Ищите женщину

7-я глава

1-я глава – http://www.proza.ru/2019/05/13/492
2-я глава – http://www.proza.ru/2011/09/03/651
3-глава – http://www.proza.ru/2011/09/29/392
4-я глава – http://www.proza.ru/2011/11/27/681
5-я глава – http://www.proza.ru/2011/12/07/688
6-я глава – http://www.proza.ru/2011/12/28/263

Ищите женщину

Поползли однообразно-неприятные, похожие друг на друга, как уколы, больничные дни. Единственным пропуском в прежний, здоровый, мир для Николая стало окно в палате. В его прямоугольном проеме, словно на закрепленном на мольберте подрамнике, художник «писал» различные по теме и стилю – в зависимости от настроения – картины. Однако полотна получались, как правило, сюрреалистичные по жанру и мрачные по колориту. И лишь одна – явление Музы к художнику вызывала некий оптимизм. Коля работал над ней уже несколько дней. Он выдавливал на воображаемую палитру краску, брал в руки кисть и, смешав краплак с белилами, осторожно касался подрамника. Всё смелее и смелее пестрились уверенные мазки, приятной упругостью отзывался холст. Помещение жизнеутверждающе наполнялось запахом скипидара и дамарного лака. Николай тщательно прописывал детали, не оставляя без внимания даже такие мелочи, как дуновение ветерка или запах можжевелового дерева. Талантливого художника от прочих отделяет внимательное отношение к окружающему миру со всем его многообразием. Деталь, штрих, линия, мазок, оттенок, светотень; даже один единственный блик может заставить картину «выстрелить». Первые лучи солнца, скользнув по верхушке дерева, заалели на золотом куполе храма, стоящем напротив больницы. Коля макнул кисть в кадмий, и в этот миг художником овладело вдохновение.  Он с вожделением взглянул на холст и…  дверь, отвратительно скрипнув, отворилась.
– Больной, а к вам гости, – в палату зашла медсестра, – вернее, гостья. Входите, девушка.
Исчезали размытые контуры едва родившегося этюда, стремительно улетучивался запах растворителя и красок. Николай, нахмурив брови, нехотя отвернул голову от окна. Беглым взглядом окинул вошедших и застыл. Он давно рисовал в своём воображении идеальную модель женщины. Ту, которой в природе не существует. Её глаза, нос, губы, брови находятся в единственно возможном месте, и казалось – смести их Создатель хоть на микрон: будет уже не то… В общем, удачное соединение усилий Бога и её родителей.  Коля тряхнул головой и снова посмотрел на гостью. Она!
– Ну, я пошла, – медсестра шагнула к выходу. – Больной, не забывайте: через пятнадцать минут – укол.
Девушка оглянулась на закрывшуюся дверь и подошла к кровати. Поставила на пол сумку.
– Я, собственно, к вам по делу, – гостья обвела взглядом палату, словно перед кем-то хотела оправдаться о своем визите.
– Да вы присаживайтесь, – Николай указал рукой на стул.
В общении с женщинами Коля был робок и нерешителен. Так было всегда. Где-то в закоулках памяти он хранил почти истлевшие воспоминания о школьных и студенческих годах, когда ещё заглядывался на одноклассниц-однокурсниц, о простенькой девушке Наташке, от которой попросту сбежал. То ли от её прямолинейно-животной любвеобильности, то ли от момента, когда отношения уткнулись в ещё более беспросветное его пьянство. «Рожденный пить, е…ать не должен» – с напускной бравадой ржали художники-собутыльники, когда он им поведал, что альтернативный пол стал интересовать его всё меньше и меньше. Себя Коля утешал тем, что ему попадаются особи, не обладающие ничем тем, что имеет в женщине значение. Платонический же образ Музы, который хаживал к  Николаю в редкие минуты вдохновения, ничего общего с действительностью не содержал. Одним словом, Коля опровергал расхожее мнение интеллектуалов, что гормональная природа является главным ингредиентом творчества.
Но что проку от воспоминаний? Может, лишь для того, чтобы не сойти с ума в бесконечно-вязкие часы предрассветного бдения, когда прекращается действие обезболивающих уколов и таблеток.
«И вот она явилась»! – художник с трудом отвёл глаза от девушки.
– Я к вам по делу, – повторила гостья, несколько смущённая его взглядом. – Вот, – она наклонилась и, приподняв дорожную сумку, потрясла ею перед Колиным лицом. – Ваша?
У Николая вдруг надсадно, как после недельного запоя, заныло под сердцем.
«Господи! Неужели иконы не сгорели в машине?! Скорее всего, сумку отшвырнуло взрывной волной вместе со мной». Он решил ни о чём не спрашивать и спросил:
– Как эта сумка попала к вам?
– Понимаете, я работаю, – девушка запнулась, – вернее, подрабатываю дворником, а вообще – я студентка. В то утро я расчищала от снега дорожку и увидела, что из сугроба торчит что-то тёмное, – было заметно, что незнакомка волнуется. – Ну, я ткнула лопатой и… Потом расстегнула сумку и увидела в ней иконы, – девушка кивнула на находку.
– А как узнали, что иконы, – Николай замялся, – мои?
– Так паспорт… В сумке лежал ваш паспорт.
«Паспорт? А как он туда попал? – Коля наморщил лоб. – Скорее всего, бросил в сумку, когда собирался к Жорику, зная его манеру не рассчитываться наличкой. Видимо, пришлось бы идти в банк»…
– Я пошла по адресу, указанному в паспорте, а соседи сказали, что вы… – гостья ткнула рукой в стенку, – в больнице.
«Ну вот. Теперь иконы можно продать Осе Зильберману… – Николай ладонью шлёпнул себя по лбу. – Боже, что же я творю!? Скажи помыслу своему: я умер и лежу в гробу. Почему у людей, вроде меня, такие большие заботы о жизни временной, нежели о предстоящей вечности, как будто её и нет вовсе? Ведь предупредило Небо один раз»!
– Что с вами?
– Нет, ничего, – улыбнулся художник. – Как вас зовут?
– Света.
– Света. Светлое имя, – Николай протянул руку. – А меня Коля. Вам говорили, что вы красивы?
– Не помню, – девушка пожала плечами. – Кажется, говорили.
– Так вам врали. Вы не красивы… Вы, Света, очаровательны.

Продолжение следует.