Дневниковые записи. 1937 год. Часть 67

Часть 67


16 октября 1937 года. Москва.
Утром мороз, -2. Крыши, зелёные шатры кремлёвских башен, деревья — всё покрыто инеем. Лужи местами промёрзли до земли. Низко висит ярко-красное солнце, холодное, морозное, бросающее косые утренние лучи на красные звёзды Кремля.
    
В газетах сообщают следующие события. Объявлено, что 12 декабря будут выборы в Верховный Совет СССР и Совет Национальностей, и с 12 октября начинается предвыборная агитация (она началась!) А. С. Бубнов, народный комиссар просвещения РСФСР, как не справившийся с работой, снят с работы. Освобождён от должности наркома оборонной промышленности М. Л. Рухимович (о причинах не пишут) и вместо него назначен М. М. Каганович.
    
О лётчике Леваневском почти не пишут. Чувствуется, что дело почти безнадёжное, и люди если не погибли, то погибнут. Там наступила полярная ночь...

13 ноября. Москва.
Число (13 ноября) написано не ошибочно. Такой огромный перерыв в записях был вызван огромными изменениями в моих отношениях с Варюшей (они сейчас приобрели ясность и определённую целеустремлённость) и тем, что я дал Варе прочесть этот дневник... Да, дал прочесть. Как я на это решился — это сложный вопрос внутренней борьбы. Дал прочесть всё о себе, все плохие стороны, все действия. Боялся, что Варя уже окончательно не захочет меня знать после этого, и в то же время, давал именно для того, чтобы с Варей полностью проявить отношения и привести в соответствие с теми чувствами, которыми я при этом руководствовался (любовью!). Сейчас всё страшное позади. Варя хоть и изменила своё мнение обо мне в худшую сторону, осталась по-прежнему, и даже многим больше, чем прежде, верной мне. За это я ценю её ещё больше.
    
О прошедших днях я делал короткие записи, которые сейчас попытаюсь более подробно восстановить, начиная с 17 октября. Сейчас я счастлив больше, чем был когда-либо, счастлив тем, что Варя будет со мной...

17 октября. Москва.
Сегодня решили устроить у меня небольшой вечер танцев; после занятий в институте поехал к Варе. Она говорит, что устала и не очень хочет ехать ко мне. Настроение у неё сегодня плохое, сумрачное... а от её настроения зависит и моё. Зашли к её подруге Любе, дождались Любиного Альфонса, и всё же поехали. Кроме этих людей были сестра Галя, Надя Черкасова со своим Володей и Анатолий Бобров. Варя сегодня танцует плохо, неуверенно, раздражительная, недоверчивая. Только у трамвая удалось немного рассеять её неприятное состояние. Когда она уходит в себя, трудно привести её в весёлое настроение. Назавтра она предложила идти на вечер в её институт.

18 октября. Москва.
Сначала сидели у Варюши, затем поехали в институт. Сегодня она совсем другой человек. В институте был вечер спайки нового приёма со старыми студентами исторического факультета за чашкой чая. Поили чаем, кормили яблоками, пирожными и конфетами... Я себя не совсем удобно чувствовал. Я ведь всё же студент не исторического факультета, а доисторического  (или геологического). В товарищеской обстановке много говорили о повышении качества учёбы, о борьбе за отличную учёбу. Выступали профессор А. Шестаков(1) (автор учебника Истории СССР), грузный, неповоротливый в движениях и в языке, лысый, лет под пятьдесят, человек, затем — профессор Сергиевский. В другом, уже лекционном, зале, построенном в виде амфитеатра, была устроена силами студентов художественная часть, причём многие выступали довольно прилично (пляски, пение, гармонисты и т. д.). А после всего этого были танцы. Как сегодня была хороша Варечка, как весело и свободно я себя с ней чувствовал. Часто бывает, что Варя старается показать себя равнодушной, сегодня — обратное. Но ведь она этим испортит своё дело в институте, бывая всё время со мной. Почему она не боится? Не потому ли, что остальные ей безразличны? Мне хочется сделать такой вывод, но я боюсь его делать, так как Варю я всё же не знаю.

22 октября. Москва.
Сегодня комсомольское собрание института. Выборы комитета. Секретарём прошёл Султанов (промысловик 4 курса), какой-то кавказский человек. Провели в комитет и Федю Алексеева. Сообщили, что от разрыва сердца умер преподаватель ленинизма Грустливов. А другие говорят, что по каким-то политическим мотивам он был накануне исключён из партии и, по-видимому, покончил с собой. Это подтверждается и тем, что о его смерти заговорили лишь через месяц, и о похоронах не сообщали (что необычно).
    
Организовали курсы шоферов-любителей (с уклоном для подготовки танкистов). Так как я давно хотел научиться управлять автомобилем (в геологических партиях через 3-4 года будут автомашины), я записался. Занятия с 1 ноября. Срок обучения — 2 месяца.

24 октября. Москва — Воробьевы горы.
Погода солнечная, но ветреная и холодная. Вновь поехал на Воробьёвы горы на знаменитое обнажение; вновь встретил там того же Даньшина. Но сегодня он, видимо, был недоволен тем, что я занялся вещами, до сих пор находящимися в его полной «монополии». Ладно, хоть мне это и не приятно, так как по знаниям я чувствую себя перед ним ничтожеством, всё же я должен оправдать звание геолога. Я решил, что я буду настоящим ГЕОЛОГОМ, а не каким-нибудь геологишкой низкого разряда.
    
Целью моей поездки было выяснение некоторых вопросов, это:
1) Исследовать форму залегания зелёного песка (глауконитового(2)): нет ли какой-либо закономерности перехода его в бурые пески;
2) Просмотреть стадии образования железистых конкреций в песке;
3) Собрать среди песчаных ярусов прослойки тёмных глин с флорой;
4) Собрать в большом количестве фосфоритовые сростки, в частности, для музея;
5) Посмотреть, можно ли на основании конкреций вокруг бывших когда-то корней растений судить о континентальном периоде в каком-либо ископаемом осадке.
    
Последний вопрос довольно сложен и интересен.
    
Получил письмо от профессора Л. В. Пустовалова из Кисловодска. Пишет об одном новом методе корреляции(3), предлагает проверить на мезозойских отложениях.
    
Вечером с Варей в «Ударнике» смотрели «Думу про казака Голоту». Старый казак Голота и ребята хорошо играли. Но тема из истории гражданской войны давно уже приелась, и, несмотря на хорошие моменты, в памяти картина не сохранилась. Возвращались пешком. Варя сегодня какая-то чужая. Говорит, что мало занимается, что провалится на экзамене, что надо реже встречаться.
    
Организатора кружка танцев Фирсова именуют званием наркомпляса.

28 октября. Москва.
Сегодня факультетское отчётное комсомольское собрание. Работу признали неудовлетворительной. Выборы. Из нашей группы прошёл Володя Савостьянов и Горка Григорьев. Выбрали ещё энергичную краснощекую молодую девушку Меликову, студентку 1-го курса.

29 октября. Москва.
На улице прохладно, +6. С утра сильный туман, буквально в пяти шагах ничего не видно. Вечером работал в лаборатории. На улице туман ещё сильнее. В двух шагах не узнаешь своего дома. Стоят все трамваи. Автомашины двигаются со скоростью пешехода, шофёры не видят, где они едут, спрашивают у прохожих. Возвращаясь домой, до метро шёл с Флоренским, а при выходе из метро, при пересечении Лубянской площади, заблудился в тумане и попал в противоположную сторону.
    
Из дому звонил Варе. Завтра решили гулять по городу, если не будет тумана. А накануне заходил к Володе Леонову, пригласил его на нашу вечеринку на 7 ноября. В этот день с Варей, Любой, Надей и Галкой решили встретить 20-ю годовщину Октября.

*****

(1) Шестаков Андрей Васильевич (1877-1941), российский историк, член-корреспондент АН СССР (1939), участник революционного движения. Труды по аграрной истории России, первый учебник истории СССР для начальной школы.
(2) Глауконит (от греч. glaukos — голубовато-зеленый), минерал группы гидрослюд подкласса слоистых силикатов. Зеленые землистые агрегаты. Широко распространен в осадочных породах. Применяется для уменьшения жесткости воды, удобрения почв, изготовления зеленой краски.
(3) Корреляция стратиграфическая, сопоставление друг с другом одновозрастных слоев осадочных и вулканических  горных пород разных районов и привязка их к подразделениям единой стратиграфич-ой шкалы.

*****

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/16/1134