Кровавые силки. Глава 4. В поисках неуловимой тени

Татьяна мчалась вперёд, пригнув голову к шее коня. Она решила проделать весь путь без остановок, чтобы к следующему рассвету добраться до города, в котором со слов хозяина постоялого двора мог находиться Воронов, и Гранд понимал её. Он летел легко и свободно, будто у него выросли крылья, как у мифического Пегаса, и покрывал версту за верстой. Сбиться с пути было невозможно, иных дорог в этом направлении не существовало. Татьяну не покидало ощущение, что она уже не раз видела осиротевшие осенние поля, густые леса, церквушки с блестящими куполами, маленькие деревеньки в низине и большие усадьбы где-нибудь на пригорке. Россия всегда одинаково красива и узнаваема, в какую сторону от столицы не держи путь. Иногда, сдерживаемый хозяйкой, Гранд переходил на шаг, если встречался какой-нибудь обоз или карета, но потом быстро навёрстывал упущенное время. Ближе к вечеру, как ни крути, стало понятно, что наездница переоценила и себя, и силы коня. Нужен был отдых хоть на час, чтобы не загнать его до смерти. Они остановились в лесу, сойдя с дороги. Свет ещё проникал сквозь разлапившиеся сосновые ветки, на которых местами виднелись крупные капли прошедшего минувшим днём дождя, но последние солнечные лучи уже не согревали как в жаркие летние дни, и влажный холод заставлял зябко кутаться в плащ. Татьяна разделила с верным другом ту краюху хлеба, что нашла в сумке.
– Ты ведь потерпишь ещё немного, да? – девушка потрепала густую гриву Гранда. – Завтра тебе достанется тёплое стойло и достойный корм.
Она присела на покрытое пушистым мхом бревно давно упавшего дерева и облокотилась о шершавый ствол сосны, что росла по соседству. Ни разу ей не доводилось забираться так далеко одной, кто-нибудь всегда был рядом. В детстве родители и нянюшка неотступно следовали по пятам, чтобы с Нюшечкой ничего не случилось. Татьяна со вздохом взглянула на толстое сукно плаща, вспомная первый бал, который давали родители на её восемнадцать лет, воздушное голубое платье с причудливыми кружевами и пышной юбкой. А сколько приехало гостей! В тот день дом превратился в растревоженный улей. Приглашённые музыканты играли без передышки, и каждый танец был ангажирован. Уже и не вспомнить всех кавалеров, тогда голова кружилась от счастья. Как давно это было!
Со стороны дороги донёсся топот. Татьяна поднялась и прислушалась. Судя по звукам, скакали две лошади без коляски. Она погладила коня по широкому лбу, призывая его молчать, и, прячась за деревьями, вышла к обочине. Всадники приближались, их громкие крики раздавались эхом по лесу.
– Дурак, ты, Алексашка… – пронеслось мимо неё. Татьяна вздрогнула, голос был знаком.
«Неужели я их обогнала, не может быть. Как же мы не встретились в пути? Дорога-то одна. Надо быть осторожнее», – она вернулась к Гранду и вскочила в седло, рассуждая о том, кто мог нанять преследователей. Мысли вернулись в столицу, где она прожила последние пять лет, которые хотелось забыть.
– Вперёд, Гранд, – Татьяна сжала ногами бока послушного коня, как только они выбрались из мрачного леса. Темнота сгущалась, но чутьё подсказывало, что город покажется уже скоро. Дорога становилась шире, чаще попадались притихшие деревушки, хорошо заметные под лунным светом.
«Только бы не столкнуться с ними в одной гостинице», – подумала девушка о своих преследователях, которые скакали впереди и вероятно знали её приметы и видели коня. А вот Татьяна понятия не имела, как они выглядят. Обычные молодые люди верхом на лошадях, ничем не примечательные. Это лишь подхлестнуло любопытство. Она любила загадки за их способность  сокращать время. Пока голова забита поиском истины, тело не чувствует усталости и путь кажется короче.
Девушка очень быстро нагнала двух всадников и придержала Гранда, стараясь двигаться на расстоянии. Глубокой ночью молодые люди въехали в городские ворота, но неожиданно быстро потерялись из виду на узких кривых улочках. Досадный промах вызвал вздох разочарования у Татьяны. Вероятно, мужчины свернули с булыжной мостовой, потому что копыта Гранда одиноко и гулко звенели по камням.
«Наверняка я проехала гостиницу, а они сумели разглядеть её или знали, где свернуть», – думала она, двигаясь в центр города по освещённой тусклыми фонарями улице. Это была не столица, но и не захолустье, встречавшееся повсеместно. Роскошные особняки соседствовали с деревянными домами, как будто несколько эпох слились в одну, образовав новое время. Из сырых подворотен выползал стелющийся по земле туман, серыми разводами облизывая мостовую. Ни единой живой души не встретилось на пути. Город нависал сводами темнеющих домов над узкими переулками, точно кресты над могилами на старом заброшенном кладбище. Мёртвая тишина. Татьяна поёжилась, прогоняя напущенный тишиной страх. Конь почти остановился, боязливо тряся головой.
– Тише, тише, – девушка спрыгнула на мостовую перед большими воротами, вплотную примыкавшими к длинному двухэтажному дому. – Приехали.
На фасаде дома крупными буквами  выделялась надпись: «Гостиница. Зыков и сын». Она постучала деревянным молотком, привязанным к столбу, по воротам. Глухой звук эхом разлетелся во все стороны, и снова наступила тишина. Татьяна оглянулась и вздрогнула, когда в воротах со скрипом отворилось маленькое окошко, в котором блеснули чьи-то глаза и тут же скрылись. Как ни старайся, но разглядеть что-либо в узком проёме, не получилось. Состояние неизвестности длилось всего несколько секунд, уже в следующее мгновение ворота распахнулись, и показался невысокий молодой человек с фонарём в руках.
– Милости просим. Завсегда рады гостям.  Не сомневайтесь, – он постоянно кланялся, заискивающе улыбался, мельтешил перед глазами не по делу.
«Какой назойливый человек», – подумала Татьяна, скрывая раздражение, вызванное ничем необоснованной суетой. Вспомнился уверенный в себе, в меру услужливый, степенный и хитрый Дворский.
– Стойло для коня и комнату мне, – резко сказала она, снимая дорожную сумку с седла.
– Будет сделано, – парень тихонько свистнул и тут же из темноты вышел худой мужчина, с болезненным выражением лица. – Коня в стойло, живо!
«До чего прыткий юноша, не иначе сынок хозяйский. А впрочем, вряд ли, уж больно хочет выделиться, подняться хоть над стариком», – подумала девушка, глядя, как шаркает ногами мужчина, уводящий Гранда.
– Скажи, любезный, хороши ли номера?
Парень оживился и стал ещё более услужливым, прикидывая, сколько получит чаевых. Он быстро назвал цену лучших комнат и с нетерпением вглядывался в глаза гостье, желая ещё до слов, узнать её ответ по глазам.
– Это один из самых больших номеров. В нём есть спальня, гостиная и комната для прислуги, – он прикусил язык и расстроено подумал о том, что у странной девицы нет служанки, нет кареты, нет сундуков с вещами и одета она не так, как полагается богатым барышням.
– Достаточно было сказать, что там есть ванна и я заплатила бы тебе за хорошую весть, – Татьяна поймала его потухший взгляд и подбросила на ладони, неизвестно откуда взявшуюся монету.
– Есть, – медленно протянул юноша, жадно провожая монету взглядом. – Это не самый большой номер, но в нём маленькая чугунная ванна прямо в спальне. Позвольте сопроводить. Вашу сумку, сударыня.
– Спасибо, не нуждаюсь в помощи, – она забросила тяжёлую ношу на плечо. – Проводи в номер и пусть принесут воды.
Монета ещё раз подпрыгнула, но уже в мужской ладони, и ловко исчезла.
– Будет сделано, – постоянно кланяясь и оборачиваясь, скользя как гусеница, молодой человек, вёл девушку по длинной винтовой лестнице, потом по широкому коридору, устеленному толстой ковровой дорожкой.
«У Дворского хоромы куда скромнее, но уютнее и теплее», – Татьяна разглядывала богатую обстановку, резные двери, картины в массивных рамах на стенах. Но броская вычурная красота отдавала искусственной роскошью в безлюдном пустом пространстве и вызывала разочарование. Лишь из-под одной двери выглядывала полоска света, все остальные комнаты были скрыты мраком и тишиной.
– Скажи, любезный, а много ли постояльцев здесь? – она нарисовала в воздухе круг рукой.
– Не так чтобы очень. Большинство предпочитает остановиться в трактире на въезде в город, там дёшево, но такой клоповник, – он брезгливо скривился, вспоминая дни, когда работал там половым. – Эта гостиница для людей с деньгами.
«Вот куда они свернули. Если Воронов в городе, то он точно выбрал не трактир», – настроение немного улучшилось, будоражащее чувство азарта вновь трепетало в груди. Она не знала толком, зачем именно ей нужен неуловимый граф, но желала найти его едва ли не с большим усердием, чем таинственного убийцу. Интуиция и любопытство в этом деле были заодно и шептали о существующей связи.
– Ваш номер, сударыня, – прервал её размышления сладкий до приторности голос. – Сию минуту принесут воды.
Юный льстец испарился в мгновение ока и оставил Татьяну одну в полном мраке холодных апартаментов. Неприятная дрожь пробежала по телу.
«Странная гостиница, где не ждут гостей», – подумала она, прислушиваясь к удаляющимся шагам. В комнате пахло сыростью и землёй. Но откуда здесь взяться земле? Второй этаж, деревянный пол, было хорошо  слышно, как скрипят доски под ногами, и всё же ясно чувствовался сырой запах, исходящий от стен, потолка, от всего, что наполняло комнату. Татьяна на ощупь порылась в сумке и достала толстую свечу, которую всегда возила с собой, и жестяную коробочку со спичками.
– Что лежит у женщины в сумке? – усмехнулась она, зажигая свечу и довольная тем, что не похожа на изнеженную барышню. Какой толк от пудреницы, если вокруг темнота, хоть глаз коли? – Куда же я попала?
Плавающий свет от свечи выхватывал куски просторной комнаты, заставленной громоздкой мебелью. На высоком комоде, так похожем на тот, что был в её родной усадьбе, стоял пустой подсвечник без следов восковых слёз.
«Придётся поделиться со столь дорогой гостиницей», – Татьяна вставила свечу в глубокое гнездо. Она обошла комнату, заглянула в спальню, где действительно за ширмой пряталась маленькая ванна на кривых ножках. Чем пристальнее девушка вглядывалась в убранство, тем сильнее в ней крепла уверенность в том, что дом и мебель всего лишь броский яркий фантик.
– Не «жакоб», – разочарованно вздохнула она, когда обошла свой номер по кругу. Мебель была грубой подделкой утончённого стиля Генриха Гамбса. Владельцы гостиницы рассчитывали на то, что вдали от столицы мало, кто знаком с подлинными изделиями из красного дерева, отделанные латунью, так мягко оттенявшей тёплый узор древесины.  Уставший путник вряд ли будет пристально рассматривать то место, на которое упадёт без сил, он поневоле согласится с ценой, объявленной за номер с мебелью из дворца. Тот, кто мог позволить себе комнату в гостинице, не стеснялся в средствах и не прочь был пустить пыль в глаза. Именно последнее обстоятельство подсказало, что встретить здесь Воронова не удастся. Он слыл настоящим аристократом, ценителем искусства и любителем комфорта, вспомнилась единственная короткая встреча на ступеньках лестницы в доме у Дворского, дорогой наряд и тонкий, едва уловимый аромат табака.
Приближающиеся звуки шагов и скрип вёдер остановили размышления. В комнате появился уже знакомый молодой человек, а за ним следовали двое мужчин.
– Простите ради бога, что оставил вас без света, – он остановился, чтобы отдышаться и не сразу понял, что комната освещена. – А это…
– А это моя свеча, за которую я вычту из счёта.
– Прошу прощения, сударыня, – заскулил молодой человек, вытаскивая из кармана с десяток свечей. – Я мигом.
Парень бросился расставлять свечи, попутно ругаясь на застывших возле двери мужиков, которые не спешили уходить за новой порцией горячей воды, а стояли и смотрели на странную постоялицу. Со стороны они напоминали братьев. Оба широкие в плечах, русоволосые, с крупными чертами лица, но с выражением недалекого ума в глазах. Такие молодцы часто встречались в свите дворян, оставивших службу и поселившихся в мелких поместьях. Однажды в столице Татьяна имела неосторожность столкнуться в глухом переулке с очень похожими молодчиками, которые сопровождали своего господина и вели себя крайне грубо. Тогда она предпочла скрыться в знакомом проходе между домов, так и не узнав, что понадобилось прилично одетому человеку в городских трущобах. Хотя вполне вероятно, что его мучил тот же вопрос относительно неё. Больше они ни разу не встречались, и девушка никогда бы не вспомнила ту небольшую стычку, если бы не увидела двойников тех наглецов в своём номере. Неприятное ощущение опасности прокатилось волной в голове и вероятно отразилось на лице, потому что суетливый паренёк тут же перехватил её тревожный взгляд, усмотрев направление, и в мгновение ока выставил мужиков из комнаты. Покончив со свечами, он разжёг в камине огонь. Воздух в комнате начал постепенно нагреваться. 
– Скажи мне… – запнулась Татьяна, поняв, что не знает до сих пор, как его зовут.
– Савелий, ваша милость, – парень снова поклонился.
– Скажи мне, Савелий, есть ли тут поблизости хороший портной? Я путешествую налегке, но хочу задержаться в вашем славном городе на пару дней и сделать несколько визитов. В связи с этим мне понадобятся его услуги.
– Прохор Кузьмич! – радостно воскликнул он, уже подсчитав, насколько обчистит старика портного, если сможет угодить. – Живёт через дорогу.
– Желаю видеть его завтра утром с образцами тканей. Если мне понравится его работа, то хорошо заплачу.
– Не извольте беспокоиться. Непременно будет, – Савелий без устали кланялся, пятясь к двери. Лицо его запылало пунцовым цветом и покрылось капельками пота, который стекал на замызганный ворот  рубахи. Руки льстеца чесались от желания заглянуть в набитую добром кожаную сумку гостьи и немного облегчить её содержимое.
«Обчистить эту дамочку будет плёвым делом», – он потёр руки и пригладил сальные волосы. В мыслях крутился коварный план со-блазнения и последующего воровства, а глаза закрывались от желания в мечтах увидеть, как она будет смотреться без своей вычурной одежды, лёжа в ванне. Но едва он с работниками, которые успели принести новую порцию горячей воды, вышел из комнаты, дверь захлопнулась и щёлкнула задвижка. Вздох разочарования слетел с его губ.
– Одинокие женщины – моя счастливая судьба, – сам себе с ухмылкой сказал Савелий, не теряя надежду и пританцовывая, пошёл по коридору, мурлыча под нос одну из уличных песенок.
– Каков наглец! – Татьяна прекрасно расслышала последние слова, произнесённые за дверью. Если она и хотела бы провести ночь с мужчиной, то не с жалкой прислугой.
От ванны поднимался пар, соблазняя в свои объятия.
«Боже мой, как давно это счастье меня обходило стороной», – подумала она, доставая из сумки кусок мыла, завёрнутый в тряпицу. Даже голод сегодня был не так силен, в сравнении с желанием принять ванну. Предвкушение сладким мёдом разлилось по телу в ожидании наслаждения. Не найдя нигде полотенце, девушка сдёрнула с кровати покрывало, которое слегка отдавало сыростью, но было относительно чистым, и повесила его на ширму. Одежда, ставшая неожиданно тесной и неудобной, была безжалостно сброшена на пол.
– Блаженство, – со стоном прошептала Татьяна, погружаясь в невыносимо горячую воду. Тело обжигало, точно крапивой, но какие приятные муки вызывала боль! Сердце ускорило бег, дыхание сбилось, кожа медленно привыкала к воде. Мгновение назад бледная и холодная, она быстро розовела, распаривалась, наполняясь долгожданной влагой. Усталость растворилась в лёгкой неге, и веки внезапно отяжелели, впуская в тело сон, приносящий ощущение покоя. Суетной мир остался где-то далеко за пределами разума, впавшего в забытьё.
Задвижка на двери неожиданно ожила и едва слышно поднялась вверх. Дверь бесшумно отворилась, впуская незваного гостя, и так же медленно закрылась. Высокая тень скользнула в спальню и за-мерла в нерешительности возле ширмы, словно раздумывая над тем, что делать дальше. Осмотревшись, гость приблизился к застывшей хозяйке номера и наклонился. Длинные бледные пальцы едва кос-нулись воды, и тут же вслед за тихим плеском послышался тревожный вздох. Пар уже не шёл от остывающей ванны. Таинственный гость схватил подсвечник со стола и вновь стал внимательно рассматривать девушку. Но его опасения были напрасны, грудь медленно поднималась в такт дыханию. Юная русалка спала, положив голову на высокий бортик. Купель оказалась мала настолько, что ней можно было лишь сидеть. Незнакомец покачал головой и вышел из комнаты, оставив подсвечник на полу, но спустя несколько минут вернулся с большой простынёй. Он уже не крался ночным вором, а спокойно передвигался по комнате, понимая, что хозяйка номера спит глубоким сном, который не тревожил даже скрип половиц. Подобрав с перевёрнутого ведра приготовленный кусок мыла, таинственный гость погрузил руки в воду и, взбив небольшую пену, провел по изящной длинной шее, намыливая нежную кожу легкими движениями. Они были невесомы и воздушны, словно художник рисовал пушистой кисточкой загадочные узоры, спускаясь на руки и грудь, которая едва заметно выступала над водой. Тихий вздох вылетел из приоткрытых губ, но глаза не открылись. Сильные руки осторожно приподняли безвольное тело, чтобы вымыть спину и намокшие тяжёлые волосы. Девушка что-то забормотала во сне, но не проснулась, лишь прижалась к тёплой руке, заботливо поддерживающей её над водой. Тихий смех прокатился по комнате, но быстро затих. Тонкая кожа изящного женского тела побледнела от прохладного воздуха, покрылась мелкими мурашками, мышцы под ней судорожно сократились. Незнакомец решил прекратить мучения, посчитав, что и так достаточно нянчился со спящей красавицей, и, вытащив девушку из ванны, завернул её в простыню, как малого ребёнка, удивляясь беспробудному сну, который привёл к столь ужасной беспечности. Несколько тревожных ночей сделали своё дело, организм не выдержал напряжения, и Татьяна превратилась в беспомощную куклу, с которой можно делать всё, что душе угодно.
Но мужчина отнюдь не преследовал низменные цели. Он был не на шутку встревожен состоянием девушки, и, перенеся её на кровать, укрыл тёплым одеялом с головой, оставив лишь кончик носа снаружи. Незнакомец потрогал пальцем ледяной нос и покачал го-ловой, девушка замерзла, опрометчиво заснув в воде. Такое вряд ли случилось бы, будь у неё горничная.
– Неугомонная беглянка, – ласково прошептал низкий взволнованный голос. Незнакомец присел перед кроватью, разглядывая открытую часть лица, хотел было прикоснуться ладонью, чтобы почувствовать живое дыхание, но передумал и тут же встал, собираясь покинуть чужое жилище. Внезапно его внимание привлёк уголок листа, белевший среди вороха одежды на полу. Ловкие пальцы аккуратно вытащили его из-под сюртука.
– «Анне Николаевне Шацкой», – мужчина вслух прочитал надпись, но разворачивать послание не стал, а положил листок на место, удовлетворённо кивнув головой. Он ещё раз взглянул на девушку, удивляясь её безмятежному сну в незнакомом месте, и, улыбнувшись, вышел из номера, закрыв задвижку тем же непонятным способом, что и открыл, с обратной стороны двери. Его шаги быстро стихли, растворившись в ночной мгле.