Сказ про товарища моего, Александра Николаевича

 
А вот расскажу-ка я вам про товарища моего старинного – великодушного, примером своим праведным на многих малодушных совестливые угрызения наводящего. Да слушайте со вниманием, ничего не упустите!
•••
Жил да был Александр Николаевич Коготков. Жил, и всю жизнь тужил. То об одном потужит, то о другом, а к вечеру, глядишь, и успокоится. Господу помолится, и баиньки. Любил Александр Николаевич всегда своё мнение иметь, и терпеть не мог с кем-то и в чём-то соглашаться. Так и заявит, бывало, в думском заседании: «А я против!» или  «А я воздерживаюсь!». И чуть что не по нему,  сразу дверью – хлоп! - и был таков…  А ему в след депутаты кричат: погоди, мол, куда ж ты?! В том смысле, что при хроническом воздержании  и плодов никаких  в нашей работе быть не может. Да куда там…  А ещё всегда любил, когда с ним советовались. К примеру, чиновник какой в канцелярии подойдёт к нему и спросит, что, вот как же, Александр Николаевич, карандашик подточить  правильней – потолше или потоньше? А вот скрепочку к документикам рациональней с какой стороны пристроить – с левой или справой? Александр Николаевич, дай Бог ему здоровья, никогда ведь не отказывал! Обязательно остановится, ласково так с хитринкой взглянет, и обязательно терпеливо посоветует: что карандашик надобно бы потоньше заточить, а скрепочку – так лучше слева – для удобства перелистывания документов. Ведь до всякой мелочи есть ему дело! Сам всё, сам! Никому не доверяет! И проследит всегда – кто на работу опаздывает, и потребной ли длины юбочка у молодушки, и так ли градоначальника по телевизору показали, и кто там и что в интернете написал… Всё проглядит, изучит внимательно, и прямиком - к Самому! – с докладом. Конечно,  всё ему, понятное дело, не докладывал, кое-что, бывало, и утаит. А как же иначе! Ни к чему градоначальнику голову всякими лишними глупостями засорять. Голова его должна быть всегда чистой, светлой и непорочной. А от дум лишних, сами понимаете, и волосы на голове могут не только поседеть, а то и вовсе повылазить… 
      А уж совестлив-то как! Как-то однажды местные шелкопёры Александру Николаичу попеняли, что вот,  дескать, в декларации зарплату всего десять тысяч показал, а сам, вроде как, бизнесом располагает: холодильник на продовольственной базе «Русь», ещё какая-то там база какой-то стройреконструкции, юридическая контора, ну,  и по мелочи, может, чего-нибудь ещё… Я-то и не знаю, мне-то он ведь ничего и не рассказывал… Берёг меня, чтобы я,  значит, лишний раз не волновался.  Ну,  им-то, скажите, какое дело – сколько он себе зарплату положил?! А они всё равно не унимаются: скажи им теперь на какие шиши дом построил? Кто ж их таких воспитывал?! А он, бывало, загрустит так – сердешный, и с грустью же обронит, что, мол, я же,  по скромности привык жить и в умеренности себя содержать. Традицию в своей компании, видишь ли, завёл, что самая низкая зарплата – у него. Даже ниже, чем у водителя! Я, было, грешным делом,  подумал: отчего ж не положить меньше, коли всё тебе одному принадлежит?.. Теперь даже стыдно как-то стало от своих заблуждений. Так вот, а сейчас он настаивает такую же традицию и в городской управе установить, чтобы у градоначальника зарплата меньше всех была. Чтобы этим самым, я так понимаю, сострадание  у народа вызвать. Чтобы вышел градоначальничек наш после трудового дня на улицу, шапку на земь кинул, мелочи туда горсточку, да и присел рядом на корточки. Кто ж ему, скажите мне, после этого попенять посмеет  за недоработки какие-то управленческие. Люди-то у нас ведь сердобольные, жалостливые. Наверняка каждый подойдёт, монетку в шапку бросит и слово ободряющее скажет. Градоначальник наш, скажу я вам, человек простой, непритязательный, и, страсть как доверчив. Александр Николаевич даже как-то разок ему заметил: «Что ж это вы, Александр Васильевич, все вопросы на меня переводите? Люди-то могут подумать, что вы в городских делах того… ни бельмеса…» А тот ему с улыбочкой в ответ: «Так я же тебе, Сашенька, доверяю…  А слава не нужна мне вовсе. Бери её, сколько влезет!» Вот я и думаю: ладно  хоть Александр Николаевич у нас такой скромный.  А другой бы пихал и пихал в себя эту самую славу до неблагородной отрыжки.
       Однажды мы выпили с Николаичем маленько, он мне и говорит по-секрету: «Мне сон сегодня приснился… Страшно подумать: уж не вещий ли?! Будто приехал я на базу «Русь», а навстречу мне директор с хлебом и солью. В пояс кланяется, и говорит, мол, смилуйся батюшка, Александр Николаевич, слёзно просим взять нас вместе с базой под твоё мудрое и заботливое крыло со всеми вытекающими последствиями. Я им в ответ: да ладно вам… сами управляйтесь. Я,  разве только, общее руководство  принять на себя согласен…   Вот приснится же такое! А к утру и того больше: сам градоначальник,  как будто,  подходит ко мне, обнимает и целует прямо в уста, и говорит при этом, рыдая, что якобы понимает он, что не своё место занял. Чтобы, говорит, таким сложным городским хозяйством управлять, надо моими талантами обладать… в том смысле, что не силён он в дворцовых интригах, и потому на меня, стало быть, вся надежда.… У меня от такого доверия, веришь - нет, в горле благородно запершило, а лысина благородными бисеринками пота покрылась. Обнялись мы, прослезились, и так и порешили: он будет делать вид, что управляет, а я буду управлять и делать вид, что он управляет…  Горожанам-то какое дело, кто управляет? Лишь бы управлялось…»
        А я ему и говорю тогда, что сон-то ведь, Николаич, правильный: куда уж там нашему градоначальнику в таких хитростях человеческих взаимоотношений разобраться! Тут тебе по-боксёрски не управиться, будь ты хоть чемпионом всех флотов мира и трижды мастером спорта Советского Союза. Тут думать надо, сопоставлять: кого развести по-хитрому, кого лбами столкнуть, где сольцой посыпать, где подмаслить, где гвоздочков в замочную скважину сунуть, на кого-то стуком постучать начальству, а сам при этом, как бы, и не при делах… Ты-то, говорю, Александр Николаевич, в этих самых делах мастер непревзойдённый. Хитрая ты бестия… А он хитренько так глазки жмурит, мурлычет чего-то и довольно улыбается.
           Вот он каков, товарищ  мой старинный, Александр Николаевич Коготков. Вот такие-то люди и нужны нам в руководстве городском! Скромностью своею благородной у всякого вороватого чиновника пунцовое смущение вызывающие, рассуждением своим компетентным и бескорыстным всякого недоумка на место ставящие. А недоумков-то кругом тьма тьмущая…