after you

Каждый человек одинок в постоянной борьбе с собой и своими внутренними демонами.
В задницу  Зигмунда, ****ого в рот, Фрейда с его теорией психоанализа. Видывал я людей, подвергшихся психоанализу. Забьют им головы всякой дурью, и потом они не понимают, что несут. Вообще я недоверительно отношусь даже к психологам, с их псевдосентиментальным пониманием и щедрыми советами. Да я сам кому угодно могу быть психологом, как бы громко это не прозвучало, особенно когда пьян, такой весь из себя психолог, мать его
Сейчас, когда все мнимые пути, казавшиеся единственной надеждой на спасение от душевных терзаний оказались закрыты, кому как не себе признаться в полном поражении?
Кому как не себе, нескончаемо долго убеждавшему окружающих в том, что все что происходит вокруг нас, зависит только от нас, ставить в вину  постоянное бездействие, вызванное подсознательными страхами неудачи?
Страдания, бесконечные страдания, вызванным затянувшимся одиночеством вынуждают меня не спать долгие ночи, отягощают состояние временного равновесия, подкрепляемого наигранным безразличием и ненаигранной тягой к алкоголю.
Настроение мое падало с каждой минутой, и к концу вечера обещало вовсе сойти на нет.  Я со злостью переключал песни в плеере, остервенело тыкал пальцем по кнопке, пока не наткнулся на
My Own Private Alaska. Я всегда слушал их в минуту душевного расстройства, хоть их музыка и угнетала меня еще больше.
Я как пресловутый герой Фицджеральда,  олицетворяющий мечтательный идеализм и веру в лучшее, тогда как чувствую, что все обстоит абсолютно иначе, и шансов у этого мира мало.
Кажется все, что мне осталось это без конца тревожить призраков прошлого, и жалеть о том, чего так и не произошло. Я бы рад отделаться от всех этих дурманящих и вгрызающихся в голову воспоминаний, но это все, что у меня осталось. А я так боюсь остаться даже без этого..
Потеряна последняя постоянная, необходимая мне словно кислород, единственная постоянная, чтобы оставаться на плаву.
Ходил по комнате-туда сюда, метался в поисках сам не знаю чего, скорее просто от того, что не мог сидеть на месте. Из колонок надрывался про то что после тебя преступники словно святые, а шлюхи словно сестры мелосердия, солист Аляски, и я был с ним совершенно согласен. Похоже от переживаний у меня выступил пот на лбу, или даже на спине. Потом закололо сердце, и я уселся на кровать.
Постепенно теряется контроль над сознанием, с каждым днем становится сложнее подавлять так скоро прогрессирующий синдром саморазрушения.
"Разве это была жизнь? Никогда не напоминай. Разве это могло быть моей жизнью? Стереть. Стереть." 
Мне определенно нужно было на свежий воздух. Я оделся и вышел в подъед, живу я на первом этаже. В этот момент по лестнице спускался дед с пятого этажа, алкаш, каких еще поискать, и любитель потрепать языком. Я смотрел на него, но сил поздороваться не было.
Он улыбнулся, уступая мне лестницу, и приглашающим жестом произнес
- После тебя.