Рождение нового стиха...

Сижу как-то вечером у себя в комнате, дома никого нет, один получается. Сижу, ничем не занимаюсь: то к зеркалу подойду, то на потолок смотрю и думаю, думаю… Я бы не сказал, что думаю о чем то конкретном, нет, просто хаотичный набор мыслей. Иногда, правда, какая-то одна, такая надоедливая и навязчивая мысль закрадывается в голову и, словно маленьким молоточком по  наковальне, стучит так: тук-тук, тук-тук… Только я пытаюсь сосредоточиться на ней, как она, словно сверчок, шмыг в свою норку, и уже там, дождавшись, когда я отвлекся, забылся, снова так: тук-тук, тук-тук… В общем, так вечер скучно и прошел бы за игрой в «кошки-мышки» с этой неуловимой мыслью, если бы неожиданно, совершенно непонятно откуда не появилась бы она. Она вошла так грациозно, четко чеканя шаг, что я мог слышать каждый стук ее каблучков, резонировавших в моем мозгу. Она была великолепна, в нее невозможно было не влюбиться, а ее наряд?! Ее наряд невозможно просто описать, он непроизвольно менялся. То она облачиться в рябину красную, то пурпурные лепестки дикой розы обнажали ее и, падая вниз, рассыпались тысячами жемчужин, то она переливалась неоновым мерцанием упавшей звезды. Она долго бродила по комнате, пропитывая своим ароматом все, что меня окружало. Она могла неожиданно исчезнуть, всего лишь на несколько секунд, и так же неожиданно появиться. Она подходила все ближе и ближе, так что я уже ощущал на себе ее дыхание, которое обжигало меня, как обжигает дыхание дракона из древних китайских мифов. Подобравшись ко мне совсем близко, она пристально, своим лукавым, дерзким, завораживающим взглядом смотрела прямо мне в глаза. И я начал чувствовать, как я тону в бездне ее лунных дисков. Мои глаза были для нее вратами в мою душу, и я сам, завороженный ею, открыл их и пустил ее в себя. И в этот миг она прочно поселилась в моей душе, в моем сознании, и уже оттуда, изнутри, из самых глубин души, начала что-то нашептывать, ее слова лились, будто бы тысячи ангелов запели. Куда-то, вдруг исчез надоедливый сверчок. Мой мозг отказывался меня слушать: он был полностью подчинен ей, и она, словно дирижерской палочкой, управляла моим сознанием, а оно, в свою очередь, передавало эти импульсы моим рукам, которые так старательно записывали все, что диктует им эта…. Эта, потому что у нее даже нет имени, это потом уже, когда мои пальцы, словно капли дождя рисующие на окнах, царапая чернилами бумагу выводят все, что она требует от них, я даю ей имя. Это имя каждый раз новое, каждый раз оно по-своему необычное, точно так же как и она сама. Ведь такие, как она, приходят не так часто, как хотелось бы, бывают, конечно, мимолетные, ни блеск, ни лоск им не свойственен, но я каждый раз, оставаясь наедине с самим собой, жду ее прихода.  Она…. Она… эх…. Она – это та самая, единственная, девственная строчка, которая даст рождение новому стиху…