В круговерти грехов и страстей - 08

Когда Константин Олегович устраивался на работу, Ъаритон пожелал узнать фамилию будущего рабочего. Как ни пытался Константин её вспомнить, так и не смог, тогда и ляпнул первое, что взбрело ему в голову, и стал он Константином Олеговичем Спиваковым. Такая фамилия пришлась ему по душе, удачно он её выбрал, и ничуть не жалел, что ему придется носить её всю жизнь.
Потом Спиваков, конечно же, долго придумывал причину, по которой он стал таковым, но в конце концов плюнул и бросил все попытки объяснений.
Ъаритон, хоть и был в городе важной персоной, оказался парнем что надо, с ним можно было и весело отдохнуть, и побеседовать на отвлеченные темы, он знал каждого жителя досконально, и в каждом доме он находил понимание. Очень много раз Спиваков напивался с Ъаритоном, но не в "Синем Советнике", а в другом, намного более уютном месте - в трактире "Обломки". Находился трактир по адресу Южный Проспект, 8, в подвале прачечной. Интерьер "Обломков" был выполнен в стиле затонувшего корабля, вдоль двух параллельных стен располагались иллюминаторы с аквариумами, а несущие колонны поперек зала перемежались с декоративными треснувшими мачтами. Официанты носили головные уборы с рыбьими мордами, бар выглядел как натуральная пробоина в борту, а освещение было нежно-сине-зеленым, как двадцатиметровая толща океанской воды в солнечный день. Да, намывы песка с переливающимися кораллами на полу так же присутствовали.
Помимо «Обломков» в городе было еще несколько питейных заведений, но они не столь примечательны, как этот. Например, знаменитая рюмочная «Лесная сказка» предлагала распить кедровую и березовую водку почти даром, в интерьере оставленной после войны землянки. Вдоль стен ютились узкие скамьи, а на стене висела одинокая пробитая пулей каска.
А на Северном Проспекте находился настоящая джазовая кофейня. Каждый вечер там играла живая музыка (на взгляд Константина Олеговича она была слишком однообразной и скучной), а в кофе подмешивали изрядный процент коньяку. От этого заведение, конечно же, выигрывало, если учесть, что фривольный джаз развращал даже самых тихих девушек, а мощный энергетический напиток заставлял и без того горячую мужскую кровь нестись по венам с удвоенной скоростью.
Но, как уже говорилось, Константин Олегович не любил джаз. Он не видел в этой музыке ничего, кроме определенного набора стандартов и правил. Для него она была далеко не фривольной, а наоборот, чрезмерно структурированной. Однако же, это ощущение шаблонности пропало, когда они вместе с Ъаритоном пришли в кофейню после посещения заведения несколько другого рода, но примерно того же характера.