Богодул часть6

                17
- Мама, мне никто не звонил?
- Кто-то звонил, но трубку Виктор взял, он разговаривал. По-моему, это был он, как его…
- Андрей?
- Кажется, да.
- А чего Виктор приходил? Я же говорила ему…
- Да он разводится со своей. На десятое сентября суд назначен. Так что теперь ничто…
- Зачем это все? Зачем семью ломать? Все равно я за него не пойду. Но почему он меня не дождался?
- Не знаю. Но, по-моему, судя по разговору, они встретиться договорились.
- Где? Когда?
- Я слышала, в 13.30, а вот где?.. Что-то они про парную говорили. Может, в бане, в «Бодрости»?
- А сколько времени сейчас? Ах да, ровно полвторого. Какая досада, не успею теперь…

                18
- Ириша! Ты как здесь оказалась?
- Ты виделся с ним?
- Да. Ты меня, рыбанька, удивила.
- Чем же я тебя удивила, рыбачок?
- Этого бича, этого богодула ты предпочла мне? Кстати, он от тебя отказался и пожелал нам семейного счастья.
- Чего ты ему наговорил?
- Ничего. Мы довольно мило побеседовали. Между прочим, он давним знакомым оказался. Хотя я, если честно, когда поехал, думал, застрелю. Даже оружие прихватил с собой.
- Ты идиот?
- Я люблю тебя, Ира.
- Я устала, Виктор. Устала от тебя. В конце концов я тебя не люблю. Сколько можно?..
- Не горячись. Успокойся, пожалуйста. Десятого будет суд. Оформлю развод, и мы поженимся. Все будет как надо.
- Кому надо? Мне? Ольге твоей? Твоим детям?  Как с ними быть?
- Я не оставлю их, но они скоро вырастут. А у нас с тобой будут свои дети.
- Не будет у нас с тобой детей. Ты давай отправляйся в суд, за-бирай там свои бумаги – заявление или что, и оставайся в семье. Да и карьеру себе не ломай. А то, знаешь, начнутся разборки.
- Но я не люблю Ольгу. Я совершенно к ней равнодушен.
- У вас дети, думай о них. И скажи мне, где Андрей?
- Не знаю. Он передо мной не отчитался…

                19
«День добрый, уважаемая Ирина Григорьевна!
И все-таки вновь пишу Вам, хотя не совсем уверен, что отправлю это письмо по назначению. Вернее, совсем не уверен. Но я должен его написать. Должен выговориться, выяснить для себя, а что же все-таки произошло.
Сегодня я встречался с Вашим коллегой и, как я понял, без пяти минут супругом Вашим, Виктором. Мы с ним, оказалось, слегка знакомы. Вот – достойная пара для Вас. Не то, что я, бесталанный. С кувшинным рылом да в калашный ряд…
Однако встреча с Вами - это, как ни банально звучит, подарок судьбы. Не часто она меня баловала, а тут вдруг одарила. За что только? Может, я еще не столь безнадежен и имею право жить дальше?  Вообще, жизнь тогда только имеет смысл, когда твое существование кому-то радость приносит, а твой уход кого-то сильно огорчит. Я ведь совсем недавно задумался, вернее, уже решился покончить с этой безнадегой. Однажды глянул на себя – да ты, ми-лай, натуральный богодул. И кому ты такой нужен? Чего ради небо коптишь?
И придумал я себе надежный способ, этакий портал, чтобы сли-нять незаметно, и, не откладывая в долгий ящик, отправился к исполнению. Место выбрал укромное – бухту Тихую – там в эту пору и впрямь тихо. На Мальцевской переправе сел на «Капитана Варакина», и, надо было такому случиться – кто-то оставил на кресле в салоне катера «Вестник», а в нем - Ваше объявление. С него все и началось. Я теперь вроде наново родился. Как говорится в одном бородатом анекдоте, жизнь-то налаживается, господа.
Конечно, в сорок лет сначала начинать, это не в 25, но, думаю, мы еще пошумим над дубравой, как говаривал один мой добрый товарищ. Кстати, он тоже здесь, во Владике, обретался и тоже хлебнул всяко. Мореходку с красным дипломом закончил, но по приезде сюда что-то у него наперекосяк пошло, запил по-черному, и через пару лет опустился до жвака-галса. А мы, остальные однокашники, если когда доводилось встретиться, не упускали случая позлорадствовать по его адресу. Тоже, мол, надежда и гордость выпуска – на барахолке детскими колготками торгует. Но однажды узнаем мы, что друг наш Костя на китобойной флотилии, на самой главной базе штурманом рулит. А это в те поры пределом мечта-ний наших было. И такая тогда нас черная зависть забрала. И… не зря сказано, что от сумы да от тюрьмы не зарекайся. И довелось мне откушать этого вприхлеб – от психушки до ЛТП  (чем не тюрьма?). Но теперь… спасибо Вам, я вновь обрел смысл жизни.
Теперь у меня есть постоянная прописка и есть работа. Пусть пока не та, на которую учился, но, если восстановлю диплом, то смогу вернуться на мостик. А может, и не стану восстанавливать. Кажется, здесь, на буксире я ко двору пришелся. И ведь не место красит человека – нам с пионерских лет это говаривали. Об одном только сожалею: след Кости, друга собинного, потерял. Говорили мне, что, когда китовый промысел прикрыли, он ушел со своей базы и уехал на родину, под Калугу, где пишет книжки для детей – можно опять позавидовать. Но не буду. Впрочем, я, кажется, вовсе завидовать разучился.
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать. Будто исповедался. Верил бы в Бога, сходил бы в церковь. Хотя, возможно, и схожу. Чтобы свечку поставить. Может, сегодня же и  дойду. А заодно… Нет, письмо сейчас отправлять не стану, пусть отлежится – там видно будет. Может, улягутся, оставят меня эти мысли – о Вас. Ведь ни днем, ни ночью покоя не дают. И что бы это значило? Чертовщина какая-то! Влюбился, не иначе.
Ну, каково? Вас еще на слезу не пробило? А то я сам от собственной чувственности вот-вот разрыдаюсь. Охолонуться пора. И Вас слегка остудить.
Все, что доселе сказано было – гольная правда. Но это скорее для самого себя – выговориться потребность была. Можно было и не отсылать вовсе, но я же честный человек – должен предупредить.
Ничего у нас с Вами не получится. Почему? Вы меня оскорбили смертельно. Помните про конфетку? Жалость для мужчины – это оскорбление. Оскорбление жалостью сравни пренебрежению. А я пренебрежения не прощаю никому. Так что адью, мадам.

                20.
«Редакция еженедельника «Вестник» поздравляет своего абонента №2483-Ж со вступлением в законный брак и в связи с этим просит писем на этот номер более не присылать».
                * * *
- Алло, это редакция?
- Да, редакция, отдел писем. Что вы хотели?
- Я по поводу одного объявления в последнем номере.
- Какого именно?
- Там поздравление с законным браком. Самодеятельность какая-то. На каком основании?
- На основании письма. Мы ничего не выдумываем. Материалы даются только по письмам.
- Каким письмам? Какой брак?
- А что, разве не было брака? Подождите, сейчас найду… Вот, письмо от Караваевой Ирины Григорьевны. «Уважаемая редакция! Огромное вам спасибо за ваше содействие в том, что я обрела свою судьбу, нашла свое счастье. Мы отправляемся в свадебное путешествие, поэтому не могу зайти сама, отсылаю письмо почтой. Еще раз спасибо и, пожалуйста, оповестите читателей, чтобы больше писем на мой номер (2483) не слали. Всего вам доброго». Разве что-то не так? Письмо отпечатано на машинке, подпись, дата…
- Вот это шутка…
- Какая шутка?
- Простите, это я не вам.
- А кому? Вы что, хотите дать опровержение?
- Нет-нет, все правильно. Извините за беспокойство…
                21.
- Что-то случилось, Ириша?
- Нет, ничего, мама, все нормально.
- Как же нормально? Разве я не вижу?
- Убила бы! Вчера влюбиться готова была, а сейчас ненавижу!
- Кого?
- Да его. Он не звонил случайно?
- Кто? Виктор?
- Нет, не Виктор. Но каков подлец! И ведь не найти его, чтобы глаза красивые выцарапать.
- Что с тобой, девочка? Объясни толком.
- Со мной? Я, мама, в свадебное путешествие отбываю.
- В какое путешествие? С кем? Объясни, наконец.
- Погоди. Виктор тоже не звонил?
- Нет, что-то не звонит в последние дни.
- А где он может быть сейчас? Наверное, дома. Дай-ка мне аппарат, мама.
- …Алло! Виктор, привет! У меня вопрос к тебе, на засыпку. Ты говорил, кажется, что с Андреем вы старые знакомые. Не подскажешь, как его найти?
- Нет, у нас такое знакомство, шапочное. А что случилось? Я думал, вы меня на свадьбу позовете, а ты, как найти. Скрывается, что ли, от тебя твой богодул?
- Почему ты его так называешь?
- Не нравится? – извини. Но если очень нужен, позвони в адресное бюро. Имя-отчество да год рождения – через полчаса узнаешь. Если, конечно, прописка у него есть.
- Ой, спасибо. А то я совсем растерялась.
- Ну, удачи тебе. Звони.
- До свидания.
               
                22.
В диспетчерской Портофлота ей сказали, что буксир «Ослябя» стоит сейчас на Чуркином мысу, возле переправы, и, если она поспешит, то до семнадцати часов застанет его там. Она поспешила. И через полчаса уже была на другом берегу Золотого Рога, но еще почти час ходила по причалам, прежде чем увидела его. Именно его она увидела и узнала сразу, а не буксир, куда ее адресовали. Он стоял, над чем-то склонившись на корме неказистого, хотя, по-видимому, очень сильного пароходика, напряженный и тоже очень сильный, в синей робе, коротких, отогнутых сапогах и брезентовых рукавицах. Еще пара человек – наверное, матросы – суетились по соседству среди барабанов с тросами и без, возле механизмов и прочего, незнакомого ей железа. Буксир не был привязан к берегу, а стоял под бортом большого судна с названием «Пеленгатор» на корме. Не зная, как подобраться ближе, она окрикнула как могла громко: «Андрей!»
Он вскинул голову, узнал, сбросил то, что держал в руках, на палубу, вместе с рукавицами, куда-то на миг исчез, потом появился наверху, возле шлюпки, оттуда перебрался по веревочному трапу на «Пеленгатор» и через минуту предстал перед ней. «Как лист перед травой», - невольно улыбнулась она.
- Как ты меня нашла?! – радостным изумлением светились его глаза, которые она собиралась выцарапать.
- А ты не хотел этого?
- Что ты! Хотел. Надеялся. Потому и оговорился о прописке.
- Оговорился, значит?
- Ну, как бы. Подавал сигнал.
- А совесть у тебя есть? – она даже не заметила, что они сразу, вдруг стали на «ты».
- До сих пор думал, что еще остается.
- Тогда что же все это значит, этот твой демарш и дурацкое поздравление?
- Какое? Ах, в «Вестнике»? Может, немножко преждевременно, но от души. Или ты не согласна?
- Ну, ты и нахал!
- Я не нахал, я – провидец. Ведь ты пришла.
- Ты еще не знаешь, зачем.
- Знаю. Чтобы отправиться в свадебное путешествие. Время у тебя есть?
- Для чего, не понимаю?
- Ну, что тут понимать?  Гонконг и  Сингапур пока предложить не могу, но в восемнадцать ноль-ноль мы на Находку снимаемся. Баржонку прихватим и – в путь. Так что приглашаю. Апартамент не люкс, но вполне приличный, одноместный.
- А для двоих-то хватит места?
- Так ты согласна?!
- А надолго это – путешествие?
- Туда и обратно. В два дня обернемся.
- Но у меня мама с ума сойдет. Позвонить хотя бы надо. Откуда здесь можно позвонить?
- На «Пеленгаторе» связь с городом есть, с него позвоним. Пошли? А если хочешь, чтобы все по закону, с законным браком, так Филиппыч нас сегодня же и повенчает. Вот выйдем в залив и, что называется, в морских условиях…
- Ты шутишь?
- Шучу, конечно. Но предложение делаю всерьез. Как вы, Ирина Григорьевна, насчет брака с закоренелым богодулом?
- А что это значит – богодул? И кто такой Филиппыч?
- Филиппыч – это капитан, мужик правильный. А богодул – я. Вообще-то, на сленге у китобоев – это кашалот-одиночка. А в обиход на берегу перекочевало с весьма неблаговидным значением. Непрезентабельным. Но, надеюсь, относительно меня оно уже в прошлом. Хотя как знать? Говорят, через две недели наш дракар в Ванино пойдет, а оттуда с плотом леса – на Японию. Правда, пока это вилами на воде, но, если и впрямь случится, я, как безвизовый организм, могу опять в незавидном положении оказаться.
- Не окажешься.
- Ты уверена?
- На сто процентов.
- Тогда в путь!
- Но как я туда, по веревкам, что ли, прыгать?
- Да мы, да я вас на руках, как самый ценный груз, как положено невесту, доставлю.
- Значит, в свадебный круиз?
- Карета подана, сударыня! И тысяча коней в упряжке. Копытами бьют.
- А вы еще ничего не забыли сказать, сударь?
- И впрямь забыл, извините. Я, кажется, вас люблю.
- Кажется, или?..
- Да не кажется, черт возьми! На все сто.
- Так сразу?
- С первого взгляда.
- Ну, тогда поехали…