Я прошу об одном, Господи, ты прости его...

Я уже давно хочу рассказать... Рассказать о мужчине, которого я безмерно люблю очень давно. Думаю, что лет с тринадцати. Пожалуй, да именно с этого возраста. И зовут его  - Михаил Сергеевич Лунин.

 Фу! Не нужно фантазировать о Лолите! Я даже никогда не звала его просто по имени. Даже в романтических мечтаниях юности, когда представляла себя: то принцессой из сказки, обижаемой злой мачехой, но непременно дождавшейся своего прекрасного принца; то гордой и независимой амазонкой, летящей сквозь ночь с перевязанными кожаным ремешком волосами, с перевязью в которой удобно лежит меч; то милой барышней в белом кисейном платье, сидящей в плетенном кресле с пяльцами и что-то там тихо напевающей... Нет! Его образ никогда не выходил из тени в этих видениях.

 Он был всегда собой.Уланом. Поэтом.Декабристом. Нет,он не стоял на Сенатской. К тому времени минуло уже много лет с тех пор, как "Лунин дерзко предлагал свои решительные меры".* Он давно понял, что не готовы русские офицеры в Робеспьеры. Понял. Отошел от тайных обществ и уехал в Европу.

 Я часто думаю, как ирония судьбы: родился в декабре, умер в декабре, декабрист.

 И всё таки что же не дает мне покоя? Почему? Почему много лет подряд мыслями своими я возвращаюсь к нему? Часами сижу в библиотеке, читая книги, где есть хотя бы крохотное упоминание о нем. Езжу по местам его памяти.

Да, он был умен и смел. Но не это. В истории полно и умных и смелых до кого мне нет дела.

Да, он был повеса и бретер. Лев Толстой написал образ Долохова в "Войне и мире", опираясь на его биографию. Поколения гусар, улан выросли на байках о "подвигах его бесшабашной юности". Не хочу их пересказывать. Потому, что это тоже не то, что могло меня зацепить. Потому я и сама...не ангел и "легенды" о моей юности тоже до сих пор бродят по стенам родного политеха, да еще парочка в воинских частях, где я служила.

 Он не знал страха и никогда не склонял свою голову. Это ближе... но в его жизни была Любовь. Именно так. С большой буквы. А он от нее отказался. Посмел отказаться от Любви.

 Много лет история его любви не дает мне покоя. Он. Дворянин и офицер. Не царских кровей, но и не такого уж и захудалого рода... Она. Наталья Потоцкая. Последняя из рода. Прямая наследница бывшей королевской династии. "Разменная монета" политических игр шляхты. Ему тридцать семь. Ей - восемнадцать. Понимание у обоих о невозможности быть вместе. Любовь, не желающая смириться с раскладом судьбы. И они молча несли свой крест. Любили, не обременяя друг друга объяснениями. Не внушая друг другу пустых надежд. Прилагая все усилия просто - быть рядом, лишний раз увидеть, обменяться словом, а если вдруг поможет случай, то и поговорить.
 
 Когда случилось восстание, Михаил Сергеевич служил в Польше. Подполковник Лунин, не смотря на свой дерзкий нрав и полное непочтение к власть имущим - "любимчик" Великого князя Михаила, жжет бумаги. У огонь летит всё: письма, стихи, поэма на французком языке, документы. Нет он не испытывает страха. Он просто готовится к аресту и уничтожает бумаги, способные навредить другим. Он перестал бывать в обществе. Порвал все контакты, потому что знает, что будет арестован обязательно и не хочет, чтобы тень "дружбы" с ним стала преградой в чьей-либо судьбе. Великий князь Михаил делает ему прямое предложение уехать в Европу и избежать ареста. Каких-то сорок верст! Нет. Не приемлемо. Он - человек чести. Арестованы его кузены Муравьевы, друзья. Много друзей. Он не может презреть клятву. "Веру-Богу! Жизнь-Родине! Честь-никому!"

 И тогда, в эти тревожные дни  ожидания, к нему приходит мать Натали. Высокомерная полька просит, плачет и умоляет, приехать к ним с визитом. Натали заболела. Слегла. Она чувствует, что больше его не увидит и жизнь начинает ее покидать. Пока по капле, но уже утекает. И мать это видит.

 -Нет!
 Мать становится на колени и просит.
 - Я благословлю ваш брак! Дочь умирает. Увозите ее. Она умирает без Вас, Мишель!
 - Нет!
 - Вы.. Вы с теми...?
 - Да. Я буду арестован со дня на день.

 Его арестовали. Последним. Впереди были допросы, годы тюрем и каторги. Он никого не оговорил. Он ни в чем не оправдывался. Он признал все обвинения по действиям пятнадцатилетней давности. Все каялись и откровенничали со следствием. Исповедовались священникам и  их исповеди, тоже подшивались в дело, а он молчал. Друг юности и участник многих лунинских "подвигов" Левашов на допросах давит, а Лунин смеется и говорит, что назвать имена означало бы «обнаружить братьев и друзей».

 Он почувствовал смерть, пришедшую за ней, сидя в мокрой камере Шлиссельбургской тюрьмы. Бредил и рисовал ее лицо на мокрых стенах. Говорил с ней. Спустя годы, узнал, что именно тогда она и умирала. Помнил о ней всю свою оставшуюся жизнь. Не задолго до своей смерти в своих знаменитых "Письмах из Сибири" написал о ней.

 Много лет эта история была для меня очень важна. Я не знаю почему. Хотелось ли мне стать для кого-то такой же - единственной? Или я понимала, что вот она - любовь: настоящая и не требующая ничего для себя.

Но сейчас, когда я села за эту работу, я вдруг поняла, что я очень на него зла! Я зла на Михаила Сергеевича Лунина. Зла ровно с того момента, как прочла его "Письма из Сибири". Зла, потому что ему Бог дал счастье любить! Дал шанс быть с той, кого он любил сам и кто нуждался в этой любви и готов был дарить свою, а он ее предал? Он отказался? Отказался: от Натали, от себя, от любви... Какое он имел право лишать их обоих счастья быть вместе? Какое имел право решать за бога, отказываясь от его дара? И бог его простил? Не знаю и на всякий случай... я прошу об одном, Господи, ты прости его...