Прогулка

     Весна! Ну и что, что минус десять. Все равно - весна, март - небо сверкает, солнце сияет, снег блестит, люди улыбаются. Ну и что, что денег нет. Можно просто пойти погулять, вдохнуть морозный воздух. Это ничего не стоит. Чудесно!
     Весна! Хочется делать что-то хорошее, доброе, и не только знакомым, и не только людям. Можно, например, пойти в парк и покормить уток. Сейчас надену пальто, сапоги и потопаю по этому полосатому от синих теней снегу, поброжу по малолюдной окраине, похожу по парку, подставляя лицо благодатным лучам. Так и сделала.
     У парка пестрел "полезными" продуктами ларек: все стекло занимали пачки сигарет и разноцветные емкости с алкоголем. Надо купить уткам хлеба - подумала я и обследовала содержимое карманов. Так, два жетона, четыре десятки и мелочи рублей на двадцать.
     - У вас хлеб есть? Мне бы половинку, - обратилась я к зияющей дыре ларька.
     - Девять рублей, - ответил ларек бесполым хриплым тенором, да и какой пол может быть у ларька?
     Я полезла в карман, но в этот момент из-под моего локтя выползла физиономия. По-актерски жалобно, физиономия сделала брови домиком и проныла:
     - Пожа-а-алуйста, дайте хлебца, очень кушать хочется.
     Я оглядела обладателя физиономии: модные тяжелые кроссовки, мешковатые - по последней моде - штаны, яркая куртка, полубритая мальчишеская голова. Парень не бедный, но... пронзило детское воспоминание: пионерский лагерь, постоянное чувство голода, куски хлеба, украденные из общепитовской кухни. Ну конечно, дети всегда хотят есть, даже этот, сытый на вид, парнишка. Ведь он же растет, несчастный ребенок! Я взяла у ларька сухой шелестящий целофаном куб и протянула подростку, но он почему-то не обрадовался и продолжал держать руки в карманах.
     - Лучше купите булочку с изюмом или так денег дайте, - прогнусавил мальчишка, жмурясь на солнце.
     Я растерялась.
     - Вы не могли бы поменять хлеб на булочку? - спросила я у ларька.
     - Реши сначала, чего тебе надо! - рявкнул ларек и его амбразура закрылась доской с надписью "Ушла на 15 мин.".
     Я опять протянула хлеб мальчику.
     - Я же просил булочку! - угрожающе пробасил подросток, - Или деньги!
Тут я увидела, что неподалеку, у входа в парк в клубах сигаретного дыма стоит группа таких же "голодных" с пивными банками в руках. Сунув мальчишке хлеб, я поспешила прочь. Пожалуй, в парк идти не стоит - подумала я с сожалением, - наверняка эта компания направится туда же. Я нащупала в кармане жетон и пошла к метро. В спину что-то ударило. Я обернулась: компания подростков хохотала, а у моих ног лежала половинка хлеба. Ну ничего, приеду в центр, там все свое, родное, и подростки, и старушки, и ларьки. Там тоже весна, хоть и меньше неба.
     В метро народу в этот час было немного. Я вошла в вагон, села на свободное место и стала изучать рекламу. Мой взгляд случайно упал на стоящую рядом женщину. Вытянув руку, она держалась за верхний поручень. Ткань ее пальто подмышкой разошлась и оттуда выглядывали клоки синтепона. Мне стало не по себе: стоит, позорится. Я встала и предложила ей сесть на мое место.
     - Та вы шо! Я шо инвалид, шо-ли?! - воскликнула женщина.
     Тогда я наклонилась к ее уху и прошептала:
     - У вас подмышкой пальто треснуло по шву.
     - Ну и шо! И шо вы кричите на все метро!
     Тут в вагон вошло много народу, и мое место заняли. Ничего, сейчас приеду на Владимирскую, пройду по Невскому. Там архитектура, там люди улыбаются.
     На выходе из метро, напротив скрюченного Достоевского полукругом сидели такие же серые и скрюченные фигуры бомжей. В центре полукруга, разбрасывая ослепительные брызги, топтался в луже дед с гармошкой. Дед гнусавил что-то советское, и бомжи благосклонно его слушали, щуря и без того заплывшие глазки. Я пошла к Невскому. Солнце приятно грело спину. Около церкви в ряд стояли нищие-профессионалы. Дорогу мне преградил бодрый мужичок со шляпой в руке. Выскочив как черт из табакерки, он почти пропел хорошим баритоном:
     - М-м-мадам, пом-м-могите в честь праздничка!
     - Да-да, конечно, - забормотала я, роясь в карманах и вытаскивая бумажные десятки.
     Я дала десятку мужичку, десятку - расплывчатой старушке, десятку - худощавой женщине в черном и десятку - грубо размалеванной бомжихе. На этом бумажные деньги кончились, а нищие нет. Я нащупала в кармане несколько монет, жетон положила обратно, а монеты протянула грудастой женщине в красных сапогах. Остальным я улыбнулась и развела руками, дескать, прошу прощения, вам - в следующий раз.
     - Нет, вы видели?! - вдруг заорал кто-то из обделенных, - Она еще лыбится!
     - Да им воще на нас плевать! Они нас за людей не считают! Вали-вали отседа! - неслось мне вдогонку.
     Ну, ничего, ничего, солнце светит, весна. Сейчас выйду на Невский, выпью где-нибудь чашечку кофе. Ах, да! Денег-то нет. Я пошевелила пальцами в карманах пальто, поцарапала шелк подкладки. Кроме жетона там ничего не прощупывалось. Я стала рыться в сумке. Проверив все ее отделения, на молниях и без, я насобирала семь рублей и двадцать шесть копеек, слагаемых из мелких и мельчайших монет. Кошелек? Да я его и брать с собой не стала - там нет ничего, кроме старых визиток и библиотечного пропуска. Почему-то расхотелось идти на Невский, и я свернула на Колокольную. Там, где кончалась решетка церковного сада, тротуар превращался в ледяной горбыль, и я пошла по трамвайным путям, потому что вблизи тротуара мостовая была заставлена припаркованными автомобилями. Время от времени приходилось прятаться между ними, чтобы пропустить поток машин. В какой-то момент я не успела сориентироваться, и проезжающая машина обдала грязью мое белое пальто. Ничего, - утешала я себя, - пальто обработано аквастопом. На углу Колокольной и Марата с крыши сбрасывали снег. Огромные глыбы с грохотом падали, сотрясая мостовую. Я обогнула опасный участок и вышла на Марата. Навстречу мне бежала веселая улыбающаяся собака. Размахивая ушами, она попрыгала вокруг меня и бросилась за угол, под летящие сверху ледяные бомбы. Я закричала:
     - Стой! стой!
     Тут из арки выбежал возбужденный мужчина:
     - Вы белого пуделя не видели?
     - Ах, он побежал туда, а там снег сбрасывают!
     - Почему же ты его не задержала, дура?! - заорал на меня мужчина, - Ты знаешь, сколько он стоит?! Он же медалист!
     Ничего, ничего, - успокаивала я себя, - сейчас зайду в кондитерскую, куплю пирожное и сразу съем его. Ой, совсем забыла - денег же нет. 
     На Кузнечном рядком стояли старушки. На ящиках или прямо на тротуаре они разложили овощи в полиэтиленовых мешочках и расставили банки с грибами и вареньем. Вдруг одна из них вышла из строя и поковыляла за мной:
     - Раз уж вы ничего не покупаете, помогите так, подайте хоть немножечко.
     Я остановилась. Старушка была совсем дряхлая, ее мутные глазки слезились, а нижняя губа мелко тряслась. Я вспомнила про свои семь с копейками, пошарила в кармане, выловила все кроме жетона и высыпала в протянутую старушечью руку.
     - Что это? - дряхлая вдруг выпрямилась и, высокомерно вскинув пучки мшистых бровей, уставилась на меня ледяными глазками, - Что вы мне дали? За кого вы меня принимаете?
     Ничего, ничего, - уговаривала я себя, бредя по Кузнечному, - ну и что, что прогулка не удалась. Бывает. Да и вообще гулять не обязательно, можно просто сидеть дома. Да, лучше сидеть дома и видеть людей только из окна. Я достала из кармана жетон и пошла к метро.
     - Он сожрал мой жетон! - возмущалась дама у турникета, - Что же мне делать? - обратилась она ко мне.
     Я опустила свой жетон в щель и посоветовала даме обратиться к дежурному.
     - Ваш тоже не работает, посмотрите, - сказала она мне.
     Действительно, зеленый круг не загорался. Я нажала кнопку возврата, но ничего не произошло. До меня дошло, что турникет слопал мой жетон. Вдвоем с дамой мы подошли к дежурному и стали просить пропустить нас. Уши сидевшего в своей стеклянной будке контролера были заткнуты наушниками. Прикрыв глаза, он ритмично покачивал головой, не обращая внимания на наши просьбы.
     Я вышла из метро. В раздумьи стояла около "Владимирской": ничего, ничего, все хорошо... весна... солнце... Справа раздался голос:
     - Дэвушка! Гранаты ! Тэбэ гранаты нужны?
     - Да, - пролепетала я в ответ, - нужны. И побольше. В комплекте с гранатометом.
     - Ну вот! Я сэриозно, я про фрукты, а ты издэваешься! Или ты тоже сэриозно? А, дэвушка? Ну куда же ты? Э! Постой! Я найду, я достану. Э! Погоди! Тэбэ правда надо? А?   
     Правда. Конечно, правда.