Записки военного контрразведчика. Часть 10

        Жизнь есть жизнь и в военных буднях были свои просветы и радости. В редкие часы отдыха мы любили рыбную ловлю. Ленивый душой никогда не будет сидеть с удочкой в ожидании поклевки. Но ловля сетями нас не прельщала. Мы выезжали на рыбалку своей компанией, не допуская в нее чужих.  Кстати КО и Ский  никогда не были на рыбалке. Мы не говорили о службе или политике. Мы просто отдыхали среди своих. Помню карикатуру, которую изобразили в стенгазете резвые служаки. Подписав ее моей фамилией и фамилией офицера П., с которым нас  связывала истинная дружба. Уже второй клад нашли, а червей так и не накопали. Смешно!
         Впрочем, порой политика грубо вмешивалась в нашу жизнь и на отдыхе.
Мой товарищ П.  где- то добыл разрешение половить рыбку на заповедном озере в районе латышского  городка  Дурбе. Приехали в живописное место, расположились на вечерний клев. Это было что-то потрясающее. Килограммовые караси и двухкилограммовые карпы, щуренки и толстолобики не давали крючку с наживкой затонуть на нужной глубине. Поплавок резко шел в сторону, и оставалось только сохранить леску, аккуратно выведя рыбу к подсачку. Вечером расположились у костра. Запах ухи разносился по всему берегу. Темнело. Разморенные андроповкой,  мы сидели у костра и не сразу поняли, что случилось. Костер взорвался и брызнул огнем в разные стороны. П. закричал ложись, и мы расползлись в темноту. К утру сориентировались и увидели в полукилометре  отдельный хутор. Рельеф подсказывал, что стрелять могли только оттуда. Перебежав по полосам тумана к хутору, мы ворвались в незапертую дверь и застали пьяную скотину, спящую в обнимку с немецким карабином. Естественно, и скотина и карабин получили по заслугам. Однако вечером  случилось еще более потрясающее и комичное одновременно происшествие. На  дороге, ведущей от озера в город, наша машина чуть на напоролась на ту же скотину, которая закладывала в песок противотанковую мину. Можно было себе только представить, что случилось бы с нами после наезда. Пришлось  латыша тащить в комендатуру,  которая передала его в местную милицию. На следующее утро он уже снова был у своего озера,  но  мы там  больше не появлялись. Запретил полковник Ш.
        Кстати, уже уехав из Латвии узнал, что в Дурбе жил знаменитый барон Мюнхгаузен. А высокий шпиль церкви, к которому барон привязал свою лошадь в сильный снегопад стоит до сих пор.
         Комичных случаев в нашей чекистской жизни было немало. Жизнь она и есть жизнь, во всем ее разнообразии. В нашем отделе служил Юра В. Его жена отказалась ехать на периферию и осталась в Ленинграде.  Юра честно отбывал свой срок в Лиепае. Женщинами он не интересовался, так как ощущал за собой контроль  полковника Ш. Но как он говорил, надо было как то тушить его мужскую активность. И Юра налегал на качественное латвийское спиртное. Тогда в моде был ликер Шартрез. Этот зеленый напиток напоминал глоток зубной пасты Ментол, но был крепостью 40%. Юра вдобавок учился в Высшей школе КГБ и периодически ездил на сессию в Москву. В одну из поездок он взял любимый ликер и ничего иного не придумал, как распить его с сокурсниками на Красной площади. Площадь пустая, холодно. Зашли в подъезд музея Ленина и открыли бутылку. На этом пьянка кончилась. Из разных углов мгновенно появились коллеги из девятки, которым пьянка в подъезде музея вождя показалась оскорбительной. Они положили Юру с сотоварищи на грязную брусчатку. Потом долго созванивались с дежурным третьего главка, затем с дежурным по особому отделу Балтийского флота, наконец с ОО Ливмб. Подтвердили, что Юра, он и есть Юра. На другой день из вышки его отчислили. Служить оставили.   

                ***