Дневниковые записи. 1937 год. Часть 56

Часть 56


25 января 1937 года. Москва.
Вчера занимался теплотехникой с ребятами в Драгомиловском общежитии (Лёшка Михайлов, Пашка Скалабан, Анатолий Бобров, Сашка Кучапин). А Николай Цитенко, Паша Кретинин, Горка Григорьев и Женька Крылов празднуют начало каникул: приволокли водки, селёдок, распили, дуются в карты. А Женька Крылов дребезжит на гитаре, с раскрасневшимся и вспотевшим от водки лицом распевает украинские песни. Позже к ним присоединился и Сергей Пушкарёв.
    
Я сегодня сдаю зачёт по теплотехнике. Получил только «уд», хотя знал гораздо лучше. Стоцкий редко ставит «отлично», а так как до меня две отметки были «отл», Стоцкий решил: хватит! После меня подряд пошли «удочки», даже Ире Кок он поставил «уд». Но та к нему пристала и, в конце концов, выпросила перемену отметки на «отлично». Гершзон получил «неуд». Быховский сдавал четыре раза, и на четвёртый раз Стоцкий всё же поставил ему «уд», сказав, что большего по теплотехнике от Быховского добиться нельзя.
    
Вечером ко мне приехал Лёша Михайлов. Занялись печатанием фотографий. Неожиданно звонит Юрий Смирнов, наш руководитель по Военно-Грузинской дороге. Пригласили к себе. Он только что приехал из Тифлиса. Просил отпечатать фото. Вспоминали старое — Кистинское ущелье, Девдоракский ледник и т. д. Снялись вместе, но получилось плохо. Смирнов хочет поместить очерк о Кистинском ущелье с моими снимками в журнале «На суше и на море». Что ж, пусть пользуется моими фотографиями. Мне их всё равно к делу некуда пустить.

26 января. Москва.
Первый день моих каникул. Привёл себя в человеческий вид: сходил в парикмахерскую и в баню. Морозы всё ещё стоят большие, так что уши вянут. От -14 до -24. Звонил Ире Чепиковой. Она опять приглашает пойти вместе на выставку. Странно, ведь у неё муж в Москве.
    
Вечером совершенно неожиданно после долгого перерыва звонит Аня Егорова. Говорит, что она уже окончила техникум, получила диплом на звание акушера. Ориентировочно договорился с ней встретиться. А я уже на неё не надеялся.
    
Лёша Михайлов сообщил по телефону, что он достал билеты в Ленинград на 9-30 вечера сегодня, и через час уже выезжает на вокзал. Николай Цитенко уехал в дом отдыха. Так что Аня позвонила вовремя: все мои приятели разъехались, и каникулы прошли бы серо. А я бы вряд ли решился вспомнить прошедшее.
    
В 10 часов вечера пошёл к Володе Леонову. Он всё работает. Его жена больна.
      
С 23 января начался процесс троцкистского контрреволюционного центра в составе Пятакова, Радека, Сокольникова и др. До чего дошли эти люди! Надо быть не человеком в полном смысле слова, а самым низкопробным негодяем. Никак нельзя было этого ожидать. Вместе с подсудимыми людьми арестована не одна сотня таких же подлецов-исполнителей. По словам Пятакова, Троцкий ему сообщил о войне в 1937 году. Война с каждым днём приближается. А тут ещё эти подлецы вздумали ещё вредить оборонной промышленности и выдавать военные секреты. Поражает, до чего должен дойти человек, когда он пишет о подлецах-троцкистах, убивших Кирова, и в то же время являющийся сам убийцей этого человека (Радек, Пятаков). Бухарин и Рыков, следствие с которыми было приостановлено за неимением улик, оказались в такой же степени виновными, и с 17 января Бухарин уже не подписывается ответственным редактором «Известий».

30 января. Москва.
Вчера вечером было -29. Сегодня утром почти так же.
    
Сегодня вынесен приговор антисоветскому троцкистскому центру. Я ожидал несколько большего, чем заслужил Радек, что он приговорён только к 10 годам лишения свободы.  По случаю приговора в Москве на Красной площади состоялись общемосковский митинг и демонстрация.
    
Только собрался я проявлять снимки Николая Цитенко (с Военно-Грузинской дороги), как звонит Вера Шебаршина, говорит, что у неё Клава и зовёт к себе. Так как я Клаву не видел с вечеринки 31 декабря и давно хотел повидаться, я поехал. Играли сначала в карты (я и Клава), затем пошёл проводить её. Клава учится на первом курсе педагогического училища. Очень умная девушка. Когда видишь её первый раз, она кажется моложе Веры, кажется тихой скромной девушкой. Но это обман. По своему мозгу и желаниям Клава гораздо старше Веры. Во всяком случае, Клава нравится мне гораздо больше, чем Аня Егорова: Клава и красивее и по своему  укладу мозга мне больше подходит.
    
Сильный мороз, весь воротник заиндевел. Мёрзнут руки. Клава раскраснелась, из-под белых от инея её ресниц блестят глаза. Не хочется прощаться с Клавой!

1 февраля. Москва.
Сегодня я работаю в лаборатории института. Вчера с Флоренским начали делать жидкость Туле для расщепления минералов (тяжёлых от лёгких). Так как в продаже нет двуйодистой ртути (HgI2), пришлось приготовить самим из сулемы (HgCl2) и йодистого калия (KI). Вчера тоже провозился целый день.
    
Дома мне сказали, что звонила какая-то девочка. Я позвонил Ане Егоровой, но она сегодня целый день была на работе и звонить не могла. Наверно звонила Клава, но второго звонка я не дождался и один поехал на каток.
    
Первый тёплый день после продолжительных морозов, а потому каток полон. Сначала катался один. Затем заметил одну привлекательную молодую девушку и выпуклыми рельефами тела. Решил с ней познакомиться, и остаток времени катался с этой замечательной девушкой. Она недавно приехала из Уфы (зовут её Рая), пыталась поступить в архитектурно-строительный институт, но не выдержала в конкурсе, и решила прослушать вторично 10-й класс школы, тем более что дядя, у которого она живёт, является директором этой школы. Рая — умная и простая девушка. На катке видел красавицу Тамару Вишнякову в окружении целой свиты молодых людей.
    
Прочёл книгу Герберта Уэллса «Первые люди на луне». Несмотря на то, что фантазирует он оригинально, вся его фантазия вымышлена, и зиждется на неверных научных (даже просто ненаучных) допущениях, а потому это не очень занимательное произведение. Правда, вначале оно захватывает, но затем можно наперёд сказать всё то, что будут делать его герои, и что сделается с научным изобретением и т. д.

6 февраля 1937 года. Москва.
Днём большей частью работал в петрографической лаборатории. Вечерами проявлял фотоснимки. А в последние дни в Ленинской библиотеке нашёл новые интересные книги по геологии Москвы (юра-мел) и сижу с ними. Вчера был на катке, один: звонил Ане — она работает вечером. Да и что-то после Клавы Аня меня перестала интересовать. Сегодня у Веры встретился с Клавой. Катки растаяли. Пошли в кино, но везде «все билеты проданы», и ни с чем возвратились. Затем с Клавой до полдвенадцатого ночи ходили по улицам — что больше делать?
    
Каникулы закончились. Что я сделал? Отдохнул слабовато. Кроме того, что продвинул вперёд анализы песков, ничего не сделал. Но я и не жалею. На каникулах надо всё же отдыхать.

7 февраля. Москва.
С Клавой и Верой был на концерте памяти Пушкина в Колонном зале Дома Союзов. Выступали А. Кторов и В. Попова (Дон Жуан и Донна Анна), что мне понравилось больше всего, затем всеми хвалимый Козловский (но я не нашёл его таковым), Обухова и др. Понравился мне балет из «Бахчисарайского фонтана»». Раньше я не понимал балет и вообще танцы. Сейчас они меня занимают больше, чем пение (кроме так называемых «матросских танцев»). На вечере видел наших студентов и среди них Нелли, Анку и Ганку.

10 февраля. Москва.
 По случаю 100-летия со дня смерти Пушкина по всему СССР идут торжества. Москва украсилась портретами Пушкина; во всех театрах идут оперы Пушкина, концерты памяти Пушкина; у памятника Пушкину на Страстной площади состоялся митинг, посвящённый Пушкину. В кинотеатрах идут картины «Поэт и царь», «Детство поэта» и др. Скоро откроется выставка памяти Пушкина. Пушкин провозглашён великим русским поэтом и создателем русского культурного современного языка. Это вообще не ново, но ново в наших современных условиях — резкий поворот к культуре. Почему Пушкина так любят, почему он так понятен? Потому что все его произведения написаны настоящим русским, без ухищрений, языком о вещах реальных и знакомых каждому.

17 февраля. Москва.
Сегодня в петрографической лаборатории мне в глаз попала капля жидкости Туле — очень неприятная вещь. Пришлось бегать по врачам.
   
Затем был у Лёшки Михайлова: он сильно заболел воспалением лёгких. Кажется, дело понемногу идёт на поправку.
    
В институте прошёл пушкинский вечер, выступали артисты Московских театров. Но в сумме впечатление слабоватое, да ещё глаз мешал.
    
Начал у нас читать лекции профессор Ганеев по полевой геологии. Здоровый, просто огромный мужчина с сильным голосом. Читает очень занимательно вначале, но потом становится скучно: за четыре четырёхчасовые лекции я в конспекте записал только одну страницу, так как всё, что он читает, я уже знаю из своей небольшой практики и по многочисленной литературе.

*****

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/15/1897