают за мусор. Ну, не за мусор, так за товар. Причем – не особо ценный.
         Бессменная же охрана неофитов замеса совсем другого. Дана их и одушевленными-то назвать не может. Они ей напоминают боевые машины, внедренные в биологический скафандр. Говорящие и, даже, думающие. Но, все равно, неживые. А сами хозяева вызывают настоящую оторопь и непреодолимое желание куда-нибудь подальше спрятаться, с глаз долой. Дана видела этих странных гигантов считанные разы. И при каждой встрече испытывала один и тот же, панический ужас. Не могут эталоны доброты и справедливости внушать подобное ощущение. Никакие они не боги. Скорее – демоны. Холодные и жестокие, будто Смерть. Не знающие - ни пощады, ни жалости.
Исключение составляла одна. Бывшая, к тому же, единственной среди них девушкой. И отличавшаяся, как живой огонек, затесавшийся в стройные ряды электрических лампочек. От нее веяло жизнью. Теплом. И неравнодушием. Дана чувствовала: Алира помогает искренне. Ищет пути адаптировать, приспособить. Переживает, думает о них. Пусть она и надевала при встречах маску отстраненного безразличия, но, без сомнения, болела за каждого, вверенного её заботам. И делала все, чтобы сгладить и облегчить неприятный процесс карантина. И потом, уже в новом их мире, по-прежнему  не обходила вниманием. Достаточно часто навещала, расспрашивала о проблемах. А если таковые возникали, находила неотложное решение. Дана привыкла считать эту странную полуволшебницу-полуребенка неким очеловеченным ангелом. И своим личным хранителем. Она даже придумала себе теорию – пока Алира есть на свете, ничего страшного и непоправимого с Даной произойти не может. Её ангел этого не допустит. Никогда и ни за что….
Рука всполошенно метнулась. Прижалась ладонью к груди. Слава богу, он цел! Медальон, подаренный Алирой. Помнится, девочка предупредила – будет совсем худо, сожми его в руке покрепче. И думай, кричи мысленно, сколько сил твоих есть. Не позволяй себе рассредоточится. Я услышу и приду. Где бы не находилась…. Дана прикрыла глаза, провела языком по разбитой губе, схватившейся кровавою коркой. Втиснула камень в кожу. Зашептала горячечно: «Услышь! Пожалуйста, услышь!!»
Только бы успеть!.. Андрюша!.. Андрюшенька! Родной!.. Ну, продержись, мой хороший! Ну, сделай над собой усилие!.. Я не смогу без тебя! Я не хочу без тебя!.. Слышишь меня, Андрю-шаа?!!
                *   *   *
Аля подхватилась. Лицо белое-белое, как стенка. Рот приоткрыт, дыхание бьется толчками. Воткнулась взглядом в насторожившихся удивленно приятелей. Глаза начали стремительно чернеть.
- Алира, что случилось?! – Носферату мгновенно оказался рядом. Не рискуя дотронуться, выговаривал слова медленно, раздельно. – Пожалуйста, скажи.
- Эвфалия! – Коротко выдохнула Аля, перекосившись. – Эвфалия на Наре. И она осуществила угрозу. Я отправляюсь туда. Сейчас же!
- Мы с тобою! – Заявил Морфей непререкаемо. – Здесь нужно действовать предельно осторожно. Эвфалия – опасный противник. Твое озлобление – не лучшее против нее оружие.
- Плевать! – Заорала Аля. Черты лица на глазах искажались наплывающей яростью. Клыки удлинялись, выползая наружу из-под губ. Облик начал непроизвольно меняться, обретая боевую форму крылатой кошки. Она отступила, чтоб не задеть Носферату, нервно поигрывая длинными серпами когтей.
- К чему вы мне там? – Прошипела раздраженно. – Эвфалия желает видеть меня. Меня и получит. Упыриха чертова!
- Нельзя, Алира! – Упрямо не согласился итран. – Нельзя рисковать и поддаваться на провокацию! Ну, и чего ты добьешься прямым нападением, подумай?! Подставишь себя, ни больше, ни меньше. Она только того и ждет – предъявить Совету прямые доказательства твоей неуправляемости. Начнешь разборки, а представители их – уж тут как тут. Тебя в камеру, Краассу рапорт. Дознание, следствие. Припомнят все грешки, какие смогут. В самом благоприятном варианте операция по освобождению и доказательству твоей правоты вождю в такую головную боль выльется, что он сам с тебя шкуру спустить вознамерится, и не один раз!
- У нее в лапах координаторы крупнейшей общины. – Процедила девочка, всеми силами усмиряя разбушевавшегося репликанта. – Голову на отсечение, сделано это специально.
- Да кто бы спорил! – буркнул оборотень. – Но упаси тебя Разум на открытый конфликт выходить!
- Пока мы тут лясы точим и время теряем, она их пытает! Доходит это до вас, теоретики вы хреновы?! – Снова взвилась девочка. – Я не дам этой суке убить Дану! Или нас тогда вместе похоронят, или я отстою  её! Ясно?!!
- Поезжай с ней, Морфей. – Носферату был само спокойствие. Только пульсирующая на смуглой шее жилка выдавала его истинный настрой. – И гляди, чтобы дров не наломала.
- Хорошо. – Так же спокойно отозвался итран, кладя голову сфинксу на загривок. – Мы будем паиньками. Но и ты не мешкай.
- Что это вы задумали? – Покосилась на него Аля  с подозрением, нетерпеливо переступая с лапы на лапу.
- Маленькая перестраховка, принцесса! – Носферату состроил неожиданно умильную рожицу, совсем как она сама в иные минутки забав или просьб. – Я нагоню вас на Наре.
- Ладно. – Как ни хотелось Але вытрясти из оборотня подробности его планов немедля, она понимала – для споров и просчитываний времени нет. Придется положиться на опыт и компетентность партнеров.  Приятели кратко попрощались. Нэттэ оседлал примчавшийся по вызову модуль. Аля и Морфей поспешили к приземлившемуся неподалеку транспортнику.

                *   *   *

- Хозяин, Вас просят о срочной аудиенции.
- Кто?! – Краасс недовольно оторвался от визифона. Стукнул кулаком раздраженно. – Перебьются, Тэо. Через час освобожусь.
- Извините, хозяин. Судя по всему, дело важное. Требует срочности. И конфиденциальности тоже.
Трансформер поиграл желваками. Перевел систему в ждущий режим. Развернулся с креслом ко входу, подпер голову рукой.
- Кто?
- Телохранитель Ваш. Носферату.
Краасс поперхнулся. Махнул, откашливаясь.
- Запускай.
Глядел, на подходящего оборотня, не мигая. Глаза багрово, влажно отсвечивали. Наблюдал, как тот опускается у его ног на колени, сгибается, опираясь пальцами о пол. Молча, подозрительно, ощупывал взглядом. С чего бы это псу демонстрировать столь явную покорность?.. Процедил нехотя:
- С чем пожаловал? Недоразумение ходячее.
- Будет лучше, если посмотрите сами… Властитель.
Рагезт повел бровью, хмыкнул скептически. Поднялся.
- Интересно, что это случилось, чтобы ты вот так запросто дал ковыряться в собственных мозгах?
- Пожалуйста! – Повторил оборотень умоляюще. – В устремленных на хозяина глазах плескалась тревога. И тревога эта росла ежесекундно. Придется выяснять.
Приблизившись, трансформер взял его голову в ладони. Носферату вздрогнул, тело напряглось, потом затряслось в ознобе. Он посильнее уперся в пол, отрешаясь от любых мыслей, чтобы облегчить считывание. Тогда контакт окончится скорее. А с ним и эта режущая боль!
Рагезт, наконец, уронил руки. Подался назад. Прорычал хрипло:
- Со мною едешь!
- Слушаю, господин.
- Делать, что прикажу. Никакой самостоятельности. Никакого вмешательства без моих распоряжений. Ни во что!
- Слушаюсь.
- Ладно! – Краасс дернул плечом почти брезгливо. Набросив плащ, зашагал к дверям. Носферату - позади, в шаге, стараясь соблюдать дистанцию и двигаться, по возможности, бесшумно. Краасс был зол. Очень зол. Уж не совершил ли Нэттэ роковую ошибку, открывшись ему и обратившись за помощью?.. Теперь сделанного не отменишь, механизм запущен…. Ждем взрыва.

                *   *   *
Дана, всхлипывая, оборачивала предплечье мужа оторванной от рубашки полосой. Затянуть потуже, чтобы прекратилось это кровотечение бесконечное. Непонятно, как он жив до сих пор. Потеряв столько крови!
У нее должно получится, обязано! Но ткань опять моментально пропиталась красным. Лицо Андрея посерело. Он дышал урывками, со странным вибрирующим присвистом. Будто в груди у него образовалась сквозная дыра, и жизнь утекает через нее одновременно с сочащейся кровью.
Голова закинута. Пена в уголке рта. Скрюченные судорогой пальцы мелко скребут ногтями по мрамору пола.
Каменная коробка. Снова каменная. Ничего похожего на двери или окна. День сейчас или ночь, тоже не выяснить. Но, с момента похищения  - или поимки – теперь девушка склоняется ко второму, времени ушло прилично. Их с Андреем уже хватились и ищут. Вероятно, и отчет в Центр отправлен – пропажа сразу двух человек, к тому же – руководителей целого поселения, без внимания не останется. Да только поиски эти плодов не принесут! Они попались в лапы прямой родственнице поселивших их на Наре существ. Монстр – с телом человека и внутренностью кровожадной акулы. Уже четырежды эта маньячка приходила сюда. И каждый её приход ознаменовывали новые, извращеннее и страшнее предыдущих, пытки. Но, в основном, издевалась она над Андреем. Воздвигая между ним и Даною прозрачную непробиваемую преграду, мучила мужчину часами, внимательно следя за реакцией его подруги. Было очевидным, терзания и ужас не способной помочь мужу пленницы, доставляют ей не меньшее наслаждение, чем крики и корчи непосредственной и главной жертвы. После последнего посещения, Андрей потерял сознание, и в себя уже не приходил. Воспользовавшись отсутствием мучительницы, Дана пыталась как-то облегчить его страдания. Но помочь ничем не могла. Её любимый уходил на глазах. Уходил медленно и жестоко.…   
- Обихаживаешь дружка, землянка?
Дана обвила умирающего обеими руками, закрывая своим телом, замотала головою отчаянно.
- Не трогай его, умоляю! Ну что мы сделали тебе?! За что ты его убиваешь?!!
- Ха. А салат-то разговорчивый попался. Возмущается.
Эвфалия ткнула девушку в бок носком туфельки. Дана скорчилась от пекучего укола.
- Ой, бедняжечке не нравится! Прости, великодушно, я нечаянно. Сейчас исправим.
Холеная женская ручка коброй прыгает на плечи. Ледяные пальцы тисками охватывают затылок, впуская когти до кости. Короткий рывок, Дана взлетает в воздух и с маху обрушивается на спину. Дикая боль пронизывает от макушки до пят. Тщетные усилия вдохнуть. Дыхания нет. Держась за распухшую шею, девушка приподнимается. Страшный демон в обличии юной красавицы нависает над Андреем. Почти нежно приподнимает голову человека, привлекая к себе изувеченное пытками тело. С улыбкой поворачивает лицо к хрипящей у стены пленнице.
- Ай-ай-ай? Что такое? Дышать разучились?.. Вот незадача! Ну, чего ж вы слабенькие-то такие? – Пальцы выписывают в воздухе свернутую петлю. Невидимая удавка отпускает горло. Давясь слюной и приступом кашля, Дана хватает вожделенный кислород. Сгруппировавшись, подтягивается на руках. Ползет прямиком к ухмыляющемуся дьяволу. Вампирша подпускает её вплотную, и снова отшвыривает. Дана падает, перекатывается на бок. Поднимается вновь. В животе разгорается болевой очаг. Пламя рвется наружу, ищет выход. Но ей уже все равно. Только бы отвлечь это животное, только бы выиграть для любимого несколько лишних минут!
Еще остается надежда. Они продержатся. Их вызволят!..
- А ты упрямая пташка! – Немигающие глаза ловят ненавидящий взгляд девушки. Вспыхивают алым. – Привязать! – Командует чудовище куда-то за её спину. Из стены выскальзывают стебли-щупальца. Обвиваются вокруг лодыжек и запястий. Втягиваются назад, припечатывая беспомощную жертву к каменному покрову.
- Нет!!! Не смей!!! – И откуда у нее силы берутся?! Дана бьется, извивается, кричит. Напрягает мышцы до разрыва, борясь с живыми кандалами. Бесполезно. Она слишком. Слишком для них слаба!..
Чудовище напротив злобно ухмыляется,  смотрит в упор, замерев. Из-под верхней губы вытекают заостренными лезвиями длинные кинжалы клыков. Черный раздвоенный язык показывается из полуоткрытого рта. Обводит по кругу ядовито-красные губы, доставая до подбородка. Дана чувствует – её сейчас вырвет от этой мерзости невыносимой! Закрывает глаза, свесив голову на грудь. Покуда Андрей жив, она не сдастся и с ума не сойдет, как бы эта гадость не исхитрялась!.. Больно!.. Господи, помоги, больно!!!.. По внутренней поверхности бедра течет что-то горячее…. У нее идет кровь?.. Ребенок?.. Её крошка?!.. О, нет! Нет! Что угодно, только не это!!! Её выдавили, будто тюбик из-под пасты. Вывернули наизнанку, лишили последней ценности и смысла бытия. Больше нет воли. И желания жить больше нет. Умереть, это благо. Это покой. Упыриха думает, будто её сломала. Тупая скотина! Её власть существует ровно до грани гибели. Но стоит Дане линию переступить, и она свободна. Свободна! И от боли. И от мук. И от страха. А всего-то надо… перестать жить!.. До смешного мало. До смешного просто! И тогда её уже не достанут. Её никто не достанет! На, выкуси, сволочь!!!
Дана запрокидывает голову и начинает смеяться. Прямо-таки хохотать в лицо демону. Рагезтянку перекашивает от бешенства. Девушка при разуме. И она насмехается над истязательницей, насмехается сознательно, от души. Отбросив обескровленное мужское тело, Эвфалия распрямляется с твердым намерением покончить с проклятой туземкой немедленно…. Дверные створки с шипением разлетаются, вливаясь в монолит стен. В проеме вырастает знакомый силуэт. Да только совершенно не тот, какой она ожидала!
Инстинктивно оскалившись, вампирша отшатывается. Прижимается к камню спиной. Исчезают клыки, убираются длинные когти. У стены остается навытяжку молоденькая растерянная женщина. Распахнутые во всю ширь, темно-синие глаза, густой румянец заливает щечки, ровные зубки постукивают испуганно. Кое-как собравшись с мыслями, Эвфалия делает почтительный реверанс, опять выпрямляется. Не шевелясь, ждет ответной реакции.
- Привет, дорогая. Извини, что вот так. С налету…. А это у нас что? Милое маленькое комнатное сафари?.. Присоединиться предложишь? Нет?.. Какая-то ты неразговорчивая сегодня на редкость. Испугалась, что ли? А чего испугалась? Лицензия у тебя на руках. Правда братцем моим заверенная, но актуальности она от этого не утрачивает. Я все понимаю. И то, отчего он с тобою резервами своими делится. И твое законное желание на охоте поразмяться, да…. Не понимаю другого – зачем навредить пытаешься? И кому. Мне, что ли?.. Я создавал этот мир не за тем, чтоб запускать в него бесконтрольно оторванных на всю голову бездельниц, уставших от бездумного прожигания жизни и горящих желанием поразвеяться. Отчего-то, непременно за мой счет.
- К-краасс!.. – Шепчет девушка слезливо. – Всего две единицы. Ты готов обвинить меня во всех тяжких за такую безделицу?!..
- Кто-то тут произнес слово «две»? Абсолютно верно. Две. Тысячи. Именно столько человек мечется сейчас по континенту в истерике, поскольку пропали те, кто их вел и настраивал на нормальное и сбалансированное существование. Кто подсказывал и руководил. И не давал разгореться внутренним распрям. И подавлял зарождающиеся конфликты. Кому доверяли, кого наследовали. Пропали специально обученные лидеры, на подготовку которых ушло предостаточно времени и средств. Чем платить будешь, Эвфалия? За разгильдяйство и глупость свою хамскую?
- Пла-тить?! – Прозаикалась рагезтянка растерянно, вероятно, совсем не предвидевши подобный оборот. – За что?! Чем?!
- Чем, это и мне интересно. А за что, перечислю по пунктам, если еще не дошло. Ты явила себя туземцам открыто, в охотничьей форме. Чем запугала и довела до сумасшествия всех случившихся поблизости. Ты отловила и забрала координаторов, прекрасно сознавая, кем являются выбранные тобою особи. Кстати, у обоих стояли опознавательные чипы, так что официальным путем разрешение на их вывоз получить ты не могла. И тогда ты извлекла чипы из тел носителей насильственно, пересадив их другим пойманным особям. Система подлог отследила. Но тебе хватило времени вывезти пленников с планеты. И заняться ними вплотную уже со всем комфортом и расстановкою здесь, на Этрионе. Прямо у меня под боком. Это что, такая извращенная форма женской мести? Смесь расчетливости и откровенного идиотизма. Эвфалия, милочка, ты меня ужасно разочаровала. Как бы я к тебе ни относился. Но искренне думал – ты намного умнее. А ты, как выясняется, дура непроходимая. Недалекая, злобная стервочка. Готовая сама утопиться в дерьме, лишь бы и окружающим тоже с трудом дышалось!
Шагнул к ней, вытянул шею. Эвфалия вжалась в стену с истеричным шипением. Непроизвольно выставила когти, готовясь к защите. Краасс весело, цинично хохотнул.
- Много чести, милая. Руки о тебя марать. Слушай теперь, и не говори, что не дослышала. Не то велю ушки в лаборатории прочистить. Под моим личным бдительным присмотром.  До завтрашнего утра ты находишься здесь, под домашним арестом. И за это время, как говорят земляне, чемоданы пакуешь оперативно. А назавтра я закажу для тебя рейс. Включительно с сопровождающей охраной. Так что, свернуть с маршрута или задержаться где по дороге у тебя не выйдет, и не надейся. На протяжении ближайших двадцати стандартных лет я не хочу о тебе знать и слышать. Твоя свобода ограничивается Центральным Сектором старых миров. Ты будешь помечена соответствующим имплантатом. Если пренебрежешь условиями наказания, расплачиваться придется много серьезнее. Вот так, детка в клетке.
- Ты не посмеешь! – завизжала рагезтянка, колотясь о стену и размахивая руками. – Я все расскажу Денио. Он тебя в порошок сотрет! И моя семья!..
- Да. – Краасс невозмутимо и развязно улыбался. – Мозги и гениталии ты ему запудрить успела. Поздравляю. Но против меня брат бороться не станет. Даже ради самой распрекрасной шлюшки нашего народа…
- Как… ты… меня назвал?!! – Эвфалия в шоке давилась словами. Краасс же оставался подчеркнуто невозмутим.
- Как заслужила. – Ответствовал внушительно. Или ты рассчитывала, выйдя замуж, скрывать свои похождения бесконечно? Помню наш романчик, как сегодня. Парочка сорванных поцелуев, застенчивость притворной невинности. А, когда кавалер на очередное задание отсылается, так гуляем – земля дрожит и звезды подпрыгивают. Думаешь, я не знал? Глаза до поры закрывал. Да. Не интересовался особо. Тоже. Но на полочку откладывал. Я – лицо государства, милая. И при себе потаскушку иметь, пусть и кровей голубых, не с руки как-то. При всем моем понимании и либерализме…. Ладно! – Оборвал решительно. - Сантименты, отступления. Никому это не надо сейчас…. Координаторов жаль. Отличные были координаторы. Теперь не восстановятся. Придется добить. Алиру заставлю. Пускай поучится. – Отодвинулся вбок, приглашающе повел рукою в сторону арки прохода. – Прощай, дорогая. Мешкать со сборами не советую.
Сжавшись, Эвфалия шагнула мимо, к выходу, возле которого уже маячили безмолвные фигуры черных гвардейцев. Хотелось выть и кататься по полу. Она действительно идиотка. Так просчитаться! Так унизить себя!.. Неужто, конец?!.. Ну, не-ет, господин Император. Ты обо мне вспомнишь скорее, чем предполагать решишься!.. До дома бы добраться. До семьи. А там разберемся. Не пожалеть бы тебе, Нарий, опосля. О решении своем и обвинениях!.. Будь ты проклят!.. Проклят!.. И твоя сучка с тобою вместе!!!

                *   *   *
Обняв себя руками, Аля смотрела на дымный жемчуг фасадной стены. Могла бы, дырку бы прожгла глазами. Краасс перехватил её у самых ступеней. Не говоря ни слова, ухватил за шкирку, будто щенка-слепыша и толкнул к попятившемуся от него Морфею.  Знаком отправил к нему же оборотня и с необычной для себя поспешностью скрылся в доме. Восстановив равновесие, Аля окинула Носферату глазами, перекосилась молча. Отвернулась, впившись взглядом в строение….
Мысленная команда пришла внезапно и была категорично краткой. Оборотень придвинулся к замершей девочке. Проговорил, потирая ноющее ухо:
- Иди к нему. Он приказывает.
- Пошел ты!.. Лесом. – Глаза сверкнули, обожгли злобой. – Выслужится захотел?.. Зачем привел, мы бы сами управились?!..
- Помолчи, Алира!! – утробный рык итрана охладил разгорающуюся ссору. – Не будь дурой и скажи Носферату спасибо. Он тебя спас. Ясно?! Зацепи ты Эвфалию всерьез, не сносить бы тебе головы. Как и нам, заодно. И никому бы толком не помогла. А себя приговорила. Так что прибереги обвинения для случая поудобнее. И шагом марш, куда сказано!
Аля глянула исподлобья, фыркнула.  Пожала плечами. Обронила скупо:
- Извини. – То ли ему, то ли Носферату… - Почти бегом рванула ко входу.
- Вылупился цыпленочек. – Пробурчал единорог, усмехнувшись кривовато. – Не прошло и полгода.  Скоро всех подряд скорлупками обстреливать начнет!
- Не преувеличивай, дружище. – Нэттэ улыбнулся, провожая глазами удаляющуюся понурую фигурку. – Она расстроена. Ей больно.
- Вероятно, недостаточно. Если огрызается и в бутылку лезет. С теми, кто заботится и помогает.
- Она живая, Морфей. Иногда эмоции идут впереди нас. Это нормально. Увидишь, она назавтра же извиняться прибежит. И соорудит тебе еще одну яичную гору. На бис, без понуканий.
- Да иди ты, Носферату!
Увидев, что оборотень трясется от беззвучного хохота, единорог принялся шумно вздыхать.  Отворачиваясь и усиленно делая вид, что вникает в происходящее внутри. Носферату, понаблюдав, покачал головой. Похлопал его по холке ободряюще.
- Замято, друг. Сегодня явно не мой день.
- Краасс на тебя тоже сорвался?
- Не то, что бы напрямую. Но для полноты восприятия пришлось пригласить его на постой в черепушку. До сих пор гудит и тихо жалуется. Голова, в виду имею.
- Не знаю, даже, что и ответить…
- А и не отвечай. Комментарии, как говорится, излишни….
               
                *   *   *
Она остановилась?.. Не нападает?.. Что это с ней?.. Наружность меняется. На месте мегеры – прелестнейшая девушка, восточная принцесса. И на личике картинном выражение такое несчастное!.. Вот, как у ребенка нашкодившего, застуканного на горячем…. – Дана проглотила истерично душащий смешок. Напрягшись, повернула лицо. Скорее по инерции, чем от любопытства. И еще подумала, внезапно: неотвратимость смерти переворачивает эмоции. Когда уверился, что предстоящее не отодвинуть и не сбежать, отчего-то перестаешь бояться…. Совсем!..
Угольные очи походя поймали расширившиеся зрачки, отпустили. Черноволосый великан в белом. Точная копия того, кто бесчисленные разы являлся к ней в ночных кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту с криком и рыданиями. Сон мучил и отравлял, и затягивал ожиданием страшного. И возвращался до тех пор, пока в жизнь её не вошел, все-таки, любимый человек. Тогда и только тогда, изматывающие видения постепенно оставили Дану. Андрей сумел отогреть её, внушить уверенность в защищенности. И она справилась с фантомами пережитого. Перестала их видеть и осязать. Но не забыла. И вот теперь кошмар возрождался. И это был уже не сон.
Повиснув в путах лиан, Дана безучастно следила за разговором. Отмечая непроизвольно: Хозяйка дома мужчину боится. Но, одновременно с этим, порывается себя отстаивать. В предмете спора сомневаться не приходилось.  Слово «экштен» - координаторы, Дана выучила давно. А оно за время беседы упоминалось неоднократно и сопровождалось взглядами, не сулившими, как догадалась пленница, ничего хорошего. Ни похитившей их охотнице. Ни – самим похищенным.
Обрубив очередную тираду, мужчина указал на открытый в стене полукруг. Девушка, ссутулившись, прошла мимо, зыркнув на землянку ненавидяще. Мужчина что-то негромко произнес вслед, приложив ладонь к уху. Скрестив на груди руки, уставился на Дану. Она предпочла отвести и закрыть глаза. Если уж прикончить собирается, пусть она этого хотя бы не видит. Сердце обливалось кровью и плакало, прося в последний раз притронуться к мужу, попрощаться, приласкать. Но она не позволила себе умолять, была уверена – не послушает. Глядит, будто на скотину издыхающую. Нежданную, досадную докуку. Которую поневоле нужно разрешать, поступаясь временем и более важными делами. Нет, от него пощады не будет. Это совершенно очевидно. Но тогда, пускай уж, убивают её первой!
Дана вскинула голову, сжала губы решительно, повторяя фразу мысленно опять и опять. Великан поглядел заинтересованно, будто на животное подопытное, неожиданно проявившее не присущие его натуре черты. Ступил поближе, присматриваясь. В глазах зажглись крошечные танцующие огоньки. Лимонные на черном.
- Ты… хочешь… умереть?
- Первой! – Прохрипела девушка. – Убейте меня первой, пожалуйста. Я… я готова!
- Вижу. – Тягучий низкий голос странно ласкал слух. Музыкальный. Колдовской. В нем хотелось растворяться без остатка. Ему хотелось подчиняться и внимать. – Мне нравится твоя храбрость. Что ж…. Почему бы и нет?..
Аристократичные длинные пальцы арктическим холодом прошлись по шее, взялись за подбородок, приподняли.
- Пожалуй, я сделаю это. Сам. Тебе не будет больно. Ты заслужила.
Девушка кротко улыбнулась, поражаясь нахлынувшему на нее, вдруг, спокойствию.
- Спасибо.
Нечеловечески красивое лицо, качнувшись, очутилось совсем близко. Сияющие звездами глаза заслонили собою мир. Дана словно провалилась в них и начала падать…. Или взлетать?.. Но было это чудесно! Она стала легчайшею пушинкой, порхающей в невесомости космических глубин. Она летела навстречу звездам и наслаждалась их дивным светом. И звучащей внутри музыкой. И свободой долгожданного покоя.
                *   *   *
- Красс!!!
Выпустив потерявшую сознание Дану, рагезт едва успел отразить удар. Увернувшись, поймал повторно атакующую его девочку за шею. Заломив руки, зарядил звонкую оплеуху. Добавил увесистый подзатыльник и сбил с ног.
- А ну сидеть смирно! – Прорычал. – Не то по соседству привяжу!
- Сволочь! – Аля откатилась в сторону, броском очутилась на ногах, меняя облик на звериный. – Ты не имеешь права лишать её жизни! Лжец! Ты обещал…. Ты поклялся!.. Координаторы неприкасаемы. Это центральное условие договора. Это условие моего тебе подчинения, моей работы!  Забыл?!!
- Подойди…. – Краасс тяжело глядел на нее. Крылья носа раздувались, а прищуренные глаза отсвечивали неоном. –  Условия, говоришь?.. Подчинения?.. Ты подчиняешься мне безо всяких условий. И живешь, пока подчиняешься…. Подойди, - повторил почти ласково. – Потому что, если подойду я, будет хуже. Много хуже.
Аля повела головою, зубы отчетливо скрипнули. Шерсть на холке сфинкса встопорщилась. Когти выползали и втягивались, кончик хвоста извивался и охаживал бока. С каждым выдохом из оскаленной кошачьей пасти вырывалось вибрирующее ворчание. На доли секунд рагезт испытал шок и растерянность. Но лишь на доли.
Она уже не дитя. Она может быть крайне опасной. Придется укрощать. Не откладывая. Неповиновение недопустимо…. Черт. Жаль. Не хочется террора!.. В голове пронеслись реалистично красочные картинки. Истерзанная, обезображенная плоть. Долгие дни восстановления. Страх и презрение в глазах, еще недавно глядящих с таким обожанием и любовью. Второй Носферату. Но вдвое хитрее, сильнее, беспощаднее…. Нельзя до этого доводить!.. Не будь  дураком!!!
- Говорю последний раз. – Бесстрастный голос прогремел железом. – Подойди и прими наказание. Ты посмела оскорбить хозяина. Ты осмелилась обвинять. Не усугубляй. Перемени вид и повинуйся. Приказываю!
Издав короткий надрывный крик, выметнувшийся, кажется, из самых недр души, кошка всем телом ударилась о мраморные плиты. Изменилась. Неуверенно поднявшись, Аля преодолела метры относительно безопасного расстояния. Съехав на колени у его ног, подняла лицо обреченно.
Пощечина! Голова мотнулась. Упала на грудь. Но сразу запрокинулась снова. Повторный шлепок. Да такой, что искры из глаз!.. Еще. Еще! Потеряв равновесие, девочка схватилась за трансформера. Медленно осела на пол, уткнувшись лицом ему в колени, неровно и трудно дыша. Пальчики цеплялись за кожу брючин, плечи дрожали.
Ладони рагезта накрыли  узенькие ладошки, прихватили. Не давая опомниться, он резко потянул её вверх. Подхватил. Опустился со своею ношей в появившееся подле кресло. Крепко обнял, прижимая к груди лицом. Принялся легонько покачивать.
- Дуреха, вот дуреха. – Прошептал в завитки волос с сердитою нежностью. – Прешь как танк и преград не видишь. – Тряхнул. Снова прижал, поглаживая по щеке ладонью. – А ну извиняйся, балбесина!
Аля, всхлипывая, потянулась губами. Приложилась к шее, целуя. Ойкнула тихонько, - опухшая от ушиба губа, отозвалась саднящей болью. Ощутив прикосновение под блузой, вскинулась всполошенно.
- Нет, Краасс, умоляю! Только не при них! Не здесь! Я не смогу, прошу тебя! Не надо….
- Можешь. И будешь.
- Но она умрет!..
- Не умрет. За текущий час точно. Я ввел её в транс. Она ничего не чувствует. А ты не рассуждаешь. Ясно? Ты делаешь. То, что я велю. Давай, котенок, ак-тив-не-е!..
…Пальцы, путаясь, расправлялись с застежками одежды, а слезы лились и лились. И не слушались призывов и доводов.
 Она же его собственность?.. О, да…. Но сей момент становится подстилкой!..
                *   *   *
Оказывается, в животном мире тоже присутствует сексуальное насилие. Обезьяны, само собой, не в счет. Тут мы с ними схожи до неприличия. Но вот хищники… никогда бы не подумала….
Напав на соседа и захватив его территорию, самец динго насилует подругу побежденного. Причем, вне зависимости от того, находится самка «в охоте», или нет. Таким образом, он самоутверждается и показывает свою над нею власть. Это именно насилие, и сопровождается оно выраженной физической агрессией. Самка, в итоге, оказывается еще зачастую и серьезно израненной, если пытается «отстаивать свою честь»…
…Цепочки уродливых пятен расползались, багровели. Повернувшись на бок, Аля безучастно смотрела на покрывающиеся синяками руки. В голове угнездился противный въедающийся звон. Тошнота. Слабость. Её возлюбленный порезвился на славу.
Краасс, весело насвистывая, оправлял у зеркала одежду. Закончив, подошел. Присел на корточки. Провел пальцами по отметинам, поцокал языком, улыбаясь.
- Я так погляжу, моей девочке нравятся игры с огоньком? Иначе, зачем так упорно мне их навязывать?
- Оставь ей жизнь. – Встретившиеся с ним глаза походили на подкрашенный зеленью лед. В них не было унижения, злости, желания поквитаться. В них не было ничего вообще. И где-то в глубине себя рагезт невольно вздрогнул. Она не сломана. Она затаилась. А растоптанные чувства разуму легче взять под контроль. Ничего не улажено. Сделал хуже, и только. Но показывать, что догадался нельзя. Лучше немного уступить. Незаметно и аккуратно. Изобразив снисходительную милость…. Идея!..
- А за него почему не просишь? – Черный ноготь ткнул в направлении очертаний распластанного у стены мужского тела.
- За того, кто и так покойник? – Аля неожиданно рассмеялась. Колюче, едко. – Опять экзаменуешь?.. Твои опыты теряют разнообразие, по-ве-ли-тель. Когда я вошла, он был уже мертв. Давно и прочно. Меня интересует девушка.
- Какой с нее толк? На планету не вернуть. Прежние обязанности исполнять не сможет. Перекраивать её память и подвергать гипнозу еще уйму народу по этому поводу? Ответ знаешь сама.  Для чего она тебе?
- Пригодится.
- Слишком неопределенно.
- Назови цену.
- Ты хочешь её выкупить?! Каким это образом, интересно?
- В обмен на что-то незаменимое для тебя.
- Высоко замахиваешься, котенок. А если не дотянешь… до планки?
- Так и будет.
- Но, ведь, я могу поставить заранее невыполнимые условия.
Аля широко улыбнулась, посверкивая треугольничками клыков:
- Будь ты склонен к подобным глупостям, ты никогда не стал бы тем, кто есть. К чему бессмысленные игры, если можно извлечь настоящую выгоду?.. Я права, не так ли?.. Не забывай, что твоя игрушка уже слишком хорошо тебя знает. Хозяин!
Краасс фыркнул. Поднялся. Медленно пошел к выходу. У дверей обернулся. Поглядел задумчиво, прошелся ладонью по своду притолоки.
- Цена вопроса – Нордок. Что ответишь?
-Ты отдаешь мне Дану прямо сейчас. И обеспечиваешь ей полную и безвременную безопасность от поползновений твоих любителей свежатинки. И ты не устанавливаешь мне строгих сроков. Процесс может затянуться.
- Как быстро взрослеют дети! – Его губы продолжали улыбаться, но лицо заметно помрачнело. – Мой птенец становится на крыло?.. Поубавь прыти. Это для твоей же пользы.
- Непременно учту все ваши пожелания, господин мой! - Она быстро села на ложе, приложила руки ладонями к плечам, нарочито демонстрируя синюшные россыпи. – Ты согласен?
Он угрюмо оглядел её, молча кивнул. Вышел.

                *   *   *
Серое на белом…. Не белом, а молочном!.. Серое колышется, меняет очертания. Молочный фон наплывает со странным гулом и скрежетом. А потом снова отдаляется. И так все время. То медленнее, то быстрей. И саму её качает, будто в утлой лодчонке на волнах. Губы силятся заговорить, а язык не ворочается. Отвратительное состояние. Что ж это с ней такое?.. Она, разве, заболела?!.. И где Андрей?.. Точно заболела. Отравилась чем-то на пикнике…. Потому и кошмары мучили…. Ффуух! Мерзость какая!.. Андрюшке лучше не рассказывать, а то волноваться станет. Он у нее, как ребенок малый, в любую примету поверить готов. Да она и сама почти уже поверила. А это, выходит, сон плохой был. Слава тебе господи!.. Да что это с голосом, в конце концов? Никак, успокоительным накачать додумались?! Нельзя же! Они малышу повредить могли!.. Вот оболтусы, а еще медиками называются! Ну, ладненько, сейчас она с силами соберется, позовет дежурного. А там и до врача очередь дойдет. Ты, главное, Дана, не паникуй. Ничего же не случилось. Ничего…. Ничего?!!.. Боже!!!.. Андрей!!!.. Ребенок!!!..
Хриплый животный вой разорвал безмолвие палаты. Привязанное ремнями к платформе, исхудалое маленькое тело рвалось и колотилось, заходясь бесконечным криком. Белые костяшки кулачков молотили по пластику, а голова моталась и била о изголовье.
Шипение раздвигающихся дверей. Быстрые летящие шаги. Высокая изящная фигура склоняется, зависает. Тонкие ладони выныривает из складок черного шелка, осторожно и бережно ложатся на виски. Серебристый голосок произносит ласково:
- Спокойно, Дана. Спокойно, моя хорошая. Ты со мною. Ты в безопасности.
- А-ли-ра…- отдельно звуки, отдельно дыхание. Запавшие щеки, ввалившиеся глаза. Дорожки слез на шершавой старческой коже. – Я же… умерла?.. Почему… нет?.. За что… вы меня… оставили?.. Отпусти меня!.. Я хочу к Андрею!.. Я хочу к своему маленькому!.. Отпусти, Алира!.. Пожалуйста.
- Дана, нет!!  - кажущиеся невесомыми пальчики схватили сталью,  припечатали. Аля наклонилась. Вплотную. Глаза в глаза. Прошептала:
- Все позади! Ты будешь жить. Я тебя вылечу!
- Я не хочу. – Кулачки разжались. Высохшие пальцы дотянулись до запястья, накрыли поглаживая. – Ты хорошая…. Ты добрая…. Ты мой единственный друг.… Но мне уже незачем бороться…. Я знаю, кто они…. Они не боги и не высшие. Они демоны, питающиеся нашей болью и страхом…. Они убили Андрея…. И убили ребенка во мне…. Они меня опустошили, понимаешь?.. Отпусти, Аля. Мне уже не для чего жить….
- Неправда! – Горячо и надрывно. Зеленые глаза расширяются, закипая обидой и скорбью. – Неправда! Ложь! Всегда бывает для чего!.. И бороться! И оживлять себя! И воскресать!.. Нельзя ломаться. Нельзя малодушничать! Легче всего – сложить лапки и плюхнуться на спину. Но это не выход. Это побег. И побег пустой! Откуда ты знаешь, что обретешь их там, кого потеряла в этой жизни? Откуда ты знаешь, что там тишина и покой?! А, если тебя там ждут мучения почище?! Обратно проситься будешь?!.. Оттуда уже не сбежишь. Не выкарабкаешься. Не отпросишься!.. Нет, пока тебя носит земля, пока служит тебе твое тело, изволь сражаться. Изволь ломать и перекраивать! И выживать. Вы-жи-вать, слышишь ты?!..
- Для… чего? – Дану так удивил эта нежданный обвал эмоций вечно холодной скалы, что она отстранилась, даже, каким-то чудом от собственной боли, пытаясь постичь и принять.
- Для себя. Для других. Для того, кто тебя сотворил. – Теперь глаза Алиры наполняла тоска. Он вздохнула сжато. Чему-то своему. Улыбнулась. Успокаивающе, кротко. Погладила девушку по голове, убирая свесившиеся на глаза прядки. – Добавила с любовью:
- Жизнь, великий дар, Дана. Да, у нас её могут отнимать. Но мы не вправе отказаться добровольно. Трусов не прощают. Ни здесь. Ни выше! – Вытянутый палец уперся в направлении потолка. – Ты столько всего прошла! Ты сумела выстоять там, где другие были бы обречены. И теперь, на пороге освобождения, ты отказываешься от возможности спастись?!..  Не делай этого. Не делай того, что не сумеешь исправить!..
Дана смотрела. Недоуменно и, явно сомневаясь. Пробормотала трудно:
- Не… знаю. Я не могу сейчас решиться… ни на что…. Я не вижу себя… и будущего!..
- А не надо видеть, Дана. Не надо придумывать. Надо только хотеть выздороветь. Просто выздороветь. И все. Ты мне этим очень поможешь…. Честно-пречестно!
«Ну вот, теперь она выглядит совершенным ребенком. Лет четырнадцать, это край!.. Одинокая детская душа. Барахтающаяся в трясине взрослости. Сама не тонет, и других на поверхность выпихивает…. Что она пережила?.. Что с нею сотворили?!.. Она, ведь, тоже родилась человеком. Она невинна была!.. Они её перекроили. Но душа-то осталась! И теперь нащупывает пути к спасению. Не для себя, так для других, хотя бы!..»
- Хорошо, Алира. – Усталые слезящиеся глаза медленно моргнули, подтверждая согласие. – Я постараюсь…. Для тебя.
- Спасибо, Дана. – Аля опять погладила её. – Усевшись рядышком, просунула пальцы под упавшие бессильно ладони. Осторожно сжала. – А теперь – спи, дружок…. Спи. И поправляйся.
Очертания окружающего потекли, размылись. Уши наполнил приятный обволакивающий шумок…. Нежное касание бриза…. Лижущая камни волна…. Затерянный в океане остров…. Её уголок безопасности!.. От всего… и вся на этом проклятом свете!
               
                *   *   *
- Как продвигаются игры в лекаря?
Спина напрягается. Голова сама собою уходит в плечи. Но медлит она не больше секунды. Поворачивается. Глядя в пол, преклоняет колени.
- Какие будут распоряжения? Господин.
- А может, для начала, хоть посмотришь?
Девочка жмет плечами скованно, но лицо подымает. Взбирается взглядом снизу вверх. Замирает где-то на уровне подбородка.
- Мириться будем? – Вопрос застает врасплох. Чего-чего, но такого от Краасса не ожидалось! Вздрогнув, заглядывает обескуражено в черноту зрачков. Он говорил со вздохом и почти жалобно. Значит, сожалеет?!..
- Что… что ты в виду имеешь? – сипит сдавленно Аля, потерявшись.
- Не надо вопросов, Алира. Просто, иди ко мне. Иди, котенок!..
…Прикипеть душою?.. Позабыть, растерять?.. И падать навстречу!.. В его мир, в отречение!.. Утонуть… измениться… слиться… воскреснуть!.. В любовь и свет…. Не обижай, пожалуйста!.. Не обижай понапрасну!.. Если, и вправду, нужна…. Скажи, намекни, умоляю!.. Мне так это важно! Одно твое слово. Пойми же, почувствуй….  Краасс!!!..
Он распахивает руки, заключает в объятия, прижимает к себе крепко-накрепко. Проговаривает в затылок горячим шепотом:
- Я только что взял межпланетник. И приглашаю мою забияку в небольшое романтическое путешествие. Прямо сейчас.
- Ку-куда? – Тоже шепчет она, боязливо и благодарно.
- Даная, малыш. Западное побережье. Подходит?
Аля закивала радостно. Обняла его за щеки ладонями.
- Спасибо, Краасс! Ты, и правда, не сердишься?
- Да на тебя сердиться – дело бесполезное. Только время вхолостую потрачу! – Заявил рагезт преувеличенно серьезно. Шлепнул девочку, покрутил. Поставив на пол, взял за руку:
- Пошли, быстрей. Чудо!..
                *   *   *
Белый-белый песок. Оранжево-кирпичные глыбы утесов. Синеватые галечные россыпи. Густая, чешуйчатая, оливковая листва разбросанных по склонам рощиц. Серебро шелковистых трав. Волшебство нетронутого рая, затерявшегося в стуже бесконечных космических трасс.
Хватайся девочка двумя руками за эти краткие мгновенья. Хватайся и держись, чтобы запечатлеть и сохранить подольше. В однообразии и жестокости вечных твоих будней. И пусть это лишь капля в море, но ведь она твоя. А, значит, равноценна бриллианту!..
На этом фоне первобытной девственности, они – будто Адам и Ева. Или, скорее, два ангела. Сбежавших от рутины, позабывших о долге. Сбросивших груз обязательств. На малый миг любви и единения сердец.
Она не хочет думать. Ни о ком, ни о чем. А только быть ведомой. И подчиняться ему, и царить. И утопать в его страсти, и уводить за собою. И дарить ему целый мир из нежных своих ладоней. И забываться в сладостной нирване сумасшедшего своего влечения, и понимать каждой часточкой: он чувствует и осязает то же…. Они, действительно, две половинки. И неразделимы уже вовеки. Как Ин и Янь. Как свет и тьма. Как древние руны гармонии на звездном покрывале судьбы. Возможно и, даже, наверняка, в той параллельной жизни из путаницы гонки и борьбы, им предстоит принести друг другу и разочарование, и неверие, и муки. Но здесь и сейчас, в их личном космическом раю, они близки по-настоящему. И правит тут один закон – открытое желание любить!
Распахнув могучие крылья, гарпия взмывает в прозрачную синеву. Аля разбегается, разбрасывает руки. Земля уходит из-под ног. Она летит ласточкой с вершины белоснежной скалы к пенистым волнам прилива. В полете делает кувырок через голову, перевоплощается. Поджав лапы и вытянувшись, сфинкс возносится в высоту в струях восходящих потоков. Они с гарпией сближаются, прислоняются головами. Кружат в невесомости парения, между небом и землей, на ладонях ласкового солнца. Разлетаются. Пикируют вниз. Разрезая падением водную гладь, изменяются вновь. И вот они уже творения воды. И нет им ни соперников, ни равных. И океан принимает их, как любимых и настоящих своих детей и властелинов. И покоряется им, и говорит с ними. И живет их стремлениями. И одаряет без меры и счета всей своей энергией и широтой. Они сливаются с ним, они сами становятся океаном. Океаном легкости, скорости, мощи и вездесущности. Ибо они – трансформеры, символы и детища, живое продолжение любой из существующих стихий!
                *   *   *

- К поселенцам заглянешь, ладно? – Гарпия просушивала крылья, расправив их на ветерке. Воздушные струйки ерошили густой мех на загривке. Трансформер блаженно жмурился, поигрывая выпущенными когтями, будто разомлевший после сытного обеда кот. Аля разлеглась по-соседству. Жевала соломинку и разглядывала пробегающие гирлянды облаков.
- А ты… хочешь? – поинтересовалась с нажимом, усмехнувшись.
- Не откажусь. – «Что и говорить, – подумалось Але, - правду-матушку мы любим. Патологически просто!» - Тем более на днях пополнение прибыло. С запасом. Есть, из кого выбрать и урон не нанести.
- Мой господин желает совместить приятное с приятным? – Съязвила Аля, не сумев-таки сдержаться и мысленно уже прикусывая не в меру болтливый язык. Но Краасс, кажется, не рассердился.
- Правильно мыслишь. – Оскалился хитро. – Приятное, точно. А ты малыш, мне в этом деле тонком подсобишь.
- Подержать, что ли? – Процедила девочка.
- Подержать я могу и сам. А тебе отбирать придется. Я, видишь ли, удовольствие получаю определенное. И от итогов этого отбора, и от процесса, коим ты занята. Прости старика за откровенность.
- Извращенец. – Пробурчала Аля, отвернувшись.
- Я все слышу. – Тотчас откликнулся он.
- Ага. Ваше величество! Как в старых добрых детских сказках. Я все вижу. Я все слышу. И я все… кушаю, что шевелится, и, даже, уже замерло!
- Ох, доиграешься! – Клацнул он зубами. Но девочка только рассмеялась:
- Я тоже так могу. Не страшно!
- Вот-вот. Вырастил на свою голову! – Простонал расстроенно трансформер. – Опушил, оперил. Зубки отточил. За что теперь и расплачиваюсь. Бедный я, несчастный!
Аля, не поднимаясь, перекатилась к нему под бок. Поманила пальцем таинственно.
- А ну наклонись!
- Это еще зачем? – Морда гарпии повисла над самым лицом.
- Хочу своими глазами слезы увидать. Ну, те, которые крокодильими именуют! – Уцепила его голову ладонями, звонко чмокнула в нос. – Нет. Не вижу. Даже и в такой малости верить нельзя!
- Не припоминаю. Чтобы плакать обещался….
- Но, ведь, как куксился страдальчески. По всем правилам изрыдаться обязан был!
- Не случилось, малыш. – Он сверкнул глазами, прищурился. – Из нас двоих слезотечением увлекаешься именно ты.
Аля оттолкнула его, нахмурилась.
- Мне положено. Я… это… женщина?
Он захохотал.
- А сама как считаешь?
- А фиг меня теперь знает! – В сердцах ответила девочка. – Но не мужчина, точно!
- И на том спасибо! – Опять зашелся рагезт хохотом. – Ой, ребенок! Ну, уморил - упасть, не встать!.. Но по большому страшному секрету открою. Ты не женщина, ты – ведьмочка. Мой персональный прирученный чертенок!
Обнял её лапами. Пощекотал шею кончиком языка. Подытожил довольно:
- Ты гораздо лучше, чем просто женщина. Как ни крути, вне конкуренции. Бесспорно!
- И потому вы, властитель, меня ними разбавляете? – Не упустила Аля возможности его подкуснуть. Но Краасс, на удивление, снова пропустил её выпад мимо ушей.
- Естественно. – Промурлыкал расслабленно. – Желудку не прикажешь. Он склонен требовать свое так же, как и душа. Се-ля-ви!
Ухватил зубами за шкирку, вздернув, поставил на ноги.
- Давай-давай, котенок. Шевели лапками!..
                *   *   *
Уплывающее за горизонт светило заслоняется планирующей тенью. Нырнув из предзакатной голубизны вниз, к центру вымощенной брусчаткою площади, сфинкс зависает, тормозя широкими махами. Опускается. Оглядев по кругу шарахнувшихся в стороны зевак, складывает крылья. Усаживается. Воздух вокруг тела огромной кошки превращается в дрожащую дымку. Абрисы текут, сжимаются. На месте фантастического хищника появляется высокий девичий силуэт. Белое шелковое платье с открытыми плечами. Водопад блестящих каштановых кудрей. Алмазная диадема. Изумрудные глаза неестественно светятся, рассматривая сгрудившиеся испуганные лица.
Рука в кружевной длинной перчатке выносится вперед. Нежный и ласковый, но какой-то чуть металлический тембр произносит:
- Координаторы. Подойдите.
Раздвигая толпу, вперед продвигаются двое. Мужчина и девушка. Выходят на открытое пространство. Останавливаются в нескольких шагах. Предотвращая попытку встать на колени, пришелица грозит пальцем.
- Не надо этого. Излишне. – Приязненно улыбнувшись, интересуется. – Все собрались? Включая новеньких?
- Да, госпожа. – Поспешно отвечает мужчина. - Мы все здесь.
- Что с расселением?
- Новичков определили в общежития. Ознакомили с правилами и территорией. Нареканий и отдельных просьб пока не было. Люди условиями проживания довольны.
- Это приятно слышать. Если возникнут проблемы, не медлите. Обращайтесь.
- Да, госпожа. Благодарим. Но у нас все отлично. Вашими заботами, госпожа! Никто, слава богу, не болен. Техника работает безотказно, природа богатейшая!..
- Вот и пользуйтесь с умом. – Перебила Аля улыбнувшись. – И поплотнее в головы вбивайте. Земли - ваше общее богатство. Как к ним будете относиться, такие результаты и получите.
- Слушаемся, госпожа! – Он приложил ладони к груди, низко поклонился.
- Хорошо, человек. Я довольна. – Это проговорено было уже громче,  с тем, чтоб услыхали все, кто напряженно и заинтересованно прислушивается сейчас к их с координатором беседе. – Даная – замечательный мир. Здесь не водится исконно враждебных вам или просто слишком агрессивных, и тем опасных, жизненных форм. Как нет и аборигенов, жаждущих защищать кровные территории. И потому вы приспособитесь и обживетесь достаточно легко. Главное условие – во всем соблюдать равновесие и чтить природу. Полюбите вашу новую родину искренне и сердечно, и она ответит вам стократною заботою и отдачей!
Понизив голос, обратилась непосредственно к девушке:
- А сама как, Софья?.. Выглядишь отлично. Цветешь прямо. Дай, угадаю!.. – Подмигнула лукаво. – Личная жизнь удается. Правда?
- Та зарделась, кивнула на потупившегося смущенно мужчину. Проговорила несмело:
- Месяц назад… свадьбу сыграли…. И… у нас маленький будет…
- А вот это и впрямь прекрасная весть! – Зеленые глаза полыхнули. Улыбка осветила точеные черты. – Мое тебе благословение! И подарок по такому замечательному поводу.
Сложила ладони ковшиком перед собою. Сомкнула. Раскрыла. Вверх устремились золотистые пламенные язычки. Люди вокруг дружно ахнули. Аля усмехнулась. Медленно перелила огонь из ладони в ладонь. Снова соединила. Дунула легонько. Пламя погасло. На простертых ладонях остался золочено-радужный многогранник кристалла. В ложбинках его изгибов и линий вспыхивали, пробегали молниями, живые огненные ручейки.
- Возьми, не бойся.
Девушка благоговейно приняла камень. Зажав в ладонях поднесла к губам, поцеловала, взирая на Алю с едва не фанатичной истовостью. Та, улыбнулась понимающе, потрепала поселенку по плечу.
- Ему особые условия не нужны, да и внимание, в общем-то, тоже. Просто внеси в ваше личное жилье и оставь, где сочтешь подходящим. И он станет беречь и ограждать твой семейный очаг… - Помолчала. Добавила задумчиво. – От того плохого и непредсказуемого, что вдруг и ненароком может произойти, как и со всеми…. Ясно?
- Да! – Прошептала Софья. Спрятала кристалл в карман. Застегнула.
- Вот и молодец! – Похвалила Аля снисходительно. – А теперь внимание всем. Пусть выходят сюда те девушки, которым нет еще двадцати. И у которых, по любой причине, отсутствует пара. Прошу!
Приглашающе отнесла вбок руку. В толпе началось движение. Поначалу нерешительное и пугливое. Потом все более уверенное. Одна за другой, одиночки подходили, собирались в указанном месте. Дождавшись полного сбора, Аля продолжила:
- Смею заверить. Все у вас пойдет хорошо. Вы обязательно встретите свою половинку. И у вас получатся крепкие семьи. И красивые, крепенькие малыши. – Рассказывая, обходила вышедших по кругу, внимательно разглядывая и сохраняя на лице прежнюю приветливую невозмутимость. – И жизнь ваша сложится наилучшим образом. Не сомневайтесь. Я говорю это, как ваш попечитель и тот, кто охраняет и контролирует Данаю. Я – Страж!..
Остановилась. Отошла. Распорядилась уверенно, сопровождая слова указывающим жестом:
- Ты… ты… и ты. Подойдите ко мне. - Когда выбранные приблизились, заговорила. Убеждающе, мягко. – У вас здесь, конкретно, в этом поселении, судьбы – как я вижу – нет. Ничего страшного. Это означает лишь, что предназначение ваше несколько другое. И в другом месте. Сейчас исправим.
Хлопнула в ладоши. У ног возник слюдяной полупрозрачный диск. Метра два в поперечнике. Аля указала на него:
- Приглашаю. Пожалуйста.
Девушки нерешительно и настороженно переглядывались между собой. Медлили. Аля слегка нахмурила брови. В похолодевших глазах пробежал зеленый огонь. Раздельно выговаривая каждое слово, отчеканила:
- Я… не причиняю… зла….  Но требую… повиновения!.. Всем понятно?!
- Приглушенный гул голосов в ответ. Линия за линией, начиная от центра, люди поспешно преклоняли колени. Аля опять посмотрела на троицу. Нагнула к плечу голову.
- Прошу.
По очереди, осторожно, девушки взобрались на диск. Остановились, взявшись за руки. Последовала короткая вспышка, будто от молнии. Платформа с содержимым исчезла.
Аля повернулась к замершей без движения Софье.
- Слушай, не сочтешь наглостью, если я на ужин напрошусь? А?.. Поболтаем. Чаи погоняем…. Прикидываешь, я уже вечность целую настоящего чая не пила! С медом и лимончиком. Найдется?..
- Акациевый. – Обалдело выдавила Софья, хлопая округлившимися глазами. Алира стояла уже не в бальном платье, а в обычных стрейчевых джинсах, футболочке с броским принтом и кожаных белых мокасинах. Волосы собраны в тугую косу. На юном лице – ни намека недавней потусторонности.
- Акациевый! – мечтательно причмокнула, смешно выпятив губки. – Мой любимый! Красота!.. Тронулись?
Помахала всем:
- Пока-покеда! Поглазели, и хватит. Гуляйте себе. Больше никого не задерживаю. За понимание – спасибочки!
                *   *   *
Дана осторожно сползла с лежанки. Придерживаясь рукою за стену, доковыляла до ванной. Остановилась, перевела дух. Ухватившись за край умывальной раковины, заглянула в зеркало.
Все верно. Не почудилось. Улучшения есть и проявляются уже заметнее. Кожа еще серая, но дряблость постепенно уходит. И волосы начали приобретать естественную яркую расцветку. Вот только стали на тон или два светлее. Прежде соломенные реснички и обесцвеченные ниточки бровей неожиданно потемнели в необычный оттенок красноватой бронзы. А отдельные тоненькие прядки в золотящихся волосах сделались почти платиновыми, будто после умелого мелира. Но самое значительное превращение претерпели глаза. От зрачков, вширь, радужка пошла сиреневыми густыми лучиками, а внешняя обводка по-прежнему остается голубой. И глаза из-за этого выглядят теперь будто у мультипликационного сказочного персонажа: необычно выразительно и притягательно красиво.
Потрогав несмело собственное отражение, Дана отвернула кран. Принялась брызгать в лицо холодной водою. Это она, или не совсем уже? Алира явно что-то сотворила. Выздоровление затягивается донельзя. Тело до сих пор плохо слушается. В голове дурман постоянно. И хочется одного – спать, спать, спать. Вот так бы, кажется, глаз и не открывала вовсе.
«А ну включай соображалку, тормоз ты ходячий!» - рявкнуло внутреннее я раздраженно. – «Извилины скоро в кисель посклеиваются, дрыхать столько без толку!»
«А я что?.. Я ничего. – Возразила ему на это Дана задумчиво. – Я бы и рада, если честно. Не получается… пока!»
« Не получается, не получается!.. Через не могу заставь!!!»
Дана поскребла пальчиком в затылке. Пискнула. Кажется, она оцарапала себе голову. Это что еще за фигня?!..
Приблизила пальцы к глазам, уставилась. Ногти тоже золотистые, словно их покрыли перламутровым лаком в тон основному цвету волос. Отросший кантик – жемчужно белый и очень твердый. Дана надавила подушечкой большого пальца на внешний край среднего. Не гнется. Нажала сильнее. Ой!.. На подушечке выступила алая капелька. Острый краешек порезал ей палец…. Ничего себе!.. Это уже не ногти, слушайте. Это законспирированное холодное оружие. Что-то ей не по себе становится. Немедленно прекратить эксперименты и дождаться прихода Алиры!.. Но… интересно. От мимолетной нервной встряски у нее - будто разом сил прибавилось. Не качает, и руки почти не дрожат. Ага. Тогда останавливаться и обратно в постель укладываться не будем. Вместо этого постараемся себя в порядок относительный привести. Выбравшись из ванной комнаты, Дана присела и принялась выдвигать ящички вещевой пластикой тумбы. Вот принадлежности гигиены. Очень хорошо…. Вот белье. Неброское, но весьма практичное…. А вот и одежка сыскалась. Нечто вроде комбинезона раздельного. Униформа, или - похожа. На ощупь, будто помесь шелка и байки. Плотное, но не грубое ничуть. Теплый терракотовый цвет с шоколадно-коричневыми вставками и декоративною строчкой приятен глазу. Резинка вшитого ремня удобно обхватила талию, брючки в меру плотно прилегают. О! И обувь тут, под свертками с одеждой. Напоминает высокие кеды на шнуровке и дублирующем её замке. Но только не тканевые, а целиком кожаные, включая завышенную танкетку подошвы. Натянув носки, Дана влезла в обувку. Точнехонько по ней, ух ты! И ступням приятно – нигде не жмет и не натирает. Вот же делать умеют! Людям бы у них поучиться….
«Людям!» - Девушка пригорюнилась. Взялась за щеки ладошками. Что-то нехорошее подсказывает – больше ей людей, увы, не видать. Ну, разве издали и мимоходом. Обратно в поселение путь закрыт. Там, наверное, давно другие координаторы обосновались. А соплеменники и подчиненные мнят её, если и не умершей, то без вести и навсегда пропавшей. Да и хозяева отпускать не рискнут. Слишком много лишнего уже знает. Недопустимо много, для обычного подопечного. Что же тогда для нее приготовлено?.. И окажется ли, сама она готова к этому душою?..
- Привет обитателям! – от неожиданности, Дана с размаху села на пол, не удержавшись. Задетая неловко, опорожненная тумбочка приземлилась вдогонку, чувствительно стукнув по плечу. Девушка невольно ойкнула. Поискала глазами опору, чтобы легче подняться было и… натолкнулась взглядом на пару высоких военных сапог, которые продолжались, если от низа к верху проследовать, одетыми в серебристую ткань, мужскими длинными ногами.  В голове моментально всплыло навязчивое видение черных до боли глаз, и Дана, загородившись руками, отчаянно зажмурилась. Она не будет смотреть! Нет, нет! Она не будет!!
- Хм. Прошу прощения. Тебе помощь, случайно, не нужна?
Голубой глаз пытливо вгляделся через растопыренные пальчики. Высоченный. На того похож. И волосы тоже черные. Но вот глаза – серые, и смотрят открыто и чисто. На губах улыбка. Добродушная, участливая. Отчего-то Дана незамедлительно прониклась к нежданному своему посетителю основательным и спокойным доверием. Кем бы он там ни был, её обижать не станет. Увидев протянутую ладонь, потянулась навстречу. И в следующую секунду очутилась на ногах. Одно коротенькое мановение. Он поднял её, будто пушинку. Дана смущенно высвободила руку, отступила, настороженно и заинтересованно его разглядывая. Мужчина опять широко улыбнулся, развел руками.
- Извини, что без предупреждения. Алира занята сейчас. Попросила меня. Так что, прошу любить и жаловать. Я – Носферату.
- Как?!.. Нос-фе-ра-ту?.. - По слогам, недоуменно. - Если не ошибаюсь, на латыни это означает «не мертвый». Иными словами, слуга дьявола. Вампир. Это у тебя прозвище такое?! А почему?
- Да нет, не прозвище. Имя. - Он удивленно пожал плечами. – И ничего себе, совпаденьице! В самую точку, без наводки. – И должность. И статус. В какой-то степени…. А что это за наречие такое, латынь?
- Ох! – Дана сообразила.– Конечно!.. Ты же не человек?
- Я оборотень.
- Еще лучше! – Ахнула громко девушка. – Братья Гримм, подвиньтесь, я присяду!.. И что, полностью как в сказках – полнолуние, превращение, охота кровавая?!
- Хи. – Кратко высказался мужчина.
-Так, да, или нет?!
- Надо, обращаюсь. Приходится, охочусь. Но от луны не завишу.
- М-м-мм, - пробормотала Дана, аккуратненько отодвигаясь и занимая диспозицию поближе к проходу в ванную. Носферату маневр разгадал.
- Женским полом не питаюсь. Даже по большим праздникам. А сегодня и вовсе день будний. Так что, ничем, кроме трепотни по делу и без, персона тебе моя не угрожает…. Теперь спокойнее?
-Хочется верить! – Пробурчала девушка. Подумав, перебралась на кровать. Забралась по-турецки под стенку, подперла себя подушкой. – Так ты пообщаться пришел?
- Первый ознакомительный урок. Тебя же интересует, небось, с какой стати Алира с тобою возится?
- Еще бы! – Дана фыркнула. – Не дура, вроде!
- Вот и она так думает. Что не дура. И что с тобою дело иметь можно. И что мозги твои информацию о реальности переварят. А потому, считай, что время «Ч» настало. Можешь поудобнее устраиваться. Важное и нужное суеты не терпит. И непоследовательности, кстати, тоже.
               
                *   *   *
Она мчит высоко в небесной лазури, обгоняя птиц и редкие облака. И глубоко вдыхает кристально чистый воздух, божественный, любимейший нектар. А под тенью крыл – бескрайние просторы вод. И соленый ласковый бриз, нагоняющий пологие холмы волн и уводящий их за горизонт малахитово-узорными лентами. И покой, и тихая радость, заполняющая сердце до краев.
Впереди, отделяя воду от неба, появляется серовато-желтая нить. Близится, ширится, растет. Суша. Узкая кромка карамельного с белым песка. А за нею – новое, теперь уже лесное море. Многоступенчатая резная листва гигантов-папоротников сухо шелестит. Бахрома колеблется, играет. Одиночные высохшие вершины вздымаются оголенными остриями наставленных в небо копий. Стайки крылатых хищников облепили эти естественные насесты, зорко высматривают зазевавшуюся снизу добычу.
Сфинкс опускается пониже. Планирует над самыми верхушками. Запахи моря сменяются нотами свежей зелени, прогретой солнцем коры и пряных эфирных трав. Щекочут обоняние, бередят и дразнят. Она с превеликим удовольствием задержалась бы тут. Побродила по мшистым тропам крутых, заросших кустарником склонов. Послушала говор лесных чащоб. Повалялась на ковре из мягких трав. Может быть… потом. В другой, удачливый раз. Сегодня её обязали быть во дворце до захода. Задолго до захода. Таков приказ. Ей в голову не придет ослушаться.
Кошка прибавила скорость, иронично наморщила нос. Ты живешь теперь в сказке, девочка. Или – во внеисторическом кошмарчике, что гораздо правдивее и вернее.
Странное, непостижимое соединение атмосферы античности и умопомрачительных технических заморочек. То, что люди именуют сверхъестественным, легко и просто уживается с современнейшими научными продвижениями. А межзвездные перелеты и разработки генной инженерии ничуть не мешают общению с параллельными мирами духов и прочих нематериальных сил.
Абракадабра, скривитесь? Не соглашусь. Если обозначить магические процессы, как одно, и не самое маленькое, ответвление окружающей естественной среды. Среды, обладающей способностью – внимание! – совершенствоваться, перерождаясь и перетекая своими элементами из состояния духовного в физическое и наоборот, по вполне определенным энергетическим законам. И я согласна, что законы такие в массе не ведомы людям. Но это, ведь, не означает, что их не существует в природе!
Войдя в кусочек мира Краасса на Земле, Аля о подобных тонкостях не задумывалась. А он ей там своих умений специфических почти и не показывал. Нужды не было. Через время, уже на космобазе, столкнувшись с первыми обучающими демонстрациями, Аля оказалась поставленной в тупик. Преобразование материи, формирование защитных полей, личного оружия и боевых андроидов-фантомов. Умение передавать мысли на огромные расстояния без каких-либо механических приспособлений. Контроль и управление природными стихиями. Прямое общение с представителями нации духов. Способность поражать противника, через пространство и, даже, время. Казалось, все предания и легенды о нечистой силе, о колдовстве и некромантии, преспокойно воплощаются в его непостигаемом и противоречащем обычной физиологии естестве. Но от её испуга и сомнений Краасс, как, впрочем, и остальные его сородичи, менее реальным не становился. И ей оставалось лишь изо всех сил стараться принять полученные знания на веру, на уровне подсознания. Внедрить в себя. Вбить, как основу основ. И не искать здесь сугубо рациональных объяснений. Не получится. На данном этапе. Лет земных через триста-четыреста, эдак, (Краасс однажды просветил под настроение) когда уйдет окончательно человеческое, и поменяется сам дух, она разберется. Если и не досконально, то в преобладающей части загадок и тайн – вернее всего. А пока требуется одно: далеко в туман не заглядывать. Жить себе настоящим и учиться. Потому-что Алира – детеныш. До сих пор, все равно и надолго! В сравнении с ним. Его возрастом и опытом. С одной стороны – обидно. С другой – Алю она сама, именно такая, как сейчас, во всех отношениях устраивает. Ей совершенно не улыбается превратиться в аналогию каменного цветка из одноименной сказки, с формами юной прелестницы и нутром брюзгливой старухи. Она предпочла бы остаться вечно юным и дерзким эльфом. Или – чертенком, как он любит её называть. Потому-что жизнь для нее, это чувства и способность удивляться. И она очень-очень постарается их в себе сохранить!..
Джунгли отступили. Остались далеко позади. В жарких лучах полуденного солнца по имени Ротэу, перед нею вставал во всей красе волшебный, величественный город. Издали отчетливо видно: контуры большинства зданий источают собственное, рассеянное радужное сияние, колеблющее окружающий воздух подобно колдовскому миражу. Гипнотизировала и завлекала цветовая гамма. И красота, и гармоничность форм. Тут не было места темному или блеклому. Расцветка построек напоминала окрашенный жемчуг – нежных, пастельных тонов, дополненный всплесками ярко-белого, солнечно-желтого, небесно-голубого. Аля, который раз уже, вздохнула глубоко, до дрожи, впитывая глазами приближающееся великолепие. Ну кто поверит, глядя на него, что исконные обитатели этого обилия света и умиротворенной чистоты – самые страшные в мире убийцы?!..
Рагезты – великие эстеты. Прекрасное и совершенное их манит, как магнит. Это оттого, что энергетика гармоничного на порядок выше, чем у неправильного, уродливого и болезненного. А трансформеры, помимо еды как таковой, постоянно подпитываются аурой приближенного пространства, которое выполняет функции устоявшегося источника сил и самообновления. И поэтому стараются окружать себя, по возможности, наилучшим. Разумеется, потребности свои вампиры строго дозируют, не опускаясь до безрассудного разгульного уничтожения. Мне хочется сравнить их с настоящими гурманами-людьми. Такой не будет нажираться, тупо набивая желудок любой мало-мальски подходящей пищей. Ему важна, в первую очередь, эстетическая суть блюда. Он сперва полюбуется оформлением, насладится изысками аромата, а уж после – неторопливо и прочувствованно – вкусом каждого кусочка.
Зэер, как-то продемонстрировал Але процесс наглядно. Она, путешествуя побережьем, наткнулась однажды на чудной красоты цветущее деревце. Бледно-розовые лепестки соцветий искрились тысячами золотых пылинок и казались сотканными из радуги и тумана. Сердцевинки перемигивались ультрафиолетом бегущих каскадами огоньков, а листва ветвей переливалась всеми оттенками от нежного салатового глянца, до глубоко насыщенного тона морской волны. Со всей осторожностью, испросив мысленно прощение – Аля всегда поступала так, когда предстояло действовать во вред нейтральному живому организму – она отрезала небольшую веточку и, принеся во дворец, торжественно предъявила свое сокровище случившемуся поблизости наставнику. Рагезт очень заинтересовался.
- Действительно красиво. – Согласился воодушевленно. - И притягательно… крайне, я бы сказал… - Он вздохнул, отступая на шаг от протянутых ею цветов.
- Да ты понюхай! – Не унималась девочка. – Это же невероятное что-то!.. М-м-м, прямо голова кружится. Ну понюхай, пожалуйста!
Зэер сосредоточился.
- А там еще такие остались?
- Конечно. – Немного растерянно ответила она, не понимая, к чему он клонит.
- Значит, тебе не будет жалко, если конкретно эти цветы… - Зэер помялся, - завянут?
Аля рассмеялась.
- Ну, завянут, и что? Я не встречала еще настоящих живых цветов, которые бы в отрезанном состоянии жили вечно.
- Так ты не против? – Снова спросил он.
Аля недоуменно пожала плечами, не понимая.
- Не-ет. – Протянула удивленно.
- Хорошо. – Зэер осторожно принял из её руки ветвь. Отошел в сторонку, внимательно разглядывая. Закрыл глаза, поднес цветы к лицу….
Аля шепотом ойкнула. Окраска растения начала меркнуть. Тона тускнели, темнели. Сменялись грязно-серым и глинисто-пыльным. Рагезт не шевелился, не раскрывал глаз. На лице отчетливо читалось довольство и разнеженная расслабленность. И Але причудилось, вдруг, что живое мерцание цветов впитывается в него, как в губку, и насыщает собою застывшие в окаменении черты. Губы сделались ярче. Волосы отливали жидким серебром. Кожа, казалось, светилась. А когда трансформер вновь распахнул глаза, они полыхнули фиалково-синим неоновым огнем. Да, Зэер, несомненно, преобразился. Вот только диво-растения больше не существовало. В ладони рагезта скрючилась беспомощно сухая мертвая загогулина с невыразительными сморщенными лоскутками свисающих с нее останков листиков и цветков. Зэер посмотрел на Алю, потом – себе на руку. Брезгливо сморщил уголок рта. Разжал пальцы. Ветка полетела на пол. Едва коснувшись мраморных плит, рассыпалась золой.
Аля расстроено хлопала глазами. Возмущаться? Протестовать?! А что изменится? Она же ему сама, фактически, разрешила, не сообразив, что он делать собирается. Теперь кулаками махать поздно!
Зэер, заметив, как она обижена, расстроился не меньше. Принялся бурно извиняться. А, под конец, предложил смотаться за новым образцом. Аля в ужасе затрясла головой:
- Ни за что!! – она, даже, ногами затопала. – Показать тебе место, чтобы ты разочек полакомился, и – прости, прощай, мне не хотелось?! Нет уж, извиняйте!!..
Неизвестно, чем бы препирания эти у них закончились. Но тут вмешался хранитель:
- Спор неуместен. Данная форма жизни мне известна. Желаете копию?
Зэер и Аля разом замолчали, энергично закивали головами.
- Делаю. – Отозвалось утвердительно.
В воздухе перед Алею очутился ажурный золотой поднос. На нем лежала ветвь – точнейшее повторение погибшего растения. Флегматичный голос Дома прожурчал:
- Дерево носит название «Птица Огня». Используется коренным населением в ритуалах жертвоприношения и целительстве. Цветет раз в несколько десятилетий местного планетарного цикла. Способно концентрировать в себе обширные запасы позитивной энергии.
- Супер! – Выдохнула Аля.
- Да. – Мечтательно вздохнул рагезт. – Скажи, Тэо, а возможна репродукция этого организма с максимально приближенными к натуральным, энергетическими показателями?
Дом ответил, что проанализирует. Через несколько минут раздалось:
- Подобное возможно, но достаточно затратно. Энергетика одного образца равняется, в пересчете на живую биомассу, четырем-пяти стандартным объектам потребления.
Под «объектами потребления» хранитель подразумевал рабов. Это Аля сразу смекнула.
- Хочешь сказать, чтобы сотворить аналог, тебе потребуется укокошить пятерых гуманоидов?
- Ага. – Согласился Дом скучающе. – Точнее – представительниц именно женского пола. Чтобы по-настоящему полное соответствие было.
- Я протестую! – Возмутилась девочка. – И вообще! Он уже наелся! – Ткнула пальцем в Зэера. – Так что, будет с него. На сегодня, по крайней-то мере.
- Как хотите, - тут же откликнулся Тэо. Зэер разочарованно насупился.
- А, может, я бы и не отказался….
- Зато я отказываюсь! – Повысила Аля голос. – Давай, сейчас тут всех рабынь перекоцаем, и вырастим один кустик, в угоду сиюминутным пожеланиям. Зэер, ты в своем уме?!
- Все-все! – Примиряюще вытянул тот руки. Но глаза хитро поблескивали. И Але пришло в голову, что наставник просто так не уймется. Она решительно забрала скопированную веточку с подноса и, погрозив рагезту напоследок кулаком, отправилась к себе в апартаменты. А, недельки через две, во дворце случилась очередная пирушка-гулянка. И когда Аля, придя на нее с Краассом, увидела оформление, она готова была сожрать Зэера живьем. Сама. Собственными силами. Уставленные разнообразнейшими блюдами столы щедро украшали такие до боли знакомые и до колик в животе натуральные, роскошные цветочные букеты. Украшение, оказавшееся еще и закусью, привело гостей в неописуемый восторг. И они долго провозглашали «дизайнеру» всяческие благодарности и похвалы. А Аля, после этого, так же долго с Зэером не общалась. Находясь в глубокой и не утихающей обиде. Но потом, чисто случайно, прознала: непосредственным заказчиком антуража являлся ни кто иной, как сам Краасс. Зэер неосмотрительно поделился с вождем полученной информацией. А уж тот, не думаючи много, от души идею воплотил. Не жалея – ни времени, ни живых ресурсов.
 Аля пребывала в шоке. Очередном и, на сей раз, молчаливом. Потому как один на один с Краассом связываться её совершенно не тянуло. Твердо знала – за кем победа останется. А, в конечном итоге, и вовсе вынудила себя смириться. Ей же не перекроить одномоментно сложенные тысячелетиями стереотипы. И хозяина не переубедить, это факт. А, значит, придется не брать к сердцу и не зацикливаться. Впрочем, как и всегда!..
Сегодняшняя прогулка окончена. Привет тебе, город Этрион! Одна из императорских резиденций окраины Старых Миров.
Уже не база, настоящий мегаполис. Здесь живут, работают, учатся. Инфраструктура развита и отлажена, и сама планета очень хорошо защищена. Местное население – таббы – негуманоидное. С рагезтами уживаются вполне мирно. Бывает, и сотрудничают. Но в основном обе расы в дела друг дружки не вмешиваются. Да и почти не попадаются друг другу на глаза.  Большей частью оттого, что среда обитания здешних туземцев – преимущественно водная.
А внешний вид? Если возьмете земного тритона, увеличите раз в двадцать и поставите вертикально на задние конечности, то выйдет весьма похоже. Цивилизация достаточно примитивна. Живут натуральным хозяйством. Жилища строят под водою. Дышат, как легкими, так и жабрами. Плюс, накапливают запас кислорода в крови и специальных полостях тела про запас, и потому способны в экстремальных ситуациях обходиться совсем без дыхания до нескольких суток. Всеядны, но не агрессивны. И по энергетике своей трансформерам не привлекательны. Рагезт должен уже ну совершенно оголодать, чтоб покуситься на табба. Пока такого не происходило по определению. Остальная, проживающая на Этрионе фауна – разнообразна, разнолика и, местами, довольно небезопасна. Поэтому город возвели на уединенном небольшом материке и заботливо подчистили прилегающую местность от наиболее экстремальных жизненных форм. Алю не перестают потрясать архитектурные пристрастия рагезтов, так же, как и их скрупулезная чистоплотность и приверженность окружению себя зелеными насаждениями. Вокруг каждого здания – настоящий ботанический сад, внутри каждого – оранжерея. Она, в принципе, осведомлена – для чего им эти мини джунгли. Подбираются растения-доноры, подпитывающие владельцев, а также – чистильщики, призванные вытягивать из окружающего, забирать на себя и перерабатывать энергетический негатив. Все вместе создает для хозяев сбалансированную энергетическую обстановку, дарящую комфорт и позволяющую не ведать о бессоннице, хронической усталости, слабости и прочих, сопряженных с нервно-моральными перенапрягами неприятностях.
Дома в городе – он, кстати, носит то же название, что и планета, и означает в переводе с регбиза «благодатный» - имеют самые разнообразные очертания. Але попадались и подковы, и капли, и пирамиды, и шары, и кольца, и эллипсы, и многоугольники. Многие здания соединены между собою воздушными лентами арок и переходов, балконами, лесенками или просто отдельными декоративными элементами. Вот точно так же, на базе Центала переходили одна в другую геометрические узоры зеленого ограждения аллей. Наверняка, по задумке декоратора, туда перенесли образ фрагментика родного города, воплотив в живой изгороди кусочек родины. Сентиментально. И немножко грустно. Как и ей сейчас, увы. Гармония и утонченность трогает, и восхищает, но пустота какая-то остается. И все равно, память о Земле и людском её обличьи не стирается и не меркнет. А слабенькая надежда, запрятанная глубоко-глубоко от посторонних глаз и поползновений, теплится и живет. Она хочет верить, что ступит еще под своды родного мира, увидит любимые горы и неповторимое свое Солнце. Она обнимет, ставшие отчими, стены одного-единственного Дома. Она скажет тихо и ласково: «Здравствуй, Арника!»
Лапы пружинисто упираются в тепло камня. Крылья сворачиваются. Теперь распрямиться, развести руки. Секунды ожидания, пока полностью сформируется одежда. Закончено, она опять человек. Отвернув рукав, Аля оглядывает запястье. Свинцово-синее плетение обручального браслета. И, промеж росписи кобальтовых узоров, застывшие капельки-стразы.  Скромные и неброские. Но она ними особенно дорожит.  Память о Хранительнице. Последний её подарок на прощание. Частица самой Арники. Контактер. Незаменимый Алин проводник среди наитов – живых рагезтянских жилищ. Желая знакомства или посильных услуг, она должна лишь прикоснуться этими камешками к тканям любого дома. И обратиться с мысленным уточнением. Ответ не замедлится. Как и помощь.
Сделаем тут сноску: несмотря на прямую энергетическую связь с хозяевами, и служение последним верою и правдой, наиты на удивление беспристрастны. Никогда не вмешиваются во внутренние конфликты между своими поселенцами. Явного врага на вверенную территорию, конечно же, не пропустят. Или, скорее, обезвредят. Но Алю, благодаря такому вот поручительству представителя собственного племени, считают в чем-то родственной душой. А потому и откликаются, и благоволят. Тем, кто уже познакомился, повторных подтверждений не требуется. Дома обходятся с девочкой, как со старой доброй приятельницей. Выкладывают последние новости, делятся поучительным и наболевшим. Общение чаще мысленное. Устанавливается индивидуальный контактный коридор, чтобы посторонний не отследил и не подслушал. Как и Арника, все наиты обладают выраженными способностями в телепатии.
Возможно, вы спросите – а как же начинка? Мебель, электроника, аксессуары? Чтобы народ не путать и в демагогию не ударяться, отвечу так: приветик симбиозу и мимикрии. Дом способен воспроизводить практически любые составы и формы – была бы исходная база знаний «под рукою». Скопировав имеющийся образец, либо руководствуясь четкими инструкциями, он изготавливает запрошенное и держит в рабочем состоянии – сколько хозяину потребуется. Накопленные познания и умения отпечатываются в коллективной памяти и передаются потомству. Поэтому специально обучать маленьких наитов почти незачем. Разве, только: постепенно уровень возможностей повышать. Материал для насущных потребностей и дизайнерских ухищрений черпается как из окружающего, так и из запасов, поставляемых владельцами. Любая субстанция, признанная ненужной или разрешенной к переработке, разлагается на простейшие элементы, а после из них же воссоздается новый объект. Единственное важное условие – наит должен досконально знать все свойства и характеристики сотворяемого. А, кроме того, существует табу: одушевленные формы вживую не воспроизводятся. Это считается аморальным и противоестественным, и потому полностью исключено. Единичное и оговоренное отступление от правил – андроиды. Механизмы имеют вид гуманоидов  для лучшей маневренности и положительного зрительного восприятия, а их ткани – сплав особых металлов и живой плоти, что самообновляется и регенерирует себя в случае поломок и травм. Отсюда вывод – если закажете у наита копченую форель, медвежью шкуру и бифштекс с пресловутою кровью, вам их немедленно изготовят. А если затребуете настоящую живую рыбку и барашка в паре с медведем, вам свернут внушительную дульку. Да еще по шапке за тягу к извращениям надают. Словесно, разумеется.
А вообще, вампиры наши с младых ногтей усваивают – дом свой надо уметь слышать, понимать и уважать, а иногда, и слушаться. Потому что дурного и бесполезного он не присоветует. Рагезты с наитами всегда приветливы и ровны. Отношения строятся на взаимном уважении. Случаев противостояния между жильцами и жилищами не бывает. Если дом на чем-то категорически настаивает, ему либо подчиняются, либо стараются найти компромисс, обязательно корректно прояснив ситуацию до конца.
Как же так?! Озвученное не сочетается с образом «кровожадных» и «безжалостных»?.. Прекрасно сочетается, уверяю. Трансформеры жестоко порабощают годящихся в пищу. Они без колебаний готовы уничтожать малоценных и бесполезных. Но к тем, кто для них незаменим, отношение разнится в корне. Другое дело, что подобных избранных относительно немного. Итраны, наиты. Реже – наемники и иные. Как сама наша девочка Аля. Или оборотень-метис Носферату. Или пауки фарры, служащие рагезтам следопытами и карателями. Вот вам и весь список. В сравнении с океаном остальных бесчисленных рас, включая человеческую, просто лужица невыразительная. Но за тотальным расширением «полезных связей» трансформеры не гонятся….
- Приветствую дочь Центала.
Остановившись, девочка повернулась. Приложив к груди ладонь и поклонившись, подошла поближе к голубовато-бирюзовому усеченному конусу.
- Здравствуй, Лот. Как поживаешь?
- Неплохо, Алира. Для тебя известие появилось.
- Слушаю внимательно и с благодарностью. – Безразличный тон наита отчего-то странно её встревожил. В нем прозвучало… предупреждение?.. Угроза?!..
- О чем говорит тебе имя Эвфалия, девочка?
- Скорее – кричит. – Невесело усмехнулась Аля.
- Осторожность и еще раз осторожность. Не доверяй и не открывайся незнакомцам, какими слабыми и беззащитными они не казались бы.
- Хочешь сказать, она попытается действовать чужими руками?
- Она уже действует, Алира. И с намеченного пути не свернет. Будь начеку.
- Спасибо, Лот. Я очень постараюсь.
- Мы будем держать тебя в курсе.
- Благодарю! Да пребудет с вами мир и процветание!
Попрощавшись и откланявшись, Аля вызвала кабину трансперехода. Глубоко в душе неприятно щемило и царапалось. Тревога. Неуверенность. Раздражение! Что ж ей теперь: и спать с мечом под подушкой, и шарахаться от всех и каждого?! Все равно на сто процентов не убережешься. Скорее бы каникулы закончились. Уж лучше военно-полевые тяготы терпеть, чем барахтаться в липучем болоте придворных дрязг и пошлых интрижек. Вряд ли сосланная рагезтянка до нее дотянется самостоятельно. Но руками дружков своих кровушку попортить может. Взять того же Денио. Ну и скандалец он Краассу закатил, вернувшись из отлучки! Теперь, встречая Алю, всякий раз нос воротит и шипит что-то. Она не прислушивается. Смысл? Разумеется, он во всем её винит. И ненавидит. И с этим тоже жить придется.
Движение воздуха за спиной. Чуть ощутимое, мимолетное. Она стоит посреди коридора. Пусто. Тишина. Обитатели дружно веселятся внизу, в центральном зале. Андроидов, и тех не видать. Но кто-то за ней следит. Следит и движется следом. Трусливо и неотвязно одновременно. Так. Время действовать!
Мгновенный разворот. Молниеносный выпад. Пригвожденная к стене щупальцами репликанта, худая нескладная мальчишеская фигурка в облачении домашнего раба молча извивается в тисках живых пут. В вытаращенных на нее глазенках – смертельный ужас и обреченность. Аля немного ослабляет хватку. Спрашивает с угрозой:
- Что тебе нужно, прислужник?
- Ничего, госпожа! – Бормочет мальчик испуганно. – Совсем ничего! Я… я за вами пошел, потому-что подумал, вы в зал спускаетесь!.. Хозяйка приказала ей украшение принести…. Вот это…. А я тут заблудился!.. Никак не получается выход отыскать…. Пожалуйста, не трогайте меня. Я ничего не сделал!..
На раскрытой ладошке мальчугана - массивная подвеска-кабошон. Причудливой огранки, странно-неправильный многоугольник. Ядовито-желтый, прозрачный. А по низу, в глуби, неторопливо кружит какой-то непонятный сине-зеленый сгусток. То и дело он будто всплывает к поверхности, и тогда все украшение начинает пульсировать волнами рассеянного мягкого света.
Выпустив ребенка, Аля заворожено придвигается. Неравномерное свечение действует на нее магнетически. Алю словно начинает затягивать внутрь. Девочке мнится – камень зовет её, пытается пробиться к сознанию, что-то сказать. Что-то важное до чрезвычайности!.. Она невольно тянет руку, чтобы взять, рассмотреть подробнее. Слуга сразу же услужливо подносит украшение. Алины пальцы уже почти касаются кристалла…. Безмолвный режущий крик! Вспышка-удар! Опасность!!! Аля отшатывается, отпрыгивает в сторону. Защитные поля, выметнувшись, окружают коконом. И тут же камень в руке ребенка взрывается. Полыхнув желто-алым факелом, разлетается в стороны десятками световых стрел. Парнишка тонко, пронзительно визжит, валится на пол, дергаясь и извиваясь. Опершись ладонями о невидимую стену ограждающего барьера, Аля смотрит, кусая губы от ярости и душевной боли: не настигнув цель и натолкнувшись на преграду, световые лучики стекают по силовому полю вниз, кружат, мечутся у отражающей грани. И вдруг, все, дружно, разворачиваются и бросаются к оставшемуся позади живому существу. И это уже не лучи или стрелы, а что-то очень похожее на крупных личинок или червей. Но только движется оно с поразительной быстротой и ловкостью. Настигнув беспомощную жертву, личинки почти мгновенно ввинчиваются в её тело прямо сквозь одежду. Визги и стоны раба сменяются хрипами, обрываются. Не шевелясь, девочка наблюдает, как неподвижная масса разлагается прямо у нее на глазах. Растекается вязкой грязью, теряя телесные очертания. Превращается в какую-то невообразимую тошнотворную кашу. Несколько минут, и на месте несчастного мальчишки – подсыхающая лужа дурно пахнущей слизи. Снова сполох-извещение: опасность миновала. Аля соображает, - очевидно, умертвив объект, живое оружие самоуничтожилось. Что ж, разумно. Чтобы концов, как говориться, не найти. Еще раз, для верности, сканирует пространство. Снимает защиту. Прислонившись к стене спиною, мысленно выражает признательность хранителю за своевременное вмешательство.
- Что говорил тебе Лот, девочка?! – ворчливо прозвучало в ответ. Голову ткнуло болью. Аля ойкнула, схватилась за виски.
- О, господи! – растерянно протянула.
- Правильно, - подтвердил наит рассержено. – Я твоему хозяину детальный отчет направлю. Но не теряй бдительности. Ты только что утратила контроль. Ты поддалась простейшему гипнозу. Это непростительная беспечность, понимаешь?!
Аля удрученно кивнула. Снова поблагодарила. С невольною брезгливостью обойдя останки, пошла дальше. Тэо поговорит с Краассом. И ей тоже придется. Неизвестно, во что оно выльется, но замалчивать  - значит, со смертью играть. Глупо играть и бездумно!..
                *   *   *
- Зачем? – Спокойствие  голоса. Соединенные шатром ладони. Голова откинута на спинку кресла. Поза иронии и скуки. Но немигающие глаза прожигают. В них тоска разочарования, в них осознание смешанное со злостью. И он понимает. Что сдерживаться более не сможет.
- А кто дал тебе право вершить самосуд, братец?! Звание Императора не означает узурпирование и тиранию. Ты попираешь права собственных граждан. Ты отгораживаешься заслоном инородников, чужаков! – Денио сжал кулаки, наклонился вперед, перекосившись. – Я не осуждаю Эвфалию, и ты меня переубедить не сможешь! Отослать прочь с позором, наложить арест и ограничения! Из-за мяса ходячего, тупого убойного скота!.. Как ты мог, как только осмелился так унизить одну из самых уважаемых наших Семей?!..
- Мы с тобой говорим не об Эвфалии, брат. Мы говорим о покушении.
- Да наплевать!!! – Заорал Денио, вскакивая. – Ты не докажешь мою причастность, потому что её не было! И ты не тронешь Эвфалию, слышишь?! Иначе я самолично подниму против тебя всю верхушку нашего рода!
- Ты мне угрожаешь?
- Я тебя предупреждаю! Эвфалия – моя невеста, нравится это тебе или нет!
- И поэтому, по всей видимости, ей возможно творить, что в голову взбредет?
- Она всего лишь женщина, Краасс. Оскорбленная в чувствах, разуверившаяся в справедливости. Это ты виноват. Ты довел её до края, ты заставил подчиниться эмоциям. Ты разрушил её жизнь, а теперь пытаешься разрушить и весь наш мир! Ты, который призван поддерживать закон и неукоснимость соблюдения его, его же и попираешь!
- Не мели чушь, Денио! – Краасс вскочил, отшвырнув кресло так, что оно со всего маху врезалось в стену, разломившись, будто гипсовое, пополам.
- Чушь?! Да это единственно настоящая правда! Правда, которую ты сам от себя прячешь! Правда, которую видят и наблюдают все, кроме тебя самого!.. Ты же зависим от нее! Ты, как наркоман, с ума сходишь, когда её под боком нету!!.. Ты трусишься над ней, как над драгоценностью величайшей! Ты ограждаешь её от малейших неприятностей, ты глотку за это животное перегрызть готов!!! Ты не в себе, Краасс! Ты уже не тот, кого я знал, уважал, понимал, кого ценил, к кому прислушивался!..
- А я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях, брат!!! – Тяжело вздохнув, Краасс отступил, скрестил руки на груди. – Уж не ослеп ли ты, ненароком? И не оглох ли?.. И не поглупел ли, черт возьми, внезапно и с перепугу какого-то?!.. Двадцать три мира. За полтора неполных года. Двадцать три полноценных, развитых, до зубов вооруженных. Она умудрилась примирить враждующие кланы фарров. Она нашла способ реконструировать экосистемы десятка умирающих зеленых планет. А чего стоит операция по зачистке того же Роттона?.. Мы не справились бы там без нее, и ты прекрасно это знаешь. Мы понесли бы сумасшедшие расходы и, скорее всего, потеряли бы планету, а вместе с нею и всю связку, на тысячелетия…. Она превосходно ладит с большинством жизненных форм, она величайший миротворец и гармонизатор.  Она влюбляет их в себя и подчиняет… Нам! С её помощью и её стараниями нас ждет небывалое процветание. У нас впереди – абсолютная власть, неужели не видишь, Денио?!!
- Власть? – брат ухмыльнулся недобро, - о да, ты прав, Краасс. Власть! Не у нас, у тебя. У тебя в единоличном распоряжении! Еще годик-два, и тут армия регулярная появится. Из фарров, оборотней, донавов. Прочей разношерстой лабуды! И будем мы их опекать, привечать и чествовать. И создавать наилучшие условия. И нянчиться, и холить! Потому как – они же полезные! Это ты с ума сдвигаешься, Краасс!!.. Завел себе домашнюю скотинку, а возишься – будто с принцессою крови. Слово ей вслед не скажи, на хвост не наступи!.. Тьфу ты, пакость!
- За что ты её так ненавидишь? – это прозвучало неожиданно спокойно и участливо даже. Денио окончательно взбеленился:
- За то, что она есть, понял?! За то, что разрушает привычный мне уклад! За то, что мой брат скоро недостоин будет носить звание Высшего из-за этого чертового отродья!.. Я её ненавижу?! Да! Тридцать раз да!!! Она ослабляет нас, подтачивает, будто червь изнутри! Помяни мое слово, ты спохватишься! Ты спохватишься, но для тебя будет поздно! И для всех нас тоже будет поздно! Великий Разум, ну почему она не сдохла вчера?!..
- Заткнись и убирайся! – прорычал сквозь зубы Краасс. – Не будь ты моим братом, я бы шею тебе за эти слова свернул. Визжишь, словно баба-истеричка. Сам от юбки голову потерял, а на меня кидаешься. Противно!
- Кидаюсь?.. А ведь это дельная мысль, братишка! – Денио, оскалившись, рванул с пояса меч. – Силами помериться не хочешь? А, Император?!.. Заодно и проясним, кто из нас на самом деле слабак и трус!
Выскочившее лезвие с гудением рассекает воздух. Секунда оторопи. Бездумье и полная растерянность. Он всего, кажется, ожидал. Но такого – ни в коей степени! Денио, дурень набитый, что ж ты делаешь?!.. Повторный яростный замах! Он с трудом успевает уклониться. Пригибается, уходя от смертоносного острия. Отшатывается. Пальцы автоматически-привычно обхватывают рукоятку клинка. Неужели это все наяву?! И он должен драться не на жизнь, а на смерть с собственным братом?!!..
Черный ураган налетает, вклинивается. Денио отбрасывает, ударяет о стену, о пол. Дымные щупальца пригвождают трансформера, распластывая его на мраморе. Вырывают меч, обвиваются вокруг туловища и шеи.
- Посягнувш-ш-ш-ший на жизнь – обретает сссссмерть! – бездонные глазницы демона застилают кровавые отсветы. Вставшая дыбом шерсть, разверстая оскалом пасть, хвост хлещет плетью. Длинные когти взрезают камень, будто податливую ткань. – Ты будеш-ш-шь уничтожен!
Лязг челюстей. Рычание и хриплый шип. Денио напрягает все силы, чтобы вырваться, бороться. Но и пошевелиться не может. Она, словно, вытянула из него энергию, оставив ровно столько, чтобы дышать и смотреть хватало.
- Назад!!! – Пальцы Краасса вцепляются в кошачий загривок. – Не сметь! Назад, Алира, я приказываю!!!
Сфинкс застывает, продолжая рычать. Затем неохотно выпускает добычу, понурившись, медленно отходит. Кашляя и держась за горло, Денио с трудом переворачивается на живот. Собрав силы, садится. Перед глазами круги. Воздуха не хватает, хотя он и затягивается, насколько способен. Адский зверь, усевшись у ног Краасса, продолжает буравить его ненавидящими огненными глазами. Когда рагезт неуверенно пытается приподняться, раздается яростный утробный рык. Краасс вновь хватает телохранителя, оттаскивает.
- На месте оставаться, сказано! - Окрик сопровождается ударом. Кошка поджимается, ложится. Но глаза по-прежнему устремлены на врага. Рискни он повторно агрессию проявить, этот выпад однозначно станет для него последним. Денио поднимает руки ладонями кверху.
- Все, все! Я - пас. Убери свою зверюгу.
Краасс глядит с сожалением, покачивает головой.
- Зря ты это делаешь, брат. Я думал, мы друг за друга стоим…. Ты вспомни, сколько мы прошли и пережили вместе! В каких передрягах побывали…. Как выручали один другого. Вытаскивали. Спасали. Мы всегда могли договориться. Что же сейчас случилось, Денио?!
- Случи-Лась! Она. – Дрожащий палец ткнул в направлении ощетинившегося сфинкса. – Она тебя изменила. И ты уже не тот, кем был. И продолжаешь меняться. Иногда, я тебя просто не узнаю!.. Я уезжаю, Краасс. Прямо сейчас уезжаю. К Эвфалии. Попрошу о единственном одолжении. Пусть, это не выглядит как отсылка или свара публичная. Назначь меня наместником. Любого из периферийных секторов. И давай пока сведем наши контакты к минимуму. Я тебе обещаю, что не стану замышлять ничего против твоей игрушки ненаглядной и постараюсь примирить с фактом её существования жену. Но есть еще и остальные главы кланов, за них ручаться я не буду. Последний совет на прощание – не преступай рамок, не учиняй себе во вред. Потому, что я буду следить за тобой. И… другие… тоже будут! Мы высшая раса, Краасс. Мы – чистые. И мы не допустим в наши ряды ни полукровок, ни кого иного. Лучше ищи пути, как укрепить наше положение изнутри, а не ударяйся в поиски во вне. Трансформеров ты там не найдешь, А остальные, как были рабами и прихвостнями, так и останутся. Включая твоих любимых итранов, запомни.
- Запомню. – Краасс ответил на удивление спокойно. Протянул руку, чтобы помочь брату подняться. Тот отмахнулся раздраженно. Преодолевая дурноту, кое-как встал. Пошатываясь, направился к выходу. У дверей обернулся.
- Лучше бы ты от нее избавился, Нарий. – Прошептал безнадежно и больно. Лучше бы ей сгинуть. Она несет в себе великую опасность для всех нас. А ты не хочешь этого замечать…. Ты ослеплен, брат. И это страшно!..
- В тебе говорит ревность, Денио. – отозвался Краасс ровным голосом. – Я, конечно же, выполню твою просьбу о назначении. Ты получишь наилучшие территории…. Удачного пути. И до встречи.
Денио отвел глаза, пробормотал:
- Жаль. Искренне. Ты так ничего и не понял… - Ударил о створки кулаком, вышел.
- Какого черта ты вмешалась?!!
- Он тебе угрожал…. – Принявшая человеческий облик девочка так и оставалась сидеть на полу, поджав колени и обнимая себя крест-накрест.
- Я не давал команды!
- Ты сам говорил, что команда не нужна, когда есть явная опасность.
- Как долго ты тут ошиваешься и подслушиваешь?!
- Я не подслушивала! – В глазах заблестели слезы. – Я вошла и услышала только несколько последних фраз!.. А потом он на тебя накинулся. И у него было прямое намерение убить!..
- Молчи! Ты не смеешь этого произносить. Ты вообще слишком много позволяешь себе в последнее время! И, похоже, напрочь забыла о том, кем являешься!.. Ты не представляешь, как мне хочется сейчас излупить тебя. По меньшей мере – до потери сознания!.. Из-за рабыни рисковать своей честью! Ставить под удар репутацию клана!.. Ты думаешь, мне это легко позабудут и простят?!  Я не перестаю делать из-за тебя глупости, несносная ты девчонка!.. Ты мне уже столько крови перепортила, что я диву даюсь, как это все терпеть умудряюсь!.. Убирайся!!
- К… куда? – Прозаикалась Аля потерянно.
- Куда-нибудь! Подальше, только. Видеть тебя не могу!!
Аля вскочила. Подлетела к нему, на ходу срывая с пояса лучевой клинок. Запихнула трансформеру в ладонь рукоятку. Упала у ног на колени. Согнувшись, отбросила набок волосы, оголив шею. Замерла.
- Девочка, ты в своем уме? – Судя по тону, рагезт был ошеломлен до глубины души. – Ты что делаешь?!
Аля не отвечала. Плечи ходуном ходили от сотрясавшей её дрожи. Трансформер вздохнул, отложил меч. Взяв подмышки, насильно поднял. Поставил на ноги. Алины глаза закрыты, в лице – ни кровинки, жилка на шее вздулась и бьется, сильно и часто.
- Малыш! – Позвал он шепотом.
- Убей. – Краасс поразился звучанию её голоса. Никакого надрыва, ни малейшей истеричности. Но… концентрат невыносимой, жесточайшей муки. – Не прогоняй…. Убей сразу…. Я готова.
- Вот, дурочки кусок! – Рявкнул он в сердцах. – Ну, откуда ж ты взялась такая на мою голову?!..
- С маленькой… планетки… по имени Земля. – Прошептала она, запинаясь. – И я… не взялась…. Ты сам меня забрал.
- Да! – Рыкнул Краасс. Продолжил, мирно и задумчиво. – За что и имею. Вечный детский сад, ясельная группа.
Аля распахнула не только глаза, но и рот. Глядела с обидой в искрящиеся смехом зрачки. Выговорила, обретя голос:
- Что хотел, то и получил. Я не просила.
- Еще как просила, - насмехался он уже открыто, - можно сказать – сзади бежала и за подол хваталась!
Аля клацнула зубами и рванулась к нему. Краасс без труда перехватил её, скрутил, сжал в объятиях.
- А ну смирно, бесененок! – Скомандовал, потрусив. – Пришла в себя, да? Вот и отлично. Сегодня разрешаю отдохнуть, но на завтрашний вечер изволь предоставить первичные разработки по Нордоку. Пора за него приниматься и приводить машину в действие. Заодно дай задание Носферату связаться со всеми вожаками наемных команд. Мы сделаем им предложение, отказаться от которого они не захотят. Конечно, если пойдут на определенные уступки рагезтам.
- Какие? – Не удержалась она от вопроса.
- Все те же, малыш. Регулярная служба вместо эпизодических заданий. Но на сей раз я предложу им весьма лакомый кусок – защищенные территории для вольных поселений и существенные льготы за охрану окраинных миров и участие в боевых действиях.
- Отчего, вдруг? – Аля с трудом переваривала услышанное.
- Чтобы прекратили цепляться за Нордок. Обретя стабильность, они постепенно ослабят прежние связи. А многие и вовсе – порвут. Ведь сейчас, Нордок, это их корни, их история. Везде, кругом, в остальных мирах, они пришлые, отщепенцы. Но, если создать благоприятные условия для постоянных укрепленных поселений и наладить взаимовыгодное сотрудничество, многие будут счастливы такому повороту. Это приблизительно то же, что вытянуть человека из забитой грязной конуры и переселить в шикарные, обустроенные по последнему слову техники, апартаменты….
- А им это нужно? Было дело, я тему эту с Носферату, и друзьями его, затрагивала. Тогда мне показалось, они всем довольны и ничего менять не хотят.
- Не хотят, потому что на большее надеяться не смеют. Видят в нас лишь поработителей и убийц, и трясутся за свое потомство и женщин. Не без причин, согласен. Но, недавно, я принял-таки решение: имея в наличие вновь открытые пищевые ресурсы, нам вполне позволительно отказаться от потребления старых. Потомки землян ничем не уступают по качеству. А где-то и превосходят. И хлопот с ними в десятки раз меньше…
- Мне нехорошо. – Пробормотала девочка. – Не надо обсуждать со мною эти ужасы. Краасс, умоляю!.. Я смирилась. Но хотя бы в подробностях видеть не заставляй!.. 
- Ты лучше спасибо скажи, что Центал по прежнему на карантине. И в твоих интересах сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы положение его таковым и оставалось. Я готов перевести твою планету в вечный резерв и ограничиться поверхностным контролем. Но зависеть это будет от того, как пойдут дела у колоний и насколько выгодными окажутся наши фермы.
- Я поняла. Я поняла, Краасс! Не продолжай!
- Умница. И работай в том же направлении. Я на тебя полагаюсь. – Рагезт улыбнулся, всматриваясь. Потрепал по щеке.
- Отправляйся к Носферату, котенок. Да и подопечная твоя заждалась, небось, попечительницу. Странные с нею метаморфозы происходят, не находишь?
- Я все тебе расскажу, честное слово. Но сейчас выводы делать рано!..
- Знаю, Алира, - произнес он ласково. – Все знаю. Ступай, малыш.
Она порывисто поцеловала ему руки. Кивнула смущенно. Повернулась….
               
                *   *   *
- Привет!
Золотисто-солнечные прядки разлетелись от резкого разворота. Глаза оттенка сиреневой фиалки уставились – испуганно и радостно.
- А-ли-ра! – Ахнула девушка.
Вскочила. Подбежала. Остановилась в шаге, переминаясь нерешительно. Аля, улыбаясь, протянула Дане руки.
- Ну, здравствуй, дважды рожденная. Ты теперь как индуистский отправитель культа – брамин. И в этом мире живешь. И параллельные открыты. Если захочешь, конечно. Как чувствуешь себя? Что поделываешь? Тренировки начали?..
- Полегче на поворотах, госпожа хозяйка! – насмешливо фыркнули из дальнего угла,- стометровку с нагрузкою ей бежать рановато. По мелочи - справляется нормально. Но события лучше не торопить.
- Их уже поторопили, Нэттэ.
Аккуратно отодвинув, Дану, Аля направилась вглубь. Обернувшись к девушке, проговорила приветливо:
- Мы тут немного поболтаем, ладно? Прислушиваться можно, а вмешиваться – нет. – Улыбнулась ласково, смягчая невольную категоричность. Дана поспешно закивала. Забилась в уголок, на кресло. Аля прошла к оборотню, жестом попросила подвинуться, умостилась рядышком на диван.
- Краасс объявил сбор. Поголовный. Ты должен обнародовать приказ командам и позаботиться, чтобы все явились. – Помедлила, спросила скороговоркой, - как у нее с рекбизом?
- Не фонтан. Не напрягайся. Я вообще подумал, было – ты девочке блок установила. По поверхности прыгает, глубже никак.
- Ну и хорошо. Не думаю, чтобы в будущем он играл для нее значительную роль. А с другими?
- Эсперанто значительно лучше поддается. Тфинатэ тоже пошел. Но зачем ты просила обучать её моему языку?
- Толика терпения, господин учитель. – Аля хитро улыбнулась, подмигнув. – Скоро все узнаете. А пока вернемся к насущному. Слушай, такие дела….
                *   *   *
Дана настороженно переводила взгляд с Носферату на Алиру, и обратно. Вполне дружеская поначалу беседа принимала какой-то неожиданный оборот. Мужчина хмурился. Нервно перебирал пальцами подлокотник. Девушка явно убеждала, сердясь его неприятию. Её собеседник вдруг поднялся. Резко, толчком. Она тоже вскочила. Продолжала говорить, настойчиво, раздраженно.
Он замотал головой, прижимая к груди стиснутые кулаки. Уставился на нее глазами побитой собаки. Понуро кивнул, покоряясь. Не посмотрев на Дану, быстро вышел из комнаты.
Аля сочувственно глядела вслед. Вздохнула, присела обратно на диван. Молчала, кусая губы. Пригладила волосы, наиграно оживленно повернулась к Дане.
- Разборки закончились. И теперь я полностью к твоим услугам. Предлагаю окунуться в кусочек нашего мира. Пока только глазами. Хочешь?
Дана кивнула неуверенно, спросила на полушепоте:
- Носферату расстроился. Случилось что-нибудь?
- Всегда что-нибудь случается, - в голосе Алиры  ирония переплелась с грустью. – Это нормально, Дана. Это жизнь. Вот я, кто, по-твоему?
- Богиня… – пробормотала девушка. Аля расхохоталась.
- Господи, как много чести! Этак у меня нос отрастет от гордыни, как у Пиннокио. И второй подбородок в придачу, для комплекта…. На самом деле звание мое звучит прямо противоположно… Рабыня!
Дана ахнула, прижала ладонь к губам. Тщетно подбирала слова для ответа. Аля сложила губы в гримаску понимания. Усмехнулась. Направилась к окну, поманив за собою Дану.
- Чудный пейзаж. Но неправильный немного. Не находишь?
Девушка растерянно приподняла плечи. Аля хмыкнула. Хлопнула в ладоши.
- Тэо, друг мой сердечный! Яви нам немного правды в симпатичном море иллюзий.
Откуда-то сверху раздалось, напоминающее смех, фырканье. Бескрайний лесной пейзаж за стеклом поплыл и растекся. Секунды окно отсвечивало переливами северного сияния. А потом вновь стало прозрачным. И за ним!..
Не сдержавшись, Дана подбежала, оперлась пальцами, вытянула шею. Аля беззвучно прыснула, так похоже напомнила ей землянка удивленного донельзя птенца. Ротик округлился, реснички изумленно хлопают. Указательный палец водит по прозрачной препоне, будто ощупать, прочувствовать пространство за нею старается.
- И как тебе вид? – Поинтересовалась непринужденно, выдержав паузу.
Дана повернула к ней ошалелое лицо. Поморгала. Опять приклеилась к заоконной панораме. Постояв еще, выдавила глухо:
- О, господи!..
- Не поминай всуе. – Хихикнула Аля. – Не то явится во плоти, и будем с тобою на пару пятый угол сосредоточенно искать. Бог здесь один. И зовется он Императором. – Изучив  внимательно обалдевшее Данино личико, не удержалась от повторного смешка. – Ты не ослышалась, уверяю.
- Дана посмотрела обескураженно. На Алю. На картину за окном. Снова на Алю. Села на пол, подперев обеими руками подбородок, очень внимательно принялась разглядывать потолок. Минут через пять, покончив с этим увлекательным занятием, повернулась. Совершенно спокойным голосом попросила:
- Алира, пожалуйста, расскажи мне все.
                *   *   *
- Это значит… Я теперь мутант?
- По-иному я не могла тебя спасти, Дана.  Твой организм был слишком поврежден. Генная модификация – единственное, что мне оставалось.
- И что теперь со мною будет? Я превращусь со временем в чудовище?
- С чего это ты взяла? – Аля улыбнулась так беззаботно и по-доброму, что Дана сразу уверовала – бояться ей нечего. – Твое состояние стабильно. Перестройка полностью завершилась.
- И я стану облик менять?
- Нет. Женщины оборотней не способны к телесной трансформации. Это привилегия сугубо мужского пола. Мужчины – средоточие силы, они защитники и созидатели. Женщина – у народа тфинатэ-раон – хранительница очага и Мать. Предполагается, что ей не место в условиях, где нужно надрываться и воевать. Потому, в сравнении с мужской половиной, женщины обладают куда более хрупкой физиологической конституцией, и не могут перевоплощаться. Но, невзирая на внешность, выносливость их очень высока. Как и рагезты, оборотни не знают инфекционных и прочих патологий. А при физических травмах выживают там, где человек был бы заведомо обречен на верную гибель….
- Ты хочешь отправить меня к ним?! – Перебила Дана бесцветным шепотом. – Пожалуйста, Алира, не нужно!.. Тело телом, но они же чужие мне совсем! Они даже не люди!..
- Но и ты уже не прежняя. – Проговорила Аля рассудительно. И я не собираюсь тебя вот так просто куда-то выпихивать. Мы поедем вместе. Ты с ними познакомишься. Если захочешь, останешься. Если нет – я придумаю что-нибудь еще. Поверь, я не сделаю ничего, что повредило бы тебе. Могу поклясться.
- Почему ты со мною возишься? Почему именно со мной?!..
Запнувшись о тоскливый взгляд девушки, Аля не смогла его выдержать. Отвела глаза. Молчала. Произнесла уверенно и грустно:
- Ты кусочек человека в моей душе, Дана. Быть может, это и держит меня на плаву. Пока есть связующая ниточка, я не забываю об истоках. Я сохраняю в себе отголоски человеческих чувств и пониманий морали. Я могу различать добро и зло. Я могу сделать хоть что-то, чтобы бед в мире было поменьше…. – Почувствовала на своем плече тепло Даниной ладошки. Примолкла. Посмотрела.
- Я пойду за тобой, Алира. – Твердо. Убежденно. – Не знаю, чем смогу быть полезной, но все для этого сделаю, обещаю!
Ангельские черты озарила благодарная улыбка.
- Спасибо, Дана!..
…Отчего так сжимается спазмом сердце?.. Отчего кричит и тянется вслед?!.. Неизвестность и чужбина пугают. Но потеря связи с Алирой страшнее в десятки раз!.. Сможет ли она жить, расставшись со своим Хранителем? И нужна ли ей вообще такая жизнь?!..
               
                *   *   *
Белый цвет – залог чистоты?.. В нашем случае – символ гордости. Трансформеры обожают белый. Цвет силы, прямолинейности и превосходства, цвет Высшей расы Непогрешимых. Странно, не правда ли, так мнить о себе тем, кто по морали человечества – в самой сути своей порочен и извращен? Трансформеры вас бы не поняли. По их мнению, недоразумение природы как раз вы, а не они.
Белоснежное полукружие помоста. И полукольцо глубоких мягких сидений позади. И одно, выдвинутое вперед и поднятое на возвышение, особенно подавляет. Как и неподвижная фигура на нем. Струящиеся льдистые переливы, оттенки пропитанной стужею влаги. Воистину – царство Снежного Короля.
Они стоят вдоль стены. Сомкнувшейся тесной шеренгой. Они взирают настороженно и с опаской. Они рассматривают, но так, чтобы это в глаза не бросалось. И не тех, кто лениво и холодно наблюдает за ними с помоста. Нет, многочисленные взгляды прикованы всего к одной точке. Маленькому фрагментику окружающего, выделяющемуся на общем фоне, будто пятнышко тропиков, вдруг расцветшее в вечности снежной пустыни.
У изножия возвышения, прямо на нижней ступени. Непринужденно и вольно. Сидит на краю, подобрав стройные длинные ножки, обутые в открытые плетеные сандалии, до подколенок обвивающие лодыжки узором золотистых нитей. Красная бронза локонов густо окутывает обнаженные хрупкие плечи. Тонкие пальчики опираются ноготками о камень. Платьице оттенка догорающего заката. Головка игриво клонится к плечу. Выразительные светлые глаза приветливы и чисты. И каждому представляется отчетливо: кем ни был бы этот ребенок, он не ведает страха и вражды. Он любит мир и хочет быть ему полезным. И готов становиться другом…. Вроде бы – готов.
Откликаясь на невидимый знак, девочка подымает лицо к трону. Кивает улыбчиво. Снова поворачивается к выстроившимся.
- Передаю приветствие и пожелание удачи, вам, сыны Нордока! – Нежный голосок проливается хрустальной мелодией родника. – Мой господин и властитель рад, что вы проявили понимание и откликнулись на зов. С его позволения и вашей благосклонности, сегодня я - посредник и глашатай воли правящих…. Прошу, располагайтесь. Беседа предстоит обстоятельная.
Юная фея поднимается. Проводит в воздухе рукой. За спинами стоящих вырастает второй полукруг кресел. Девочка приближается к растерянно переминающимся наемникам, выразительными жестами вторично приглашает. На сей раз они повинуются, осторожно рассаживаясь на указанные места.
Обойдя весь ряд, Аля останавливается у его конца. Убедившись, что внимание сконцентрировалось на ней, начинает повествование.

                *   *   *
Нарастающий нестройный гул. Негодующие возгласы. Поначалу сдавленные, затем – все громче. Кое-кто из наемников, не выдержав, вскакивает, бранясь и потрясая кулаками. Вот теперь они смотрят уже не на нее. Распаленные отчаяньем и гневом глаза устремляются к тронному возвышению. Атмосфера накаляется. И Алира начинает улавливать колебания его эмоций. Рагезт взвинчен и обозлен. Все пошло не так, как рассчитывалось. Эти бродяги полудикие опять наглядно продемонстрировали ему отсутствие дипломатического чутья и способности к анализу. Олухи, и на метр не видят дальше собственного носа! Уперлись всеми четырьмя, и мотают башками, не думаючи. А за спиною уже отзывается эхо первых прикрытых усмешек. Нелепые дикари, кажись, усаживают Главу Государства в лужу. И ведь предупреждали его о нецелесообразности подобного сближения. А он не внял. Новаторства ему захотелось, видишь ли. Горизонты новые открыть. Сейчас тебе их откроют! Так откроют – вечность потом вспоминать будешь и от стыда косоворотиться!..
«Краасс, я молю! Позволь мне самой их урезонить! Пожалуйста, не вмешивайся, не надо! Пожалуйста, Краасс!!..»
Обращенное восковою маской лицо, неохотно поворачивается. Драконьи глаза вспыхивают. Шипение тяжелого выдоха. Он сдерживается из последних сил. И вот одно короткое, приказом.
«Делай!»
Летяще гибко разворачивается тело. Взлетают, распахиваются настежь ладони. Толчок!.. Сидения под делегацией пропадают. Неведомая сила хватает воинов, вжимает в покров стены, распиная до полной неподвижности. Лучевые клинки и кинжалы расплавляются в мгновение ока. Следом приходит черед одежды. Толстые, приравниваемые к металлу по прочности, куртки и рубахи трещат по швам и распадаются в пыль. Сапоги и ботинки разваливаются. Мужчины остаются полуголыми, босыми и абсолютно беспомощными в незримых энергетических сетях. А существо перед ними – уже никакой не ребенок. Она будто стала повыше, плечи гордо расправлены. На внезапно повзрослевшем лице – бездонные провалы очей. Теперь это – не девочка, но девушка – взрослая, исполненная уверенности и силы личность. Чернотой облегающая униформа, пламя кудрей уложено по голове высоким шлемом. Сапоги, перчатки и, отсвечивающие металлом, живые ножи когтей, выставленные напоказ на упертых в бедра руках.
- Как можете вы вести себя столь неподобающе месту и времени? – лязг брони вбивается громом. Сверху донизу пригвожденные тела током прошивает боль. – Как можете вы забывать о простейших правилах поведения в чужом доме, доме бывшем для вас столь гостеприимным вплоть до последнего момента?!..
И вновь прилив рези и острого жжения. Воины хрипят и корчатся. А недавнее дитя неспешно вышагивает перед ними, поочередно рассматривая искаженные в муке и недоумении лица.
- Вам достаточно? Или хотите еще? – Следует равнодушный вопрос. Боль отпускает. Оборотни ловят воздух, пытаются отдышаться. А девушка снова движется вдоль строя. Начинает говорить. Голос холоден и бесстрастен. Слова отлетают от стен мириадами крошечных льдинок. И завораживая, и разбивая неотвратимостью надвигающегося затаившиеся в ожидании очередной грозы души.
- Отчего все в этом полоумном мирке воспринимают вежливость и такт синонимом безнадежной слабости?.. Отчего я непременно должна для начала снести бунтовщикам парочку голов, чтобы оставшиеся в целости изволили прислушаться и понять?.. Попытка номер два, многоуважаемые…. Она же последняя. И на сей раз, я называю вещи сугубо точными именами…. Итак, слушайте, и не говорите, что не дослышали и недопоняли.
Пред лицом моего Властителя и Свидетельствующих Совета. Заявляю. Я – посланец Оракула. И имя мое в летописях вашего племени  - Дитя Предназначения, рожденное Огнем!
…Стало так тихо. Так неимоверно, фантастически тихо! Еще минута, и она услышит, как разбиваются о гальку берега волны океанского прилива за десятки километров отсюда. А может, уловит шуршание крылышек луговых стрекоз или дальнюю перекличку голосов лесного ленивого предвечерья….  Но почему, вдруг, это беззвучие? Это наплывшее, сгустившееся, ватное?!.. Аля удивленно оглядывается. Что с ними?.. С ними со всеми! Не только с наемниками, но и с рагезтами, тоже! Почему они замерли и, кажется, даже не дышат?!.. Что страшного в озвученной информации?.. Или… дело не только в словах?!.. Опустив ненароком взгляд, она видит совершенно ясно – её тело светится, светится из самой глубины. Призрачный огонь блуждающими волнами и струйками омывает руки. Язычки и сполохи шаловливо пробиваются через ткань обуви и одежды. Огненное зарево волос. И, наверняка, ярко светящиеся глаза. Понятно, откуда взялась эта оторопь и всеобщий столбняк. Но, не навредила ли она себе сейчас, вместо того, чтобы помочь хозяину? Они под впечатлением, именуемым – полный шок. А уж как поведут себя, когда отойти изволят?!.. Плевать, не станет она предугадывать! Назначенного свыше не изменишь! Действуй, Алира, не тормози!
Аля решительно сбрасывает секундное растерянное оцепенение. С еще большим напором, но тщательно придерживаясь показного бесстрастия, продолжает:
- Я всегда прихожу с миром. Но заявляю со всей ответственностью, тот мир, куда я прихожу, становится подвластен и покорен. Меня создали миротворцем и наделили силою, недоступною ни единому жителю космических глубин. И вы не сможете причинить мне вред, как не сможет никто иной. Суть в другом…. Смотрите же. Внимательно!
Вновь разводятся плавно руки. И по обе стороны от девушки вырастают прозрачные, будто стеклянные стены. Они тянутся на всю длину зала, образуя широкий, изолированный и от оборотней, и от рагезтов, коридор. Сама Аля остается внутри и снова выглядит тоненьким хрупким подростком. Теперь она в зеленой воздушной тунике, водопад локонов перетянут бирюзою шелковой ленты. Бархатные низкие башмачки, оборки и кружева. Прозрачная нежность личика. Сияющие лукавством глаза. Дитя, захотевшее побаловаться. Всего лишь – невинное дитя!..
- Господа, наемники! – разносится насмешливо и звонко. - Для получения более детальной информации, а также вашего телесного удобства, я решаюсь вас освободить. Искренне надеюсь, что у вас хватит благоразумия вести себя достойно и не совершать глупостей. Все меня услышали?!
Морщась и строя гримасы, плененные, тем не менее, отзываются утвердительно. Отлично. Прогресс пошел. Шаг второй. Укрощение вкупе с примирением.
- Обещайте, что не попытаетесь причинить мне, либо другим присутствующим, зло. И будете рассудительны и трезвы в своих оценках!
 С еще большей неохотой, но все-таки они покоряются. Посчитав договоренность состоявшейся, Аля нейтрализует обездвиживающие поля. Могучие атлеты, сплошные связки мускулов, они безвольно опускаются прямо на пол, упираясь спинами в стену. Отдуваются и вздыхают. Аля гасит хитрую улыбку. Вспоминает братца Императора. У них сейчас все мышцы – сплошной синяк и кисель. Сутки по стеночкам ползать будут. Но, сами напросились, так что – извиняйте. А теперь – заключительное представление. Наглядная, так сказать, агитация!..
Отворотившись от зрителей и расположившись лицом вглубь образованной галереи, девочка рисует в воздухе какой-то сложный символ из гнутых линий и петель. Когда опускает руки, символ на секунды остается висеть, а после – взрывается фонтаном белых искорок и пропадает. Вместо этого, посреди прохода, в десятке метров от Али, материализуется платформа. От её основания вверх тянется зеленовато-серой мутью изолирующий энергобарьер. За вращающимися силовыми полями внутренностей не видать. Но звуки изнутри доносятся отчетливо. И звуки эти заставляют бледнеть и вжиматься в камень даже бывалых вояк и первопроходцев, привычных к бесчисленным ужасам и страстям.
- Лицезревший Бабочку – прикоснулся к смерти! Так говаривают на западных окраинах поселенцы и искатели приключений. – Благожелательно улыбаясь, повествует залу девочка. – И стараются, как могут, оградить себя от малейшего с нею контакта. А все потому, что подобного по опасности и любви к уничтожению существа не сыскать на просторах и весях космоса. Оно стоит полка облаченных в броню и экипированных донельзя воинов, и оно одно по смертоносности и неукротимости превосходит сотню других отъявленных кошмаров во плоти…. Прошу любить и жаловать – перед вами легендарная и неповторимая… Химера!..
Под аккомпанемент поднявшегося гула, опадает защита. Зрителей поневоле начинает охватывать нервная дрожь, сродни истерической. Ставленница трансформеров не солгала. Она и  в самом деле умудрилась привести в помещение, набитое народом, это живое исчадие Ада, от которого, если оно разъярено, чаще всего не спасают никакие барьеры и силовые заграждения. Энергетическая стенка сдерживает монстра ровно до момента, пока тот не настроится на её частоты. А настроившись, он запросто проходит сквозь, не испытывая никаких затруднений и задержек. Одна капля яда, попав на тело, будет прожигать плоть, покуда не разъест совсем. И у вас останется на жизнь, исполненную неимоверных мучений, в среднем, минуток пять или десять.
Троица таких красавиц, объединивших усилия, не особо напрягаясь, растворят броню оболочки среднего грузового модуля. А затем превратят его одушевленное содержимое вместе с механической начинкой в единую однородную кашу. Считается, что спастись от Бабочки возможно лишь немедленным бегством. И то, при обязательном условии, что чудовище не подобралось к вам излишне близко, а у вас под рукой - крайне быстроходное средство передвижения. Потому как выстрелить вы, скорее всего, не успеете. А если и успеете, орудием вашим должна быть лазерная пушка. Луч меньшего сечения  и мощности зверюшка легко отразит. О мече и похожих приспособлениях речь не заводите, чтоб не опозориться. Мечом, правда, после того как ваши бренные останки сольют в подходящую тару, можно будет шовчики заварить, чтобы «тело» не вытекло при тяготах транспортировки. Позвольте! Я не говорила разве, что яд Химеры поэтапно разлагает органику до состояния горячего желатина? Пардон. Считайте, что исправилась.
Химера не знает жалости. Химера ненавидит все, что кажется ей потенциально враждебным или просто непонятным и бессмысленным. С Химерой не договориться!!.. О, господи, девчонка ума лишилась, не иначе!..
Небольшая округлая голова на длинной подвижной шее отведена далеко назад. Конечности собраны вместе и упрятаны под обтекаемой формы, плоское туловище. Крылья аккуратно свернуты и уложены вдоль защищенной костяными наростами спины. Многочисленные усики-вибриссы вокруг мощного рогового клюва и за плотно прилегающими к черепу ушными раковинами, извиваются и мечутся, прощупывая воздух. Длиннющий чешуйчатый хвост, усеянный  пучками острейших загнутых игл, сокращаясь, подобно гусенице, переползает с места на место. Черные, блестящие, чуть навыкате, глаза осматриваются – внимательно и зорко.
Вот взгляд хищника фокусируется на доступном живом объекте. Голова взлетает и выдвигается вперед. Сухой громкий треск, жужжание. Существо вскакивает, вздымается вертикально. Его силуэт будто деформируется, меняя очертания. Передние конечности утончаются и прижимаются накрест к расширившейся грудной клетке, а задние вытягиваются и принимают вид вполне схожий с человеческими. Вибриссы на морде исчезают, поросль на темени, расплывается в прозрачные радужные лоскуты.  Следующим приходит черед крыльев. Унизанные по краю пышной волосяной бахромой, они выскакивают рваными слюдяными полотнищами и растекаются далеко в стороны, вздрагивая и изгибаясь. Парами, одна за другой. Четыре пары – восемь крыльев. Нижние лопасти последних – у основания хвоста – завершают стелющиеся по полу воздушные клубящиеся ленты. По рядам безмолвствующих зрителей прокатывается волна невольного стона: животное обрело боевую форму. До неминуемой атаки – считанные мгновенья.
- Ну что ж, дорогие гости! – Раздается невозмутимый задорный голосок. – Спасибо всем за ту поспешную уверенность. С какою, в ваших глазах, я уже убита и похоронена. Ваши выводы впечатляют. Посмотрим, насколько же для вас окажется убедительной реальность!
Монстр по-змеиному скользяще скатывается с платформы. Девочка плавно приседает, протягивая к нему раскрытые ладошки. Хвост чудища взвивается, сверкающие ядом жала нацеливаются на беззащитную фигурку, раскраска Химеры приобретает тошнотворные оттенки гниющей плоти – коричневато-зеленые, синюшные. Характерный сладковато-удушливый аромат моментально распространяется вокруг, заставляя зрателей морщиться и прикрывать лица руками. Но Аля, отчего-то, само спокойствие.
Пригнувшись, Химера делает скачок и… будто на преграду натыкается. Но силовых полей нет. И защитных барьеров тоже. Из Алиных ладоней  текут ручейки голубоватого света. Текут и упираются в недоуменно затормозившего охотника. Животное вертит головой, топчется на месте. Крылья хлопают и дрожат. А девочка, не торопясь и не делая резких движений, спокойно приближается. Не опуская рук, не разрывая связи.
Подойдя, становится вплотную. Выставляет ладошки вертикально. Химера сухо прищелкивает, склоняя голову то на один бок, то на другой, перебирая вибриссами. И, вдруг, вся сдвигается назад, а передними лапами с растопыренными когтистыми пальцами предельно осторожно упирается в поданные ладони. Минутная немая сцена, а потом!..
Взрыв красок! Всплеск света! На месте недавнего чудовища словно распускается гигантский, невероятной красоты цветок. Явившееся взорам существо до странности похоже на грациозного и утонченного ангелочка. С правильным, но кукольно-изящным телом, и многоцветными волнами крыльев. Кожа преображенного создания  - снежно белая и будто соткана из алмазной крошки. Глаза огромные и удивительно красивые, а мордочка больше напоминает щекастое умильное личико.
Скользнув незаметно взглядом, Аля видит – со своих мест привстали, стремясь рассмотреть удивительное явление получше, не только оборотни, но и многие рагезты. Она хитро улыбается, кивает Химере. Обе одновременно кладут ладони друг дружке на плечи и прислоняются головами, а текучие вихри света струятся вокруг, наполняя воздух миллионами вспышек-искорок.
Волшебное видение понемногу тускнеет, сияние гаснет. Химера и девочка остаются посреди прохода стоящими плечом к плечу и глядящими в зал, на зрителей. Крылья Бабочки снова сложены и теперь окутывают её донизу блестящим перламутровым плащом, узкая длинная кисть вложена в пальцы Али. Они с ангелом переглядываются. И Аля резко взмахивает свободной рукой. Обе силовые стены сворачиваются и пропадают. Шум голосов, охи, гомон! Обуявший всех ужас ощущается физически. Какой бы вид не приняла Бабочка, она остается синонимом смерти, страшнейшей опасности, не поддающейся контролю!
- Ты уверена? – звучит в голове недоверчиво.
- На все сто, - отзывается Аля мысленно. Вслух произносит:
- Кто-нибудь желает на личном опыте признать, что моя подружка настоящая? Можете подойти и проверить. Если будете достаточно приветливы и уважительны, она познакомится с вами без проблем. Без проблем для вас, в виду имею!..
Выждав паузу и убедившись, что смельчаков не сыщется, ведет Химеру обратно, к платформе. Существо спокойно вышагивает рядышком, по-птичьи вертя головой. У диска притормаживает, выдает серию тихих присвистов и щелчков. Аля ласково оглаживает серебристые предплечья, снова кладет голову ангелу не плечо. Химера ответно обнимает её. Отступает и, молниеносно развернув крылья, вспрыгивает на платформу. Энергетическая дымка взмывает непроницаемым заслоном. Кабина-портал пропадает.
- Господа оборотни! – Иронично и весело вклинивается девочка в возбужденный, крепнущий гам. Осаживая и призывая к вниманию. С удовлетворением отмечает: теперь реакция не замедлилась. Они мгновенно притихли и уставились, как первоклашки на школьного директора.  – С окончательным ответом от вас требуется посланник. Завтра. В это же время. На досуге советую поразмыслить. О моих возможностях. И о Нордоке. Потому, что я планирую познакомиться с ним поближе. В самое ближайшее время…. Заметьте! – Прибавляет, передернув плечами зябко. – Изначально я не собиралась угрожать и ставить ультиматумы. Так, что без претензий, пожалуйста. Исход от вас зависит…. Спасибо и до свидания!
Хлопок в ладони. Раскрывшиеся двери. И им ничего не остается, как, скупо попрощавшись, удалиться. Поспешно и с оглядкой… Черт возьми, подчистую проигрались!.. И кому?!.. Подростку тщедушному!!..
               
                *   *   *
- Ноэл? Конечно, кто бы сомневался! И почему это я была уверена, что явишься именно ты, не подскажешь?
- Можно подумать, кто другой ожидаться мог при таком раскладике? – Пробурчал тот недовольно, поправляя растрепавшуюся шевелюру. – Ребята мои до сих пор покатом валяются. И тебя поминают.
- Незлым добрым? – Хихикнула девочка.
- Скорее – цветастым и забористым, - ответствовал наемник. – Из всех наших один я дееспособным оказался. Не просветишь, как чудо такое вышло?
- Если отвечу, что пожалела, поверишь?
- Не-а!
- И правильно сделаешь. Но, ведь ты мог и не приходить, так что выбор все-таки был.
- И не пришел бы. Но этот твой мотылек оказался весьма убедительным….
- Аргументом? – Подсказала Аля, улыбнувшись.
- Ну, да. – Покривился оборотень, оно самое. Аргумент.
- Не печалься, Иван Царевич! – Прожурчала девочка ласково. – Ты еще не знаешь: потеряли вы. Или наоборот, немалое приобрели.
- Приобретешь с вами! – Буркнул он сердито. – Отменную боль головную, вот это точно!
- Фи, как драматично! – Рассмеялась Аля. – Договор оформлен?
- Ну, да. Через три дня присяга. Будь она не ладна!
- Вот и хорошо. Уверяю со всей ответственностью, уже назавтра твои парни молодцами будут. В гости пригласишь?
- С какого перепугу?! – Ноэл даже отодвинулся, разглядывая её с подозрением и явными отголосками испуга.
- Не дрейфь, капитан! Кусаться не стану. Хочу с тобой на счет фрахта потолковать.
- Пункт? – Быстро спросил он.
- Сам знаешь.
- Нет, Алира! – Ноэл покачал головой решительно. – Тут я тебе не помощник, извини. Собственными руками внедрять вооруженную интервенцию на мою планету я не намерен!
- Ноэл, с ума не сходи! – Вспыхнула она раздраженно. – Я устала воевать с глупостью. Так хоть ты в узколобость не ударяйся, а! Какая, к черту, интервенция? Самому не смешно себя слушать?
- Простите, леди! – Он осклабился, развел руками. – После вашей сногсшибательной демонстрации и не менее впечатляющих речей смешно мне не будет еще долго.
- Господи, Ноэл, не занудствуй! Вы же чуть было все сами не испортили! Не дослушали, не попытались проанализировать. Трах-бах! Потрясаем мечами, плюемся и грудь выкатываем! Нашли времечко. Подгадали! Переговорщики, блин….
Великан густо, добродушно захохотал:
- Нет, ну ты подумай! Три вершка с хвостиком, а наезды – как у вояки бывалого!
- Издержки жизни, воин Ноэл…. Но ты себе противоречишь.
- Каким это образом.
- А кто утверждал недавно, что понятие смеха в моем прискорбном обществе ему больше недоступно… на неограниченный срок?
- Стоп-стоп-стоп! – Ухватился оборотень за голову. Потер виски, постучал по лбу. – А можно выражаться на доступном народу языке?
- Попробую. – Она улыбнулась, прошлась по его запястью легким поглаживанием. Просительно заглянула в лицо. Неожиданно тревожно обернулась, будто прислушиваясь.
- Я могу прийти? – выговорила быстро, на полушепоте.
- Когда? – Спрашивая, Ноэл уже отчетливо сознавал: на самом деле он согласен. И на посещение, и на поездку предстоящую. И еще на сотню заранее безумных авантюр!.. Вот это вляпался, а! Ну, как дурак последний, честное слово! И, ведь, что нелепо-то, - признавая свою глупость, в отступление и шагу не сделает. Не заставит себя и все, хоть стреляй! Повязала его бестия маленькая. По рукам и ногам повязала…. Влюбился?!! Вроде, нет. Точнее четко знает: тут ничего не светит. Никогда, днем и с фонарем. Тогда что за хренотень непонятная?!..
- У всякой, как ты выражаться изволишь, «хренотени», дружище Ноэл, частенько бывает вполне логическое пояснение. И еще, ты очень мило краснеть умеешь! – Аля прыснула смешком, отворотилась, давая ему справиться со смущением. Не оборачиваясь, поинтересовалась:
- Завтра устроит, после заката?
- Одна придешь? – пробормотал наемник.
- Как можно? – укорила она лукаво. – Одинокой молоденькой девушке, да и в самое логово необузданных диких мужчин. – Повернулась. Увидев выражение его лица, звонко расхохоталась.
- Знаю-знаю. Вы меня не тронете. Еще и перекреститесь, чтоб мимо шла и близко не подходила. Но этикет требует приличий. Возьму сопровождающих. Не трансформеров, не беспокойся.
- Утешила. – Буркнул оборотень. – Язвочка малолетняя.
- Малолетняя, да не настолько, чтоб у особей мужских в зобу и других местах определенных дыхание не перехватывало стойко. Хорошо еще – большинство с мозгами дружат. Я говорю так откровенно, потому что с тобою мы могли бы найти общий язык, дела и интересы. Но если будешь питать иллюзии – нам лучше держаться друг от друга подальше.
- Так ты действительно любишь его? – пораженно, будто только сейчас истину открыл, выдавил наемник.
«Странные у нее глаза стали. Страшноватые. И взгляд не детский. До глубины пронизывает. В середку самую! Бр-р-р! Не по себе, что-то.»
- Никогда в этом не сомневайся. Ни-ког-да… Ноэл…. До встречи?
Он помолчал, собрался с силами. Проговорил почтительно:
- Разумеется, миледи. Я к вашим услугам.
               
                *   *   *
… Куда ведет эта тропинка? Почему я должна идти по ней? И отчего меня здесь всегда окружает ночь?.. Чем дальше, тем глубже тьма. Тем меньше звезд на небе. И тем уже моя тропа. Моя вечная, нескончаемая.
А в темноте таятся страхи, которых я уже не боюсь. Потому, что мертвый не может бояться. Спящий может, а мертвый – нет. А это тело?.. Ах, это тело. Но оно прикрытие. Пустая иллюзия. И весь мир иллюзия. Вот очнусь и сразу пойму: меня нет, я все это выдумала. Нарисовала, чтобы легче было… одиночество и боль переносить…. А путешествие когда-нибудь окончится. Если логике следовать. Но мое существование само по себе не логично. А, значит, буду принимать его как сон. И не бояться. Ничего…. Никого…. Но только плакать снова хочется. Стонать и всхлипывать по-детски. Нелепость? Вот и он бы так сказал…. Об одном бы спросить. Неизвестно кого. Когда я выполню, что обязана? Когда головоломка сложится? Когда детальки сойдутся, по местам улягутся и заработают?!.. Куда я тогда? Зачем я тогда?.. Не страшно, говорила?.. Вранье! Вранье и бравада. Мне страшно. Мне очень страшно! Потому что знаю… что случится. Во мне уже не будет нужды. Предназначенное исполнится. И меня вынудят… вынудят выбрать. Между смертью. И смертью!.. Но я не хочу умирать!!!..
Толчки. Бубнеж. Причитания. Еще толком не проснувшись, она вскакивает. Хватается за пояс, нащупывая рукоятку лазерного клинка. Вспоминает. Повторно заваливается в кресло, растирает виски, сжимает голову.
- Что случилось?
- Попей, а. – тонкая белая ручка подносит к пересохшим губам резную чашу. – Тебя кошмары мучили. Ты во сне плакала. Просила о чем-то. Тэо сказал, с тобой такое часто бывает.
- О чем просила? – перебила Аля резко, почти зло. – Отвечай немедленно! О чем?!
- Да я не разобрала толком. – Дана отодвинулась испуганно. – Ты повторяла, что не хочешь выбирать…. Чтобы тебя не заставляли выбирать…. Я не то что-то сказала?! – пролепетала жалобно, увидев, как исказилось Алино лицо, и вздулись желваки на скулах. Но та уже совладала с гневом. Постаралась смягчить выражение. Улыбнулась.
- Не обращай внимание, Дана. Я совсем на тебя не сержусь. Тэо прав. Обычные дурные сновиденья. Не высыпаюсь, вот черт-те что и мерещится. Это у тебя эрт?.. Нет, спасибо, не буду. И тебе не советую. С подвохом напиточек, как бы его там не превозносили. Поступим по-другому, но тоже действенно.
Вытянулась в кресле, скрестила руки под головой, устремила глаза в потолок, размеренно и редко вдыхая.
 Дана беззвучно поставила чашу на столик, отошла в сторонку, наблюдая. Кожа девочки становилась все белее, пока не приобрела белизну фарфора. Глаза ярко и глубоко блестели. Внезапно повеяло теплом. По Даниному телу побежали сотни невидимых иголочек. Похоже на боль, но приятную. Тепло сменилось жаром. Как от высоко полыхающего костра. А в истечении горячих потоков наметился явный ритм. Неспешное покачивание метронома. Прилив-отлив. Растекается – втягивается. Приглядевшись и прислушавшись к собственным ощущениям, Дана уверилась: колебания тепловых волн соответствуют частоте Алиного дыхания. Концентрируются на девочке, когда та делает вдох и разбегаются по широкой окружности в момент выдоха. Удивленная, почти загипнотизированная мистической жутковатостью происходящего, девушка боялась лишний раз пошевелиться.  Но тут отсвечивающие зеленым пламенем глаза потянулись к ней взглядом. Следом подалась рука.
- Подойди. – Повелительный шепот.
Дана покорно шагнула, протягивая ладошку. Их пальцы соединились, сплелись….
Огонь!!!.. Он летит к ней и в нее! Он охватывает, окутывает, входит. Огненные языки пляшут и скачут, забавляясь в сумасшедших хороводах. А она в самом центре этой пляски. И ей не больно. Нисколечко не больно. Ей удивительно приятно. Это сродни чувственному экстазу. Только не слабеет, не теряется. А остается и крепнет. И заполняет до последнего кусочка.
Какое же блаженство – эта сила! Она горы сворачивать может! Она может взлететь до небес и объять их собою. Ей хорошо-о!!!.. Господи, но разве так это называется?! Скупо, примитивно! Какое там «хорошо»?!! Да это – наивысшее из возможных удовольствий!.. О-оХ! Полет и фейерверки!!!..
- Вот и подзарядились немножко, - довольно промурлыкали над ухом…. Ой, а она что, лежит? И где?! На пол свалилась?! Пальцы поспешно ощупывали поверхность, а глаза боялись открываться. То ли от смущения, то ли от чего еще, она не вникала.
- Я в душ, освежусь немножко. А ты пока отдыхай. С непривычки голова кружиться может. Так, что ежели не хочешь забавляться в пьяного парашютиста, советую минуток десять сохранять горизонтальность. Пока энергия не распределится и не устаканится.
- Думаешь? – пробормотала Дана, конфузясь. Не прерывая «анализа на ощупь». Фу-ух! Слава тебе господи, все-таки диван!..
- Знаю! – Донеслось беспечное. – Как-никак, в этом я профи!..
 
                *   *   *
Салатово-золотистые. И прянично оранжевые. Зайчики-блики нахально поскребывают в зажмуренные веки. Щекочут, гладят щеки. Заигрывают. Не размыкая глаз, она пытается разглядеть их получше. Внутренним зрением, сосредоточившись. С удивлением и удовольствием отмечает – у нее получается. Краски становятся ярче, полутона насыщенней, будто в неоновых елочных гирляндах. И ощущение тепла не пропадает. Оно словно укутало её нежным лебяжьим пухом. И качает на невидимых волнах. Уй, как приятно! Хочется мурчать, пригревшейся, разомлевшей на солнышке кошкой. И выбросить из головы, напрочь и навсегда, какие-то там переживания бесполезные. Она выжила. Она здорова. Она прекрасно себя чувствует. Прекрасно, как никогда! Чего еще надо, господи?!
Ой. А солнце-то ушло. И зайчики пропали. И холодом тянет. Полоской, понизу. С одного бока. Как сквозняк. Только откуда ему взяться, сквозняку? Здесь же все проверяется-перепроверяется, рассчитывается и сверяется. С запросами, интересами и капризами сиюминутными. Чтобы, значит, и телу идеальный комфорт. И душе, по возможности, без ущерба.
Разве только Алира решила вдруг проветривание спонтанное устроить? А что, вполне вероятно. Ну, тогда нужно и ей к бодрствованию и вертикальному расположению возвращаться. Тем более, в расписании сегодня: беговая дорожка и плавание. А вечером Аля намеревается её с собою куда-то взять. Сказала – на прогулку и в гости. Дана так волнуется, будто перед первым свиданием и экзаменом одновременно. Шутка ли дело – она впервые покинет эти помещения. Она сможет очутиться в том волшебном, феерическом мире, царящем за окнами. Попробовать на вкус его воздух, услышать его голоса. Прочувствовать, приобщиться!.. Ну-ка, хватит уже вылеживаться. Ать-два. Подъем и за работу!
Девушка в последний раз потягивается. Зевает сладко, окружая ротик ладошками. Решительно открывает глаза и… кидается в дальний конец дивана перепуганным пойманным зверьком. Сжимается вся в комочек, подбирая ноги. Хочет крикнуть, позвать. Но ничего, кроме почти беззвучного сипения выдавить из себя не может. Замирает, будто загнанный в глухой угол удавом крольчонок, и только таращится беспомощно, упрашивая в уме без конца:
- Нет!.. Нет!.. Я умоляю, пожалуйста!.. Не надо!!.. Нет!.. Не хочу!!!..
А у него и не глаза будто! Искрящие свечи живые. Ворота в ад, марево над огненными озерами. Они впиваются раскаленными щипцами, они подчиняют и сковывают, и превращают в безвольную марионетку тряпичную. И она чувствует, что больше себе не принадлежит. Она не вольна сделать ни единого движения. Без его пожелания и приказа.
Красивые яркие губы размыкаются. Раздвоенный черный кончик омывает полоску белоснежных зубов. И в этой мимолетной демонстрации скопилась, кажется, вся похоть, вся животная жажда, все воплощение желания самца. Он разглядывает её, медленно, будто смакует. свечи-глаза обводят лицо, прогуливаются по шее. Ныряют в ворот. Устремляются вниз. Дана вздрагивает от поднявшегося ужаса, смешанного с отвращением, когда холодные твердые пальцы грубо и плотоядно охватывают её тело под одеждой. Сперва грудь. Потом живот. Ниже!..
Но он же к ней не касался. Он спокойно стоит в стороне, в нескольких шагах. Руки свободно опущены. Веселая, циничная улыбка раздвигает изгиб губ, а острые лепестки языка опять нарочито выразительно проплывают по каемке зубов. Дана взвизгивает, схватившись за живот, валится на бок выгнувшись. И тут её будто отпускает. Стянувшая грудь веревка лопается,  способность глубоко вдыхать возвращается, а с нею прорезается и голос! Дана всхлипывает, кашляет и испускает такой заливистый вопль, что стекла, кажись, не лопаются только каким-то чудом.
Мужчина зажимает себе уши и принимается смеяться. Прямо-таки хохочет! - Злится про себя Дана, справившись с первой волною страха и отойдя немножко от собственной беспомощности. – Смешно ему, видишь ли, козлине извращенному!..
- Язычок прикуси, звереныш! – Металлические басы обрушиваются, ударяют. Дана охает и теряет последнюю способность к оформленному мыслеизложению. Только вертит головой и глазами хлопает, позабыв все слова до последнего. Пришельца, с интересом за нею наблюдающего, разбирает новый приступ веселья. И тут раскрываются створки прохода в ванную.
- Краасс?!! – В громком возгласе настоящая обида и боль. – Краасс, как ты можешь?!!
- Ч-ч-ч! – отзывается он пафосно и скорбно, скорчив удрученную гримаску. – Потише, котенок. Мои бедные уши еще не отошли от децибел твоего очаровательного птенчика. Вот никогда бы не поверил, что столь хрупкое создание способно так оглушающе орать.  – Снова смеется, покачивает головой.
- Смотри-ка, а ведь я и внимания не обращал, в самом деле, какие у тебя цветочки вызревают в оранжерейке приватной.
- А знал бы, так и что? Раньше наведался? Обещание назад взял?!
- Не напирай! – Черные глаза поблекли, словно заиндевев изнутри, и в голосе тоже разрастается лед, - Пока я ей ничего не сделал.
- Не успел!..
- Обостряешь, лапонька! Не захотел. Но интерес определенный возник. И не маленький, скрывать не буду. От десятка-второго таких симпатюлей в своем собственном цветничке не отказался бы. В ней потенциал – не чета обычному человеку. Больше даже, чем в рядовом оборотне. И наружность вкусная. Меня устраивает.
- А меня – нет! – Рявкнула Аля, не выдержав. Я при твоем гареме в Мамки не устраивалась. И на ставку селекционера по искусственному взращиванию самочек для сексуальных услад вашего Величества тоже не претендую. И эта девушка тебя не коим боком не касается. Напоминаю, если подзабыл. Она моя!! Она моя по праву!
- Девочка моя сладкая. – Он говорит ласково и с сожалением. – Ну что ж ты забываешь опять элементарное?! Ну сколько мне тебя еще учить? Что такое ты. Что такое я. И чего стоят твои права в моем мире.  Ведь я не желаю тебе зла. И не хочу причинять боль. А ты напрашиваешься. А ты раз от разу, заставляешь и заставляешь!
Алины губы побелели. Она смотрела, не мигая, вытянувшись в струнку. Молчала.
- Я её не трону, Алира. – Губы сронили улыбку, а глаза продолжали буравить стужей, - Я вовсе не такой подлец и похотливая скотина, какую ты рисуешь у себя в уме. Захотелось слегка поразвлечься. Признаю. Но непоправимого вреда бы не нанес. Теперь веришь?
- Хочу верить. – С трудом выговорила она. – Очень хочу.
- Ну и я, тоже. Очень хочу, чтоб через четверть часа ты была у меня, и в моем полном распоряжении. Ясно?
- Да… господин, - пробормотала она дрогнувшим голосом. Преклонила колено в реверансе.
- Ну и чудненько, котенок. – Он вальяжно похлопал Алю по щеке. Перегнувшись через её плечо, отправил шутливый воздушный поцелуй втиснувшейся в уголок дивана Дане.
- Пока, кукленыш! Не расстраивайся. Сегодня кушать тебя не буду.
Та только глаза округлила, икнув. И проводила его взглядом, достойным самого Посланца адского. Но Аля, напротив, словно второе дыхание обрела. Едва закрылась дверь, принялась энергично переодеваться, и Дану поторапливать.
- Давай-давай, включайся и настраивайся. Ничего не случилось, все у нас хорошо.  Ты занимаешься по графику. Потом поужинай, обязательно. А часиков в девять вечера я за тобой заскакиваю, и мы быстренько линяем, как договаривались.
- Но… он… Он же сказал…. – Прозапиналась кое-как Дана.
- Вот как? – Аля внимательно на нее поглядела. – И многое ты разобрала? Из разговора нашего?
- Ну… так… в общих чертах! – смешалась девушка окончательно. – Сказал, чтобы ты к нему пришла. И… сердился, что ты за меня вступилась. Алира, спасибо тебе большое! – воскликнула горячо, со слезами. – Я так напугалась! Я думала – мне конец!!
- Ладно-ладно, - усмехнулась девочка, - не боись, выкарабкаемся. И не такие передряги случались, а ты ж видишь, я все еще целая и в достаточно добром здравии. Тьфу-тьфу!
- Но он тебя!..
- Что - он меня?.. До смерти не заездит! – Выговорила хлестко. Увидев, как смущена и расстроена землянка, подошла к ней. Присев рядом, обняла за плечи. Погладила по голове.
-Ну. Что, дружок? Вот ты с хозяином моим поближе и познакомилась. А также с некоторыми его пристрастиями и чертами характера. Будем активно богов просить, чтобы интерес его к тебе этим визитом и ограничился. Ну и сами - ушки на макушке удерживать!  – Нажала пальцем Дане на кончик носа. Чмокнула в щеку поцелуем. Вскочив, погрозилась весело.
- Так, слушай мою команду. Я на передовую. Вечером встречаемся. Ничего не бояться. О Краассе не вспоминать. Потому что он о тебе помнить сегодня тоже уже не будет. Даю гарантию и заверяю печатью.
Махнула, прощаясь, скользнула за двери. Дана тоскливо уставилась на соединившиеся полотнища створок.
Не вспоминать. Ага и угу. А попроще нельзя чего-нибудь?!..

                *   *   *
Аля вернулась раньше назначенного и выглядела странно изможденной. Хотя, наверное, учитывая последние обстоятельства, странности тут как раз и не было.
Она молча протопала мимо Даны и уселась на пол, привалившись к диванному бортику. Спустя секунду, на полу, рядышком, объявился плоский плетеный столик из ротанга. А на нем бутыль и две пиалы. Аля, все также молча, недовольно ткнула в одну из мисочек. Пиала исчезла.
- Извини. Тебе не предлагаю. – С этими словами она набулькала в оставшуюся емкость из бутыли вязкой зеленоватой жидкости. Закрыв глаза, опрокинула в рот. Фыркнула, крутанула головой.
- Зашибись и тресни!.. Тэо, ты мне концентрату подсунул?! Чуть глаза не повыскакивали через причинные места!!
- А вторичные ощущения какие? – Спокойно осведомился дом.
Аля повела плечами, потянула шеей сюда-туда, признала:
- Порядок. Термоядерная штучка. Почище эрта будет.
- А то! – Прохмыкал дом довольно, - Я ж знаю: что, когда и в каких пропорциях! Ты посиди с полчасика и топай куда следовало.
- А в двенадцать тыквой не стану?
По установившейся за этой фразой тишине Дана определила – Тэо впал в нешуточные и глубокие раздумья.
- Почему? – Спросил, наконец, весьма серьезно.
- Да так, знаешь ли, на всякий случай, чтоб потом неожиданностей детских не возникло.
- Опять твои приколы земные, да? – Заобижался хранитель показательно. – Могу заверить, ни тыквочкой, ни бабочкой, равно как и принцессой сказочной ты не станешь. А вот ведьмочкой тебе даже притворяться не нужно. Малость разлохматить, и сойдет. Для общего соответствия могу метлу подогнать. Реактивную.
- Не надо! – быстро откликнулась девочка, выставив указательный палец на уровень прикрытых глаз. – Метлу не надо. Обойдусь модулем.
Нащупала бутыль, не глядя. Снова плеснула, умудрившись не промазать. Зацепила пиалку, потянула ко рту. Сфокусировалась на Дане.
- Все чин-чинарем! Носферату подхватим по дороге.
- Алира, - начала та неуверенно. – А, может, ну его. Не нужно сегодня никуда… Ты бы отдохнула лучше, как следует.
- Ага! – С готовностью согласилась Аля. Забросила в себя содержимое второй пиалки. Отставив руку с опустевшей посудиной, выразительно продекламировала:
- И вечный бой!.. Покой нам только снится. Сквозь кровь и пыль!..
- … Летит. Летит степная кобылица. И мнет ковыль. – Пробормотало с потолка глухо.
- Во! – Согласилась девочка. – Одобряю. И даже практически ощущаю… себя в роли… ковыля!.. Хотя, вы знаете, уже не так ярко и реалистично, как несколько минут назад. Э-эх, а дернем-ка на посошок и будем сгребать конечности!..
Дана только вздохнула.
                *   *   *
- Держись позади меня, не поднимай глаз и помалкивай. – Строго проинструктировала Аля спутницу, выходя с нею в общий коридор. – Трансформеры очень чутко реагируют на потенциальную дичь. А ты по всем параметрам идеально под нее подходишь. – Она улыбнулась и потрепала по плечу испуганно заупиравшуюся девушку. – Не переживай. Со мною это не опасно. Но и повод заинтересоваться тобой давать не надо. Окажемся снаружи, а еще лучше – в модуль сядем – вот тогда и глазей, сколько влезет. Слова против не скажу.
Они скорым шагом продвигались по залитому светом, белому проспекту. Дана следила за дорогой из-под низко надвинутого капюшона и боялась лишний раз лицом шевельнуть. Перед глазами колыхался пурпурный шелк Алиного плаща. По ткани мерцанием пробегали световые дорожки, вспыхивали, пропадали в бесчисленных струящихся складках. Глянув раз-другой, девушка опять упирала взгляд в быстро проплывающий пол. Сполохи багрянца слепили её и отзывались где-то внутри головы неприятной, докучливой резью. Не настолько сильной, чтобы именоваться болью, но достаточной, чтобы мешать видеть и вызывать раздражение. Аля поминутно раскланивалась, не убавляя шагу, с проходящими навстречу воинами. А Дана тщательно втягивала в поднятые плечи голову и старалась стать чем понезаметнее на фоне своей ослепительной, в прямом смысле, подруги. Надо признать, до определенного момента ей это неплохо удавалось. Но в каком-то десятке метров от выхода их таки остановили.
- О! Алира! Привет!.. А куда это ты, на ночь глядя?.. А что, тебя на празднике не будет?!.. А почему?.. Так жалко, честное слово!.. Ваш с императором танец на прошлом Выходном Балу был чудо, как хорош! Все до сих пор потрясены!.. Да, да. Я не вру нисколько!.. Ты их наголову разбила, очаровала и обезоружила!.. Брат полночи вздыхал, ерзал и вином наливался. И все его приятели – с ним вместе. Девчонки даже ревновать начали. Честно-честно!.. Но я им так и заявила. Прямо. Что, мол, нечего страдать и кукситься, а лучше больше над собой работать!.. А то они хотят и муженьков себе отхватить, с положением и весом, и при этом лишний раз хвостиком не вильнуть, и ни капельки усердия не приложить. Правильно я говорю?.. Ну вот скажи мне, правильно? А?..
Размеренно улыбаясь в ответ и кивая, Аля с минуты на минуту убеждалась больше и больше: дружить с Раэн она не будет. Даже за отдельные открывающиеся возможности и вкусные коврижки. Она её просто морально не переживет рядом дольше пятнадцати минут, в крайности – получаса. Милая девочка, незлобная, открытая. Но, господи, до чего же глупа!!.. Если хотя бы тридцать процентов рагезтянских дев на выданье подобны этой, то совсем неудивительно, что официальных браков заключается все меньше, а мужчины повсеместно предпочитают собственным соплеменницам кратковременное общество рабынь. Выгода налицо. И удовлетворение полное, и растрачивать себя на бесконечные комплименты, ухаживания, выслушивания и прием претензий по поводу и без - не приходится.
Раэн тарахтела, не останавливаясь, вываливая на нее пачками последние скопившиеся новости и сплетни. Сама задавала  вопросы. И сама, тут же, на них отвечала, не давая Але толком сосредоточиться, чего, собственно, от нее хотят. Но, тем самым, и избавляя от необходимости что-либо выдумывать на ходу. Под конец, Аля даже утвердилась во мнении, что Раэн не такая уж и пропащая в плане общения. И вообще, может быть иногда достаточно удобной. Вот, хотя бы, как самопередвигающиеся и говорливые декорации. На празднованиях и вечеринках, где Алю регулярно заставляли присутствовать Краасс и обстоятельства, такая напарница будет своим поведением, несомненно, принимать огонь излишнего внимания на себя, отвлекая тем самым нежелательных соглядатаев от её, то есть Алиной, особы. Надо с весов не сбрасывать и перспективки, как-нибудь, вдаль просчитать. Но не сегодня. Черт! Они уже опаздывают!
- Ого! А это кто у нас? – голосок рагезтянки крепчал удивлением и интересом. – Человеческая самочка? Настоящая?.. А почему она тут?.. И без привязи…. Алира. А она точно не сбежит? По-моему, это немножко неразумно, так её отпускать. Они все время норовят сбежать, я много раз видела!..
- Твою мать! – Заявила Аля шепотом по-русски. – Вот так и вспомнишь родной язык, со всеми его художественными оборотами!
- Оюшки? – тут же воспылала интересом рагезтянка. – А это на каком? Что-то я наречия такого не припомню!
- Ты, подруженька, сейчас вообще припоминать заречешься. – Прошипела девочка сквозь зубы раскаленной сковородкой. И, дернув головой вперед, уставилась рагезтянке в глаза. Губы её при этом продолжали мило улыбаться, а лицо сохраняло полнейшую приветливость и вежливое участие. Выражение же личика Раэн менялось посекундно.
Недоумение. Растерянность. Снова недоумение. Вроде, легкий перепуг, даже, будто она вдруг потерялась и не знает, где находится. Озарение. Облегченная расслабленность. Обретение цели.
Совершенно молча, но с самой добродушною миной, рагезтянка раскланялась с Алею и, как ни в чем не бывало, отправилась дальше. Боязливо последив за ней глазами, Дана отметила только, что движется та несколько приторможено, будто погружена в раздумья. А так – ничего особенного. Идет себе девушка, мечтает. Все путем.
- К выходу давай. Живее! – рыкнули по-соседству. Дана заученно скукожилась и рысью потрусила за устремившейся к массивным дверям Алею.
Они просеменили по остатку лестницы, шмыгнули в приоткрывшиеся створки. И… погрузились в холодную, фиолетово-бархатную ночь.

                *   *   *
- Понимаешь теперь, отчего я на одежке теплой настаивала? – В рассеянном мягком сиянии огромных светильников-пузырей, вольно проплывающих над головами без малейшего намека на провода или моторчики, кожа девочки тоже тепло светилась, а глаза, окруженные голубоватыми тенями, казались сказочно бездонными. Вычурное Алино одеяние, внутри дворца выглядящее излишне кричащим, снаружи, как по волшебству, поменялось. Фиолетовые и бордовые оттенки хламиды полностью слились с тонами окружившего их сумрака. А золотые и серебристые световые мерцания отлично имитировали многочисленные стайки порхающих над травою мошек-светлячков. Дане в который раз представилось, что она спит, и видит во сне легендарный мир фентези. И её в нем сопровождает личный гид – загадочный и чудесный представитель народа эльфов. Точнее – представительница!..
- Дана, ну хватит ворон выискивать! – Раздраженно потребовал упомянутый эльф, довольно чувствительно дергая девушку за рукав. – Считай, что стая, в сотню голов, в рот тебе уже залетела. Двигаемся-двигаемся. Время!
И Дана с усилием возвратила себя в грешную… бренность, прикидывая, что от истины-то отклонилась недалеко. Её теперешний мир и впрямь сказочный. Разве только – с откровенным ужасом граничит.
                *   *   *
- А сейчас мы куда?.. – Вслед за Алею, Дана просочилась сквозь кудлатые и разлапистые заросли каких-то высоченных насаждений. Завернула за энное количество углов. Прокралась по выстланной фосфоресцирующим мохом площадке.
- Пригнись! – последовала новая команда. Она послушно соскользнула вниз и вбок, а распрямившись, краем глаза поймала с гудением проносящийся наискось удлиненный черный силуэт, напоминающий гоночную яхту.
- Разлетались тут, кошкин хвост! – Бормотала под нос девочка, аккуратно отводя огромные курчавые листья чего-то, отдаленно напоминающего папоротник, чтоб сподручнее было сквозь очередную «лесополосу» пробираться. – Центральных въездов мало, что ли? Так нет, вечно закоулками их носит!.. Ах, ох - если уж всерьез опаздываем, так по главному не пойдем! Это же не вежливо – врываться, когда остальные на месте давно. Программу прерывать. Внимание на себя обращать. Кто там что на них обращает?! В толпени этакой! Это нам с тобой посторонние гляделки излишние. А на посиделках тех, с позволения сказать, званых – десятком больше гостей, десятком меньше – разницы ни на грош!..
Дана помалкивала и поплотнее куталась в длинный плащ на меховой подстежке. Снаружи и впрямь оказалось чересчур свежо, особенно на фоне стабильного микроклимата помещений. Да еще воздух был буквально пропитан влагой. Будто в тропиках где-нибудь.
- Ничего-ничего!- Ободрила Аля, заметив, что она согревает ладошки дыханием и пытается незаметно плечи растирать. – Сначала, конечно, неприятно, но организм быстро привыкает. Это из-за близости внешних оранжерей. На прилегающих территориях такой мокряди не наблюдается. А здесь по ночам включают искусственный полив и орошение. Вот вода в воздухе туманом и висит….
Снова тихий гул. Обвалившись, откуда-то с неба, прямо возле них, на высоте поднятой руки, зависает днище еще одного воздушного «судна». При ближайшем рассмотрении оно оказывается растянутой в длину, серебристо-серой капсулой, размером с две поставленные цугом малолитражки. Часть бокового покрытия беззвучно растекается, открывая внушительный проем. А у ног из земли выскакивает уже знакомый девушке, овальный диск лифта.
Сделать шаг. Вознестись вверх. Пригнув голову, ступить в просторную теплоту кабины, инстинктивно заслоняя глаза от невидимого снаружи обильного освещения. Оглянувшись назад, убедиться: отверстие благополучно затянулось.
- Вечер добрый! – Вещает из повернутого к ним высокой спинкою кресла глубокий звучный баритон. Дана невольно расплывается в радостной улыбке: да это ведь Носферату!
Кремовый полукруг разворачивается. Их встречают улыбчивые глаза и разведенные приветственно ладони:
 – Рассаживайтесь, леди. Мы трогаемся.
Следуя указанию, Дана торопливо шлепается в одно из пустующих пассажирских сидений. Аля занимает соседнее, активирует страховочные ремни.
- Нэттэ, свет убери! – Командует деловито. – И обзор открой максимальный. У нашей гостьи первая ознакомительная экскурсия, надо, чтобы впечатления получились соответствующими.
- Будь сделано, командир! – Браво рапортует Носферату, искоса подмигивает Дане.
Пробегает пальцами пульт. Взмахивает. Оглашает:
- Он сказал: поехали!..
                *   *   *
Намертво прикипев лбом к стеклу, и уперев в него обе ладони, Дана загипнотизировано разглядывала проносящуюся далеко внизу панораму, прерываясь исключительно на восторги и вопросы.
- Ой! А это что, такое красивое?!.. Аля, ты посмотри, чудо какое!!.. Аля, а вон там, слева… цветные кристаллы огромные, это из чего?.. Ой, мамочки, это спецэффекты специальные, да?.. Как, нет?!!.. Не может быть!.. Потрясающе!!!..
Аля улыбалась, переглядывалась с тихонечко прихмыкивающим оборотнем. И отвечала, отвечала, отвечала. Из этого отрывочно-пространного экскурса Дана почерпнула немало для себя интересного, а кое-то, даже, по её понятиям – шедевральное.
Планетарные сутки длятся двадцать девять условных единиц-часов. Ночь, в этой части планеты, всегда занимает около двух третей суточного времени, изменяясь крайне незначительно. Насколько смогла уяснить Дана, зависит подобная особенность от расположения спутников светила, угла наклона, по отношению к нему, Этриона, и еще кучи непонятных вспомогательных факторов. Днем на поверхности жарковато, но уже к середине ночи температура значительно понижается, что, впрочем, не мешает местной флоре и фауне чувствовать себя комфортно и переносить холод без каких-либо отрицательных последствий. Трансформеры к таким колебаниям тоже малочувствительны, а потому неудобств не ощущают. Если сравним с Землей, в стандартной средней полосе, чтоб к нам роднее, получим следующий вариант.
Раннее утро – конец апреля. Начало дня – июнь-июль. Середина – тот же июль, но уже в астраханских степях. Вечер – перемещаемся в август Подмосковья. А с момента, как солнце ушло окончательно, быстрее ветра несемся в осеннюю Сибирь.
За последние предрассветные часы земля остывает настолько, что её, и низкорослые растения, затягивает толстой коркой инея. Но стоит первому лучу вспороть светлеющее небо, лед стремительно тает, обращаясь столбами пара. А еще спустя час к нам возвращается тепло. Ежедневный цикл повторяется.
Дожди здесь нечасты. Снега не бывает вовсе. Насыщение почвы влагой происходит благодаря обильным дневным испарением многочисленных пресных водоемов. Вся эта жидкость, затем, выпадает росой. Усыпает листву и траву, поит и очищает. У себя в городе трансформеры, кроме того, применяют регулярный искусственный полив, чтобы уберечь от пересыхания привозных обитателей окультуренных парковых джунглей, а, также, немного выравнивают температуру. Потому настоящую атмосферу Дана вкусит лишь по прибытию модуля на место.
Феерическую иллюминацию мегаполиса сменили световые миражи девственных просторов. Дана бесконечно охала, прижав к щекам ладошки и раскачивая головой, как зачарованный китайский болванчик. С высоты птичьего полета лесные чащи походили на заколдованное звездное царство. С различной интенсивностью и разными цветами, так или иначе, светился либо отражал чужое свечение совершенно каждый предмет наблюдения – от маленького да огромного.
Колебались на вздымаемом модулем ветру, помахивали, рассыпая искры, розоватые и сиреневые мерцающие облака – листья гигантских деревьев. Вились между ними, уходя далеко вниз, перепутанные изумрудные и сапфировые ленты и ленточки – оплетающие мощные стволы лианы. Тут и там загорались и гасли огненные рассыпающиеся фонтанчики, – это разлеталась, потревоженная ночными обитателями, мошкара. В отдельных местах, парящие тучками радужные огоньки, собирались во внушительные стаи и водили причудливые хороводы, то рассеиваясь и растекаясь множественными пламенными ручейками и завитушками, а то снова стягиваясь и сбиваясь в живописные воздушные озера.  «Светляки обычные», - как равнодушно и коротко пояснила Аля в ответ на бурные Данины восхищения.
Проносились стайки золотистых метеорчиков – мелких ночных пичуг. Лениво пошевеливая лепестками-крыльями парили, свободно уносимые по ветру, диковинные яркие цветы – «летучие дракончики» - согласно скромной характеристике Али, - «питаются плодами и нектаром, предпочитают ночное бодрствование…»  Изредка лилово-синий мрак поднебесья рассекала кометка покрупнее – это приметивший цель крылатый охотник пикировал сверху на подвернувшуюся кстати добычу. Дана твердила про себя, что никогда ей не понять – как же умудряются эти хищники выслеживать и настигать цель в паутине лучиков и бликов, непрерывно мельтешащих, мечущихся, кружащих. Очевидно, они опирались на что-то кроме голого зрения. А, возможно, оно у них развито как-то по особенному. Алю девушка расспросами донимать не решилась, решив поспрашивать лучше оборотня на досуге. И сейчас просто смотрела, смотрела во все глаза, чтобы впитать всю эту красоту несказанную, вобрать как можно глубже и полнее. И запомнить. Навсегда-навсегда, отпечатав в душе, на память.
- Все, дамы. На посадку заходим! – Огласил Носферату торжественно. Дана с трудом отодрала себя от иллюминатора и запихнула поглубже в кресло. В следующий момент её качнуло вперед, и земля понеслась навстречу с сумасшедшей скоростью.
«О-йоой!.. Кошмар!!.. Помогите!!!..»
Падение прекратилось. Кресло выровнялось. Скучающий голос Али высказался с легким раздражением:
- Вспомнил детство и катание на санках?.. Скажи спасибо, что я сегодня не ужинала!
- Спа-си-бо! – Простонала Дана слабо, не решаясь открыть закатившиеся куда-то далеко под веки глаза.
- Елки! Ну, вот посмотри, что наделал! Камикадзе недозрелый, блин!
- Ну чего такого? Да сколько мы там спускались? – отбивался Нэттэ расстроено. – Секундочку только!
- Вот тебе твоя секундочка. В обмороке валяется! – Нудила девочка въедливо. – Аптечку доставай. Чудило!
Не надо аптечку! – выговорила Дана заплетающимся языком. – Сама обойдусь.
- Да-да. Сама. На четвереньках. А лучше ползком, чтоб от земли далеко не отрываться…. Рукав ей подверни!
Зудящая боль укола. Приятное обволакивающее тепло. И вот уже уходит тошнота, а сердце перестает дергаться и выпрыгивать. Заглянув оценивающе в раскрывшиеся ошарашенные глаза, Аля радостно и облегченно констатирует:
- Оклемалась?.. Молодчинка. А вестибулярный аппарат мы тебе еще натренируем…. Теперь подъемчик, и шевелим ножками. А Носферату, как истый джентльмен тебя сопроводит. Ты же у нас джентльмен, правда, Носферату?..
Боковая панель разломилась и разъехалась. Оборотень фыркнул и, показав Але кулак, галантно подал руку неуверенно поднимающейся Дане.
«Ого! Да тут мороз настоящий!..»
                *   *   *
Выбивая зубами мелкую, но устойчивую дробь и не особо твердо держась на ногах, Дана болталась на локте у Носферату, мечтая об одном – добраться до предмета, схожего со стулом. И уже на нем, всерьез и надолго обрести покой.
Идти пришлось далековато. И сколько-нибудь приличной тропки, не упоминая уже дорогу, проложить тут никто не удосужился. А посему, после десятка запинаний о кочки и попаданий в расщелины между корнями, на выбор – то пяткой, а то носком, ступни у Даны ужасно болели и категорически отказывались повиноваться. Она уже совсем было решилась пожаловаться и огласить привал, как Алира радостно объявила:
- А вот и наша потеряшка. Сразу видно, что вы лесные жители. Что, подальше схорониться  силенок не хватило? Или смекалки вкупе с фантазией? Нужно было уже посреди болота швартоваться. Все веселее, да и соседи поинтереснее!
- И тебе доброй ночки, миротворец. – Насмешливо прогудело из глубин погрузочного подъемника приземистой черной пирамиды,  пологой глыбою громоздящейся над окружающим её пейзажем. – А уж мы вас тут ждем, ждем. Беспокоиться начали – не запамятовала ли госпожа Алира, предложение собственное, вот расстройство было бы! Ребята ж так настроились, расфрантились, чуть только плакаты приветственные не повывешивали. Но это уже я запретил, прости. Не люблю излишеств.
- Кислотою поливаем? Бога ради! Не размокну, ручейком не утеку! – бросая свою реплику, Аля уже бодро атаковала крутую узкую лесенку, перед тем повелительно махнув рукой сопровождающим. – Нэттэ, давай в темпе!.. Дана, последнее усилие. Сейчас мы из этого тролля средневекового выбьем себе горячее питье и полноценный ужин. И пусть только попробует отказать уставшим и продрогшим путникам!
Цепляясь за ледяные поручни, поддерживаемая снизу оборотнем, Дана кое-как вскарабкалась следом за Алей на платформу, и тут её приняли чьи-то сильные и горячие, в прямом смысле, особенно на фоне почти зимней стужи, объятия.
Дана нервно затрепыхалась, автоматически порываясь пнуть «пленителя» побольнее. Объятия разжались, и её осторожненько установили на пол, уже за кромкой входного люка. Рядом образовался плохо различимый в полутьме Носферату. Ухватив Дану за руку и продвигаясь вперед по узкому коридору, недовольно проворчал себе за плечо:
- Свет включи, конспиратор. Или ждешь, пока девчонки шишек памятных понабивают?
Позади что-то буркнули, чем-то щелкнули. Зажегся свет. Они стояли у рифленой чешуйчатой перегородки, назад уходил безликий серый тоннель, а прямо рядышком с Даной высился здоровенный мускулистый детина – вылитый брат-близнец Носферату. По комплекции и габаритам. Потому что обветренное загорелое лицо обрамляла растрепанная льняная шевелюра, а глаза под тяжелыми бровями выглядели неестественно светлыми – Что-то между голубым, серым и молочным.
- Привет! – Произнес громила и уставился на девушку, отчаянно пытаясь придать массивной челюсти благородную улыбчивую форму. – Прошу вас, заходите.
Перегородка отъехала, втянулась в стену. Впереди оказалась широкая светлая комната, или зал, с многочисленными сидениями  и огромным монитором – до потолка. И с сидений этих на вошедших настороженно глазела небольшая и сплоченная толпа мужчин – прямых родственников встретившего их верзилы.
                *   *   *
Дана разглядывала лес. Разглядывала она его уже часа два не меньше. Но энтузиазма не поубавилось. Вероятно потому, что поглядеть и в самом деле было на что. Пускай доступным оставался лишь небольшой клочок, примыкающий к кораблю, но и этот скромный участок выглядел, будто волшебная сказка Шахерезады. Не потерявшая в ярком дневном свете ни кусочка своего великолепия, а просто открывшаяся с новой стороны.
Ноэл предупредил – отходить от модуля опасно. Но Дана и не собиралась изучать окружающий мир в одиночестве. Успеется еще, не горит. А пока ей так приятно греться в островке пробравшегося сквозь кроны оранжевого солнца, и не успевать загибать пальцы, подсчитывая количество увиденной экзотики. За нею можно не ходить. Она сама в гости наведывается.
Большие и хищные обитатели леса к транспортнику не приближаются. Их отгоняют ультразвуковые поля. Для ядовитой агрессивной мелочи тоже предусмотрены заграждения. Но существа небольшие и мирные по территории бродят беспрепятственно. И частенько появляются прямо под стенами, обследуя непонятный объект с таким же интересом и отважностью, с какою Дана рассматривает их самих.
Разноцветные ящерицы, летающие змейки, гигантские пучеглазые стрекозы и невиданных размеров, покрытые шерстью, жуки. Фонарики-пичуги, не утратившие неонового свечения даже в освещении дня. Зверушки, похожие на складчатые ходячие чемоданчики и умеющие моментально зарываться в землю при малейшем намеке на опасность. Многочисленные бабочки, поминутно меняющие раскраску почище земных хамелеонов.
А цветов сколько вокруг! Среди трав, листвы, на лианах. А какие оттенки шикарные у ковра высокой травы. А какой аромат насыщенный и душистый – здесь пахнет, будто в лавке цветочной. И хочется дышать, словно пить, и голова кружиться начинает. О, господи, ну как же это здорово! Она жива, она опять жива!!!
Ушедшая ночь поначалу обернулась шоком. После длительных эмоциональных дебатов, достойных латиноамериканских страстей, когда собравшиеся, придя к консенсусу, наконец разбрелись. Кто – по отсекам, а кто и в свои корабли. Засобиравшаяся восвояси Алира огорошила Дану известием – девушка остается. Дана сначала не поверила. А потом ударилась в ужас и закатила такую истерику, на какую не решалась последний десяток лет, не взирая на любые там стрессы и обстоятельства. Сначала её уговаривали. Потом отпаивали. А, когда чуть успокоилась, обозленная и измученная за день Аля в свою очередь устроила ей грандиозную выволочку, без обиняков и сантиментов расписав, что ждет Дану во дворце, и какие на нее у Краасса виды.
- Убить он тебя не убьет! – Подытожила она жестко, ни капельки не смущаясь присутствием в комнате мужчин. – Но отымеет так, что я тебя потом из лоскутов месяц собирать буду. И назовет это невинной шалостью спонтанной. А защитить я тебя не смогу. От него никак не сумею.
С этими словами Аля поднялась и принялась решительно расстегивать кнопки куртки.
- Э-эй, девочка! А ты чего это удумала, а? – Промычал Ноэл растерянно, отодвигаясь. – Стриптиз, оно, может и неплохо. Но уж больно обстановка неподходящая. Извини!
Аля отмахнулась, не отвечая. Разделалась с застежками. За курткой следом стянула топ. У Даны округлились глаза, а воздух со свистом вырвался из зажатого ладонью рта. Ноэл выругался, Носферату гулко вздохнул. Оба отвернулись, понурив головы.
Пониже шеи, по телу Али расползлась густая сеть отвратительных кровоподтеков. Запекшиеся полосы и пятна опутывали плечи и грудь, спускались на поясницу и руки, обрываясь на уровне локтей вздувшимися уродливыми рубцами. Дана застонала, уронив в ладони залившееся краской лицо.
- Это плата за мое сегодняшнее неуважение. – Невозмутимо известила Аля, подбирая брошенную на пол одежду. – За то, что я вмешалась. За то, что позволила проявить неудовольствие. Понимаешь теперь, что ожидает там тебя?!..- Отворотилась, принялась одеваться, иногда вздрагивая невольно. Неловкие касания тканью вызывали саднящую боль. Приведя себя в порядок, как ни в чем не бывало, продолжила:
- Здесь ты будешь под наилучшей защитой, какой я только могу тебя обеспечить. Ноэла и его подчиненных можешь не опасаться. Это не трансформеры. С виду они, конечно, страшноватые, не спорю (при этих её словах Ноэл возмущенно запыхтел, а Нэттэ философски усмехнулся), но честь и дружба для них слова не пустые. Мужчина Тфинатэ никогда не обидит женщину. Равно, как и не унизит, и не оскорбит…. Правда, подзатыльников навешать сможет, если станешь очень уж права качать и правилами пренебрегать элементарными. – Она заулыбалась надувшемуся Ноэлу. – И в этом я его активно поддержу. Правилам ты подчиняешься наравне с остальными членами команды. Соблюдаешь необходимую осторожность – здесь не парк и не прогулочная зона, и полным-полно всякого зверья, воспринимающего тебя единственно, как свой законный обед. И во всем слушаешься Ноэла. С этой минуты он за тебя отвечает, вот так.
Что оставалось поделать. Соглашаться только, не иначе. Обнадежившись обещаниями регулярной визифонной связи, а, также, наездами, по возможности, Дана распрощалась с опекунами и, сопровождаемая отводящим глаза, не меньше нее смущенным Ноэлом, отправилась обживать новое свое пристанище. Впрочем, на тот момент, обживание свелось к неожиданно глубокому и безмятежному сну, оборвавшему на позднем рассвете, когда густые золотистые лучи прорвались сквозь экраны верхних иллюминаторов и затопили отсек апельсиновым теплым светом. Для Даны начинался новый день. И новый шаг её пути к свободе.

                *   *   *
- Эй, как там тебя… Дана! Ты сегодня завтракать будешь? Или так обойдешься, солнышком? Донеслось из распахнутого люка недовольно. – Еще не хватало, чтобы мне Алира претензии после предъявляла. Мол, голодом тебя здесь морим, и все такое. А ну шагом марш за стол сей же момент, и руки помыть не забудь. Я видел, ты там минимум половину залетающих жуков перелапала. А они, между прочим, милое такое название носят - уборщики. Потому что убирают в лесу за всеми подряд.
Дана квакнула и затрясла руками, уронив очередного пойманного жука за перила погрузочного диска. Тот, истошно жужжа, полетел вниз, но у самой земли выпустил пару сверкающих слюдяных крылышек, и, остановив падение, грузно поплыл в зеленую полутьму чащи.
Виновато косясь на блондинистого великана, отчего-то вырядившегося сегодня в ярко голубой комбинезон и невообразимые морковные ботинки, девушка покорно потопала по проходу, предусмотрительно неся руки на отвесе перед собой и выслушивая монотонное брюзжание попутчика:
- Ни умыться, ни поесть, ни одеться, как полагается. Можно подумать, ты этими видами позже налюбоваться не успеешь! Держу пари, через недельку ты уже будешь вовсю возмущаться нашим захолустьем и требовать сменить панораму!
Дана резко остановилась, повернулась к нему. Задрав голову, широко улыбнулась.
- Не буду, господин капитан! – Ответила уверенно. – Здесь очень красиво. Здесь потрясающе, Ноэл. Особенно для той, которая целую вечность провела взаперти и ничего не видела, кроме комнатного интерьера.
- Так-таки и ничего? – почесал он голову изумленно, отступил вбок, пропуская. Дана, не удержавшись, ахнула и заморгала. Зал отдыха, где они дискутировали вчера, было не узнать. Пол оказался надраен до блеска, кресла сменили расцветку с коричневых на темно-синие и приобрели меховые шлейфики-чехлы. Посуда на выскобленном и отполированном столе, не в пример вчерашнему набору, была выдержана в одной гамме и стиле, и смотрелась весьма изящно, равно как и блестящие  двурогие вилочки, выложенные в паре с шипастыми вогнутыми ножиками  в качестве приборов для еды.
Сама еда оказалась тоже очень приличной. И Дана, не удержавшись, до отказа набила живот слоеным молочным суфле, воздушным кремовым пудингом и хрустящими фруктовыми палочками, запивая эту гору вкуснятины кружками местного освежающего напитка, здорово смахивающего на кофе, но с особым пряным ароматом, придававшим, впрочем, ему еще больший шарм и вкусноту.
Оборотень посматривал, подсовывал поближе ломти чего-то мясного, но, поскольку этим безмолвным увещеваниям увлеченная сладостями Дана не вняла, оставил её в покое. В самом деле – пускай ест, что хочет, лишь бы не стеснялась и голодная не сидела. Но Дана, по всей видимости, стесняться как раз и не собиралась. Она уже вполне освоилась и безошибочно определила, что массивный Ноэл побаивается её едва ли не больше, чем испугалась она, впервые разглядев его поближе. А теперь Дана уже могла смотреть на него прямо и не бояться. И созерцание это приносило ей пока самой непонятное, но совершенно явственное удовольствие. От него исходило обаяние. Обаяние большого и мягкого плюшевого мишки. Такого основательного, доброго, заботливого. Такого добродушного, но одновременно непоколебимо надежного, как стена. Дана вдруг почувствовала, как у нее начинают помаленьку тлеть щеки. Что-то было не так. Что-то с нею явно происходило. Она с младенчества слыла по натуре букой. Она очень сложно и долго шла на сближение, предполагавшее нечто больше обыкновенной дружбы. Она привыкла не выказывать лишних эмоций и всячески подчеркивать, что отлично чувствует себя одна. Так было всегда. И даже с Андреем, ставшим в итоге первым её мужчиной и любимым мужем. А после кошмарной Андрюшиной гибели, Дана вообще поставила на себе крест. Не нужен ей никто, не хочет она, да и невозможно это, наверное. Учитывая, что людей здесь нет, а сама она после переделок неизвестно кто и зовется непонятно!.. Но правда оставалась правдой. Рядом с Ноэлом с нею что-то творится. Особенно, когда он – как сейчас…. Близко…. Слишком…. Слишком близко!..
Дана со звоном отложила вилку, торопливо вытирая салфеткою губы, поднялась, уводя взгляд, чтобы он не заметил, не догадался!
- Ноэл, все отлично. И очень вкусно, спасибо. Но, по-моему, я переела. Мне нужно к себе. Попозже увидимся. Не возражаешь?
Натурально получилось. Подвоха не заметил. Помотал головой, подкладывая себе добавки.
- Хорошо-хорошо, - согласился почти радостно. – Пойди, отдохни… и так далее. Но если неважно станет, сразу меня зови. Я в аптечке пороюсь…
- Ноэл, у меня аптечка тоже есть. – Дана неловко улыбнулась. – Не переживай. Это мелочи. Просто я забыла, что объедаться вредно.  Все было вкусно чересчур!
- Точно? – расплылся он в улыбке. – Я рад. Не думал, что моя стряпня так тебе понравится.
- Ты сам готовил?! – от удивления Дана даже про инсценировку недомогания забыла.
- Ну… да…. – бормотнул он, смешавшись. Люблю это дело. Когда время есть и настроение. А чего?
- Обалдеть! – вымолвила Дана и, выскользнув за двери, стремглав понеслась в свою комнату. Оказавшись внутри, заперлась, приземлилась на кушетку и уставилась себе на колени. Точнее – на руки, которые на них лежали. Руки дрожали. В животе, внизу, уверенно расположился тугой пульсирующий комок, а щеки нестерпимо пылали с ушами вместе.
«Вот это ужас! Вот это жесть! И угораздило же! Да еще – в кого!!!..»
…Оставшийся в одиночестве Ноэл, тотчас отставил еду. Нервно прошелся по залу. Переминаясь, замер у иллюминатора. Постоял, кусая губы. Хмыкнул смешком угрюмо. Вздохнул.
«Ну ты, дружбан, мозгами поехал. Конкретно поехал, с горочки. Хорошо, хоть руки при себе удержал. Хотя и ой как чесались! Вовремя девочка уйти решила….» Перед глазами  опять промелькнуло нежное милое личико. Маленький пухлый ротик. Золото длинных ресниц. Сияние солнечных прядок…. Дышать стало тяжело, а мышцы словно закостенели от поднимающегося откуда-то изнутри  горячего давящего вала.
«Ого, приятель!.. Да это серьезно!»

                *   *   *
- Сразу наказывать будешь?
- Зачем?.. Для начала выслушаю.
- А нечего мне сказать. Я поступила, как считала нужным.
Он развалился в кресле. Сверля её глазами, процедил:
- Да ты ревнуешь, Алира. Не больше и не меньше. Отсюда эта глупость. Включить благородство и избавиться… от соперницы так называемой.
Аля рассмеялась сухо, подошла поближе, наклонилась.
- Ну какая… такая… ревность? Господин хо-зя-ин? Ты меня колоти побольше. И унижай почаще. И тогда от моей… ревности!.. с любовью вместе… останутся ненужные… невыразительные… воспоминания! – Скривила губы саркастично. Отпрянула. Отвернувшись вполуоборот, проговорила в стену:
- Если боль не ломает, она закаляет, верно? Это то, чему ты стремился меня научить. Да…. Но при этом теряется такая малость, как чувства. Не ко всем и всему. А к тому, кто боль причинял.
Повернула лицо рывком. Посмотрела с покорной грустью. И вдруг улыбнулась. Да так, что у рагезта мурашки по коже побежали. За завесой зеленых глаз ему привиделись другие. Липкие. Змеиные. Упирающиеся в него с дерзкой циничной веселостью. Помедлив, и насладившись эффектом, этот кто-то, не размыкая губ,  прошептал в голове злорадно:
- У нас прекрасные перспективы. Главное, назад не оборачиваться….

                *   *   *
- Ну, а ты как хотел? Чтоб она за тебя по жизни держалась и молилась, как на господа бога? Она выросла, Краасс! Твоя несмышленая. Твоя безответная. Она уже взрослая. Она уже сильная. Она – посильнее тебя!..
- Благодарю за подсказку и низко кланяюсь. Лучше присоветуй, как с этой подросшей обращаться правильно!.. Я не могу пускать её на самотек, пойми. Ей только дай волю, она здесь все перелопатит и перекроит!.. Последнюю новость слышал?! Она, оказывается, ненавязчиво так и культурно, подговорила оборотней настоять на частичном изменении текста присяги. В результате, они все подписались служить не государству рагезтов, а в единственном лице мне лично. Я думал, Совет меня порвет. Вот заноза маленькая! Она же прекрасно знала, что делает. И не спросила разрешения. Не предупредила. Преподнесла. Сюрприз, блин, в упаковке!
Тамелон загромыхал смехом. Краасс шваркнул кулаком о ближнее дерево так, что оно загудело и накренилось, частично вылезши корнями из земли. Кинул на компаньона один сердитый взгляд, второй. Заулыбался сам, не удержавшись:
- Смешно ему. Ага. Интересно, что бы на моем месте делал? Эти заседатели – штанов протиратели – «советные» до сих пор со мной сквозь зубы разговаривают. Мало того, что я себя иными окружил. Так теперь еще армию иноплеменников под своим началом собираю. А на что мне она? Уж не затем ли, чтобы собственный народ в кулаке держать? Ограничивать его свободы и возможности? А, может быть, я перебежчик тайный? Может быть, мечтаю на чистоту крови покуситься! И вот такими путями обходными, кручеными, почву себе готовлю. Для окончательного узурпирования власти…. Это не шутка, Таме. Это опасно. Я и так по краю хожу, а она мне угли подсыпает!
- Углей не вижу. Но искорки прыгают. – Единорог взмахнул челкой. Уселся, привалившись к вековому неохватному стволу похожего на баобаб растения. Выдул из ноздрей струйку пара на вертящуюся у носа мошкару. Свесил набок голову, раздумывая. – Для начала, определись. Что тебя к ней влечет. И нужна ли тебе любовь. Потому что верной она будет в любом случае. Только выражается верность по-разному. Пока, например, ты сам заводишь ваши отношения в такое русло, где сантиментам место не отведено.
Сморщившись, рагезт подарил несчастному дереву новый апперкот. Оно печально заскрипело и тихо ухнуло корнями набок, растеряв по дороге половину пышных бахромчатых листьев.
- Так-так-так. Угрызения нас угрызли. – Откомментировал Таме, подвинувшись. – Что ж, не плохо. А силу к девочке применять – последнее дело, запомни. Она тебя уважать должна, а не бояться. Потому, что бояться она скоро перестанет. Природа свое возьмет. И если к этому времени привязанность ты из нее тоже выбьешь…. Туши свет, лови гранату…. Это я тебе со всей ответственностью предсказываю!
                *   *   *
Она лежит подбородком на подоконнике. Глядится в ночное небо. Желтые масляные глаза лун таращатся с высоты плошками. Прописи-зигзаги звездных росчерков. Будто конфетти понасыпали. Забавно, здесь всегда видны звезды. Потому, что облака сбегаются только на рассвете. И редко-редко, в дождь, посреди дня.
Неделю назад была присяга. Семь суток она под домашним арестом. Визифон заблокирован, мысленно ни с кем не связаться. Перестраховщики, барьер установили! Тэо, и тот отмалчивается. Получил, наверно, взбучку капитальнейшую от Краасса. До вчерашнего полудня они с Алею тайком переговаривались, а к вечеру - как отрезало.
Снова подкатывают слезы. То ли от отчаяния. То ли от злости. То ли от безвыходности кромешной …. Но, скорее -  от страха ненужности!..
Истрепалась? Надоела? Зашвырни, как в чулан, поглубже. А потом достанешь. Если вспомнишь и понадобится!..
Их последний разговор был похож на допрос в полиции. Казенные фразы. Ледяной тон. И он все время держался на расстоянии. Будто пачкаться не хотел. В конце уведомил, что отныне она под замком, и приказал возвращаться к себе. Все. Больше не появлялся.
Аля отрывается от подоконника, отползает в угол. Хватая себя руками, скручивается плотней. «Не думай, тогда полегче!.. Или настройся на отвлеченное!..»
…Вот бы у Даны сложилось, господи-и-и!.. Аля видела, какими глазами Ноэл на нее смотрел. С первой минуты встречи. Кажется, рассчитала правильно. С типажом подгадала один в один. Но дальнейшее только от них зависит. А точнее –  именно от Даны.  Потому что, Ноэл уже искрит и закипает. Когда услышал, что Аля её оставить решила, засветился весь, как лампочка начищенная. Так забавно наблюдать было. И так… нестерпимо завидно!
У нее-то самой никогда не будет. Не испытать ей, что это за чувство. Когда тебе открываются – сердцем и сердцевинкой. И ты для него становишься - тот самый единственный лучик. Когда тебе признаются. В экстазе и обожаньи!..
Соленое на губах. Глядите-ка, снова плачет…. Проклятье!.. Вот ду-у-ра!!!.. Слабачка!..
Свивается клубком. Забивается. В себя и в угол. Зажмуривается. И, вдруг, заливается смехом. Сквозь льющие градом слезы. Размазывает по щекам и хохочет. Закинув голову в плывущий потолок. Хохочет до рези, до опустошения, до нервных судорог в животе. Умолкает, всхлипывая. Зарывается носом в колени. Закрывает глаза и слушает звон тишины….
- Я не говорил, что ты дура, – выдыхает у уха шепот.
- Лучше бы сказал!- Дрожит звенящий голосок в ответ.
Она вскакивает на ноги, прислоняется к стене, окруженная кольцом из рук. Минуты бегут, а они стоят без движенья. Глаза в глаза, как дуэлянты. И не чувствуют течения времени…
- Я люблю тебя, Краасс....
- Ты нужна мне, котенок!..
Они проговаривают это одновременно. Запинаются. И начинают смеяться. Уворачиваясь от атаки из поцелуев, девочка бурчит строптиво:
- Я под арестом! Арестантам любви не полагается!
Стиснув посильнее, рагезт добирается-таки до её губ. Прежде чем окончательно завладеть, предлагает:
- Тогда разрешаю кричать и отбиваться…. Если получится!..