Y. Яйцевый бум. Часть II. Perviy Sneg

В день первого снега, когда белые мухи роем кружили над опущенными головами людей-прохожих, которые мокрыми кожаными утюгами утюжили склизкую жижу... и женщина с блокнотом попыталась задать пробегавшей враз-драй девушке вопрос из своего опросника, и та с мольбой категорически закричала: "нет времени!...", когда девочка с букварем в автобусе рассматривала большими глазами снежинки за стеклом, и большой оранжевый грузовик распылял песок по великолепной тяжести дороги.. чтобы прекратить нещадные паденья людей на беспощадную мокрую дорогу..

ее мягкое лицо появилось у касс.. не печальное, как обычно, не сбитое понурой тоской, как оно было последние дни, а бодрое и сияющее. она просунула ладони с деньгами в проем "собачей будки" (как она назвала) и громко произнесла: два билета на Вжигоря.
- на Яичного короля?.. - ответила будка
- да.

ей выдали эти два билета. она улыбнулась и побежала.. вперед по мокрой мостовой.. вдоль почему-то не очень счастливых прохожих.

она понимала, что в общем-то это полное свинство со стороны любящего человека удовлетворять свое любопытство и смотреть, как мучается на сцене ее любовник. но если она не может прекратить это издевательство, если она не знает, как прекратить этот хищный поток яиц, клюющих его грудь!.. она все же может его показать.. лучшей подруге. И обсудить..


***
И вот, когда пришел вечер, и спустилась уютная мгла как шторы на начинавший подмерзать город, она уже была внутри этой кузницы унижения человеческого достоинства, кузницы яиц - внутри цирка роковой программы, которая одних повергала в восторг, других - в дикое веселье.. третьих - в злое лицезрение чужой боли и безмолвного упоения от бичевания фантазией актера.

она уселась.. уселась и ее подружка.. они стали ждать кулис. шум по залу, волнительный и грязный, предвосхищал появление того, кого алчно желали все, и чистые, и злые.. и ожидание это было сродни тому, которое бывает на скотобойне.
Сейчас, Сейчас!..

но первым номером, удивительно, вышел не сам Вжигорь, а вышла пианистка... - любое унижение должно начинаться с музыки. с фееричных аккордов..

стоял большой рояль. пианистка горделиво подняла руки над фоно начала по одной нажимать клавиши из гаммы. при этом выбегала девица - совершенно голая - приседала в реверансе долу и усаживлась на провод, который, видимо изображал линию нот в нотном стане - усаживалась на свое место. также было с другими "нотами" из гаммы. когда собрались все девицы - их получилось 12 - пианистка неистово захлюпала по клавишам, и девицы так же истошно стали прыгать, меняя на проводах стана свои места. казалось, беспорядочно, но если прислушаться и приглядеться, то точно повторяли нажатия клавиш безумствующей музыкантши.. выглядело это феерично и, признаемся, безумно...

Через минуту игры произошел небольшой перерыв, в котором пианистка оторвала пальцы от клавиш.. все стихло.. девицы исчезли, утащив за собой троса-ноты, пианистка воодушевленно измученно поднимая высоко подбородок смахнула пальцами усталось. вдохнула с эпатажным мучением сценического воздуха, подарив глубокий взгляд залу, говоривший сквозь поэтическую печаль: "эка вот я как могу.. а вы?.." и снова ввергла руки в нотный ковер - в истерзанный клавишный ряд. и безумие опять зазвенело с струнного ящика.
Пока пианистка играла, исступленно бросая свое тело над клавишным рядом, актеры - теперь уже мужчины в экзотических трико, сюртучках на голый торс и киверах алого цвета - выходили и, держась за руки, спины по стойке "смирно" начали выбрасывать в ритм мелодии сценической богини батманы... на женщин это зрелище производило неизгладимое впечатление... Зрительница, приведшая подружка, округлила глаза... менее взыскательной спутнице ее похоже понравилось.
ну вот.. безумие закончилось. другим номером появился в смокинге толстый конферансье, и потом вышел уже сам вжигорь

- вот, это он, - волнительно прокомментировала колдовская зрительница своей напарнице и, поустроившись удобнее, стала смотреть... - за шутом и кумиром





- вот вам всем, ура! - крикнул герой, вскинув руки к потолку и... упал.  в груду яиц. без сознания.
а все - стали лениво бурчать, а потом расходиться.

*
долго мигала синими жуткими фонарями скорая возле здания цирка и потом уносила по зимней дороге исцарапанного или изломанного больного в юдоль палатной тишины. кочки снега подбрасывали машину.
- куда, вы мне скажите?. в краевой - мест нет.. в тысячекойке - мест нет!.. куда??..
в трубку что-то пробулькало, а молодой деятельный врач ответил:
- в городскую... ну так сразу и надо было говорить... - иван, разворачивай.. в первую, - уже тише сказал моложавый доктор водителю белого фургона, и движение стало размеренным. глаза доктора тоскливо всверлились в ночную унылость города.

*


В ординаторской городской клинической больницы номер один глав врач Владимир Иванович Мисюцкий хмуро листал историю болезни задержавшегося в их клинике странного импульсивного амбулаторного пациента. Больной этот не находился в клинике постоянно. но его привозили с завидной регулярностью после каждого дня его "работы" а точнее - выступления, поскольку он был артистом. так что можно считать - что постоянный..
Итак, врач, отложив историю и взяв рентген-снимок чего-то ужасного. А мед. сестра Мариночка, не сводившая с глав врача томных глаз, подняла вопрос о все тех же яйцах - из вопросов которые интересовали всех
- что там.. владимир иванович.. говорят, в Китай он ездил - чуть-ли ни на Тибет? или Индию...
А врач, глядя на белые мистические дуги на черном снимке, сухо отвечал:
- если он так пуляться будет, в Тибет ему уже не поехать... - и, подумав, добавил, - такое мое врачебное благословение...
Мариночка сделала бровями сигнал о приеме, переработке и согласии с информацией и более ничего не говорила.

И вот в отделение широкими шагами, цокая зычно по коридору, вошла молодая женщина. находившиеся в ординаторской слышали, как красивый глубокий голос спросил у старшей сестры на вахте про яичного больного, с яичной травмой. Получив направление войти в ординаторскую для консультаций, услышали ее же "спасибо", еще пару шагов и скрип дверной ручки.
- здравствуйте, владимир иванович, я хочу к вам обратиться насчет яичного больного, Вжигоря, - сказал голос, а владелец ее был  объектом с лицом совершенной и даже запретной красоты. настолько эффектно и строго показалось медикам ее внешнее исполнение, что глав врач  бессильно опустил руку с негативом роковой фотографии к полам расстегнутого халата и проныл:
- да.. что вы хотели...
- я бы спасти его хотела... хм.. вообще-то бы я хотела его совершенно навсегда забрать - опустила она глаза, - да и вся медицина будет против, да и, боюсь, он сам... поэтому.. просто помочь..
врач сначала выразил удивление, потом тень брезгливого презрения проскочила по бровям и краям губ доктора, потом вновь вернулся в нормальное.
(А голос продолжал)
- я понимаю, что деньги может тут не решают... но поверьте я могу помочь.. и в этом, и в любом различном способе помощи... - доводы ее выглядели убедительными, что доктор даже содрогнулся сердцем. начал он так:
- вы знаете.. у пациента в этом смысле все в порядке... тут скорей, вопрос..
- ??
- нравственный.. а вернее - подхода...
- говорите напрямик, доктор.. я все пойму..
- напрямик так напрямик.. видите, уважаемая...
- анна андреевна..
- анна андреевга.. бросать ему надо это яичное манипулирование,. эти расстрелы.. а то погубит оно его... и медицина тут бессильна
тут мне сказали что он на Тибет собрался, - врач посмотрел на властительно качавшую головой помощницу, - так и это он сделать вскоре уже не сможет. Тут категорическое "нет" сказать нужно - полное прекращение этой практики... абсцесс.. и прочее - я не хочу вас пугать терминами...
глаза гостьи сначала смотрели сурово на врача. потом преданно на врача.. потом впились в пол. наконец, она подняла их - они были скорбны и тоскливы но в глубине - как-то толи с гневом - опять веселы..
- я все поняла, владимир иванович... .....я сделаю все, что в моих силах...
тут гостья сверкнула глазами, повернув голову на иссушенную жутью медсестру и попросила деликатно:
- Мариночка, выйдете на 2 минуты.. не в обиду.. и не из неуважения - тут приватных пару слов сказать нужно.. - и улыбнулась "милейше", что сестра в миг стала испытывать к ней омерзение. Доктор сдержанно, но повелительно кивком подтвердил разрешение выйти чуть не плачущей, ошеломленной хамством помощнице, и она, опозоренная, но женски непреклонно вышла!

- ишь, ты.. мымра крашеная! - негодовала она за дверью. глаза ее сияли справедливым огнем и бессильной детской обидой, а уголки губ очень жалко опустились вниз.
- что там, Марина?.. - соучатия голос подала сестра за столом коридора, но какой-то язвительной чуть была "улыбочка"
- да эта.. "вый-де-те"!.. - со всей театральной язвительностью пропародировала она - ..3 минуты тут находится, а мужики таким сразу потакают.. хоть ты служи ему верой и правдой два года!..
- не бери в голову, Марин.. - с такой же улыбчонкой говорила вторая сестра.. - Сейчас эта чувырла уйдет, и ты вообще ее никогда не увидишь.. А Владимир Иванович навсегда с тобой останется.
глаза обиженной сестры мольбенчески в надежде поднялись на поддерживающую сестру номер два, как из ординаторской послышалось мужественно и по-мужски:
- Марина, входите!..
улыбка отлетела от марины к медстестре за столом, и первая сестра заскочила.
стояли в кабинете так же и в тех же позах. Только рука доктора пальцем бессмысленно ковыряла жалкий черный снимок.

- .. и еще одно, - гостья поглядела на врача "секретно" - сощурив глаза и приулыбнувшись, - пусть это останется между нами.. и пациенту  вы ничего  не говорите..
- разумеется.. - согласился загипнотизированный врач. и посетитель или нежданный не знаем кто ушла.
директор отделения повернул голову на медсестру, на большие глаза:
- вот так, Мариночка...
та ответила сопонимманием  ужаса происходивших событий.. гнев по причине, что доктор должен перед ней извиняться, тоже там был.

*
по холодной улице зимнего владивостока шла одиноко молодая женщина. не было никого на ветренном проспекте в этот зябкий промозглый день....
шла она медленными шагами, точно искала кого-то пристально вглядываясь в улицу. дойдя до афишного столба, она развернулась на него спиной и остановилась. мимо через дорогу мелькали люди.. солнце выпадало на ее лоб. спина ее облокотилась на столб - горечь поднялась к ее груди. томление муки вылилось из сердца на ее лице... - отпечаталось под солнечным дождем..
Денек был прелестным. и солнце было изысканно щедрым. она прижала руку к груди и закрыла глаза. бессильно стекла она, соскользнув спиной по бумажной стенке.
над головой ее было две надписи:
"бенефис... короля яиц....  короля обезьян"
"час унижения, который превратится в вечность"


[к первой части ->  http://proza.ru/2010/12/08/249 ]