С Новым Старым Годом!

С Новым Старым Годом! Ну? Где ещё такое есть? Мы с Геной уже напраздновались. Вечер тринадцатого просто завалились на диван и тупо смотрели огоньки. За четыре минуты до курантов Гена принёс фужеры:
- Положено.
Мы поздравляли друг друга с праздником и говорили пожелания. Я желала уюта в доме, тишины, понимания, чтобы мы жалели и берегли друг друга. А Гена всё про любовь.)))
- Ген, ну какая любовь? Желай мира и добра в нашем доме.
- Нет, Людочка, я пью за любовь.
После шампанского Гену разморило. Сидит - кимарит.  Я понесла посуду на кухню. В кресле лежит ободранный кот Вася. Несколько дней не было. Коту восемь лет. Если умножить на кошачьи года, то получается уже и не молодой. Я то уже его увидела, когда Гена его отмыл. Нос – сплошная рана. Глаза не открываются. А вонизм! Надо же, как дрался за любовь! Я вспомнила тост Гены и меня разобрало. Давясь внутри смехом, я быстро разделась. С головой рылась в комоде. Нашла! Не бикини, но с кружевами. Замоталась шёлковым шарфом, на шарф набрызгала духи поядовитей и кошкиной походкой к Геночке. А Гена уже и голову повесил во сне. Помохала шарфиком перед носом. Чувствую, учуял, затих, вроде просыпается. Босую ножку поставила ему на пах:
- Ты просил у Нового года любовь? Она пришла. Пошли?-мотонула я куда-то в сторону.
Гена открыл глаза, и блым-блым ими:
- Людочка, я не про такую.
- Поздно! Надо было сразу уточнять. Пришла такая. Пошли?- смех уже не сдерживался.
Гена не знал, что говорить. Сидит и улыбается.
- А какую? Молодую? Голубую? Ты тоже видишь луну голубой? Го-лу-бая луна, - запела я голосом Бори, ножку голую перевела на его коленку, отпихнула и шлёпнулась между его ног на свои коленки. Одной рукой я изображала толи голубую волну, толи голубую лунную дорожку, а другой оттянула штаны, вытянув лицо и шею глядела куда-то туда.
Гена проснулся окончательно.
-Да, иди ты, -отпихнул он меня.
Я уже плакала от смеха. Гена тоже заулыбался. Подал руку, поднял меня.
- Людочка, завтра тебе на работу. Ты тяжело встаёшь. Не выспишься.
- Говорила я тебе, Гена, проси мира и добра. А теперь что? Ни мира, ни любви,- продолжала хохотать я.