Манекен

Если бы падение одной маленькой звезды действительно могло исполнять желание, то я каждую ночь сидел бы под ночным небом в ожидании чуда и, дождавшись, загадал бы лишь одно, единственное. Я бы пожелал обратиться морской волной, чтобы каждый вечер, на алом закате солнца, смотреть, как ты приходишь, чтобы побыть одной. В этот момент море волновалось бы, выкидывая на берег волну за волной, люди думали бы, что погода капризничает, но нет – это всего лишь волновался бы я в ожидании твоего прихода. Я бы каждый раз ласкал твои босые ноги нежной, шуршащей пеной, восторгаясь тем, как ты, лежа на берегу, щуришь от солнца глаза. Я бы каждый раз нежно шептал бы тебе, как я тебя люблю. Чтобы услышать мой шепот, ты каждый раз среди множества прибрежных ракушек выбирала бы самую красивую, аккуратно подброшенную мной к твоим ногам.
В эти минуты мы оба были бы счастливы. Я бы смотрел на тебя всем своим необъятным взором, и ты бы отвечала мне взаимностью, пытаясь утопить свой взгляд в моих бескрайних морских просторах.
На горизонте я резвился бы вместе с дельфинами, чтобы еще раз увидеть твою восхитительную улыбку. Я бы, плескаясь, заставил мелкую рыбешку подпрыгивать так высоко, что прибрежные крикливые чайки вынуждены были бы драться за легкую добычу, и твой смех дразнил бы меня и заставлял бы еще сильнее биться о берег.
А когда солнце село бы за горизонт и на небе загорелась та самая звезда, благодаря которой я был бы так счастлив, я дождался бы всего этого, и в этот момент, оставаясь наедине со мной, ты бы небрежно скинула на берег свое ситцевое платье и робко, шаг за шагом, каждый раз, словно заново, привыкая к моим объятьям, погрузилась бы в меня. Я светился бы тысячами мелких огоньков с желанием разглядеть каждый миллиметр тебя. Я бы, не прекращая ни на минуту, играл бы с твоими волосами, впутывая в них иногда белые лилии. А на прощание ты бы вновь взяла в руки ракушку и, прислонив ее к своему уху, слушала и наслаждалась бы шумом моря, в котором ты могла бы услышать мой шепот: «Я тебя люблю!», эх… если бы мне только найти ту самую звезду, способную выполнить одно заветное желание…
Но неоновый свет рекламного щита, отражавшийся от витринного стекла, светофор и небольшой участок тротуара, освещаемый фонарем – это все, что мне приходится видеть из окна магазина на Вилли стрит, когда в Нью-Йорке наступает ночь. Да, пожалуй еще редкий прохожий, обычно это заплутавший пьяница, засидевшийся допоздна в близлежащем баре, нет-нет да и обопрется о мою витрину, дыхнув на нее так, что от его дыхания и эта скудная картина кажется туманной иллюзией.   
А днем картина несильно-то и меняется. Все тот же пейзаж, скучный и безумно надоевший, только в этой картинке людей, суетливо пробегающих мимо, больше. Больше и тех, кто, останавливаясь, рассматривает меня так нагло, не стесняясь тыкать в меня пальцем, будто я ничего этого не вижу и не понимаю. Нет, я не жалуюсь, я давно с этим смирился. Было бы удивительно видеть человека, который бы стеснялся заглянуть в глаза манекену. Разве я еще не сказал? Мне по сути своей вообще не положено этого делать, собственно говоря как и многого другого, чего положено вам – людям. Да! Я обыкновенный манекен, из пластмассы и полый внутри. Лицо, с явно выраженными чертами молодого юноши, модный костюм и кроссовки дают основания полагать, что я мужского пола. У меня нет имени. Но для удобства я зову себя Армани, по бирке, которая небрежно свисает у меня возле шеи. Поскольку мне все время приходится стоять возле витрины лицом к уличным прохожим, то я лишен удовольствия видеть все, что творится в магазине: улыбающиеся лица покупателей и скупо давящих из себя ответную улыбку продавцов - всего этого я лишен. Но иногда у меня бывает хорошее настроение, просто от того, что ко мне подходит ребенок, оставшийся без присмотра, потому что его мама занята очередным выбором какого-нибудь модного аксессуара. Подойдя, он смотрит на меня, так искренне веря в то, что я живой! Некоторые со мной разговаривают, некоторые даже трогают, Господи, как же приятно прикосновение маленького ребенка, сумевшего понять, что мне тоскливо и одиноко, как же приятно услышать от него на прощание: «Не грусти, я еще как-нибудь приду сюда с мамой». В такие моменты хочется расплакаться, но пластмасса лишена и этого удовольствия. И так день за днем, год за годом, да кстати, иногда в угоду моде меня переодевают в новые бренды. Но бывает, что  на меня натягивают такое,  что даже мне становится стыдно.
Однажды ночью группа развеселившихся подростков разбила витрину, посчитав, что это так здорово. Они, конечно, тут же убежали с криками и безумным истерическим смехом, а я остался стоять. А что мне еще делать? Мне положено стоять. Даже смешно представить, что вдруг я, манекен, легко так прогуливаюсь по городу. Но в какой-то момент эта мысль настолько овладела мной, что я всерьез начал подумывать об этом. «А, что если…. Нет, ну я совсем недолго, погуляю немного и вернусь обратно». Все, решено! И я сделал первый шаг. Впервые я оказался вне стен магазина, впервые я увидел нечто большее, чем то, что мне приходилось видеть раньше. И это было так здорово. Я гулял по городу всю ночь.
Город мне казался таким огромным, сотни огней манили меня своим сиянием. Я, словно ребенок, был рад каждой яркой рекламной вывеске, я подолгу разглядывал витрины магазинов. Шикарные платья и костюмы все это мне было знакомо. А под утро, когда магазин еще не открыли, я вернулся на свое законное место, просто мне некуда было больше идти.
Утром, когда вернулся хозяин магазина, разбитую витрину заменили на новую. Люди – все таки странные существа: они настолько погрязли в своих заботах и проблемах, что даже никому в голову не пришло обратить внимание на то, что я по ошибке встал немного в другом месте и совсем в другой позе. Вот тогда-то я и решил, что теперь буду гулять каждый вечер. А с восходом солнца буду возвращаться обратно.
Я, правда, пока еще не знал, как я буду выбираться из магазина, витрину же не каждый день бьют, но я все равно что-нибудь придумаю.
День повторился снова: суетливые покупатели, то и дело снующие взад – вперед, продавцы и серый, привычный пейзаж по ту сторону витрины. Но меня это уже мало беспокоило и огорчало, я ждал вечера и закрытия магазина, он закрывался в 23.00.
Одиннадцать вечера, дверь магазина захлопнулась с обратной стороны, магазин был пуст, на улице последние прохожие спешили домой. Я сошел со своего места и начал бродить по магазину в надежде найти выход. Я подошел к входной двери, но мигающая красная лампочка ясно дала понять, что через парадный нельзя – сигнализация вызовет суету и сюда наедут копы, прилетит обеспокоенный хозяин и мой секрет будет раскрыт.
Еще час мне пришлось ходить среди вешалок с вещами от различных кутюрье, и манекенов, таких же как я, но только ни один из них не был так счастлив в предвкушении того, что придется мне испытать еще раз. Их пластмассовые лица не выражали никакой эмоции, десятки искусственных глаз смотрели в одну точку, у каждого она была своя, это зависело от того, куда их поставили стоять.
В какой-то момент мое внимание привлекла решетка в стене прямо под потолком возле складского помещения. Я несильно разбирался в математических вычислениях, но в размерах я знал толк. Размеры решетки как раз были такими, что проход, который прятался за ней, был способен принять одного человека в согнутом состоянии, а учитывая то, что я был немного меньше, чем любой взрослый человек, для меня это вообще не составило бы трудности. Я нашел пару коробок и, соорудив из них нечто похожее на ступеньки, легко взобрался по ним. Решетка, к моему удивлению, была не прикручена должным образом. Я аккуратно снял ее и в пару приемов оказался в темном проеме, который, по моим расчетам, должен был вывести меня на улицу. Путь по темному, узкому, шахтоподобному проходу отнял у меня всего двадцать минут, это ничто по сравнению с тем временем, которое мне предстояло побыть на свободе до очередного восхода солнца.
Я оказался на заднем дворе магазина. А через пару минут передо мной вновь раскрыл объятья ночной город с его великолепными неоновыми огнями. Я исследовал каждую улочку, метр за метром, для меня все было интересным. Редкие прохожие, встречавшиеся мне на пути, даже и не подозревали, что среди них идет обыкновенный манекен.
По возвращении в магазин, за пару часов до рассвета, я оказался возле разводного моста. Это было подобно чуду. Огромная махина железобетонной конструкции медленно раскрывала свою пасть, и в образовавшемся проходе по тихой водной глади проплывал огромный пароход. Палуба судна была украшена сотнями лампочек, переливающихся всеми цветами радуги, а на самой палубе веселились люди и играла джазовая музыка. Вероятно, очередной богатенький сынок какого-нибудь местного магната играл свадьбу. Непрекращающиеся взрывы шампанского - пробка за пробкой - дырявили ночное небо. Я долго стоял и наблюдал, словно завороженный, забыв про время, забыв про приближающийся восход солнца.
И лишь салют, словно бой курантов из сказки «Золушка» заставил меня опомниться. До восхода оставалось десять минут - и я кинулся бежать. Пока я бежал, я все время поворачивал голову назад, чтобы увидеть, как салют раскрашивает предрассветное небо в миллионы светящихся искр.
Я бежал, бежал, боясь опоздать, боясь, что если опоздаю, то больше уже никогда не смогу выбраться из этого плена вещей и скучной витринной камеры.
Добравшись за пару минут до заднего двора магазина, я быстро пробрался в черный проход. Оказавшись в магазине я аккуратно водрузил решетку на свое место, коробки, которые служили ступеньками, также разложил по своим местам. И встал на свое привычное место.
И день повторился опять. Теперь я каждый день гулял, каждый день я для себя открывал что-то новое, интересное и неизведанное. Недели бежали незаметно, месяц разменивал очередной месяц.
Однажды, вот так же выбравшись из магазина, я отправился гулять по мостовой. Когда я проходил мимо ярких витрин женских бутиков, мое внимание привлек один небольшой магазинчик, за витриной которого стоял такой же манекен, такое же бесполое пластмассовое тело. Разница была лишь в том, что у этого манекена были роскошные длинные волосы, красивый, аккуратный макияж и длинное черное платье. Судя по всему, это был женский манекен. Я долго смотрел на нее, в какой то момент мне показалось, что ее взгляд отличался от сотни манекеновских, бездушных, оловянных взглядов, поскольку, я четко это уловил, она пару раз маргнула. Ей там из-за витрины сложно было разобрать, кто стоит и смотрит на нее, таких, как я, за день наберется не один десяток. И вероятнее всего, она просто боялась себя выдать. Тогда я начал кривляться перед витриной в надежде вызвать у нее хотя бы малейшую эмоцию. Тридцать минут моих стараний - и моя выходка дала нужный результат. Она не сдержалась и засмеялась, но опомнившись, она вновь замерла в привычной позе, словно ничего не было. Ее мысли нетрудно было прочесть: «Так, держи себя  руках! Подумаешь! Это всего лишь какой-нибудь очередной пьяница, уверена: на следующее утро он ничего не вспомнит».
Я был несказанно счастлив! В этом мире такой, как я, не один! Я суетливо забегал возле магазина, забыв про то, что я шел гулять по мостовой. Я вспомнил, как я первый раз оказался один в городе и кто этому поспособствовал. Найдя подходящий кирпич, я разбил витрину, но незнакомка продолжала стоять на месте.
Я подошел к ней с предложением отправиться со мной, но она словно окаменела. Я пытался ей объяснить, что я такой же манекен как и она. Она продолжала молчать. Тогда я разорвал на себе рубаху, снял шляпу и закричал: «Вот смотри, разве это тело!? Это пластмасса! Я думал, что я один такой, живой! А ты молчишь! Я же знаю, я только что видел, что ты тоже живая!» Я сел возле разбитый витрины и с грустью опустил голову себе на колени.
Через пару минут я ощутил на своем плече чье-то прикосновение. Она сдалась. Мы долго смотрели друг на друга, боясь произнести хотя бы малейшее слово. Я назвал ее Валентино, просто на ней было платье от Валентино. Я первым решился нарушить молчание. Я торопился ей все рассказать, боясь не успеть, ведь до рассвета оставался один час. Она внимательно слушала и была счастлива точно так же, как и я.
У нас оставалось еще десять минут, мне необходимо было бежать. На прощание я ей сказал: «Жди меня завтра в это же время! Я покажу тебе город!»
Вернувшись в магазин, я всю ночь думал о ней. Наступившее утро и пришедшая с ним суета меня абсолютно не волновали и нисколечко не расстраивали – я думал о ней, о предстоящем вечере.
23.00 – время, когда сбываются мечты. Я не заметил, как очутился на улице, и бегом ринулся навстречу своему счастью.
Витрина ее магазина была, конечно, исправлена.  Но Валентино меня ждала! Я ей на жестах объяснил, что ей необходимо идти к заднему выходу. Через двадцать минут мы оказались вместе на заднем дворе магазина. Я ей обещал показать город, и мы отправились гулять.
Для нее было все так же в диковинку, как и для меня в тот первый день моего знакомства с внешним миром. Мы долго гуляли, до самого рассвета, но к утру нам было необходимо возвращаться на свои места.
Теперь мы гуляли каждый день, наслаждаясь жизнью и друг другом.
А однажды, это было в новогоднюю ночь, мы гуляли с ней по парку, где было много влюбленных пар, на нас никто не обращал внимания, вероятно, нас принимали за людей. Та ночь была необыкновенно сказочной, мы наслаждались зимним пейзажем, тем, как свет фонарей играл со снегом. Нам было совсем нехолодно, несмотря на то что мы были одеты немного не по сезону. Это и неудивительно, пластмасса - все дело в ней. Мы гуляли, разговаривали, мы были опьянены счастьем настолько, что не заметили, как до рассвета осталась одна минута. Бежать не было смысла, и мы, прижавшись друг к другу, остались стоять в центре парка.
Пропажа двух манекенов из наших магазинов не вызвала особой суеты, на наши места поставили новых.
А с тех самых пор в самом центре парка стоит памятник двум влюбленным. Да, это мы. Никто не знает, откуда он появился, и тем более никто не знает, что это те самые пропавшие манекены. И только один раз в году, в посленовогодний рассвет, мы с Валентино позволяем себе немного погулять по парку. Верьте в чудо, верьте в любовь! И она обязательно придет, как пришла к нам, к двум пластмассовым «человекам».