Щемящее чувство вины

               

      Вот уже неделя, как я живу со щемящим чувством вины… В это трудно поверить, а ещё трудней представить, что можно испытывать чувство вины не перед человеком или любым  живым существом, а перед обыкновенной автомашиной.

   Недавно ей исполнилось 20 лет, из которых 13 она служила мне верой и правдой.
Много дорог мы исколесили вместе, преодолев более ста тысяч километров.

    У нас была взаимная привязанность. Я своевременно холил и лелеял её, и она отвечала мне беспримерной преданностью - ни разу не подводвела меня на самых дальних расстояниях. Мы объездили с ней всю нашу  небольшую страну, Святую Землю, с Севера на Юг и  Востока на Запад. Она была любимицей не только моей семьи,но проявляла радушие всем нашим близким и друзьям.Невзирая на серьезные возрастные изменения и “недуги”, она продолжала проявлять чувство оптимизма и бодрости. На скоростных трассах любила прокатиться с “ветерком”, легко обходя более молодых, оставляя их далеко позади себя. Но изношенное сердце начало давать сбои, а чрево стало поглощать недозволенное количество масла, выдыхая в атмосферу, превышающую норму  угарного газа… Участь машины становится трагичной.
 
 С моего добровольного согласия, в соответствии с положением о двадцатилетних машинах, она попала под пресс, где ей произвели” эвтаназию” с минимальной компенсацией её стоимости. В свой последний путь, а это около ста километров, она лихо катила по скоростной трассе со скоростью 120 километров в час, не подозревая, куда она мчится, а у меня сердце сжималось от жалости...

    И в этот момент я вспомнил эпизод из моего далекого детства...
Раннее росистое утро. За линией горизонта появляется солнечный диск, отбрасывая  косые лучи, перекликаются петухи. Рождается новый день.

    По проселочной дороге, ведущей в соседнее село, мы с мамой ведем на бойню нашу корову Нарциску. Несколько дней тому назад она вместе с кормом наглоталась гвоздей. Заключение ветеринарного врача не оставляло никаких надежд. По мере приближения к бойне, Нарциска, чвствуя куда ее ведут, все чаще упираясь передними ногами, отказывается идти дальше. Не в силах мычать, она издает какие-то непонятные звуки, крутит головой, вертит хвостом, а в глазах столько тоски и градом катятся слезы. От безысходности и, видя ее слезы, мы с мамой тоже плачем навзрыд…


      Теперь я за рулем более новой и более совершенной машины, но мысли о трагической участи прежней и не проходящее чувство вины перед ней, не дают мне покоя.